Когда я вышел из Тибета, то Солнце, которое я рисовал когда-то в тетрадках и прочих листах между строчек, то самое солнце, заставило меня зажмуриться.
Тропа вела к каким-то сопками и захотелось бежать. Взбираясь, я рвал землянику. Спелую, сладкую, пахнущую. Это заставляло останавливаться, ложиться и смотреть в верх. Ясность ума и ясность неба и земляничный вкус, запах возвращали в детство.
Наверху был ветер и какой-то окоп. Я пошел по траншее и увидел вход в разрушенный дзот или пещеру. В прохладный день в пещеру не хотелось, но там кто-то сидел.
В сумеречном, если можно назвать так, углу неподвижно сидело что-то. Я негромко крикнул:
- Хэй!
Это сдавленное "хэй" обернулось эхом. Я остановился и стал осматривать сырые стены. Запах и вкус земляники помогали сосредотачиваться на мелочах. Я видел глину, черную землю и лужи.
Вернув взгляд к тому, что сидело в темноте, я вдруг понял, что это собака. Я понял это до того, как увидел её в сумерках. Её дыхание и отвисший язык отпечатались в моём сознании до того, как я посмотрел. Потом был выстрел. Настолько громкий, насколько это может сделать пещера. Меня рвануло наружу и из траншеи.
Пещеру ещё было видно, стоя на вершине соседней сопки. В носу запах пороха. Отдышка. Во рту кислота и легкий ягодный вкус.
- Смесь?
Я вздрогнул и отпрыгнул. Не знаю что было первым.
- Здесь смесь,-повторил тот же голос слева.
Искоса посмотрев я увидел того же пса из пещеры. Радость переполнила меня и откинула ужас, подступающий всё это время. Да, это был пёс, точнее его голова с отвисшим языком, насмешливо грустным взглядом и треугольными ушами. Светлая коричневость на фоне безоблачной синевы.
Ниже уже была не собака, а какой-то саван или какое-то газовое облако. Не знаю почему газовое. Наверное из за услышанного "смесь".
Выражение улыбающейся морды немного сводило с ума и обязательно нужно было дать ответ.
- Да,-сказал я,- скорее всего. Тут у меня вот морошка или земляника или другая полевая ягода. Я не знаю точно. Кислота какая-то и, то ли страх то ли ужас то ли нет… точно радость, это точно. В вас не попали? В меня тоже.
- Вот то то и оно. Оно видишь как. Мы то жили жили, строились и в нас самих же! Ты понимаешь нас самих же гасят, как Кеннеди, ей богу! В Далласе, помнишь? Eго провезли, показали и …
- Помню, - перебил я, - не надо дальше.
- Мы тут посоветовались и решили знаешь что? Давай к нам, а? Вместе как раньше, а? Ты мне кидаешь какую нибудь ветку потяжелее, что б грудь и лапы развивать, а я её по наклонной вверх изо всех сил, man, изо всех сил… А ты опять. И так пока я другую собаку не увижу, или ты отвлечешься на что нибудь. На дом какой нибудь жёлтый или дерево, например. Помнишь? По дереву то? Какая собака может?! Разбегаешься и пошёл по стволу, по веткам. И вот когда уже чувствуешь, что всё... гравитация, то в тот последний момент непонятно откуда… и вообще где точка опоры?! В ту секунду-то, какая то внутренняя пружина распрямляет тебя и ты понимаешь, что в челюстях тот самый высокий сук. В тот момент ты болтаешься, рвешь изо всех сил и это то, что надо то, что тебе нужно в тот момент. Вообще всё.
Не успев ответить меня развернуло и понесло вниз с сопки.
Кругом только черный песок и океан. Какой-то соленый привкус древесины. Разгаряченность тела. Я обернулся. На сопке стояла фигура и кричала что-то на понятном только им языке и махала верхними лапами. Я знал, что я любил это существо. По своему, в глубине, где-то, может, в той пещере. В самом темном углу. Это единственное, что у меня было.
Но в данный момент, я несусь в сторону какой-то собаки и это всё, что у меня есть В этот данный момент, это всё, что я могу и это всё, что нужно. Это всё, что я знаю.
Вот тебе и Даллас
бл..дь