22 сентября (3 октября) 1762 года Екатерина Алексеевна была коронована в Москве, как Екатерина 11. Ключевский и другие историки пишут, что "все знают как пришла к власти Екатерина 11- путем заговора и переворота, в результате которого ее муж Петр 111 был убит, и она взошла на трон. Причем по закону должна она была в случае смерти мужа передать власть его прямому наследнику - Павлу, но она этого не сделала". То есть, «Екатерина совершила двойной захват: отняла власть у мужа и не передала её сыну, естественному наследнику отца». Возраст Павла не являлся препятствием, ведь например Петр 1 стал самодержцем в 10-летнем возрасте, Иоанн IV вообще в младенческом возрасте. При коронации Екатерина обещала передать сыну престол по достижении им совершеннолетия, но этого не сделала. Екатерина была очень тщеславна, она стремилась к власти, причем неограниченной и единоличной.
***
Нарисовать словесный портрет императрицы чрезвычайно сложно, прежде всего потому, что оригинал был крайне многолик. Историку грозит опасность впасть в крайность: превратиться в панегириста ее личности, либо, напротив, в хулителя. Если превые годы после переворота чувствовала она себя крайне неуверенно, то все изменилось позднее. Если в начале она сознавала, "что главный ее недостаток в глазах народа то, что она иностранка, и потому считает своей обязанностью придерживаться предрассудков русских», то с 1767 по 1786 годы она уже была полностью уверена в прочности своего положения и стала уделять основное внимание внутренней политике. Это подтверждал английский поверенный в делах Генрих Гарлей, доносивший 30 июля 1768 года: «Удивительно, какие трудности пришлось ей преодолеть и с каким непреодолимым усердием устранила она все, что только могло внушить ей малейшее опасение. Теперь корона так утвердилась на ее голове, что я не предвижу никакой случайности, могущей побудить ее сложить эту корону».
Наконец, последний период, продолжавшийся последние восемь-девять лет ее царствования, характеризовался снижением физических возможностей императрицы, утратой прежней активности во внутренней жизни страны и преобладанием интересов к внешнеполитическим акциям. Также повысилась роль в управлении страной последнего ее фаворита «дуралеюшки» Платона Зубова. Она сама в 1789 году призналась статс-секретарю А. В. Храповицкому: «Теперь за законы не могу приняться, но думаю, что могу взяться за историю». На этом этапе императрица не только отказалась от осуществления идеалов, проповедываемых просветителями, но и выступила организатором усилий монархических режимов для подавления революционной заразы.
Екатерина 11 была очень умна, хитра, умело использовала людей и манипулировала ими. Об этом говорит хотя бы тот факт, как ловко она сумела сплести сложный государственный заговор, захватить престол, а своего несчастного мужа полностью устранить. Она слыла тонким психологом и прекрасным знатоком людей, видела человека насквозь. Умело подбирала себе помощников, выбирая людей влиятельных, ярких и талантливых. В общении с подданными Екатерина была, как правило, сдержанна, терпелива, тактична. По ее собственному признанию, она не обладала творческим умом, но хорошо улавливала всякую дельную мысль и развивала ее в своих целях. М. Дипломат Д. Корберон в дневнике от 30 сентября 1776 года писал о Екатерине: «Она беспримерно непостоянна, легкомысленна по природе, всегда прикрывается маской мягкосердечия. Вообще во всем государстве нет лицедейки более искусной, чем Екатерина II».
Современники отмечали исключительную способность императрицы управлять людьми. Здесь она достигла поразительных успехов и виртуозности, которым могли позавидовать многие коронованные особы. Это достоинство присуще лишь немногим государственным деятелям. Императрица умела подстегивать усердие управляемых лестью, похвалой, своевременной наградой и еще одного правила она придерживалась "я хвалю громко, а браню потихоньку». Все современники единодушны в оценке способности императрицы превращаться из обаятельной и приветливой дамы в гордую, величественную императрицу, жестами, походкой, осанкой подчеркивавшей различие между нею и подданными.
Екатерина подчеркивала повсюду свою работоспособность. В письме к подруге своей матери Бьельке 9 сентября 1767 года она писала: «Если вы любопытствуете знать мой образ жизни, то я вам расскажу о нем: встаю я в 6 часов и до восьми с половиною читаю и пишу совершенно одна в моем кабинете. Около девяти являются мои секретари, и я остаюсь с ними до одиннадцати. Потом я одеваюсь и в это время болтаю с теми, которые в моей комнате. Мой туалет не всегда продолжается с час. Затем я перехожу в приемную, обедаю между часом и двумя. После обеда я заставляю читать себе книгу до четырех часов, когда приходят те, которые не могли говорить со мною утром, и я остаюсь с ними до шести часов, после чего выхожу или гулять, или играть, или болтать, или в спектакль. Ужинаю между девятью, десятью часами. После ужина отправляюсь спать». Однако далеко не всегда ее день проходил подобным образом. Современники вспоминали, что в спальне над огромной кроватью императрицы была переборка, которая опускалась утром, отделяя императрицу от ее очередного фаворита. И Екатерина начинала прием министров, лежа в постели.
Она всегда старалась представить свое восхождение на российский престол в 1762 году поворотным моментом, определившим судьбы страны и столетия. Не имея возможности приписать себе прямое родство с Петром Великим, Екатерина повелела воздвигнуть ему памятник и выгравировать на нем: «Petro Primo Catherina Secunda» («Петру Первому — Екатерина Вторая»). Такая безукоризненная симметрия должна была наводить всех на мысль о не подлежащем сомнению равенстве этих двоих.
Об этом говорит и то, как обрабатывала Екатерина 11 общественное мнение, чтобы представить себя в России и в Европе просвещенным философом. Она, если говорить современным языком, упорно пропагандировала свой имидж и использовала любую возможность, чтобы заявлять о своей передовой и просветительской деятельности, а также о приверженности идеям просвещенного монархизма. Хотя на деле это было совсем не так. Как известно, основной принцип просвещенного монархизма состоит в ограничении власти аристократии и в облегчении положения зарождающейся буржуазии и крестьян. Аристократия и дворянство наравне с другими сословиями начинают подлежать суду и образование распространяется на всех граждан. Екатерина же усилила многократно позиции российского дворянства и усугубила, и без того тяжелое, положение крестьянства.
Вот примеры ее пропагандистских акций:
1. Объявленный и широко распропагандированный в 1765 году всеевропейский конкурс на лучшее решение крестьянского вопроса. В течение 2 лет были присланы 162 конкурсные работы, в том числе 155 — из-за рубежа. Премия была присуждена члену Дижонской академии Беарде де Лабею, который представил «взвешенное» сочинение, предлагавшее не спешить ни с отменой крепостного права, ни с наделением крестьян землёй, а сначала подготовить крестьян к восприятию свободы. Как пишет Н. И. Павленко, несмотря на широкий резонанс, который конкурс имел в России и за рубежом, «конкурсные сочинения держались в секрете", и закончился он с нулевым результатом.
2. Для проведения передовых преобразований в России Екатерина написала "Наказ" (1766 г.) и созвала заседание Уложенной комиссии. Дебаты в комиссии длились полтора года с участием более 600 депутатов и завершились роспуском комиссии опять-таки с нулевым результатом. Но шуму было произведено много! То есть это была чистой воды пропагандистская акция. "Наказ" был Екатериной просто-напросто списан с сочинений Монтескьё «О духе законов» и Беккариа «О преступлениях и наказаниях». Она сама писала Фридриху II «в этом сочинении мне принадлежит лишь расположение материала, да кое-где одна строчка, одно слово». «Наказ» в течение царствования Екатерины только в России издавался 7 раз, и «приобрёл широкую известность не только в России, но и за её пределами, ибо был переведён на основные европейские языки».
Как отмечает А.Труайя, несколько первых заседаний Уложенной комиссии было посвящено лишь тому, как отблагодарить императрицу за её инициативу по созыву комиссии. Комиссия постановила присвоить ей пышный титул «Великой Екатерины, Премудрой и Матери Отечества». У Екатерины не было формальных прав на престол, и присвоение титула «Мать Отечества» Уложенной комиссией стало некоей легитимизацией её правления. Кроме того она сама составила проект закона о престолонаследии, согласно которому при несовершеннолетии наследника престол унаследует не он, а его мать, и правит до своей смерти. И представила этот проект на утверждение Уложенной комиссией. А потом ей уже эта комиссия стала не нужна и она распустила ее через полтора года.
Все идеи, изложенные в Наказе, остались только на бумаге. 90% подданных реформы вообще не коснулись — крестьянство осталось в крепостной зависимости, которая при Екатерине 11 усилилась, а положение дворянства стало еще лучше. Екатерининское царствование называли по справедливости «золотым веком» для русского дворянства.
3. Екатерина 11 чрезвычайно заботилась о своем имидже не только в среде отечественного дворянства, но и у европейских монархов. Она преподносила себя, как «философ на троне», всячески старалась представить себя просвещенной правительницей и, по мнению некоторых историков, только этим и занималась.
Она вела обширную переписку с Вольтером и Дидро, которые были весьма высокого мнения о ее способностях, в том числе и литературных. Однако многие историки считают, что со стороны французов это было не что иное, как лесть. И это неудивительно, ведь Дидро, как и Вольтер, регулярно получали от российской правительницы немалые суммы.
Многие историки пишут, что отношения Екатерины с французскими просветителями носили характер очевидного «спонсорства», с одной стороны, и лести, с другой. Как пишет Н. И. Павленко, узнав, что Дидро нуждается в деньгах, Екатерина купила его библиотеку за 15 тыс. ливров, но не забрала её, а оставила ему, «назначив» его пожизненным смотрителем его же библиотеки с выплатой «жалованья» из русской казны в размере 1000 ливров в год. Вольтера тоже осыпала разнообразными милостями и деньгами, и приобрела после смерти его библиотеку, выплатив щедрые суммы наследникам.
Так, К. Валишевский сравнивает её письма иностранцам с работой современного агентства новостей, и далее пишет: «её письма к любимым корреспондентам, как Вольтер и Гримм во Франции и Циммерман и отчасти г-жа Бельке в Германии, нельзя назвать иначе, как чисто публицистическими статьями. Ещё прежде, чем быть напечатанными, её письма к Вольтеру становились достоянием всех следивших за малейшим поступком и словом фернейского патриарха, а следил за ними буквально весь образованный мир. Гримм, хотя и не показывал обыкновенно её писем, но рассказывал зато их содержание всюду, где бывал, а бывал он во всех домах Парижа. То же можно сказать и про остальную переписку Екатерины: она была её газетой, а отдельные письма — статьями».
Причем Екатерина в своих письмах очень легко извращала факты, говоря попросту лгала. Так, в письме Гримму она совершенно серьёзно уверяла, что в России нет худощавых людей, только упитанные. В письме Бельке в конце 1774 г. писала: «Бывало прежде, проезжая по деревне, видишь маленьких ребятишек в одной рубашке, бегающих босыми ногами по снегу; теперь же нет ни одного, у которого не было бы верхнего платья, тулупа и сапогов. Дома по-прежнему деревянные, но расширились и большая часть их уже в два этажа».
В письме Гримму в 1781 г. она представила ему «итог» своего царствования, где наряду с количеством учреждённых ею губерний и городов и одержанных побед, указала, между прочим, что выпустила 123 «указа об облегчении участи народа». В письме Бельке 18 (29) мая 1771 года, после того как в Москве началась эпидемия и был введён официальный карантин, она писала: «Тому, кто вам скажет, что в Москве моровая язва, скажите, что он солгал!"
Как указывает А.Труайя, Екатерина постоянно в своей переписке называла крепостных крестьян «рабами». Но стоило французскому просветителю Дидро во время встречи с ней употребить это слово, как она изобразила страшное возмущение. «В России нет рабов, — заявила она. — Крепостные крестьяне в России духом своим независимы, хотя телом и испытывают принуждение». Ну разве это не лицемерие?
Н. И. Павленко приводит ряд писем Екатерины Вольтеру. В одном из них (1769) она писала: «…наши налоги так необременительны, что в России нет мужика, который бы не имел курицы, когда он её захочет, а с некоторого времени они предпочитают индеек курам». В другом письме (1770), написанном в разгар голодомора и бунтов, охвативших разные части страны: «В России всё идёт обыкновенным порядком: есть провинции, в которых почти не знают того, что у нас два года продолжается война. Нигде нет недостатка ни в чём: поют благодарственные молебны, танцуют и веселятся». Вообше лгала она легко и виртуозно. Известный архивист Я. Л. Барсков так характеризовал Екатерину: «Ложь была главным орудием царицы, всю жизнь, с раннего детства до глубокой старости, она пользовалась этим орудием, владея им как виртуоз, и обманывала родителей, любовников, подданных, иностранцев, современников и потомков».
В благодарность за "спонсорство" со стороны Екатерины французские просветители ей неумеренно льстили. Дидро расточал похвалы в её адрес, а свои критические заметки «клал под сукно» (так, лишь после смерти были обнаружены его резкие критические «Замечания о Наказе» Екатерины). Как указывает К.Валишевский, Вольтер называл её «северной Семирамидой» и утверждал, что солнце, освещающее мир идей, перешло с Запада на Север; написал по «приготовленным» для него по приказанию Екатерины материалам историю Петра I, вызвавшую насмешки других европейских учёных.
Многие историки пишут, что отношения Екатерины с французскими просветителями носили характер очевидного «спонсорства», с одной стороны, и лести, с другой. Как пишет Н. И. Павленко, узнав, что Дидро нуждается в деньгах, Екатерина купила его библиотеку за 15 тыс. ливров, но не забрала её, а оставила ему, «назначив» его пожизненным смотрителем его же библиотеки с выплатой «жалованья» из русской казны в размере 1000 ливров в год. Вольтера тоже осыпала разнообразными милостями и деньгами, и приобрела после смерти его библиотеку, выплатив щедрые суммы наследникам.
Анри Труяйя писал, что Вольтер и Дидро соревновались в преувеличенных похвалах Екатерине. Так, Дидро утверждал, что «ставит её на один уровень» с Цезарем, Ликургом и Солоном, выше Фридриха Великого, и лишь после встречи с ней в России его душа, ранее «душа раба», стала «душой свободной» и т. д.), и даже ревновали друг друга к её милостям и вниманию.
Поэтому ещё А. С. Пушкин писал об «отвратительном фиглярстве» императрицы «в сношениях с философами её столетия», а по словам Фридриха Энгельса, «Двор Екатерины II превратился в столицу тогдашних просвещённых людей, особенно французов; …ей настолько удалось ввести в заблуждение общественное мнение, что Вольтер и многие другие воспевали „северную Семирамиду“ и провозглашали Россию самой прогрессивной страной в мире, отечеством либеральных принципов, поборником религиозной терпимости».
Поначалу Екатерина II с восторгом приняла Французскую революцию, однако после казни короля Людовика XVI ее отношение изменилось. Она была инициатором создания Антифранцузской коалиции, однако от прямых военных действий отказалась. Ею же был издан указ о высылке из России всех, кто подозревается в симпатии к революции, и приказ о возвращении всех русских из Франции.
***
"Просвещенная правительница" Екатерина II провозглашала себя противницей крепостничества, считая его антигуманным и противным самой природе человека. В ее бумагах сохранилось немало резких высказываний по этому поводу, а также рассуждений о различных вариантах ликвидации крепостничества. Однако ничего конкретного она не предпринимала, понимая, что отмена крепостничества лишит ее поддержки дворянства.
Она была убеждена в духовной неразвитости русских крестьян и потому в опасности предоставления им свободы, считая, что жизнь крестьян у заботливых помещиков достаточно благополучна. По реформе Екатерины крестьяне нечернозёмных областей платили оброк, а чернозёмные отрабатывали барщину. По общему мнению историков, положение этой самой многочисленной группы населения в эпоху Екатерины было наихудшим за всю историю России. Ряд историков сравнивает положение крепостных крестьян екатерининской эпохи действительно с положением рабов. Как пишет В. О. Ключевский, помещики «превратили свои деревни в рабовладельческие плантации, которые трудно отличить от североамериканских плантаций до освобождения негров». Дворяне, в екатерининскую эпоху, также часто называли крепостных крестьян «рабами», что хорошо известно по письменным источникам.
Широких размеров достигла торговля крестьянами: их продавали на рынках, в объявлениях на страницах газет; их проигрывали в карты, обменивали, дарили, насильно женили.
Газеты печатали следующие объявления:
«Продаются люди: девка 20 лет, мастерица кружева плесть, за 200 руб.; крестьянская девка 16 лет за 100 руб., малой крестьянской за 400 р.»
«Продаются дворовые мастеровые люди: 2 портных, сапожник, часовщик, пекарь, каретник, колесник, резчик золотарь и 2 кучера, коих видеть и узнать о цене… у самого помещика. Тут же продаются 3 беговые молодые лошади, один жеребец и два мерена и стая гончих собак, числом 50, которые годуют в генваре и феврале месяцах».
Крепостных не только продавали оптом и в розницу, но и подвергали истязаниям. Крестьяне не могли принимать присягу, брать откупа и подряды, не могли отъехать от своей деревни более чем на 30 вёрст без паспорта — разрешения от помещика и местных властей. По закону крепостной находился полностью во власти помещика, последний не имел права лишь его убить, но мог замучить до смерти — и за это не было предусмотрено официального наказания. Имеется ряд примеров содержания помещиками крепостных «гаремов» и застенков для крестьян с палачами и орудиями пыток. В течение 34 лет царствования лишь в нескольких наиболее вопиющих случаях (включая Дарью Салтыкову) помещики понесли наказание за злоупотребления в отношении крестьян.
В течение своего царствования Екатерина раздарила помещикам и дворянам более 800 тысяч крестьян, поставив тем самым своеобразный рекорд. В большинстве это были не государственные крестьяне, а крестьяне с земель, приобретённых при разделах Польши, а также дворцовые крестьяне. Но, например, число приписных (посессионных) крестьян с 1762 по 1796 гг. увеличилось с 210 до 312 тысяч человек, и это были формально свободные (государственные) крестьяне, но обращённые в положение крепостных или рабов. Естественно, что посессионные крестьяне уральских заводов приняли активное участие в Крестьянской войне 1773—1775 гг..
Историки уверены, что крестьянская война 1773—1775 гг. была одним из проявлений острого социального кризиса, разразившегося в середине царствования Екатерины, который был отмечен множеством восстаний в разных частях страны (Кижское восстание в Заонежье в 1769—1770, чумной бунт 1771 года в Москве, восстание яицких казаков 1769—1772 и другие). Ряд историков указывает на изменение характера социальных протестов, приобретение ими классового, антидворянского, характера. Так, Дж. Блюм отмечает, что участники восстания Пугачёва убили около 1600 дворян, причём почти половину из них составляли женщины и дети, приводит другие случаи убийств дворян в ходе крестьянских восстаний той эпохи. Как писал В. О. Ключевский, крестьянские восстания в екатерининское царствование «окрасились социальным цветом, то были восстания не управляемых против администрации, а низших классов — против высшего, правящего, против дворянства».
Екатерина 11 снова ввела смертную казнь, которая не практиковалась при Елизавете. Но она применялась в основном для простого люда. В 1785 году в «Жалованной грамоте» Екатерина запретила смертную казнь и телесные наказания по отношению к дворянам. А 21 апреля 1785 года были изданы две грамоты: «Грамота на права, вольности и преимущества благородного дворянства» и «Жалованная грамота городам». Императрица назвала их венцом своей деятельности, а историки считают венцом «продворянской политики» царей XVIII века.
Едва ли не самым важным новшеством Грамоты, составившим веху в консолидации дворянства, являлось предоставление ему права один раз в три года собираться на губернские съезды. Дворяне избирали из своей среды губернского предводителя дворянства и прочих должностных лиц. Губернским собраниям разрешалось подавать прошения на имя наместника, Сената и императрицы. Дворянскому обществу предоставлялась дисциплинарная власть над своими членами: оно могло исключить из своей среды лиц, опороченных судом или дискредитировавших себя в личной жизни. Только суд мог лишить дворянина дворянского достоинства, чести, жизни, имения. Решения суда о лишении жизни должно быть подтверждено Сенатом и конфирмовано императрицей. Новшеством являлось и освобождение дворян от истязаний — «телесное наказание да не коснется благородного».
Предоставление дворянству максимальных прав и привилегий и его полное освобождение от обязанностей в отношении государства привело к появлению феномена, широко освещённого в литературе той эпохи (комедия «Недоросль» Фонвизина, журнал «Трутень» Новикова и др.) и в исторических трудах. Как писал В. О. Ключевский, дворянин екатерининской эпохи «представлял собой очень странное явление: усвоенные им манеры, привычки, понятия, чувства, самый язык, на котором он мыслил, — всё было чужое, всё привозное, а дома у него не было никаких живых органических связей с окружающими, никакого серьёзного дела… на Западе, за границей, в нём видели переодетого татарина, а в России на него смотрели, как на случайно родившегося в России француза».
***
Что касаемо экономического положения в России, то крайнее расстройство и истощение финансов произошло как раз во время правления Екатерины II.
В год прихода Екатерины к власти, в 1762 году дефицит бюджета составил лишь чуть более 1 млн руб., или 8 % от суммы доходов. Причём Екатерина сама способствовала возникновению этого дефицита, так как только за первые полгода царствования, до конца 1762 года, раздала в виде подарков фаворитам и участникам переворота 28 июня, в благодарность за возведение ее на трон, наличными деньгами, не считая имущества, земель и крестьян, 800 тыс. руб.
Во время ее правления впервые возник и внешний долг России, а сумма невыплаченных жалований и обязательств правительства в конце её царствования намного превышала ту, что оставили после себя её предшественники. Земли фактически были отняты у церкви не до Екатерины, а как раз в её царствование, в 1764 году, что породило недовольство духовенства. Да и, по мнению историков, какой-либо системы в государственном управлении, правосудии и управлении госфинансами, которая была бы, безусловно, лучше прежней, при ней не было создано.
В 1775 году была осуществлена губернская реформа, которой введено новое административно-территориальное деление страны. Сама Екатерина иногда говорила, что ее "Наказ" был пустой болтовней, зато губернская реформа изменяла систему власти и была с восторгом воспринята дворянством. Екатерина II образовала 29 новых губерний и построила около 144 городов.
Сотни сёл при Екатерине получили статус города, но фактически так и остались сёлами по внешнему виду и роду занятий населения, то же касается и ряда основанных ею городов (некоторые вообще существовали лишь на бумаге, о чём есть свидетельства современников). Помимо выпуска монет, было выпущено на 156 миллионов рублей бумажных ассигнаций, что привело к инфляции и значительному обесценению рубля; поэтому реальный рост бюджетных доходов и других экономических показателей в течение её царствования был значительно меньшим, чем номинальный.
Территория Российского государства существенно возросла за счёт присоединения плодородных южных земель — Крыма, Причерноморья, а также восточной части Речи Посполитой и др. Население возросло с 23,2 млн (1763) до 37,4 млн (1796), по численности населения Россия стала самой крупной европейской страной (на неё приходилось 20 % населения Европы). Однако рост населения в значительной мере был результатом присоединения к России иностранных государств и территорий (на которых проживало почти 7 миллионов человек).
Экономика России продолжала оставаться аграрной. Доля городского населения практически не увеличилась, составляя около 4 %. Вместе с тем, был основан ряд городов (Тирасполь, Григориополь и др.), более, чем в 2 раза увеличилась выплавка чугуна (по которому Россия вышла на 1-е место в мире), возросло число парусно-полотняных мануфактур. В 1775 был издан манифест, дозволявший свободное заведение любых промышленных предприятий. Всего к концу XVIII века в стране насчитывалось 1200 крупных предприятий (в 1767 году их было 663). Значительно увеличился экспорт российских товаров в другие европейские страны, в том числе через созданные черноморские порты. Однако в структуре этого экспорта совсем не было готовых изделий, только сырьё и полуфабрикаты, а в импорте преобладали зарубежные промышленные изделия.
Сельское хозяйство, как и промышленность, развивалось в основном за счёт экстенсивных методов (увеличение количества пахотных земель); пропаганда интенсивных методов сельского хозяйства созданным при Екатерине Вольным экономическим обществом не давала большого результата. С первых лет царствования Екатерины периодически стал возникать голод в деревне, что некоторые современники объясняли хроническими неурожаями, но историк М. Н. Покровский связывал с началом массового экспорта зерна, который ранее, при Елизавете Петровне, был запрещён, а к концу царствования Екатерины составлял 1,3 млн руб. в год. Участились случаи массового разорения крестьян. Особенный размах голодоморы приобрели в 1780-е гг., когда ими были охвачены большие регионы страны. Сильно выросли цены на хлеб: так, в центре России (Москва, Смоленск, Калуга) они увеличились с 86 коп. в 1760 г. до 2,19 руб. в 1773 г. и до 7 руб. в 1788 г., то есть более чем в 8 раз.
Среди достижений екатерининского царствования фигурировала цифра в 3161 фабрик и заводов, построенных к 1796 г., в то время как до начала царствования Екатерины II число фабрик и заводов на территории Российской империи исчислялось лишь несколькими сотнями. Однако как установил академик С. Г. Струмилин, эта цифра сильно завышала действительное число фабрик и заводов, поскольку в неё, «лишь для пущего прославления этой царицы», были включены даже кумысные «фабрики» и овчарные «заводы».
В первые годы своего царствования она осуществила реформу Сената (1763); ликвидировала гетманство на Украине, что соответствовало ее представлениям о необходимости унификации управления на всей территории империи.
Эпоху правления Екатерины II нельзя назвать хорошим временем и для российской науки — даже несмотря на то, что при ней Академия наук стала одной из ведущих в Европе, а для обучения женщин был открыт Институт благородных девиц. Так, в Московском университете в 1780-е годы было меньше студентов, чем при его открытии, а за время правления императрицы ни один медик не получил диплома. Кроме того, образование было доступно лишь богатым и родовитым, поскольку обучение велось на латыни и французском.
***
Екатерина отличалась показной набожностью, считала себя главой и защитницей Русской православной церкви и умело использовала религию в своих политических интересах. Вера ее, по-видимому, была не слишком глубока. Вместе с тем, как и Петр 1, она проводила политику ограничения православия.
В целом в России при Екатерине II декларировалась политика религиозной терпимости. Так, в 1773 году издаётся закон о терпимости всех вероисповеданий, запрещающий православному духовенству вмешиваться в дела других конфессий; светская власть оставляет за собой право решать вопрос об учреждении храмов любой веры.
При вступлении на престол в 1762 году, Екатерина отменила указ Петра III о секуляризации (изъятии) земель у церкви. Но уже в феврале 1764 года вновь издала указ о лишении Церкви земельной собственности. Монастырские крестьяне числом около 2 миллионов человек обоего пола были изъяты из ведения духовенства и переданы в управление Коллегии экономии. В ведении государства вошли вотчины церквей, монастырей и архиереев.
Высшее духовенство (епископат) лишилось автономного существования вследствие отнятия церковных земель (1764), дававших архиерейским домам и монастырям возможность существования без помощи государства и независимо от него. После реформы монашествующее духовенство стало зависимо от финансировавшего его государства.
Епископы стали возмущаться, так епископ Ростовский и Ярославский Арсений в своём обращении в Синод в марте 1763 года позволил себе немало нелестных выражений, затрагивавших всю систему государственно-церковных отношений. «Горе нам, бедным архиереям, — восклицал Владыка, — яко не от поган, но от своих, мняшихся были овец правоверных, толиковое мучительство претерпеваем! От тех, кому надлежит веровати, яко мы…»
На подобный вызов «матушка-императрица» среагировала тотчас. Будучи умной и расчетливой, Екатерина сразу же узрела огромную потенциальную опасность ее властительству в православной стране, исходившую от таких независимых авторитетов, как Ростовский Митрополит. Потому и преследовать его она начала с лютой беспощадностью. Арсений был арестован, препровожден под усиленным военным конвоем в Москву и помещен под «крепкий караул» в Симоновом монастыре.
Мало того, она лично решила допросить Арсения, который и в её присутствии повторил свои доводы и против секуляризации, как и вообще против вторжения в церковные дела светских лиц. Не утаил он и своих сомнений по поводу законности преемственности власти самой Екатерины. С «великой государыней» при этом случилась чуть ли не истерика, и она завопила, чтобы ему «закляпили рот».
Волю повелительницы приспешники исполнили немедля. Арсений уже в апреле 1763 года был привлечен к синодальному суду по обвинению «в оскорблении Величества». Суд был скорый и неправый; его решение определяла сама Екатерина II. Снять священнический сан, сослать в отдаленный северный Николо-Карельский монастырь и «строго смотреть» за тем, чтобы он не смог и там «развращать ни письменно, ни словесно слабых и простых людей».
Владыка и в отдаленной ссылке оставался честным и простодушным. Он не только не прекратил «возмутительных речей», но и «совратил» монастырскую братию, среди которой очень быстро стал пользоваться почитанием. Естественно, что нашлись «доброхоты», оповестившие о том «венценосную особу», которая просто пылала огнем неугасимой ненависти. Арсений был снова судим и лишен монашеского чина. В 1767 году он был под охраной перевезен из Архангельской губернии в Ревель. Там полуживого Арсения поместили в крепостном каземате, запретив с ним всякие разговоры. Повелительница объяснила и причину: «Народ его очень почитает, исстари и привык его считать святым».
В конце концов, камеру просто замуровали, оставив лишь маленькое оконце для передачи пищи. Да и ту давали от случая к случаю, истязая страдальца и голодом. Заживо погребенный Арсений прожил еще некоторое время и преставился 28 февраля 1772 года, и в тот же день он был тайно погребен. Фактически Екатерина II убила престарелого Владыку, а его «дело» навсегда осталось еще одним темным пятном её царствования.
Поначалу Екатерина прекратила преследования старообрядцев, однако уже в 1765 г. гонения возобновились. Сенат постановил, что староверам не разрешается строить храмы, и Екатерина подтвердила это своим указом. Уже построенные храмы были снесены. Разгрому в эти годы были подвергнуты не только храмы, но и целый город староверов и раскольников (Ветка) в Малороссии. А в 1772 г. гонениям подверглась секта скопцов в Орловской губернии. К.Валишевский полагает, что причина гонений на староверов и раскольников, в отличие от других религий, состояла в том, что они рассматривались не только как религиозное, но и как политическое движение. Так, согласно распространённому среди раскольников учению, Екатерина II, наряду с Петром I, считались царями- антихристами.
Староверы о Екатерине 11 говорили, то, что начал Петр I, завершила Екатерина II. Русского в России стало еще меньше. А Православная Вера в верхах постепенно уступала место «светскому миросозерцанию». Подвижники-староверы сначала приняли Екатерину II за «вавилонскую блудницу», но, приглядевшись внимательней к ее реформам, пришло к выводу, что все же антихрист. Только в юбке.
Екатерина 11, по примеру Петра 1, массово заселяла немецкими колонистами Поволжье и Причерноморье, а также Украину и Прибалтику. Свободное переселение немцев привело к значительному увеличению числа протестантов (лютеран) в России. Им дозволялось строить кирхи, школы, свободно совершать богослужения. В конце XVIII века только в одном Санкт-Петербурге насчитывалось более 20 тыс. лютеран.
***
Вслед за Петром I Екатерина считала, что Россия должна занимать активную позицию на мировой арене, вести наступательную (и в определенной мере агрессивную) политику. Вступив на престол, она разорвала заключенный Петром III союзный договор с Пруссией. Благодаря ее усилиям был восстановлен на курляндском престоле герцог Э.И.Бирон. В 1763, опираясь на поддержку Пруссии, Екатерина добилась избрания своего фаворита и ставленника Станислава Августа Понятовского на польский трон.
Польские разделы отдали России западную Русь. По первому из них в 1773 году Россия получает часть Белоруссии (губернии Витебская и Могилёвская); по второму разделу Польши (1793 г.) Россия получила области: Минскую, Волынскую и Подольскую; по третьему (1795—1797 гг.) — литовские губернии (Виленскую, Ковенскую и Гродненскую), Чёрную Русь, верхнее течение Припяти и западную часть Волыни. Одновременно с третьим разделом присоединено было к России и герцогство Курляндское.
Войны с Турцией 1768—1774 и 1787—1792 г.г. ознаменовались крупными военными победами Румянцева, Орлова-Чесменского, Суворова, Потёмкина, Ушакова, утверждением России на Чёрном море. В результате их к России отошло Северное Причерноморье, Крым, Прикубанье, усилились её политические позиции на Кавказе и Балканах, укреплён авторитет России на мировой арене.
По мнению многих историков, эти завоевания являются главным достижением царствования Екатерины II. После первой турецкой войны Россия приобретает в 1774 году важные пункты в устьях Днепра, Дона и в Керченском проливе (Кинбурн, Азов, Керчь, Еникале). Затем в 1783 году присоединяется Балта, Крым и Кубанская область. Вторая турецкая война оканчивается приобретением прибрежной полосы между Бугом и Днестром (1791 г.). Благодаря всем этим приобретениям Россия становится твёрдой ногой на Чёрном море.
При Екатерине II возник так называемый «Греческий проект», предусматривавший ликвидацию правления султана в Европе и восстановление православной власти в Константинополе. Русские победы над турками в 70–80-годы XVIII века вызвали в православном мире восторженный прилив радужных надежд; ширилось убеждение, что дни беспощадного исламского ига подходят к концу. Идея сокрушить власть османов, серьезно занимавшая воображение Императрицы Екатерины, казалось бы, отвечала этим вековым православным чаяниям.
Новорожденного внука Константина императрица прочила на роль обладателя «греческого скипетра». Кормилицей к нему была приставлена гречанка по имени Елена; Константина Павловича обучали не только классическому, но и новому греческому языку, чего при Императорском Дворе никогда ранее не делалось. В 1781 году была выбита медаль, на которой Константин был изображен вместе с христианскими добродетелями — Верой, Надеждой и Любовью — на берегах Босфора.
Осенью 1782 года Екатерина сообщала «своему другу и брату» Австрийскому Императору (1765–1790) Иосифу II ожелании, совместно с Австрией, изгнать мусульманскую власть из Константинополя и усилиями двух стран «восстановить монархию Греческую». При этом она брала на себя обязательство сохранять новое государство в полной независимости от России. Монархом там она видела «младшего внука моего, Великого князя Константина», который должен был дать обязательство «не иметь никаких претензий на Престол Российский».
Многие историки рассматривают отдельные элементы внешней политики Екатерины II (ликвидация Речи Посполитой как самостоятельного государства, стремление к захвату Константинополя) как имевшие скорее отрицательные, чем положительные, результаты. Так, Н. И. Павленко называет ликвидацию Польши как суверенного государства «разбойничьей акцией со стороны соседей». Как пишет К.Эриксон, «Нынешние историки посягательства Екатерины на независимость Польши воспринимают как варварство, идущее вразрез с идеалами гуманизма и просвещения, которые она проповедовала». Как отмечают К.Валишевский и В. О. Ключевский, в ходе разделов Речи Посполитой 8 миллионов славян оказались под «игом» Пруссии и Австрии; причём, эти разделы очень усилили последних, намного более, чем Россию. В результате Россия своими руками создала на своей западной границе в лице укрепившихся германских государств грозных потенциальных противников, с которыми в дальнейшем ей придётся воевать.
Преемники Екатерины также критически оценивали принципы её внешней политики. Её сын Павел I относился к ним отрицательно и поспешил полностью пересмотреть сразу после восшествия на трон. В царствование её внука Николая I бароном Брунновым был подготовлен рапорт, в котором говорилось: «Мы не можем не признать, что способы, избранные императрицей Екатериной для исполнения её планов, далеко не согласуются с характером прямоты и чести, которые являются теперь неизменным правилом нашей политики…». «И нашей истинной силой», — приписал император Николай I своей собственной рукой.
***
«Официальная» литература эпохи Екатерины представлена несколькими именами: Фонвизин, Сумароков, Державин, и весьма небольшим числом и объёмом написанных ими произведений, что не идет ни в какое сравнение с 19 веком. Правда, была ещё «неофициальная» литература: Радищев, Новиков, Кречетов, — которая была подвергнута запрету, а авторы — жестоким репрессиям. Подобной же участи подвергся и ряд других, менее известных, авторов, например, Княжнин, чья историческая драма («Вадим Новгородский») была также запрещена, а весь тираж был сожжён.
Политика императрицы, состоявшая, с одной стороны, в своеобразном личном «руководстве» литературным творчеством, а с другой стороны, жёсткая цензура и репрессии в отношении неугодных писателей, не способствовала развитию отечественной литературы. Причина состояла в том, как писал Г. В. Плеханов, и с чем согласен историк Н. И. Павленко, что издатели журналов «считали себя вправе критиковать, между тем как Фелица (Екатерина II) считала их обязанными восторгаться».
Так, журнал Новикова «Трутень» был закрыт властями в 1770 г., как полагают историки, вследствие того, что в нём поднимались острые социальные темы — произвол помещиков в отношении крестьян, повальная коррупция среди чиновников и т. д. После этого Новикову удалось начать выпуск нового журнала «Живописец», в котором он уже старался избегать острых социальных тем. Однако и этот журнал через несколько лет был закрыт.
Екатерина принадлежала к числу немногочисленных монархов, которые интенсивно общались со своими подданными и прямо, путём составления манифестов, инструкций, законов, полемических статей, и косвенно, путём написания сатирических сочинений, исторических драм и педагогических опусов. В своих мемуарах Екатерина признавалась: «Я не могу видеть чистого пера без того, чтобы не испытывать желания немедленно окунуть его в чернила».
Екатерина занималась литературной деятельностью, оставив после себя большое собрание сочинений — записки, переводы, басни, сказки, комедии, эссе, либретто к пяти операм. Премьеры этих опер состоялись в Санкт-Петербурге в 1786-91 гг. Для их исполнения она привлекала лучших композиторов, певцов и хореографов. Все петербургские спектакли и оперы по произведениям Екатерины были обставлены чрезвычайно богато.
Екатерина участвовала в еженедельном сатирическом журнале «Всякая всячина», издававшемся с 1769 года. Императрица обратилась к журналистике с целью воздействия на общественное мнение, поэтому главной идеей журнала была критика человеческих пороков и слабостей. Другими предметами иронии были суеверия населения.
Однако некоторые историки полагают, что ряд её сочинений и даже писем был написан не ею самой, а некими анонимными авторами, указывая на слишком резкие различия в стиле, правописании между разными её сочинениями. К.Валишевский считает, что некоторые её письма могли быть написаны Андреем Шуваловым, а литературные произведения — Н. И. Новиковым в период их «примирения» после 1770 г. Так, все её комедии, имевшие успех, были написаны лишь в период её «дружбы» с Новиковым, в то же время написанную позднее комедию «Горе-Богатырь» (1789) критикуют за грубость и пошлость, нехарактерную для комедий 70-х годов.
При Екатерине 11 в Санкт-Петербурге появились Эрмитаж и Публичная библиотека. Вместе с тем, как пишет историк Казимир Валишевский: «Начало народному образованию в том виде, как оно существует теперь в России, было положено учебными заведениями, открытыми в Петербурге Новиковым, которого Екатерина считала врагом и вознаградила тюрьмой и цепями за его труд на благо России».
Императрица была чрезвычайно тщеславна и незадолго до кончины подсчитала свои заслуги перед отечеством. Оказалось, на её счету около 500 «великих деяний» « реформы управления, выигранные войны, развитие территорий, становление просвещения, развитие культуры и образования.
Список литературы!
1. Валишевский К. Екатерина Великая (Роман императрицы), кн.2, ч. 1, гл. 2, I
2. Ключевский В. Курс русской истории. Лекция LXXVII
3. Павленко Н. И. Екатерина Великая. Москва, 2006, с. 114
4. Труайя А. Екатерина Великая. Москва, 2007, с. 242
5. Чечулин Н. Д. Очерки по истории русских финансов в царствование Екатерины II. С-Петербург, 1906, с. 85-86, 331—332
6. Эриксон, Кароли. Екатерина Великая. Смоленск, 1997, с. 480
России.