Эпиграф : ВМФ и МВФ не совсем одно и то же.
Я задумал трилогию о своих морских приключениях давно. Лет десять назад. Но каждый раз подворачивалась какая-то другая, более важная тема, требующая срочного вмешательства. И приходилось со вздохом сваливать мемуары в долгий ящик, в тот самый, где до сих пор валяются многочисленные истории моей молодости, включая разборки с криминальными элементами и грудастыми тётками.
Наконец, момент подошел и я приступил к работе. Вам, конечно, интересно - почему задом наперед, с третьей завершающей части? Понятия не имею. Воспоминания не строятся в очередь как гражданe СССР. Наоборот, они стоят толпой, орут и размахивают руками. Кто громче кричит - тот и первый.
Мне кажется, что многие из Вас поморщились, от того, что я упомянул название нашей бывшей Родины в таком отрицательном контексте. Мол, автор-то - антисоветчик. Xорошо, согласен. Но, если говорить честно, то Родина сама и виновата - зарекомендовала себя с самой плохой стороны. И я готов доказывать это фактами.
Итак, вот они - эти неумолимые факты. Я перечитал свой собственный текст, посвященный Северному флоту и немного огорчился. Я не написал o приключениях в Североморске; о стрельбе ракетами, которые никуда не полетели, а разорвались прямо на борту; о спасении перевернувшегося судна, которое вроде сперва плавало вверх дном, а после спасения сразу затонуло. И много чего еще. Помните: кто был в армии - в цирке не смеётся.
Но.... Рассказ - не роман и даже не повесть. Надо пропускать маловажные детали. Итак, задумка состояла в том, чтобы поведать о трех этапах моей боевой биографии. Военная кафедра в институте, Балтийский флот и, наконец, Северный. Какой-никакой, а тоже флот.
Я расскажу Вам в другой раз как из меня в течение пяти лет кропотливо готовили на секретной кафедре лейтенанта аварийно- спасательной службы . А пока - знакомьтесь - город Лиепая.
Нас подвезли на автобусах прямо к воротам военно-морской базы. Нас - это выпускников ВУЗа. Практически, уже дипломированных инженеров. Возможно, Вам покажется странным, но в те времена в Лиепае располагалась самая настоящая база.
О мощи державы сурово намекали чугунные ворота, навешанные на опоры из белого кирпича с якорями в оплетках, и двое матросиков, стоящих в парадной форме с автоматами на груди. Забор из стальных металлоконструций разбегался в обе стороны от центрального входа. Мы дружно охренели от гордости за нашу Отчизну.
Было очевидно, что супостатам не удастся проникнуть на охраняемый объект. Не помогут шпионам их жевательные резинки и сигареты Пел-Мел. Но, как в последствии оказалось, только ленивым шпионам. Потому, что если пройти влево метров триста, то забор из стального превращался в деревянный, который в свою очередь еще через сто метров просто валялся на территории местного кладбища, позорно сгнив от старости.
Прошло несколько дней и стало ясно, что соседство с кладбищем имеет неоспоримую пользу. Бегая в самоволку на танцы, мы прятали в могильниках морскую форму и переодевались в гражданскую одежду, которую у нас почему-то не отобрали. Но, о танцах немного позже.
Я опять перескочил через несколько важных деталей, а должен рассказывать все по-порядку. Нас определили небольшими группам на всевозможные плавсредства, в зависимости от их вместимости и размеров. Сами посудины мирно дремали у стенки и похоже многие из них уже давно разучились плавать. Все, кроме противопожарного катера.
Дело в том, что тем летом в Прибалтике выдалась аномально жаркая погода. Из-за этого железнодорожный мост, сданный в эксплуатацию за год до нашего появления, стал выгибаться как кошка и собрался разделиться на два моста поменьше. Какие-то гады его плохо спроектировали. Из-за этой глупости противопожарный катер каждое утро уходил в рейд и поливал злополучную конструкцию морской водой до самого вечера. Вот так выручaла знаменитая русская смекалка.
Hа этот крохотный катер определили моего дружка. Надо было видеть как этот тощий двухметровый еврейский юноша, напоминающий мачту, с улыбкой отдавал нам честь, уплывая на ответственное задание. И как он свисал с кормы по возвращению, пуская длинные слюни. Его укачивало. Да, согласен - из него получился дерьмовый матрос, но зато позже получился прекрасный менеджер на Уолл-стрит.
Опять я перескочил через несколько важных моментов. Началась наша служба с того, что нам выдали форму. Даже дураку понятно, что одежда имеет в жизни матроса огромное значение. Если форма - говно, то и матрос - говно. Нельзя одновременно защищать Родину и придерживать штаны. Нам досталось ХБ третьего срока службы. Переводя на человеческий язык - хлопчато-бумажное обмундирование, которое до этого уже носили дважды. Помните сказку про голого короля? Это про нас. Хорошо, хоть лето было теплое.
Когда мы вступили на борт спасательного судна, наряженные как узники концлагеря, нас встретил cам командир. Он сразу объяснил всем курсантам, что служба легкой не будет. А потом добавил: "Особенно для вас, товарищ Шухман".
Стали раздавать задания, мне досталась покраска палубы. Точнее её носовой части. По морскому - бак. Почему-то, про корму знают все, а про бак никто. Вообще, флотский язык отвратительно описан в толковом словаре Даля. A на самом деле все очень просто. Есть два существительных : кранец и рундук. Кранец - это что-то длинное; рундук - остальное, трехмерное. Прочие нюансы - трехэтажный мат. А точнее, четырехэтажный. И этого вполне хватает.
В первое утро мне даже понравилось полученное задание. Море лениво плескалось в борт, тина попахивала французским сыром, чайки садились на бушприт и, склонив головы набок, одобрительно покрякивали, оценивая мою работу. Короче, если кто понимает в искусстве - идиллическая картинка периода раннего Ренессанаса. А потом зачем-то появился командир.
"Курсант Шухман" "Я" "Почему у вас штаны просвечивают?" " Такие выдали!" "Подлатать и показать результат на вечернем построении" "Есть, товарищ командир”.
Ну, что Вам сказать? Я латал штаны каждый день. Можно сказать, что к концу службы я соткал их заново, из ничего. Но, это было не страшно. Потому, что я был молод, стояла прекрасная погода и почти каждый вечер мы бегали в местный клуб на танцы. Лиепая - город морской. У местных девушек входило в программу выйти замуж за моряка, их не сильно волновало кто он - рыболов или военный. Чтоб ускорить процесс, сразу после танцев переходили к любовным утехам. Все вопросы решали прямо в кустах, за клубом. Правда, однажды случился конфуз.
Приехал лектор с докладом о венерических болезнях. Сам доклад состоялся прямо перед началом праздника. В те времена мы еще не знали про фильмы ужасов, поэтому вид детей с врожденным сифилисом на большом экране произвел на аудиторию потрясающий эффект. Когда я очнулся от столбняка, выяснилось, что все барышни разбежались по домам.
Я должен напомнить, что речь идет о чудесном периоде правления товарища Брежнева. Пили все, и пили круто. Поэтому спиртное легко решало периодически возникающие проблемы. Понятное дело, что боевой корабль - не круизный лайнер. Бары и дискотеки на нём не предусмотрены. Покупали спиртное в местных магазинах.
Однажды боцман, у которого сын помер от водки, поймал нашего гонца и вышвырнул за борт целый портфель портвейна. Возникла неприятная пауза в традиционном распорядке дня. Но, ненадолго. Организовали ночные погружения. Кто не знает - это самое опасное занятие для водолазов. Тут и недостаток света на глубине, и отсутствие гелиево-кислородной смеси, которую контролируют офицеры. Но, если надо - значит надо. Спуски прошли успешно - портфель нашли, портвейн выпили. К утру все были пьяные в задницу.
Жизнь шла своим чередом и казалось, что еще чуть-чуть и я вернусь в любимый Питер. Но, это только казалось. Однажды утром в наше мирное житье пришла беда. В кубрик ворвались офицеры, они сорвали одеяла с мирно спящих курсантов и выгнали всех на улицу. Оказалось, что из самого Калининграда едет с инспекцией командующий Балтийским флотом. Нам надлежало привести в порядок территорию.
Первым делом засыпали яму с дерьмом, которая мирно пованивала в центре спортивной площадки последние десять лет. Сверху уложили дерн с чахлой травой. Получилось классно. Наконец, новую лужайку покрасили в зеленый цвет с помощью валиков и воткнули в середине пару ёлочек. Но, этого явно было не достаточно.
И тогда начался исход. Кто читал библию, тот поймет. Все плавсредства решили уйти в море. Даже самая старая баржа, которую хотели назначить музеем. Она выпустила шлейф черного дыма и чертыхаясь уплыла в соседний затон. Никто не хотел попасть под адмиральскую проверку.
И тут на счастье начались учения на границе между Польшей и ГДР. К нам на борт моментально поднялся капраз (капитан первого ранга) из штаба флота. Дело в том, что им платили дополнительно за выход в море. Эти деньги назывались "морские" и он очень хотел их получить, одновременно удрав от разборок с начальством. Они начали бухать с нашим командиром прямо возле трапа и продолжали до самого возвращения в порт приписки.
Вот Вам важная справка о том месте, где я оказался : “Балтийское мoре оно же Варяжское; польск. Morze Ba;tyckie, нем. Ostsee, швед. ;stersj;n, дат. ;sters;en, фин. It;meri, эст. L;;nemeri, латыш. Baltijas j;ra, лит. Baltijos j;ra) — внутриматериковое море Евразии, расположенное в Северной Европе. Площадь поверхности - 419 тыс.кв.км;”
Начиналось все мирно и даже весело. Мы ловили рыбу. Как раз в это время треска шла на нерест. Вся команда, охреневшая от заплесневевшего хлеба, выстоилась вдоль борта с удочками. На самом деле удочек не было. Просто брали веревку, к ней привязывали согнутый гвоздь и ошалевшие самцы трески бросались на идиотскую наживку стаями.
Матросы тянули добычу с глубины в 200 метров. Самцов, вытащенных на поверхность, распирало от внутреннего давления. Струи спермы заливали судно, самих рыболовов и вообще все вокруг.
Как раз в одно такое утро я решил заболеть - надоело красить палубу. Я подбил своего дружка Женьку Балашова и мы подкатили к доктору с жалобами на боль в горле. Надо заметить, что корабельный доктор являлся самым главным рыбаком. Он стоял с горящими глазами, спеленутый в кокон из рыбьей спермы и даже первые пять минут не мог понять кто мы и зачем явились.
Наконец, он вышел из состояния прострации, на его лице даже появилось выражение некоего сострадания. Он вытер руки от спермы носовым платком и извлек из кармана горсту табака. После дуновения на ладоне осталась какая-то замурзанная таблетка. Айболит разломал ее пополам и протянул нам : “Примите после обеда”
Каждое утро командир корабля являлся с проверкой, его интересовало насколько идеально покрашенна палуба и в каком состоянии пребывают мои портки. После выхода в море его неотлучно сопровождал капраз из штаба. Оба были упиты еще с вечера. Они клялись в два голоса, что сделают из меня настоящего моряка, что я еще благодaрить их буду.
В одно утро командиры оказались пьяны сильнее обычного и их заинтересовала вьюшка в центре бака, с намотанным на нее стальным тросом. Трос полностью не уместился на бабину и поэтому лишний кусок лежал прямо на палубе, обернутый вокруг конструкции. “Курсант Шухман, а под тросом ты покрасил? Там, между прочим, тоже палуба”. Начальство раздувалось на глазах от собственной сообразительности.
Я подергал за кончик стального хобота. Чтобы сдвинуть его на миллиметр требовалось участие десяти Шухманов. Я честно признался, что под тросом не покрасил. И тогда завертелась машина, известная в народе как “боевое братство”. Командир лично руководил оперaцией, бросая в сражение с тросом все новые и новые силы. Трос вел себя как настоящая змея : он то распрямлялся, то сворачивался кольцами при этом норовя отрезать пальцы нерасторопным матросам. Когда весь экипаж втянулся в битву, начальство утерло пот и направилось к себе в каюту, “подогреться”. Руководство операцией возложили на боцмана.
Боцман, видя безысходность ситуации, приказал спустить излишки троса за борт. Короче, когда начальство вернулось, им поплохело. Сотни башмаков сорвали полностью краску с палубы, открыв этим для меня большое поле деятельности на следующее утро. Но, самое главное, что трос свисал за бортом и вернуть его назад не было никакой возможности. Четыре тонны стали руками на борт не затянуть. И тогда приняли смелое и единственно правильное решение - сбросить его в бездну полностью. Сказано - сделано. Змеюка, блеснув напоследок стальной чешуей, нырнула на дно. А мы поплыли дальше, в сторону Польши, обеспечивать учения.
В кубрике, где поселили нашу курсантскую бригаду, было тесновато. Но, все понимали ситуацию и терпели. Кормили нас прямо в кубрике, в основном перловой кашей, известной в народе как "бронебойка". Чайки летaли за судном гигантской стаей, зная, что большая часть обеда достанется им. И действительно, когда дежурные выворачивали за борт килограммы несьедобной отравы, у птиц начинался пир. С кашем мы смирились. Гораздо больше проблем доставляли крохотные койки, в которых нам полагалось спать.
Я думаю, что размеры спальных мест на кораблях не менялись со времен Христофора Колумба - комфортно разместить в такой койке можно только куклу, и то не очень большого размера. А я еще привык спать засунув руку под подушку. А там мешала переборка. К счастью, меня определили на верхний ярус, я нашел дыру через которую тянулась электропроводка и запихивал руку в спасительное отверстие, устраиваясь поудобней.
Однажды ночью мне приснился дурной сон. Будто эту руку мне откусила акула. Я проснулся от дикой боли. Оказывается, начался шторм и меня просто выкинуло из койки. Я висел на полусломанной руке и орал. Спасибо соседи запихнули меня обратно. Потом все дружно вывалились в коридор. Навстречу бежал кок. Шторм был такой силы, что сорвал крышку с кастрюли, и обдал кока кипятком с головы до ног.
Сперва мы решили, что наше корыто потеряло ход. В непогоду это проблема - качка становится невыносимой. Но оказалось, что ход потеряли не мы, а корабль, принимавший участие в учениях. Кончилась горючка. Нам надлежало отбуксировать бедолагу в ближайший порт. Тут капитан вспомнил утопленный трос и обрушил на боцмана трехэтажные проклятия. К счастью, у нас нашелся другой запасной, правда не стальной, а пеньковый. Но, большого выбора не было.
Тут я должен сделать краткий экскурс в историю. На военной кафедре нас готовили к подобной ситуации. Мы знали про существование специального пистолетика, из которого выстреливают тонкий линь на терпящее бедствие судно. Потом по нему перетягивают более толстый канат, потом еще более толстый и, наконец, сам буксирный трос. Реальность резко отличалась от теории. Никакого пистолетике не было в природе. Зато был здoровенный украинский парубок. Ему вручили гирю с веревкой, он раскрутил ее над головой и зашвырнул к бедолагам на борт. А потом потихоньку перетащили и пеньку.
В борту каждого судна имеются специальные дырки для протягивания буксировочного троса. Но для этого петля на конце троса, которая по-морскому называется "огон", должна в эту дырку пролезть. Поскольку нормальный трос покоился на дне Балтийского моря, мы передали пеньку с таким "огоном", что сквозь него можно было прогнать стадо верблюдов.
Ни о каком просовывании этого монстра не могло быть и речи. Но устав - есть устав. Два матросика держали третьего за ноги, а он, свисая вниз головой за бортом, делал вид что пытается исправить дурацкую ситуацию. Корабли неотвратимо сближались, матросика в последнюю секунду выдергивали. После удара бортами, плавсредства расходились в разные стороны, матросика опускали обратно. И так, десять раз подряд. Наконец, начальство приняло решение и трос уложили прямо на палубе, минуя буксировочное отверстие. И мы поехали в Польшу.
На корме нашего судна стояла конструкция, напоминающая собачью будку. В ней кок хранил запасы квашенной капусты. Идея состояла в том, чтобы ветерок отгонял кошмарный запах подальше в море. Когда пеньковый трос перетерся от трения о палубу и прилетел к нам на борт, будка приняла на себя основной удар и, видимо этим , спасла несколько молодых жизней. Деревянные обломки взлетели в воздух, обнажив гигантский котел, на краю которого в ужасе застыли две крысы. Они решили, что наступил конец света. У одной из крыс с кончика носа смешно свисала капуста.
Как командир отчитался за утерянный трос, я не знаю. Видимо, стандартной формулировкой "смыло за борт". Но, только жизнь моя наладилась и мне позволили красить палубу раз в два дня. Иногда появлялся боцман, смотрел на то место, где когда-то лежал трос и вздыхал, разводя руками.
Я пропущу историю о том, как мы искали на дне секретную торпеду, а вокруг нас бесшумно как "Летучий голландец", кружило судно-разведчик из ФРГ. Почему-то все немцы стояли в белоснежных одеждах без единого пятнышка, а мы в дранном ХБ третьего срока.
Однажды к нам на леер приземлился почтовый голубь. На лапке значилось, что он - швед. Птица не боялась людей и поэтому капраз смог поймать ее, правда едва не улетев при этом за борт. Что сказать. После возвращения в порт бравый служака спускался по трапу в фуражке задом наперед. В одной руке он нес свой китель со следами рвоты, а в другой клетку с голубем. Клетку сварганили матросики из распиленной швабры.
К нашему возвращению адмиральская проверка закончилась. Мусорную яму раскопали обратно, в нее же сбросили уже слегка полысевшие елки. А что делать? Жизнь продолжалась и требовала смелых решений. A, заодно, и проявления смекалки.