Армейский эшелон

               

   Сергей вдруг   вспомнил  последнюю репетицию на гражданке, и всё, что последовало за ней.
 
В полдень он посетил Октябрьский районный военкомат Саратова и получив повестку в армию. Ближе к вечеру купил две бутылки водки и вечером пошел в заводской клуб, где в свободное от учебы время играл в вокально-инструментальном ансамбле.

На репетициях выпивать было не принято. Разрешалось в редких случаях по чуть-чуть, только после репетиции. Сегодня выпадал  исключительный случай. Перед началом репетиции Мартынов поведал о своих новостях и вытащил из сумки бутылку. Участники коллектива стали поздравлять Мартынова. Он был самым младшим музыкантом в ансамбле и единственным, кто не служил.

В те годы служба в армии была естественным делом для здорового  молодого человека.Кто армию не прошел, в мужском коллективе считался не совсем полноценным.
— Ну вот, и ты дождался своего часа, — серьезно сказал руководитель ансамбля Александр Зарипов и, окинув взглядом пятерых участников коллектива, произнес:
- Сегодня репетиция отменяется, устраиваем маленькие проводы  призывнику.

Грянуло дружное «Ура». Быстро сдвинули столы, накрыта скатерть, появились стаканы, бутылка лимонада, дежурные бутерброды. Первый тост говорил Зарипов:

— Сергей, считаю нужным еще раз сказать, подошла твоя очередь выполнить свой гражданский долг. Это здорово. Вообще, ты знаешь, Армия — это очень круто, я не шучу.
Чем дальше от нее отходишь, тем острее начинаешь понимать, что может быть главное в жизни довелось испытать именно там. Много в ней намешано, и хорошего, и плохого.

Вроде колоды карт, все масти присутствуют, от шестерки до туза. Всех там встретишь. Главное, чтобы оставаться при любых обстоятельствах человеком, насколько возможно, понимаешь? Армия сразу покажет, кто ты есть на самом деле, на что способен. Два года – серьезный срок. Хочу, чтобы время это пошло тебе на пользу, чтобы  вернулся здоровым, возмужавшим, короче, настоящим мужиком – за что и выпьем.

Громко чокнувшись, все осушили  стаканы. Пока закусывали, руководитель, похлопав по плечу призывника, продолжил:
— Даю тебе первый бесплатный совет, на призывном пункте, или по пути в часть, при любой возможности заявляй о себе как о профессиональном музыканте, не тушуйся,  понял?

— Да как же я скажу, что профессионал? Ты же сам не бросаешься такими словами и другим не позволяешь.

— Ничего,  мне многому удалось тебя научить за год. На солдатском уровне ты серьёзный  гитарист и вокалист. К тому же, в активе имеешь собственные сочинения, этого для армейского музыканта достаточно.

Скажу более, если даже будут собирать духовой оркестр, танцевальный коллектив и тому подобное, смело говори, что ты и там специалист. Потом, если повезет попасть в  солдатский клуб или дом офицеров, будет  поздно разбираться, можешь ты играть на скрипке или нет, назад всё равно не сошлют, останешься при музыкальной команде.

—За это давайте выпьем по второй –  добавил барабанщик Антон. Возражать никто не стал.  Насколько верными оказались слова наставника, Сергей смог убедиться уже через двое суток.


Когда он прибыл на областной призывной пункт, в городе сильно похолодало.
На дворе стоял конец октября, природа нижнего Поволжья ещё не ожидала приближения зимы. Внезапное похолодание застало всех врасплох. Однако, армейцы, съехавшиеся сюда  со всей страны за новобранцами,  были уже облачены в зимнюю форму одежды, и по этой причине не испытывали каких-либо неудобств.

Как только призывная группа, в которой находился Сергей, оказалась на месте, началось формирование команд. Мартынову повезло, поскольку не пришлось долго ждать. Другие находились здесь по четыре дня. Выходить за территорию пункта запрещалось. Кормили два раза в сутки сухим пайком.

Спали в спортзале. Строгий контроль. Однако, новобранцам непостижимым образом удавалось доставать спиртное, да ещё в количестве, позволявшем находиться в постоянной степени опьянения.

Принимаемые командирами контрмеры эффекта не достигали. С вечера до полуночи  призывной пункт походил на пчелиный улей, который гудел и грозился вылететь на волю. Трудно было удержать в повиновении несколько сотен здоровых парней, ещё и нетрезвых.

Ситуация спасали две роты охраны внутренних войск. Бойцы этих подразделений  дело своё знали. Они без церемоний, прибегая к помощи немецких овчарок, быстро гасили  любое волнение и недовольство  призывников.

К вечеру всех вывели на большой плац, продуваемый холодным ветром. По южной стороне плаца построились призывники, а напротив расположились представители  родов войск, которых называли емким словом «покупатели»

Офицер областного военкомата выкрикивал фамилию призывника и номер команды. Призывник выходил из строя и бежал к группе военных, которая держала табличку с номером. Всего команд было четырнадцать.Различались они по форме одежды и по цвету погон.

Некоторые войска в представлении не нуждались и пользовались уважением   призывного сообщества. Таковыми являлась десантура, морские пехотинцы, пограничники. Другие, наоборот, вызывали неодобрительный гул. Это относилось к ВМФ, поскольку служба здесь длилась три года и Внутренним войскам, по бытующей информации занимавшихся охраной зон.

Когда прозвучала фамилия Мартынов и названа команда восемь, Сергей побежал в  сторону военных, стоявших на плацу крайними справа. Это была единственная группа военных, облаченная в летнюю форму одежды. Как только  призывники разошлись по своим командам, к ним обратились с напутственными словами военком, представитель обкома партии, и ветеран Великой Отечественной войны.

Затем началось общение со своими «офицерами-покупателями».  Команду, в которую попал Сергей, возглавлял чернявый капитан. На плечах его плаща были синие погоны, но разгадать эмблему рода войск, никак не удавалось. Капитан с легким акцентом и присущей южному человеку бравадой обратился к призывникам:

— Ну что, будущие бойцы, хочу вас поздравить. Вам посчастливилось попасть в доблестные войска ВВС, короче, Военно-Воздушные Силы. Служить будете в Азербайджане. Там нет  холода, какой сегодня здесь, в Саратове. Сейчас проведем перекличку, потом в автобусы и на вокзал. Там посадка в эшелон и прямиком, без пересадок следуем в Баку.

Далее чернявый рассказал, что зовут его капитан Мамедов, что он является их командиром и несет за призывников  полную ответственность. Его задача — доставить всех в пункт назначения в полной сохранности. Тут же он представил трех помощников, сержантов срочной службы, и провел короткий инструктаж.

После переклички команда, состоящая из семидесяти человек, проследовала в автобусы. Через полчаса колонна подъехала к железнодорожному вокзалу. Сразу началась посадка в эшелон.

Перед тем как пройти в вагон, каждый призывник называл фамилию. Два сержанта, стоящие у дверей вагона, делали пометки в списках и давали команду — вперед. Эта процедура замедлила посадку и вскоре перед вагоном образовалась  толчея. Сергей, ожидая своей очереди, с любопытством поглядывал по сторонам.

Неожиданно пришло  осознание, что сейчас открывается совершенно новая страница в его жизни, что именно здесь, на вечернем перроне Саратовского вокзала, он  расстается с беспечной студенческой юностью. А впереди его ждет что-то большое, неведомое, таинственное.

Смутная тревога и грусть овладели его существом. Он не испытывал подобного ни при получении повестки, ни  при расставании с родными и друзьями. Всё происходящее с ним до этого момента не воспринималось всерьез. Казалось, что длится какая-то забавная игра, которая должна закончиться, после чего всё будет как прежде.

Сейчас, медленно продвигаясь к открытым дверям вагона, напоминавшим черную пасть чудовища, он понял серьезность происходящего.
Стало  не по себе, дыхание участилось, в горле словно ком застрял, на глазах появились предательские слезы, от которых почему-то не хотелось избавиться. 

До  слуха его донеслись звуки гитары. Они раздавались на перроне, со стороны головных вагонов. Сергей вышел из оцепенения и попытался  разглядеть, что там происходит. Но было  темно, вокзальные часы показывали 20.05, перрон плотно заполнился народом и поэтому рассмотреть что-либо дальше десяти метров было невозможно.

Вскоре он вновь услышал обрывки гитарной мелодии, а затем свист и хохот десяток глоток. Больше ничего понять не удалось. Подошла его очередь, и он оказался в вагоне эшелона.


Довольно быстро сержанты распределили новобранцев по местам, сделали  перекличку и доложили об итогах капитану. Мамедов сам назначил старших по купе из числа призывников. В каждом купе плацкартного вагона располагалось по девять человек. Сергею досталась верхняя боковая полка.

В обычных условиях, на гражданке, полка предназначалась для перевозки багажа.  Теперь же приходилось привыкать к иной форме существования – армейской, и Мартынов это понимал.

Спустя час после посадки, когда завершились бесконечные переклички, наставления и инструктажи сержантов, поезд мягко тронулся и медленно стал покидать вокзал. Особых эмоций никто не проявил. Видимо сказалась накопленная за день усталость.

Сержанты  раздали сухие пайки. Ребята, у которых ещё оставались домашние съестные припасы, выложили их на общий стол. Начался первый совместный ужин. За трапезой стали знакомиться, рассказывая, кто и откуда призывался. В основном это были жители районных городов и поселков Саратовской области.

Лишь три призывника, включая Мартынова, жили в самом  Саратове.
Все они призывались в армию из различных вузов города. Михаил Авдеев, назначенный старшим по купе, был студентом второго курса Сельскохозяйственного института, Александр Повторов являлся студентом второго курса Политехнического института, ну а Сергей учился на втором курсе Юридического института.

Между студентами сразу установилась особая  атмосфера. Впрочем, непринужденной и доверительной она была среди всех, но студенчество и здесь оказалось на высоте.

Когда незатейливый ужин подходил к концу, в купе вошли два сержанта. Один из них, по фамилии Бразгаускас, неожиданно произнес:
— Есть деловое предложение. Если желаете  отметить  армейское знакомство и выпить по этому поводу, то нужно скинуться. У проводников есть водка. Бутылка по пятнадцать рублей.

— Сколько? — спросил Повторов.
— Сколько, сколько? – почти одновременно возмутились остальные.
— Тихо, отставить, — с грозным шипением произнес второй сержант, по фамилии Шелепин. – Ещё раз повторяю, это уже не гражданка, здесь другие мерки. В пути нам придется болтаться трое суток. По прибытию в часть, деньги вам длительное время не потребуются. Поэтому желательно избавиться от них сейчас.
Потом будет меньше хлопот.

— Конечно, по пятнадцать рублей за бутылку дорого, — подхватил напарника сержант Бразгаускас. – Нам самим не нравится. Но такие цены у  проводников.
Мы  не причем. Короче, решайте, вам дается три минуты на раздумье. На обратном пути заглянем.—   Сержанты, удалились.

Призывники начали бурно обсуждать  предложение.  В  мире, который они оставили, бутылка водки стоила пять рублей тридцать копеек. Иногда  приходилось и доплачивать рубль или два, если возникала необходимость достать водку в неурочное время. Но чтобы за бутылку платить тройную цену.  Делать подобное  никому не доводилось.

Вскоре единодушно  пришли к выводу, что деньги, которые имелись при себе у каждого, действительно желательно потратить, поскольку распоряжаться ими в незнакомой армейской обстановке будет затруднительно, а порой и опасно. Лишний повод нажить  неприятности.

Сбросились по шесть рублей с носа, набралось, таким образом, 60 рублей, короче, на четыре бутылки. Пришли сержанты, взяли деньги и опять удалились.
Минут через десять сержанты вернулись с водкой, которую выдали Авдееву. Уходя,  дали совет подальше спрятать её.

— Достанете примерно через полчаса, не раньше, – сказал сержант Бразгаускас.
— Возможно, будет офицерский шмон – добавил сержант Шелепин, —  ложитесь по своим местам и ждите. Когда всё закончится, дадим знать.

Сержанты продолжили обход по другим купе, разъясняя обстановку, а команда, в которой находился Сергей, стала прятать спиртное. Кто-то предложил засунуть бутылки в нишу светильника над третьей полкой купе. Перочинным ножом открутили несколько винтиков, сняли светильник и в нишу под потолком затолкали бутылки. Светильник закрепили и легли по своим местам.

Ждать пришлось недолго. Через минут пятнадцать в вагоне появилась офицерская делегация из шести человек. Возглавлял её высокий и худой майор- танкист.
Он звонким  голосом объявил о выдаче спиртного. Обещал к добровольцам не применять никаких мер взыскания и, наоборот, тем, у кого водка будет обнаружена, сулил серьезные неприятности.

Добровольцев в вагоне не нашлось, и офицеры приступили к обыску. Проверялось всё, вещмешки призывников,  одежда,  спальные места. Вскоре в различных купе  начал раздаваться звон бутылок, извлекаемых из тайников, посыпались шутки, легкий ропот и гул недовольства.

В купе, где ехал Сергей, офицерские поиски успехом не увенчались. Майор заставил дыхнуть Авдеева и, не уловив  запаха,  погрозил ему пальцем, после чего поиски продолжились у соседей.
Наконец, офицеры закончили  работу, и с хорошим уловом покинули вагон.

Тут же появились сержанты и дали понять, что можно приступать, но быть предельно аккуратными и в случае ЧП сообщать обо всем в соседний вагон, куда они быстро удалились.

Ребята вытащили из тайника спрятанные бутылки, достали закуску и, не теряя времени, стали разливать водку по  кружкам и стаканам. Время было ограниченно, поэтому дозы выходили весьма приличными.

От выпивки не отказался никто. Каждому хотелось показать себя бывалым человеком.  Уже через полчаса за столом купе сидели  пьяные молодые люди, глаза которых счастливо светились. Громкость разговора достигла максимума, посыпались истории, анекдоты с картинками, улыбки и смех.

Многим захотелось покурить, но поскольку курение разрешалось в тамбуре вагона,  при нахождении в нем не более трех человек, приходилось занимать очередь.
 

По мере продолжения возлияний порядок очереди был нарушен, в тамбур набивалось уже по десять человек, а вот в туалет действительно появилась настоящая очередь, зато строгая и четко контролируемая.

Некоторые молодые организмы еще не испытывали столь сильных потрясений со стороны «зеленого змия» и  не выдерживали. Едва они достигали туалета, как зелье, влитое в серьезном количестве, тут же покидало их утробы, под  смех и улюлюканье более опытных товарищей.

Сергей и сам сильно опьянел от двух стаканов, а когда решил выйти покурить в тамбур, то, соблюдая очередь, добрался до него минут через двадцать. Однако, увидев нечто ужасное, решил вернуться в купе, переждать ажиотаж и покурить  ночью, когда все уснут.

В купе уже  убрали стол и расстелили пару газет. Все ребята, кроме старшего по купе Авдеева и Повторова, спали в различных позах на своих полках.
Увидев  Сергея, Авдеев показал Мартынову горлышко початой бутылки водки, непонятно откуда взявшейся, и тихо спросил:

— Будешь?- Получив от Сергея отрицательный ответ, старший произнес: Понял, — и  убрал бутылку.
— Тогда предлагаю ложиться спать, – обратился Авдеев уже  к Повторову.
- Чем раньше ляжем, тем лучше. В нашем купе  всё прошло нормально, ни разборок, ни грязи, не то, что в первом. Там некоторые отключились прямо за столом.

Их так и накрыли сержанты. Хотя, — улыбнулся Авдеев, — сержанты сами едва стояли на ногах.  Вон  сержант Шелепин валяется в отрубе, на своей полке.
А где другие сержанты, так это совсем неизвестно, к нам, во всяком случае, уже никто не заглядывал больше часа.

— А из офицеров кто заходил? – скорее по инерции, чем из любопытства спросил Сергей.
— Этих вообще не было в вагоне с момента окончания обыска, — неожиданно ответил Повторов.
— Понятно, — пробубнил Сергей, — ну что же, спать, так спать, спокойной ночи.

Сергей, несмотря на выпитое, довольно легко взгромоздился на самую верхнюю боковую полку, на которой была расстелена его телогрейка, а в головах располагался рюкзак, положил по привычке ладони под голову и, закрыв глаза, моментально уснул.

Проснулся он от сильных толчков в плечо. В первые секунды  не мог понять, где он находится, почему так болит голова, но через минуту всё вспомнил.

Вспомнил, что следует на службу в Армию в этом вагоне поезда, а теребивший его за руку — не кто иной, как призывник Александр Повторов.

Сергей осторожно, с большими усилиями спустился с верхней полки, не нарушив сон других ребят, продолжающих  спать на своих местах. Когда он очутился на полу  и обулся, то понял, что поезд стоит. Взглянув на свои наручные часы, увидел, что время всего лишь 6-45 , затем посмотрел в окно. Там, в смутных очертаниях  нарисовался перрон.

Откуда-то  из динамика доносился характерный для всех железнодорожных станций женский голос, повествующий об отправлении очередного состава.
В самом же вагоне была полная тишина, которую изредка нарушало чьё-то сонное сопение или храп спящих молодцев.

— Серега, — обратился к нему Повторов, — я тебя специально разбудил пораньше, чтобы можно было спокойно умыться. Мы со старшим уже умылись,  ждем тебя.  Двигай в тамбур,да скорее возвращайся, у нас есть заначка — похмелимся.

Повторов хитровато улыбнулся и подмигнул. Упоминание о спиртном вызвало у Сергея скверное чувство, подступила тошнота. Но, переборов себя, он спросил:
— А где мы находимся, что  за станция?
— Это Волгоград, но станция какая то странная, на пассажирский вокзал не похожая. Стоим здесь уже минут пятнадцать.  Всё, давай быстрее, пока свободен туалет, — слегка подталкивая в спину Сергея, бубнил Повторов.

Сергей был немного удивлен чистоте и порядку в тамбуре. От ночного кошмара почти не осталось следов. Ещё большее удивление вызвал порядок в туалете. Мелькнула мысль: видимо кому-то пришлось изрядно потрудиться, устраняя последствия ночного бардака.

После утреннего туалета призывник Мартынов бодрым шагом двигал к своему купе.  В вагоне началось медленное пробуждение призывников. Слышались разговоры, насмешки, недовольное бурчание.

Общего подъема  объявлено не было. Сергей подошел к своему купе и увидел, что Михаил Авдеев через опущенное стекло разговаривает с мужчиной, стоящим на перроне. Ещё накануне, во время инструктажа капитан Мамедов  запретил  всякие попытки открывать окна в вагоне.

Затем неоднократно, то проводниками, то сержантами проверялась надежность их запоров. Казалось, что окна давно и накрепко задраены и больше никогда не откроются. Теперь не только Сергей мог видеть то, что происходит.

В купе уже все проснулись и тоже с интересом  наблюдали за происходящим.
До слуха Сергея доносились следующие фразы:
— Нет, брат, дорого, мы знаем цену, давай окончательно сойдемся на трех рублях за бутылку.

— Ладно, — согласился мужчина, стоявший за окном. И с акцентом добавил: - давай бистро, собирай деньги.
Авдеев отпрянул от окна и бегло стал объяснять суть дела товарищам.
— Говорю тем, кто не в курсе  — он окинул взглядом своих временных подчиненных и продолжил:
— Видите напротив, на соседней платформе товарняк?
— Видим, — ответило несколько голосов.
— Так вот, это поезд из Азербайджана. Он загружен вином.

Все, слушавшие Михаила, устремили  взоры в сторону стоявшего на соседнем перроне  состава.  Тут, как бы в подтверждении слов Авдеева, двери одного из вагонов распахнулись, и перед изумленными взглядами призывников предстали коробки с красным вином.

Словно стон пронесся по всему пассажирскому составу возглас удивления и восторга.
— Ну, что я вам говорил? – с довольной улыбкой сказал Авдеев. – Короче, предлагаю быстро скинуться по трояку и приобрести 10 бутылок вина.
— Конечно, о чем разговор? Здорово, — раздались одобрительные голоса.

Ребята  кинулись к  заначкам. Вскоре Авдеев сжимал в своей ладони тридцать рублей. Он помахал в окно мужчине, который отошел к своему составу, груженому вином, и разговаривал там с коллегами.

Увидев Михаила, мужчина подхватил коробку вина, и мигом оказался перед открытым окном купе  эшелона. Обмен состоялся очень быстро. Бутылки с вином « Агдам» емкостью 0,7 литра тут же перекочевали в прежний тайник за плафоном светильника. Кто-то предложил взять ещё бутылок пять.

Возражений не последовало, но на этот раз деньги по сдали не все. Тем не менее, 5 бутылок были припасены. Повторов предложил спрятать их в разных местах, поясняя, что если вдруг будет обыск, то найдут и изымут только часть спиртного.
Как он оказался прав, стало понятным очень скоро.

Тем временем, торговля пошла полным ходом. Во все вагоны эшелона стали загружаться ящики с вином. Было удивительно смотреть, как ловко продавцы пристраивали свой товар в эшелон.  Но вскоре бойкая торговля прекратилась. Сначала где-то с головы поезда раздались крики: стой! Назад! Отставить! — Затем прозвучала длинная трель милицейского свистка.

Несколько торговцев запрыгнули в свой вагон-теплушку, оставив дверь чуть приоткрытой. К их вагону подбежало несколько военных. Это были офицеры и прапорщики из воинского эшелона. Возглавлял команду вчерашний грозный майор. Военные ругались, кричали, грозили кулаками, что-то требовали от торговцев, но в двери теплушки никто войти не решался.

Наконец, двери открылись, и на ступеньках показался высокий седовласый мужчина. Он спокойно что-то сказал майору, жестом приглашая его зайти. Майор вместе с лейтенантом-танкистом и прапорщиком-артиллеристом прошли в вагон, другие офицеры остались на перроне.

Все ребята припали к окнам, жадно наблюдая за происходящим. Откуда-то со стороны хвоста эшелона на перроне появился их старший — капитан Мамедов, который исчез вчера, через час после отправки эшелона.
Он, не обращая внимания ни на кого, быстро подбежал к теплушке, несколько раз стукнул по двери кулаком и что-то прокричал.

Дверь открылась, и Мамедов быстро проник в вагон. Дверь вновь закрылась. Прошло еще минут пять напряженного ожидания, после чего двери вновь открылись, и на перрон вышла вся команда военных, широко улыбаясь.
У каждого из офицеров в руках была картонная коробка, на которой крупными буквами было написано — коньяк.

Провожал военную делегацию всё тот же седовласый мужчина, которого окружало несколько здоровых парней. Он обменялся рукопожатиями со всеми офицерами, каждому что-то пожелал. Последним, с кем попрощался старик, был капитан Мамедов. Разговор между ними происходил на азербайджанском языке, оба при этом широко улыбались.

Наконец, прощание завершилось, офицеры направились к своим вагонам, команда «винного поезда» вернулась  в теплушку.
Надо отметить, что Михаил Авдеев буквально знал наперед все дальнейшие действия военных и поэтому, не дожидаясь развязки событий на перроне, открыл бутылку Агдама, налил большой двухсотграммовый стакан и передал его Повторову со словами: Давай, пей без церемоний, остальные, кто желает, подходи сюда.

Повторов  осушил стакан, вернул его Авдееву и отошел в сторону. Подошел следующий. Кто это был, Сергей уже не помнил, он также опрокинул полный стакан, крякнул и тоже уступил место. Третьим был уже Мартынов. Он, пытаясь подражать остальным, несколькими большими глотками выпил вино, оказавшееся на удивление прохладным и очень вкусным.  Сергей с шумом выдохнул, отошел в сторону, взял протянутый ему Повторовым бутерброд с сыром и неторопливо стал жевать.

Авдеев, тем временем, открыл вторую бутылку и продолжил наполнять  стакан до краев, очень быстро и ловко. Таким образом, семеро из десяти человек, находящихся в купе, успели опрокинуть по большому стакану вина, последним выпил сам Авдеев.

Едва он успел это сделать, как со стороны тамбура послышался грозный окрик знакомого майора:
— Всем оставаться на своих местах и приготовить к выдаче вино. После этих слов вновь со стороны дальнего тамбура началась офицерская проверка. Только на этот раз все прошло быстрее.

Когда группа из офицеров и сержантов подошла к купе Мартынова, то обнаружила две пустые бутылки и три полные. Всё было конфисковано без лишних слов, после чего проверяющие перешли в следующее купе, затем следующее, до тех пор, пока не покинули вагон окончательно.

Но поскольку в вагоне многие поступили так же, как и Авдеев и успели хлебнуть натощак серьезную порцию спиртного и уже опьянеть, вся церемония обыска прошла под веселые шутки, приколы, вольные и незлобные. Офицерский и сопровождающий его сержантский состав тоже был навеселе, многие еще не отошли от вчерашних излияний, некоторые уже приняли по утренней дозе и были просто пьяны. В итоге «недовольных» не оказалось.

А вскоре поезд, слегка дернувшись, тихонько начал движение вдоль перрона. На этот раз под дружный, громкий и одобрительный вопль призывников. Подошел сержант Шелепин с красными воспаленными глазами и, заикаясь, с трудом сказал, чтобы старший по купе выделил двух человек для получения сухого пайка.  Сергей присел за столик и с любопытством стал смотреть в окно, за которым медленно уплывал пустой перрон, затем мелькнуло здание желтого вокзала, потом замельтешили дома, большие и малые, в которых еще горел свет.

На сердце  было светло и радостно. Он понимал, что это состояние вызвано алкоголем, что это временная эйфория, которая вскоре пройдет. Но всё равно, так легко и свободно он себя давно не чувствовал. А с момента получения повестки подобные переживания он испытывал  впервые.

Опьянение, накрывавшее его за последний период, вплоть  до сегодняшнего утра, было иным.  С какой то постоянной  примесью  грусти и привкусом  тревоги. Сейчас тревога и грусть исчезли. Возвращалось непреодолимое желание жить, смеяться и петь.
 
Раздали сухой паек, аккуратно достали из тайника вино и уже не спеша, разливая понемногу, стали завтракать.

Появился капитан Мамедов с незнакомым сержантом. Он обвел всех угрюмым взором, пьяным голосом отдал какое-то распоряжение сержанту и, погрозив сидящим за столом призывникам пальцем, удалился.  Сержант сказал, что временно замещает первоначальных сержантов, которые сейчас отдыхают, но обязательно  вернутся, поэтому никто никого не должен подводить, и ушел, видимо, так же на отдых.

Ребята продолжили трапезу, теперь совершенно свободно разливая вино, закусывая, балагуря. Наверное, уже в десятый раз рассказывали одни и те же анекдоты и смеялись над ними до слез. Поезд набирал обороты, за окном раскинулась широкая степь, изредка попадались небольшие хутора из трех-четырех домов.

В этот момент на горизонте выглянуло солнце. Всё замерло и преобразилось вокруг. На мгновение в вагоне наступила тишина. Изумительная картина поразила призывников и радостные улыбки засветились на лицах совсем ещё молодых парней.

Кто-то из соседнего купе выкрикнул: Ребята, какая же красота. В дальнем купе тонкий голос запел: "Степь да степь кругом, путь далек лежит." Но поддерживать запевалу не стали, и спустя  мгновенье, возобновился весёлый шум и гам,  неразрывно связанный с воздействием волшебного винного  напитка  Агдам.

продолжение следует