КАМЕНЬ И ПЕРСТЕНЬ
У поэта Пантелеймона Суханова были две сестры, которые жили с ним в одной квартире. Младшая – Алёна – души в нём не чаяла, а старшая – Глафира – почему-то его ненавидела. Если бы не Алёна, Пантелеймон давно бы уже ушёл куда глаза глядят и больше не вернулся.
Однажды Суханов решил сочинить большую поэму. Но , как назло, пропала общая тетрадь, куда он записывал свои творения. Пантелеймон вышел из личного кабинета в зал и спросил у Алёны, сидящей на диване:
- Алён, ты не видела мою тетрадь?
- Нет, братик, - улыбнулась младшая сестра. И нежно погладила свой талисман – обыкновенный светлый камешек, за который никто не дал бы и десяти копеек. Камень лежал у неё на коленях и напоминал задремавшего белого мышонка.
Зайдя в спальню, принадлежавшую Глафире, Суханов задал тот же вопрос старшей сестре, на одном из пальцев которой сверкал перстень с бриллиантом, ослепляя Суханова тонкими, как паутинки, лучами.
- Нужна она мне была, твоя тетрадь, - с раздражением ответила Глафира, даже не взглянув на Пантелеймона.
От её тона настроение у Суханова упало. Однако желание написать поэму у него не исчезло.
Пантелеймон вынул в зале из выдвижной коробки дивана стопку больших листов и положил их на свой письменный стол. Затем стал искать ручку.
- Опять что-нибудь потерял? – добродушно засмеялась Алёна.
- Да, ручку. Ты её не видела?
- Нет, братик.
Когда Суханов спросил у Глафиры, не брала ли она его ручку, старшая сестра процедила сквозь
зубы:
- На фига она мне сдалась? У меня и своя есть.
Тяжело вздохнув, Пантелеймон достал из кувшина, стоявшего в зале, старый карандаш и положил его в своём кабинете рядом со стопкой бумаги. После этого он начал искать ластик.
- Алён, - обратился Суханов к младшей сестре, - тебе не попадалась на глаза стирательная резинка?
- Даже если бы и попалась, я всё равно бы тебе об этом не сказала, - весело пошутила Алёна.
Тот же вопрос Пантелеймон задал и Глафире.
- Сам её, небось, куда-нибудь засунул. Ищи лучше, - буркнула старшая сестра.
Пока Пантелеймон искал ластик, обе сестры переоделись и переобулись.
- Братик, мы пошли в ночной клуб! – крикнула из коридора Алёна.
Суханов зашёл в коридор. Ночные клубы ему были не по душе, но вслух он сказал:
- Ладно.
Младшая сестра поцеловала его в щёку. А старшая пронзила испепеляющим взглядом и бросила:
- Алён, мы опаздываем.
И сёстры ушли.
Оставшись один, Пантелеймон сразу же приступил к созданию поэмы. Работалось ему легко. Строчки лились на бумагу свободно и быстро, точно вода из-под крана. За три часа он исписал восемь страниц. Ластик ему так и не понадобился.
Отложив листы в сторону, Суханов посмотрел на часы. «Что-то сестёр долго нет…» - подумал он.
И тут раздался звонок в дверь.
Это пришла Ефросинья – подруга его сестёр, работавшая в милиции. У неё был такой странный взгляд, что Пантелеймон даже испугался.
- Пантелеймон, - сказала Ефросинья, - случилось несчастье.
- Какое? – выдавил из себя Суханов.
- В ночном клубе произошёл пожар.
- Ну а дальше? – нетерпеливо поторопил гостью Пантелеймон.
- Алёна и Глафира… погибли.
Сердце Суханова сжалось от горя, словно губка – в руке посудомойки. Но горевал он только о младшей сестре.
- Одежда и обувь на них сгорели, - продолжала Ефросинья. - Осталось только вот это. – И она протянула Пантелеймону перстень с бриллиантом и камень- талисман.
На третий день состоялись похороны. Сёстры лежали в закрытых гробах, но, несмотря на это, до ноздрей долетал запах горелой плоти.
На поминках, кроме Суханова, присутствовали Ефросинья и ещё десять-двенадцать человек. Гости говорили о том, какими хорошими были его сёстры, но Пантелеймон знал, что хорошей была одна лишь Алёна.
Едва все ушли, Суханов бережно и с любовью положил закопчённый камень – талисман Алёны – на верх серванта, а бриллиантовый перстень Глафиры брезгливо выкинул в мусорное ведро.