СКЛИФ
Я попала в Институт имени Склифосовского случайно. Мне сделали полостную операцию, видно, не слишком сложную, раз спустя день уже требовали, чтобы я ходила.
После общего наркоза я очнулась в полутёмной комнате, рядом со мной лежала коротко остриженная девица. На руке у неё был толстенький дутый браслет.
Я видела её ещё до операции, девица общалась со своим анестезиологом -стильной девушкой в бандане и цветной татуировке.
Мы с соседкой по койке стонали в унисон, вдруг она выкрикнула - Сестра, блин, сестра !!! Мед. сестра подошла. - Смените браслет - сказала стриженная - Там уже кончилась ваша хрень. Мед. сестра была в недоумении - она первый раз в жизни видела такую штуку.
Я поняла - за денежки девице было поставлено на руку кольцо, которое вводило в вену обезболивающее. Век живи - век учись.
Не буду говорить за весь институт, но в нашем отделении меня поражали врачи - благородные, как из начала прошлого века и даже говорят не как мы , а на чистейшем русском языке, без единого междометия, но уж , если пациент зарвётся, отчитают не повышая голоса и в самых вежливых выражениях, да так, что спорить уже не хочется.
Вот кричит-надрывается бабка-истеричка - Уберите от меня эту храпунью !!! Спать невозможно ! А ей говорят - К глубокому нашему сожалению, это невозможно.
Но к вашим услугам есть одноместная палата - всего за десять тысяч рублей.
Бабка затыкается.
Вернусь к стриженной девице, вроде Томой её звали, слава Богу, в другой она была палате. Тома вдруг ко мне прониклась, наверное, потому, что стенали вместе в реанимации. Подходит ко мне как-то и говорит - Если, кто тебя обидит, скажи - я разберусь . Я только развела руками - Ну, что за тюремные замашки.
Муж Томы, толстенький и рыхлый, постоянно находился при ней, даже в первый день после операции , когда мы лежали без всего, в ярко освещённой лучами июньского солнца комнате. - А почему, Том ?- спросила я её.
- Пусть только попробует ослушаться - сказала Тома, худющая, как доска - Он мой характер знает. Когда мы дома, и если, что не так, я просто молча, начинаю выкидывать его вещи из окна.
- Высокие отношения - вспомнила я банальную цитату - То ли жить ему негде, то ли просто дурак.
Тома ещё подарила мне микро пепельницу с крышечкой, размером с перепелиное яйцо. - Зачем это, Тома? - спросила я . - А чтобы курить на лестничной площадке.
- Так ведь окурок не влезет, Том. - Влезет, если докуришь до фильтра, это с мужем делали в одном месте , вроде как сувениры.
Вот насчёт курения там хочу сказать особо. Тогда , не сейчас, и курить на крыльце СКЛИФА было можно. И вот я наблюдала сцены - парня , фактически сразу после операции, в трусах и белых эластичных чулках, чтобы не порвались вены , под руки ведут друзья - курить на крыльцо.
Бабка, еле живая, в одной руке канистра с кровью, кровь стекает по по гибкой трубке из под её халата. Она идёт курить на крыльцо.
Вот она, охота пуще неволи. Я ехала в лифте с молодым парнем, он был забинтован и загипсован так, что было видно только юное лицо и кисть одной руки.
К другой загипсованной руке был приделан острый штырь, не знаю зачем.
Я сказала - Теперь вам не страшны никакие бандиты. Любого пришпилите к стенке.
Он ответил - Не поверите, я упал с десятого этажа, пьяный вусмерть, то ли сильно расслабленный, то ли хватался за все деревья, высокие там - но я жив и иду курить.
Я лежала там неделю, и даже не знаю , почему мне там так нравилось, то ли потому, что был июнь, меня часто навещали , мы гуляли по парку с вековыми липами и огромным количеством роз , то ли потому, что девчонки из соседней палаты врывались ко мне после завтрака - В сад, Алёна, все в сад. Но, если рассуждать без больничной романтики, всё-таки потому, что операция прошла удачно.
В последний день я зашла за выпиской к заведующей. Она говорила со мной, как с подругой. Показала на букет диковинных цветов в вазе. Сказала - Каждый год в этот день , кто-то присылает, а я даже не знаю, кто это.
Я хотела сфотографировать роскошную панораму Москвы из её окна .
- Не надо - сказала она - Плохая примета, ведь раз на раз не приходится.