О ШВК (Виктор Ян-Ган-Чун) / Проза.ру

            О ШВК
   Ходило об этом человеке столько всяких былей – небылиц, что на десятерых хватило бы. Поэтому и знал Шурыгина Валентина Кузьмича, едва ли не каждый житель этого маленького города. Говорили, в основном, о плохом. Он де и бабник, и рвач, и растлитель молодежи. На вид невзрачный мужичок, со стороны никто бы и не подумал, что в нем столько «качеств».
   Костя Иванов знал Валентина Кузьмича не понаслышке, так как работать устроился на должность конструктора, освободившуюся после ухода Шурыгина, который подался в рабочие, туда, где работать надо сдельно и заработать можно значительно больше, чем оклад конструктора. Познакомились при передаче дел:
   -Потянешь? – Спросил Шурыгин
   -Чему-то нас дураков пять лет учили. Что не будет получаться – проконсультируюсь у вас. Вы ведь фирму не покидаете?
Может быть природная скромность и другие хорошие качества характера Кости, да и дальнейшая работа, которой Костя доказал, что его тоже научили чему-то толковому и позволили молодому инженеру через некоторое время после знакомства иметь товарищеские отношения с Шурыгиным, опытным специалистом, мужчиной средних лет. А может еще и потому, что взрослых детей у Валентина Кузьмича не было.
      Был морозный день января 1975 года. Костя стоял на остановке у дома Шурыгина, мерз и прыгал, колотя ноги одна о другую и жалея свои новенькие «теплые» недавно купленные сапожки.
Вдруг из открытой форточки громко голос Кузьмича:
-Костя, заходи, погрейся.
Костя зашел, снял сапоги, осмотрелся. Начиная с сеней все было необычным. В сенях стоял свежевыкрашенный автомобиль, который собран был на месте. Основой автомобиля была какая-то иномарка, но и своего было привнесено немало.
   Интересно выглядел зал. Потолок зала повторял внешнюю форму дома. С потолка на кованых тягах свисали качели –диван напротив которых, на стенке висел большой (что в ту пору было редкостью) цветной телевизор.
   На примере Шурыгина можно было утверждать, что природный ум от образования не зависит. Неплохо, конечно, поцелуй божий приперчить хорошим образованием. Но это как получится.
   Шурыгин делал автоматические грейферы. Бригада состояла из двух человек. Самого Шурыгина и сварщика Сашки, который несмотря на молодость был такой квалификации, что казалось электросваркой мог заварить игольное ушко. Работа была настолько необычной, что, пожалуй, не уйти бы Шурыгину в рабочие если бы не столь срочный и сложный заказ. Директор завода понимал, что только золотые руки Валентина Кузьмича, конструкторский опыт, умение читать чертежи и стремление больше всех зарабатывать помогут выполнить задание в срок.
   Техотдел, где работал Костя был малочисленным и молодым. Работало в нем две девчонки после техникума, Костя, да начальник отдела.
   Зайдет Шурыгин в техотдел, обязательно с какой-нибудь шуткой –прибауткой, станет за кульман и в натуральную величину сделает из ватмана шаблоны будущих стальных листовых деталей и скажет:
- Ну вот, сэкономил уйму времени.
Все это делалось без спешки, играючи.
Валентин Кузьмич любил говорить:
   -Истинный мастер не торопится никогда, а хороший результат получает быстрее всех.
Валентин Кузьмич людей делил на 5 категорий:
1. Дурачков, которые ходят с открытым ртом и часто со спущенными штанами.
2. Людей серых, посредственных.
3. Людей нормальных.
4. Людей способных и талантливых.
5. Людей гениальных.
И добавлял: «Начиная со второй категории — это люди вне зависимости от их социального статуса, образования и занимаемой должности».
   - А ты к какой категории себя относишь? - спросил как-то Костя.
   - Безусловно, к четвертой,-нимало не сомневаясь ответил Шурыгин.
   -Я проживу, как минимум 120 лет,- говорил Валентин Кузьмич,- А что мне сделается? Веду здоровый образ жизни. Не пью, не курю. Спортом перестал совсем недавно заниматься, возраст уже не тот. Почему-то уверовал, прочитав одну статью в которой было написано, что человеческое сердце от природы рассчитано на определенное количество биений и заставлять его биться быстрее –глупо.
   Жил Шурыгин недалеко от конечной остановки автобуса «Рынок».
Дом Валентина Кузьмича был построен учащимися ФЗО в молодые годы Шурыгина, когда тот после окончания Благовещенского горного техникума преподавал математику в училище. Дом был необычным: крыша четырёхскатная, на коньке крыши петушок – флюгер, на больших ажурных стальных воротах были наварены из круглого проката три буквы «ШВК», инициалы хозяина. Во дворе дома лежали самые разные конструкционные материалы, позволяющие реализовать буйную конструкторскую фантазию его владельца. Деньги Шурыгин любил, но без патологической жадности. Даже работая конструктором Валентин Кузьмич зарабатывал больше всех, кто его окружал, именно зарабатывал деньги, а не получал. Имел много внедренных рацпредложений. В свободное от основной работы время брался за любую самую сложную высокооплачиваемую работу. Иногда такую работу, которую сделать мог только он. Поэтому в народе, любящем посудачить и называли Шурыгина не иначе как «ШВК». Шкуро – вымогательный комбинат. Те, кто уважал, а было за что, звали просто по отчеству «Кузьмич». Многое в доме было сконструировано и изготовлено хозяином, включая мебель, что слегка подтверждало слухи. Даже дверной крючок был необычным. Но больше всего слухов ходило о подвале этого дома. Якобы в подвале продовольственные запасы на год и целый арсенал оружия, включая пулемет.
   Жил Валентин Кузьмич один. В отпусках ездил в Новосибирск и, пользуясь замечательными библиотеками этого города, собирал всю информацию о том, что касалось устройства прямоточных воздушно-реактивных двигателей. Собирался сконструировать и сделать вертолет с двигателями в лопастях.
   --Кузьмич, ты делай свой вертолет быстрее, я к тому времени, как сделаешь, возможно, корову куплю. Будем летать на вертолете за сеном,- дружелюбно шутил Костя.
Неподалёку от дома Шурыгина было педагогическое училище, общежития которого не хватало всем учащимся. Шурыгин иногда сдавал комнату в своем доме девчонкам из педучилища. Это было дополнительной информацией для всевозможных суд – пересуд и кривотолков, вбивая в головы махровых сплетников большинство из которых по многим качествам срезанного ногтя Шурыгина не стоили, мнение о нем, как о человеке ведущим не совсем праведный образ жизни.
      От предпоследней гражданской жены был сын, которому Шурыгин платил алименты.
      -Кузьмич, а сколько у тебя всего жен было? -спросил как-то Костя, когда познакомились поближе.
- По официальному браку –две. С первой по молодой дури разошелся. Вторая довольно рано от онкологии умерла. А гражданских? Да разве всех упомнишь? Если бы досье на каждую составлять, то читать долго бы пришлось.
-А почему с последней разошёлся?
-За язык длинный. У нас же как. На одной стороне деревни пройдет слух, что влюбился, на другой уже говорят, что разошелся. Когда с последней стали жить вместе, она поинтересовалась содержимым подвала, наверняка зная о байках, которые ходили в народе. Я взял, да и пошутил: «А ты разве не знаешь, о чем молва идет?» Разговор состоялся в один из будних дней, аккурат перед моим уходом на работу. А в субботу нагрянула милиция. Мельком, осмотрев весь дом, сержант милиции заставил открыть подвал, потом попросил принести лопату, долго обстукивал бетонированный пол подвала… Наконец, попросив принять лопату, вылез из подвала брезгливо держа в руках две круглые ржавые жестяные коробки из-под кинопленки, покрытые паутиной.
   - Что в коробках? – спросил милиционер.
   -Скорбные фотографии в целлофановых пакетах, которые от предков достались.
Положив коробки на край стола, сержант больше не задал ни одного вопроса, сел в милицейский «УАЗ» и уехал. Все правильно - пулемет в коробку не спрячешь. Да и для патронов коробки были слишком легки.
По молодости Шурыгин работал в оружейной мастерской поэтому-то осталось ружье 12-го калибра, изготовленное почти полностью руками владельца. Ружье было зарегистрировано. Возможно, отсюда и ходила молва «об арсенале оружия».
   В один из ноябрьских дней пришло известие, что город посетит заместитель министра цветной металлургии. Городская администрация всполошилась. Надо достойно встретить высокое начальство, продумать где и как ублажить и расшаркаться. Неофициальную встречу решили провести в ресторане, для чего банкетному залу необходимо было придать презентабельный вид и, самое главное, украсить проем зала красивой декоративной решеткой.
Ближе к полудню, в пятницу, к директору завода Николаю Сергеевичу, приехал первый заместитель председателя горисполкома. В кабинет директора вызвали Костю.
   -Надо облагородить вход в банкетный зал ресторана «Самородок», сделать какую-то декоративную решетку. Вот здесь посмотришь, найдешь что-нибудь, -директор протянул большеформатную книгу в жестком переплете с названием: «Оформление интерьеров ленинградских зданий общественного питания».
   - Двух рабочих выбирай сам. Чертежей никаких не надо. Задача:
чтобы решетка в понедельник вечером, через трое суток, стояла на месте. Кого возьмешь в бригаду?
   - Шурыгина с напарником, - ответил Костя.
   - Хорошо. Утверждаю,- Николай Сергеевич почему-то хитро прищурил глаза и заулыбался.
Директор тут же на приличную сумму с учетом столь короткого времени, расписался на наряде.
   - Дооформите в бухгалтерии,- сказал Николай Сергеевич, протягивая Косте наряд.
   Первый заместитель пригласил Костю сесть, не теряя времени, в служебную «Волгу», чтобы поехать и обмерить проем банкетного зала ресторана «Самородок».
Весь вечер Костя чуть не до дыр глазами протирал в книге интерьеры ленинградских злачных мест. Пометил четыре понравившихся фотографии, прикинув технологическую возможность изготовления того, что было изображено на картинках с учетом отведенного времени.
   В субботу работа закипела…
   -Пока не мешайте, -сказал Шурыгин.
   На большом, толстом листе металла Валентин Кузьмич наметил контур проема, и, расставив на глаз шпеньки, (заготовки гаек, которые делались неподалеку с помощью станка, сконструированного когда-то Шурыгиным) попросил напарника приварить шпеньки к листу. Взяв довольно толстую проволоку, Шурыгин стал огибать ее вокруг шпеньков, иногда молотком подправляя проволоку. На листе стали появляться розы с листьями и другие цветы. Костя стоял и удивлялся, видя на глазах возникающую картинку. Сашка по указанию Шурыгина приваривал места соединения проволоки. Напарники понимали друг друга с полуслова. Костя напильником зачищал сварные соединения. В понедельник к концу рабочего дня декоративная решетка, разукрашенная высохшей разноцветной алкидной эмалью, была закреплена в проеме банкетного зала. Шурыгин, пошатав решетку рукой и убедившись, что все нормально, спросил:
   - Ну как? А ты: «Интерьеры ленинградских зданий…». Времени мало, а то бы можно что-нибудь сделать поинтереснее…
   - Замечательно! - Костя любовался решеткой.
Оказалось, Шурыгин обладал фотографической памятью.
Валентин Кузьмич рассказал:
      - У меня около шестисот всевозможных зарисовок декоративных решеток, и я их все помню. Где увижу, если что-то понравилось, прихожу домой и зарисовываю. Декоративные решетки – моя слабость. Есть рисунки с оградок могил есть мои изыски, есть с фотографий из Праги, привезенных другом из Чехословакии. Чешские мастера - кузнецы на этом деле «собаку съели».
Валентин Кузьмич знал, что в окружении, где он работал, его обсуждали и недолюбливали. На что говорил:
-Они меня не любят потому как я от них здорово отличаюсь, а надо бы мне их не любить, потому, что все они очень похожи друг на друга.
   Прошли годы. Будучи в отпуске, Костя с братом проезжали мимо дома Шурыгина.
      -А что с домом Шурыгина? Где ворота? - спросил Костя, - Окна выбиты, полный раздрай, где хозяин? – Костя осуждающе покачал головой.
      -Умер Валентин Кузьмич почти год тому назад. Работал последнее время на мемориальном кладбище, старинные памятники восстанавливал. Без хозяина и дом моментально превратился в хлам. Ворота и весь металл, что был в ограде ханыги на металлолом растащили.
      -Вот те раз. Он же сто двадцать лет хотел прожить. Не получилось,- сказал Костя.
   -Не говори «гоп» пока не перепрыгнешь,- ответил брат.