- Мы не могли родиться у одной матери, не устану это повторять, Коля, - Зоя поправила очки, откусила яблоко и перевернула страницу учебника.
Коля посмотрел на свою сестру – тощую заучку в больших очках, натянувшую серое трико до подмышек.
- Не могу не согласиться, - кивнул он и деланно манерно стряхнул пылинки со своего нового зеленого бомбера. – Ты же олицетворение этого линялого мира пятиэтажных хрущевок. А я… я надежда зародившегося российского рэпа!
- Именно на тебе и помрет твой рэп, - заметила сестра. – Прямо на рифме «ботинки-полуботинки».
- А ты своим красным дипломом будешь бить мух, которые будут кружить над твоими пятью детьми и мужем на продавленном диване. Так сказать, продолжишь почетное дело всех выросших в этом районе...
- Цыц! – возмутилась мать, - Это что не так с нами в этом районе?
Все трое посмотрели на отца на диване, над которым как раз кружила муха. Сын-рэпер, как ни прискорбно, мог оказаться прав в своем прогнозе. Они вздохнули.
- Рэперы едят котлеты? – спросила мать, - или только фуагру?
- Начинающим рэперам нужно поддерживать силы для поднятия рэпа, мамуля, давай свои котлеты, - он протянул тарелку, мама и Коля были довольны.
- А что наш будущий известный журналист? Будет на этой неделе есть хоть раз? – мать обратилась к Зое.
- Нет, спасибо, я сыта пищей духовной, - Зоя поднялась с табурета, - Коля, не забудь, тебе еще блистать на всех экранах страны, толстеть нельзя-я-я-я…
- Зато я не одеваюсь в детском мире, как некоторые! – крикнул он вслед тощей сестре.
***
Вечером Коля торжественно объявил семье, что отныне его творческий псевдоним Коляник, - как объединение русского Коли и заграничного Ника, как олицетворение союза культур и его космополитизма.
Зоя фыркнула. Мама шикнула на нее, похвалив сына за креативность. Отец попросил сына не торопиться менять имя в паспорте.
Коля и двое его друзей сколотили музыкальную группу. Их коллектив приютила музыкальная школа, которая в качестве поддержки молодых исполнителей разрешала по вечерам пользоваться помещением и инструментами. В девять приходила сторожиха и негламурно выгоняла гламурных будущих звезд.
Рэп прочно завладел Колей и проник во все сферы его подростковой жизни – в виде рэперской одежды, жестов и постеров с фотками рэперов на стене. Коля с парнями из группы ежедневно сочинял и читал тексты в здании музыкальной школы. Сторожиха-вахтерша ворчала что-то про «бездельников в свисающих с задницы штанах».
Зоя тоже с первого класса обучалась в музыкальной школе и даже добилась успеха, но инициатива ее обучения игре на фортепиано и пению исходила исключительно от матери. В девятом классе дочь закатила истерику, что больше в музыкальную школу ни ногой. Мать оторопела от такого отпора, пригрозила дочери, что та вырастет безответственным человеком, бросающим дела на полпути, даже пустила слезу, на что бессердечная дочь никак не отреагировала. С тех пор мама с еще большим энтузиазмом поддерживала и подбадривала сына в его рэперских начинаниях.
Зоя, которая ютилась в гостиной с книжными стеллажами, подозревала, что Коле мать, в принципе, раздает больше преференций; хотя бы потому, что комната у него была отдельная. Там Коля собирался с друзьями, и они вместе мечтали о ярком музыкальном будущем, писали песни. Зоя тоже писала стихи, которые она считала нормальными и настоящими, а не «вот это всё со словами для дегенератов». Мать ругала Зою за пренебрежение к творчеству брата и надеялась, что Коля станет известным певцом, может даже купит капитальный гараж в соседнем кооперативе.
- Коля хотя бы что-то делает для своей мечты, - говорила мама. – Вот у тебя мечта стать журналистом. Что ты для этого делаешь?
Зоя писала статьи для школьной газеты, рассылала материалы и в городские издания, но пока без успеха. Некоторые редакции отвечали, мол, потенциал видим, но не опубликуем, пишите еще. Зоя писала еще и еще, вдруг пригодится.
Маму Зоя любила, но считала человеком далеким от высоких материй, потому не слишком ее посвящала в свои мечты и дела. Как она вникнет в метания Зоиной души, когда без остановки нужно жарить картошку?
***
Приближался сентябрь, а весной Зоя закончит школу и попытается поступить на бюджет в университет. Зоя даже боялась подумать о варианте, что не поступит. Пока будущее еще казалось розовым, но подступала тревога, что намеченный план может не реализоваться. Зоя накопила кое-какие деньги, но это были крохи, которыми обучение не оплатить.
«Хорошо Кольке, еще целых два года до окончания школы…, - завидовала она брату. – Почему в школе не учатся лет двадцать? Я бы с удовольствием…».
По утрам Зоя брала книжку и яблоко – все, что нужно, чтобы хорошо провести день – и шла в парк. Читала, размышляла, сочиняла, фантазировала.
Часто ее приглашал погулять одноклассник Степа – симпатичный высокий парень, настолько высокий, что, пытаясь не возвышаться над толпой, он ходил в позе «спина колесом». Хотя Степа был интеллектуальный интересный собеседник, Зоя больше предпочитала одиночество и книги, которые, в отличие от Степы, не переживали период полового созревания и не докучали романтическими взглядами.
Степа иногда находил ее в парке, тогда приходилось с ним прогуляться и побеседовать.
Зоиной маме Степан нравился, она всегда его приглашала пообедать и втайне надеялась, что эти два чудика когда-нибудь поженятся. Уж очень странной казалась ей дочка – так много училась и так мало веселилась по сравнению с ее ровесниками. «Как бы не превратилась в синий чулок, как наша тетя Аня, так и почившая в гордом одиночестве…», - вздыхала мать.
***
Как-то вечером за ужином Коля сказал:
- Зойка, в нашем продюсерском центре есть одна девчонка-певица…
- Продюсерский центр – это, я так понимаю, наша облупленная музыкальная школа? – перебила его Зоя, жевавшая капустный лист. Она восемь долгих лет провела в стенах этого здания - ничто там даже отдаленно не напоминало продюсерский центр.
- Так вот, в нашем продюсерском центре, - невозмутимо продолжал Коля, - поет одна певица, тоже пытается раскрутиться, как мы. У нее творческий кризис, никак не придумает толковую песню. Так вот, она спрашивала, не пишет ли кто стихи? Если ей подойдут для песни – она заплатит. А что, сеструха, напиши ей чего-нибудь? Получишь денежки.
- Да щас, - отрезала Зоя, представив, как ее глубокомысленные стихи будет кто-то напевать на попсовый мотивчик.
Коля пожал плечами:
- Как хочешь. Я просто предложил. Все равно пишешь какую-то муру про любовь, вот и продай ей, пусть поет.
- А что, Зоя, и правда, - сказала мама, - тебе что, жалко? Если ей не понравится – то и ладно. Ну, а вдруг?
Представления Зои о себе в будущем, как об известном уважаемом журналисте, шли вразрез с написанием текстов песен для школьного певческого кружка.
«Хотя все с чего-то начинали… чем черт не шутит…», - подумала она.
- Хорошо, я посмотрю, может, что и подойдет, - сказала она.
Колька кивнул.
- Может, и нам какой рэпчик набросаешь, - усмехнулся он.
- Нет уж, про тачки-цепи-бабло я писать не буду, - фыркнула сестра.
***
Редакция городской газеты в очередной раз отказалась взять Зоину статью в печать, Зоя взгрустнула и разозлилась. Она надеялась, что газета в скором времени очень пожалеет, что потеряла такого талантливого кадра, как она, и толкнула ее на продажу своих текстов разным певичкам и – прости господи – даже рэперам.
Она перетрясла весь свой поэтический багаж, выбрала те стихи, которые, на ее взгляд, можно было как-то адаптировать под исполнение, казавшееся ей современным.
«Где попса и где я», - закатила она глаза.
***
Вечером Коля отвел Зою в музыкальную школу. В помещении школы ничего не изменилось – только цвет стен стал чуть более мерзким – и не перекликалось с рэпом и другими современными направлениями – ни блестящие шторы, ни затрапезный узор линолеума. Только зоркому глазу вахтерши мог позавидовать любой клубный секьюрити.
Парней из Колиной группы Зоя знала давно, но, увидев и услышав их в декорациях студии звукозаписи, подумала, что нет у русского рэпа будущего. Хотя вслух, как воспитанный человек, попыталась восхититься.
Коля познакомил ее с девушкой-певицей, для которой Зоя принесла свои тексты. Певицу звали Наша-Таша – по паспорту, очевидно, Наташа.
«Что у них тут с фантазией по псевдонимам?» – удивилась Зоя.
Наша-Таша была рада приходу поэтессы и возлагала на ее материал очень большие надежды. Она буквально вырвала из руки Зои листы бумаги и принялась их изучать, шевеля губами.
Еще пришел парень третьекурсник Егор, который в постсоветском здании музыкальной школы нес тяжкое бремя роли успешного музыкального продюсера. Он быстро пробежался глазами по строчкам, одобрительно кивнул, сказал, что из этого может что-то выйти. Даже похвалил поэтессу.
Договорились, что продюсер с Нашей-Вашей-Ташей определятся, сколько текстов им интересны и сколько денег будут готовы заплатить. Егор пообещал даже подписать договор, чтобы Зоя потом «не засудила их за права». Зоя, которая немного интересовалась и правом, подняла бровь и отрезала:
- Договорчик мы еще посмотрим.
Разошлись довольные. Продюсер довольный тем, что, наконец-то, попались тексты, которые «могут выстрелить». Наша-Таша довольная тем, что продюсер перестанет вытрясать из нее хиты, которых она отродясь не писала. Зоя радовалась тому, что из километров написанных ею никому не нужных строк, может быть, хоть сколько-то продастся.
Рэперское сообщество чуть обиделось, что в лирических текстах рэпом и не попахивало.
***
Пришел сентябрь, у Зои и Коли начались занятия.
Степан был рад, что теперь может лицезреть Зою каждый день в классе – теперь ей не удастся с самого утра прятаться с книжкой в парке.
Наша-Таша со своим продюсером Егором выбрали из Зоиных текстов шесть штук, сказали, что у них «из свободных денег» есть только пять тысяч двести семьдесят рублей, и слезно просили войти в положение начинающих артистов. Зоя согласилась. Она взяла в руки кучку смятых купюр и даже ощутила некоторое удовлетворение; она продала тексты, которые все равно без толку валялись в столе. Егор состряпал какой-никакой договор о передаче прав, Зоя кое-что переделала в нем, и стороны подписали документ с очень деловыми лицами.
Треть суммы Зоя отдала маме. Мама с такой гордостью растрепала об этом соседкам по подъезду, будто Зоя привезла вагон денег.
«Может, наша чудачка еще и прославится своими стихами», - подняв палец, сказала тетя Марина.
***
Зоя и Степан с усердием готовились к выпускным экзаменам. Осталась зима и весна – и нужно будет поступать в ВУЗы. Зоя метила на журналистский факультет, Степан – на физико-математический. Они часами сидели над книгами то у Зои дома, то в гостях у Степы. Их родители не мешали им проводить время вместе днями и ночами, только заносили тарелки с едой со словами «ухожу, ухожу, не мешаю». Зоя удивлялась, как это родители не переживают, чем именно допоздна вдвоем занимаются два подростка. Но Степины предки, видимо, тоже втайне надеялись, что эти двое скоро поженятся и съедут.
Примерно раз в две недели звонила Ната-Таша и просила «какой-нибудь текстик». Зоя копалась в столе, выуживала что-то подходящее для попсовой песни и выдавала «продюсерскому центру» в обмен на мятые денежные знаки. Новые стихи ей писать было некогда, а старых стихов накопились горы – пусть пользуются.
***
К январю певица Наша-Таша и продюсер Егор начали появляться с новостями о том, что их записи с песнями на стихи Зои собирают просмотры в несколько тысяч. Зоя сначала подумала, что ослышалась, но Егор с деловым видом открыл ноутбук и показал ей запись.
- Ой, выключи, не хочу слушать! – тихо возмутилась она, когда на фоне простенького, на ее взгляд, мотивчика голосом Нашей-Таши зазвучали ее глубокомысленные стихи.
Егор пожал плечами. Музыкальное сообщество в очередной раз подивилось чудаковатости автора, но она может быть хоть чудищем лесным, лишь бы исправно выдавала тексты.
Когда певица и продюсер покинули «обитель поэта», Степа сказал:
- Да нормальная песня… Чего ты? Я вот горжусь тобой.
- Степа, хоть ты-то не сходи с ума? – взмолилась Зоя. – Песни ужас, чувствую себя поэтической проституткой… Утешает только мысль, что деньги не пахнут. Давай дальше заниматься.
- Все равно не понимаю тебя… - пробурчал он, открывая учебник.
***
Как-то в феврале Егор позвал Зою в студию музыкальной школы на вечернюю репетицию. Она поворчала, что ее отвлекают от учебы, но пришла. Коляник увязался вместе с ней. С некоторых пор он начал признавать, что его сестра что-нибудь да значит в музыкальной индустрии масштаба их микрорайона, что вызывало в нем неприятное чувство профессиональной ревности. Как так тощая Зойка, которая ненавидит попсу, вдруг оказалась «своей» для такого крутого продюсера как Егор? Он считал несправедливым, что сестра не могла поднапрячься и проникнуться рэперской культурой – выдать ему хоть один текстик.
По пышному снегу кое-как добрались до школы. Вахтерша смерила их недовольным взглядом. Похоже, Зоя для нее покинула ряды добропорядочных граждан городка, раз примкнула к этим «бездарным ансамблям».
В студии их встретили Наша-Таша, Егор и музыканты. У всех был торжественно-таинственный вид.
- Зойка, - начал Егор, - решили сообщить тебе лично важную новость.
Про себя она подумала, что важной новостью для нее была бы победа в поэтическом конкурсе, но вряд ли ее вызвали по этому поводу.
Егор продолжал:
- Представляешь, нашими песнями заинтересовался один продюсер в Москве!
Он даже соскочил со стула.
Наша-Таша сияла, как медный таз. Лицо Коляника сложилось в гримасу унылой зависти. Он вспотел пока шел по снегу, а теперь так просто взмок.
- И что? – спросила Зоя, не понимая, как именно это может отразиться на ее жизни.
- Как что? Это ж какие горизонты замаячили! Это ж новые возможности, это ж мечты наши сбываются! - Егор практически ходил колесом по студии.
- Я рада за вас, - развела руками Зоя. И вспомнив, как ее стыдил Степан, добавила: - хорошо, молодцы.
- Ой, что ты за человек, - махнул на нее рукой довольный продюсер. – Ты ж часть нашей команды, тут и твой вклад огромный.
Зоя, которая не хотела ни попадания в эту команду, ни предания огласке своего вклада, повторила, что, правда, за них рада.
- Сейчас мы перезапишем часть материала, еще двое твоих стихов взяли в работу, в общем, через месяц все ему отправим и скрестим пальцы! – восторженно добавила Наша-Таша.
- Класс, записывайте, желаю вам все успеть, - напутствовала Зоя.
Еще полчаса обсуждали планы и надежды. Егор и Наша-Таша боялись сглазить удачу, Коляник боялся, что сгрызет свои локти от зависти. У всех горели глаза ярким огнем, и только в Зоином взгляде дотлевал уголек мечты встать в один ряд с великими поэтами России, возможно, Серебряного века.
***
Школьно-музыкальное сообщество кипело от таких новостей и полным ходом начало подготовку записей для презентации столичному мэтру. Директор музыкальной школы настоял, чтобы родители певицы и музыкантов держали под контролем действия своих детей, а то – не дай бог – комиссия из Районо нагрянет.
«Чтоб все у нас тут было прилично!» - приговаривал он.
Егор вдруг оброс еще большим апломбом и купил огромные черные очки, что выглядело странным – пока не предвиделось ни яркого солнца, ни толп назойливых поклонниц. Наша-Таша зачем-то с перепугу покрасила волосы в ярко-рыжий цвет, чем вызвала гнев матери-инженера, и от чего Егор впал в ступор, но рассудил, что будущую звезду можно легко снова перекрасить, и махнул рукой.
Зоя фыркала и только усерднее корпела над учебниками.
Коля слег с депрессией. Даже котлеты потеряли вкус. Он лежал на кровати в своей комнате, в руках держал тетрадь и ручку и записывал любую рифму, которая приходила в голову. Но все мысли были только об успехе Нашей-Таши в компании Егора и стихов его сестры.
***
Через неделю Зою снова пригласили на музыкальное собрание группы.
«Что им опять от меня нужно? Целый вечер потрачу…» - она обреченно натянула дубленку и, сопровождаемая грустным Колей, явилась в музыкальную школу.
На этот раз лица у всех были тревожные. Егор даже минуту не мог усидеть на месте, подскакивал и то и дело грыз ногти. Музыканты расселись вдоль стены и уныло тыкали в клавиши синтезатора или перебирали струны гитар.
- Что у вас случилось? Как будто хороните кого-то, - со смешком сказала Зоя, но никто не улыбнулся. Она посмотрела на Колю – тот недоуменно пожал плечами.
Наша-Таша с волосами яркими, как костерок, сгорбилась на табурете и выглядела как будто виноватой.
- Сама ей скажешь? – раздраженно спросил Егор, но Наша-Таша отрицательно покачала головой, тогда он продолжил, - вкратце – наша восходящая звезда не взойдет! Беременная она, видите ли!
- О! – только и смогла ответить Зоя, опустившись на стул.
- Вот дела… - усмехнулся Коля.
- На меня не смотрите, - предупредил Егор, - отец не я, но проблема-то огромная!
Он схватился за голову и прошагал два круга по студии.
Казалось, что волосы Нашей-Таши от стыда загорелись еще ярче.
- Так получилось… - она виновато развела руками.
- Получилось… - передразнил ее продюсер. – Ты ж всю нашу команду подставила! Что, навеселилась хоть?
Наша-Таша демонстративно уставилась в стену.
- А это… - промямлил Коля, - есть же всякие способы… там… от этого избавиться?
- Да поздно уже! Врачиха в нашей больнице подруга ее матери – всем растрепала, все в курсе. Уже жених определен и свадьба скоро. Мать ее и рада, говорит, наконец-то, закончатся эти бредни про музыку и выйдешь замуж, как нормальная, а то институт тебе все равно не светит, а жених попался неплохой.
Егор стукнул по барабану, все вздрогнули.
- Очень жаль, что так сложилось, Егор, - сказала Зоя. Видимо, все ее песни были проданы им зря. – Такие планы отменились… А тебя, Наташа, я, наверное, поздравляю.
Наша-Таша расплылась в улыбке. Ведь на одной чаше весов смутные прогнозы музыкального успеха, а на другой чаше – реально существующий жених из сыновей руководителя местной фабрики. Небольшой скандал скоро забудется, зато она станет почтенной женой и матерью. Даже родители уже смирились. Волосы, конечно, зря на волне эйфории покрасила – родня жениха не одобрила, но волосы ведь не ноги – легко поправить.
- Никакие планы не отменились, - с вызовом продолжил Егор, все вопросительно на него посмотрели. - Зоя, к тебе дело на миллион.
- Какое дело? – Зоя часто заморгала.
- Только ничего сегодня не отвечай, просто послушай. Продюсер из Москвы материал от нас все равно ждет, про эту, - он кивнул на рыжую Нашу-Ташу, - не настаивает, да и в целом ему больше тексты понравились, а не исполнение.
Наша-Таша фыркнула.
- Так вот, - Егор сел на корточки перед Зоей, - нам нужна другая певица, а ты и петь умеешь, и тексты свои лучше всех знаешь. Твои фотки я показал нормальному стилисту – он сказал, что типаж подходящий и даже хорошо, что ты тощая, субтильная, как он сказал. Только очки придется снять, линзы наденешь.
Коля подумал, что сейчас его сестра свалится со стула.
Зоины глаза никогда еще не казались такими огромными за толстыми стеклами очков.
- Ты что… ты это серьезно? – с возмущением выдавила она.
- Ну все! Раз так! Я здесь больше оставаться не намерена, - Наша-Таша схватила пуховик и направилась к выходу.
- Да уж иди, - напутствовал ее Егор, - на свадьбу нас можешь не звать. Только если наймешь нас как группу! Колыбельные не поем!
- Да ну вас… - она хлопнула дверью.
Зоя подскочила:
- Ерунда какая! Нет, нет и еще раз нет! Ты что придумал? У вас тут музыкальная школа – берите певиц, каких хотите. Мне вообще некогда! У меня ЕГЭ на носу и поступление в институт! Нафига мне все это? Пойте, что хотите, пойте на мои стихи, только меня не трогайте, - она тоже начала собирать вещи, намотала шарф на шею.
Коляник обалдел и, открыв рот, сидел в углу. Он даже представить не мог, чтобы Зойка с микрофоном запела репертуар Нашей-Таши, она скорее со скалы спрыгнет.
- Сдурели что ли… - приговаривала Зоя.
- Да погоди ты, - уговаривал Егор, - это ж не много времени отнимет – ну, распоешься снова, вон, тебе препода по вокалу уже нашел, чуток накрасим тебя и переоденем – и запишешь нам несколько песен, мы и видео снимем уж какое получится, понятно, что профессионально и не выйдет. Зоя, в марте уже все закончится, и сиди учись дальше. Самый важный аргумент – я тебе сорок тыщ дам!
Тут Зоя замедлила темп застегивания пуговиц на дубленке.
Егор быстро затараторил:
- Недолгое же дело, Зоя. Денег больше нет, только сорок тыщ, ну, где ты тут как школьница так быстро их заработаешь? А так попела и получила, классно же? Сегодня не отвечай, подумай два дня. Петь умеешь, тексты знаешь. Что тебе стоит? Ташка вон дур-р-ра, кто ж ожидал, что она в роддом соберется, помоги нам? Не бесплатно же… Обещай, что подумаешь? Обещай?
Зоя посмотрела в глаза Егора, в них мольбы было больше, чем в глазах Степана.
- Обещаю подумать, - быстро буркнула она, схватила одуревшего Коляника за руку, и они выскочили из школы.
***
- Фотки мои он стилисту показал… Да чтоб я эту дурь пела… Еще и миниюбку напялят… На кой мне это все?... – возмущенно вскрикивала Зоя, пока они быстрым шагом бежали домой.
- Дурная ты, Зойка, - отвечал запыхавшийся Коля, - да-да, не смотри так на меня. Песни-то, по сути, твои. Стихи нормальные. Ну, как нормальные… тебе ж они нравятся. Времени потратишь немного, да запиши ты ему, и отстанет от тебя. Успеешь подготовиться к своему институту, ты и так умная, вон, вся весна впереди. Эх, меня б так позвали… да я б… не раздумывая!
- Это ж твоя мечта, а не моя! – воскликнула она. – Я еле избавилась от этой школы музыкальной, как страшный сон вспоминаю до сих пор… Я хочу быть серьезным журналистом, а не певичкой кабацкой!
- Да какой кабак… что придумала, дурища. Никто сейчас не поет в кабаках. Еще и сорок тысяч даст! Ты сколько такие деньги копить будешь?
Только этот аргумент Зойке хоть немного нравился.
***
В семь утра у Егора зазвонил телефон.
- Алло…
- Егор, это Зоя. Звоню сказать, что я согласна. Но времени у меня есть только две недели.
Он подскочил на кровати:
- Зоя, это отлично, вот спасибо! Только есть еще одно…
- Что еще? – с подозрением спросила она.
- Придется волосы перекрасить. И чуть отрезать.
В трубке молчали.
- Заплачу еще три тыщи сверху, больше вообще нет…
Она опять помолчала.
- Хорошо, только не налысо.
На том и договорились.
***
Зоя, дав Егору согласие на участие в «музыкальной афере», стоически соблюдала договоренности – возобновила уроки вокала, на которых пропадала сутками, ходила на репетиции. Преподаватель ее хвалил, продюсер тоже был доволен.
Как-то Зоя встретила на улице Нашу-Ташу – родня жениха уже перекрасила ее радикально рыжие волосы в цвета, достойные украсить голову невесты отпрыска почтенного семейства областного города. Наша-Таша сначала отвернулась и прошла мимо, Зоя пожала плечами, но та тут же догнала ее, извинилась и расспросила про подготовку записей. Зоя сказала, что ни на что не хватает времени, но все идет по плану. Таша, кусая губы, ответила, что сожалеет о прерывании своего музыкального взлета, а потом рассмеялась:
- Зато у меня самое дорогое свадебное платье и мы поедем в путешествие.
Они даже неловко обнялись на прощание.
***
И вот аудиозаписи практически готовы, Егор заявил, что на день приедет выписанный им из Москвы стилист. Зоя была готова петь, учиться, репетировать, но перспектива внешнего преображения вызывала в ней волну ужаса.
«Что-то они со мной сделают…», - думала она.
Как на плаху шла она ранним утром к стилисту, который на день расположился в школьном кабинете, разложив свой многочисленный бьюти-скарб.
«Только чтоб все прилично, все прилично, никакой комиссии из Районо!» - опять погрозил пальцем директор школы, на всякий случай усадил учителя сольфеджио в кабинете со стилистом.
Увидев Зою, апологет стиля сказал «о май гад» и так картинно заломил руки, что Зоя отметила девятнадцатое февраля как день первого контакта с нетрадиционной сексуальной цивилизацией.
Стилист безнадежным взглядом просканировал Зоины надежные на льду ботинки, защищающую от вьюги дубленку, дающие хороший обзор очки, убранные в пучок волосы. Потом уставился в окно. Зое показалось, что он молился.
Потом он хлопнул в ладоши, отчего подпрыгнула задремавшая в углу преподаватель сольфеджио.
- Начнем! – воскликнул он неожиданно бодрым голосом.
- Ну, я пока пойду, - сказал Егор, попятившись к двери, - даю вам четыре часа, голову мойте вот тут рядом в раковине. Зоя, потом быстро снимаем видео.
Стилист нервно махнул ему, чтобы тот не мешал.
- Меня зовут Пауль, а ты Зоуи, моя будущая куколка, - он нежно пожал ей руку.
«Ишь ты… Зоуи… Пауль… наверное, какой-нибудь Павел Федорович», - подумала она.
- Сначала линзы, вот держи, - он протянул ей упаковку контактных линз, купленных согласно присланным ею параметрам. Снял с ее ушей дужки очков и, держа двумя пальцами, положил в ее сумку.
Следующие часы стилист боролся за Зойкину красоту, она претерпела все прелести этой борьбы – вталкивание линз в глаза, выдирание волос из бровей, пощипывание кожи головы от покраски, моральные страдания от падающих под ноги отрезанных прядей волос, нанесение тридцати слоев краски «для натурального свечения», наклейку «длинных от природы ресниц», гудение зубов от капы с отбеливателем.
Зоя за эти четыре часа устала больше, чем за весь сезон подготовки к ЕГЭ.
К концу преображения она пребывала в гипнотическом состоянии от тумана элегантных запахов, скользких эмульсий, воздушных спреев.
«Проще выучить мировую историю, чем назначение банок, которые он притащил…», - отметила она.
Удовлетворенно взглянув на свою подопечную, Пауль извлек из кофра какое-то невероятное короткое платье из пайеток. Зое оно показалось золотым светом в конце тоннеля.
- Надевай! – торжественно скомандовал стилист.
Зоя промямлила:
- Что, прямо здесь…
- Я тебя умоляю, моя курочка, - закатил глаза Пауль, - тебе точно не сбить меня с моего эротического пути, - но отвернулся, держа перед Зоей плед как занавес.
За импровизированной ширмой Зоя сняла свой вязаный свитер и думала, что ее премьерное оголение перед мужчиной состоится с первым встречным не интересующимся женщинами Паулем, а не, например, перед вздыхающим по ней годами Степаном.
Наконец, платье было натянуто. Зоя чувствовала, что в этом платье нельзя сутулиться, что нужно прогнуть поясницу как в тяжелой степени лордоза, что голос не должен быть высоким и движения не должны быть резкими.
«О май гад», - снова выдавил из себя Пауль, но уже с другой интонацией. Он присел перед ней, застегнул босоножки на тонких щиколотках.
- Козочка моя тощая, красавица писаная! Пауль нашел брильянт в навозе! – восхищался стилист, обходя ее то справа, то слева.
У преподавателя сольфеджио так широко открылся от удивления рот, что она могла легко без грима сыграть в школьном спектакле Щелкунчика.
Зоя посмотрела в зеркало, но там показывали какую-то звезду с золотым каре в сияющем платье.
В кабинет зашел Егор, он пошел к Зое почему-то вдоль стенки по периметру комнаты.
- Очень… это все очень… - махал он руками, - это просто так неожиданно. У тебя золотые руки, Пахан…
- Пауль… - поправил его довольный своей работой стилист.
- Зоя, а ты-то… ты-то что все эти годы… вот это все… вот под этими шалями… - он все разводил руками.
- Да хватит вам, - отрезала Зоя, - нужно быстрее сделать запись, пока это все не отклеилось и не отмылось.
Она поблагодарила Пауля, тот без конца ее чмокал и кружил, как будто встретил знакомую светскую диву в модном клубе. Егора продолжала прижимать к стене неведомая сила, Зоя подумала, что нужно не забыть набросать статью «влияние раскраса и блесток на рептильный мозг».
***
Запись закончили в девятом часу. Только натиск вахтерши смог остановить творческий процесс.
Егор был очень доволен, что Паулю заплатили не зря и что вместе с платьем на Зою вдруг нацепились невесть откуда взявшиеся уверенность, грациозность и недосягаемость. Зоя и музыканты слились в едином творческом экстазе, записи получились даже лучше, чем мог надеяться продюсер районной музыкальной школы. Местечковый видео-оператор тоже не подвел.
Вахтерша выпнула коллектив на крыльцо очень неучтиво, но Зою чуть менее неучтиво – на такое неземное создание не поднялся ни голос, ни рука.
Зоя снова намотала свои свитера и шарфы, но, казалось, ее сияние уже ничем не прикрыть.
Все устали и хотели спать.
- Наконец-то ты от меня отстанешь, - улыбнулась Зойка продюсеру, который вручил ей обещанные деньги, - сяду дальше нормально учиться.
- Пошли я тебя доведу, - сказал Егор, - мне в ту же сторону.
- Нам всем в ту же сторону, - побрели за ними музыканты.
***
Зоя, пережившая утренний стресс от экспресс-преображения и многочасовую запись в студии, без сил завалилась на порог квартиры, стащила с головы шапку и с плеч дубленку.
В коридор вышли ожидавшие ее мама, Коляник и Степан. Папа уснул, так и не дождавшись ее прихода.
Степан, как физик-математик, кожей ощутил скорость света, с которой от него уносилась Зоя. Он грустно дожевывал котлету, врученную ему потенциальной тещей.
Мать, собственно, как мать, подумала, что фиг теперь Зойка выйдет за Степана, куда ж теперь пристроится чудачка, да теперь она уж и не чудачка, а девка хоть куда.
Коляник размышлял, что еще с утра у него была сестра-зануда, а теперь явилась какая-то фифа, к которой и подойти-то страшно. У Коли на минуту закрались сомнения, из одной ли утробы они явились на свет.
- Дайте поесть, умираю с голоду! – взмолилась Зойка.
Ее золотые волосы и скулы сияли такой роскошью, что с котлетами никак не вязались. Но бланманже и жюльены сегодня не подвезли, а котлеты ела она с удовольствием.
- Вы чего как не родные? – усмехнулась она.
Все трое смирно уселись напротив нее.
- Как завтра в школу-то пойдешь? – спросила мама.
- Все с лица отмою, может, платок навяжу, а что такого? У нас многие в классе волосы красят, а мне за это еще и заплатили, - Зоя важно подняла палец вверх.
- А платье? Платье тебе оставят? – мама благоговейно потрогала блестящую чешую.
Зоя пожала плечами:
- Не знаю, завтра спрошу. Да и зачем оно мне? К родне на юбилеи надевать? Завтра усядусь за учебники, а то две недели выпало с этими песенниками…
- Неблагодарная ты, - не выдержал Коля. – Вот мне бы такой шанс выпал, я б счастлив был!
- Повторюсь - это ж твоя мечта, а не моя, - Зоя положила руку на его ладонь. – У тебя обязательно все получится.
- Даже не утешай меня, - Коляник со скорбной гримасой растянулся на столе.
- Я поддерживаю все твои начинания, братец. А вообще я так устала, пойду спать, - Зоя встала из-за стола.
Все трое тоже подскочили.
«Точно напишу статью про рептильный мозг», - заключила она.
***
Степан был доволен, что жизнь потекла по-старому – они с Зоей снова проводили много времени, сидя в одной комнате то у него в гостях, то у Зои дома. Наконец-то, закончилась эта музыкальная беготня, сейчас они должным образом подготовятся к ЕГЭ, поступят в институты, курсе на третьем он предполагал сделать Зое предложение, и дальше вся их совместная жизнь тоже казалась ему понятной и спокойной. И только золотой блонд ее прически вызывал в нем смутную тревогу.
«Скорее бы эти волосы отрасли…» - мечтал он.
Отметили двадцать третье февраля – Зоя даже на полчаса надела платье от Пауля, потом и восьмое марта. Степан подарил ей цветы и маленькую ювелирную подвеску – она возмутилась, но оставила подарок себе.
***
Коля несколько охладел к своему рэпу, заявил, что общество еще не доросло до их музыки. Мама была с ним абсолютно согласна, подарила ему новый скейтборд, чтобы унять его печаль.
***
Как гром среди ясного неба опять явился Егор.
«Черт бы побрал этого Егора», - сдержанно кипел Степан. Он еле привык к Зое без очков, потому как отныне она решила носить контактные линзы, а тут замаячили новые волнения.
Школьный продюсер был очень встревожен, вытащил Зою за руку в подъезд. Мать подходила к приоткрытой двери и пыталась расслышать, во что он на сей раз пытается втянуть ее дочь.
- Что говорят? – не выдержал Степан. Воспитание ему не позволяло приложиться ухом к двери, но уж очень хотелось знать, что там творится.
- Говорит про неожиданный успех… - прошептала мать Зои, - выстрелило… выстрелило… чего выстрелило-то? Они что, стреляют? – она с ужасом посмотрела на Степу.
- Да это выражение такое, - он махнул рукой.
- А-а… говорит, мол, выстрелило, хотят видеть… надо ехать… куда ехать?! – она снова уставилась на него.
Тут Зоя захлопнула дверь, и больше ничего нельзя было расслышать.
***
Два дня Зоя ходила задумчивая. Читала свои учебники, но то и дело сидела, уставившись в одну точку. Степан ее окликал, она рассеянно улыбалась.
На третий день за завтраком она торжественно объявила семье, что ей на неделю нужно съездить в Москву.
- Я так и знал! Так и знал! - зарыдал Коляник. - Мама, как так?! Ей эта музыка даром была не нужна, а тут – посмотрите-ка – как поперло, аж в столицу покатила…
- Ну-ну, Коленька, - мать обняла его. – Зоя, а ты что придумала? Какая Москва? У тебя экзамены на носу, обалдела что ли. И никуда я тебя одну не отпущу, слышишь.
Отец тоже возражал, но не так рьяно.
- Мама, папа, я уже не маленькая, я поеду, - твердым голосом ответила Зоя. Это был второй раз в жизни, когда она проявила недюжинную решительность, не считая случая с отказом от музыкальной школы. – Ребята говорят, надо ехать на прослушивание, редкий шанс выпал. Я быстро съезжу за неделю. К экзаменам я хоть сейчас готова, я все эти годы училась лучше всех. Могу себе позволить пропустить неделю!
- Зоя, как же ты одна… в Москве! Нет и нет! - воскликнула мать.
- Мы едем всей группой, там и девочка-барабанщица есть, с ней буду в комнате жить. Билеты нам оплачивают, проживание тоже – Егор пришлет документы, я тебе покажу. Буду на связи, звони в любое время.
- Зоя, Зоя… нам надо вообще принять эту мысль… пока ты никуда не собираешься, слышишь, - ответил отец.
Дочь положила руки им на плечи и посмотрела в глаза:
- Мамочка, папочка, люблю вас, но если мне подворачивается шанс укатить отсюда, от такой жизни, которой живете вы, неужели вы мне хотите запретить? Хотите, чтобы я не попробовала жить другой жизнью, кроме как вокруг дивана и ковра?
Мать тяжело вздохнула.
- Ну, аргумент на самый крайний случай – просто Москву посмотрю! – весело добавила дочь.
- А Степа что?
- А что Степа? Степа мой одноклассник, - заметила Зоя.
- Ну да, ну да, - кивнула мать. Дочь ведь не знала о ее надеждах на свадьбу двух чудиков.
***
Зоя все-таки укатила в Москву.
Степан расстроился такому положению дел, когда пошатнулись его и без того туманные планы.
Коля пытался радоваться за сестру, но радость получалась не радостной, ему было больше завидно и обидно, что судьба не ему подкинула счастливый билет.
Мама звонила Зое каждый час по видеосвязи и очень нервничала, если дочь отвечала, что занята и перезвонит позже.
«Ну, хотя бы точно жива», - утешала себя родительница.
***
Неделя пролетела, все с нетерпением ждали Зою домой.
Она явилась, такая незнакомая и новая, что всех охватила ностальгия по прежней очкастой заучке. От очков не осталось и следа, золотистый блонд прочно осел на ее волосах, появилась новая одежда, о необходимости наличия которой раньше Зоя даже бы не подумала.
- Прилетела – хорошо, - крепко обняла ее мать. Папа тоже придавил ее крепкими объятиями.
- Хм, - криво ухмыльнулся Коляник, - даже нарядилась… а надо мной смеялась, что я шмоточник.
- Да, нужны были новые вещи, - весело ответила она и покривлялась, демонстрируя костюм и кроссовки.
- А деньги откуда? - спохватилась мать.
- Так еще тогда Егор заплатил…
«Раньше она ни за что бы не спустила свои деньги на одежду», - про себя констатировал Колька.
Степан спросил, как она доехала и когда возобновит подготовку к экзамену. Решили усесться за учебники завтра.
***
Степан напрасно надеялся, что наваждение с музыкой столицей рассеется, как дым.
Мама Зои была вынуждена признать, что их с отцом влияние на дочь сошло на нет, теперь они надеялись только на ее благоразумность. До экзаменов состоялось еще несколько ее поездок в Москву, по поводу которых, как влюбленный человек, страдал Степан и, как менее успешный конкурирующий музыкант, страдал Колян.
- Мама, как же так… - твердил он, - ей же все это было не нужно… и вот.
- Коленька, а ты тоже хорошо учись и пой в своей школе, - гладила его по голове мать. – И все получится.
Но Николай был безутешен, ведь Зойкины песни все продолжали собирать многотысячные просмотры в интернете.
Как-то за завтраком перед школой Коля ехидно сказал:
- Знаете, родители, какой у нашей Зойки творческий псевдоним?
Сестра вскинула на него глаза, но пожала плечами.
Он продолжал:
- Зоя-Мезозоя! Представляете? Зо-я-ме-зо-зо-я! И это моя высокоинтеллектуальная сестра.
- И что? – с вызовом ответила она. – Во-первых, псевдоним не я придумала, не я этим занимаюсь, пусть хоть горшком назовут. Во-вторых, таким, как ты, такое нравится, Коленька. Все ради публики!
И продолжила жевать бутерброд.
- Правда, дочка, странное имечко… - заметил отец.
- Пап, да мне все равно. Главное – творчеству это не мешает, деньги платят. Продюсер так решил, пусть делают, что хотят.
- Егор что ли?
- Не, не Егор, уже московский продюсер. Но Егор тоже одобрил. Мне вообще нужно на экзаменах сконцентрироваться, а тут эта песенная деятельность…
Коля, подперев щеку рукой, с завистью смотрел на свою сестру-гастролершу.
***
Зойка вдруг начала появляться и в передачах про начинающих музыкантов.
«Это уже вообще ни в какие ворота», - страдал Николай, уставившись в потолок.
Несмотря на частые разъезды, Зоя отлично сдала выпускные экзамены.
Родители надеялись, что она подаст документы на журналистский факультет в местный институт, но Зоя нагнала туману и сказала, что чуть позже сообщит окончательное решение.
Степан, который тоже прекрасно сдал ЕГЭ, поступил на физико-математический факультет. Наконец-то закончилась эта учебная гонки, и он надеялся провести много времени с Зоей – разговаривать, гулять, плавать в озере. Но она неожиданно надолго укатила в столицу, совершая редкие однодневные набеги домой.
Папа ворчал, а мама взбеленилась и даже слетала в Москву. Зоя показала ей, где их группе сняли апартаменты – она жила в комнате с девочкой-барабанщицей; они погуляли по городу, съездили на ВДНХ, сходили в ресторан. Мать познакомилась со всеми, кто участвовал в жизнедеятельности музыкальной группы, покосилась на «московского продюсера», но, каким бы подозрительным он ей не казался, она уже никак не могла повилять на возвращение дочери домой и «прервать ее творческий взлет», как сказал тот самый продюсер. Зойка тоже домой не хотела. Мать с отцом рассудили, что дома их дочь ждет вполне предсказуемое существование, а в столице ей явно не хуже, лишь бы вернулась обратно к началу учебы.
Зоя купила маме красивый костюм и кроссовки, после чего родительница довольная и спокойная отчалила домой.
***
Зоя прилетела в очередной раз в середине августа.
Мама опять начала ее «пилить» разговорами о планах на учебу. Зоя торжественно объявила, что будет учиться в МГУ, уже оплатила учебу и освобождает гостиную в квартире своей любимой семьи.
Папа одобрительно крякнул, мама всплеснула руками и запричитала.
- Мам, да я и так тут почти не живу, чего ты разволновалась? – спросила дочь. – Я буду приезжать, да и вы ко мне. Буду учиться, буду петь, все успею.
- Ну, Зойка, вот ты везучка, - Коля закатил глаза и был заключен в мамины объятия, которая ничем не могла утешить сына, страдающего от своего «провинциального существования».
Зойка выдала маме пятьсот тысяч, чтобы та купила гараж, о котором мечтала. Матери не терпелось пойти по подъезду, чтобы сообщить всем соседкам о таком успехе.
Степан сидел как пришибленный, Зоя подсела рядом, погладила его по голове и сказала, что все будет хорошо. Степа подумал, что хорошо все будет, похоже, только у Зои, еще подумал, что прежняя Зоя не пахла такими дорогими духами и вряд ли бы так фривольно его гладила.
- А сегодня мы идем в ресторан праздновать новость о моем обучении, - вскочила Зойка. – Приглашены все вы и три мои подружки из класса, еще я позвала тетю Марину и мою учительницу по русскому.
***
Несмотря на общее веселье и громкую музыку, лица Степана и Коляника были печальны. Они сидели как на поминках, изредка забрасывая в рот что-нибудь вкусное со стола.
Модная Зойка смеялась и плясала с подружками, даже мама с папой пару раз вышли потанцевать. Учительница нахваливала Зою и не переставала указывать на огромную роль поэзии в современном мире. Тетя Марина промокала глаза платочком и говорила, как гордится племянницей, но куда же она поехала, ведь там так страшно жить одной.
Через два часа застолья даже Колька повеселел. В конце концов, он тоже восхищен своей сестрой, никому из его окружения такое не удалось. А там, глядишь, может, и он переберется в столицу, это было бы круто.
Зойкина одноклассница вытащила Степу потанцевать, тот упирался, но проще было уступить. Зойка грустно улыбнулась, глядя на их танцующую пару.
Вынесли и торт со свечами, на торте было написано «МГУ». Зойка задула свечи под аплодисменты, сказала, что свечей пять по количеству лет обучения и что она очень хочет успешно закончить ВУЗ.
- Зоя-Мезозоя, надо ж такое придумать, шикарная рифма, достойная моего рэпа, - добродушно рассмеялся Колька.
- Да, дурацко звучит, Ахматова бы не оценила, - с улыбкой согласилась сестра.
Выпили много шампанского. Такого застолья никто в семье не закатывал.
Школьные подруги говорили, как завидуют Зойке, что она покидает их чудесный город и что перед ней маячат широкие горизонты.
Степан тоже оттаял и теперь умиротворенно вздыхал с бокалом в руке.
Родители и тетя Марина устали, изъявили желание поехать по домам. Зойка объявила, что вызвала такси, а остальные гости едут в клуб.
Коля подошел к ней и сказал на ухо:
- У тебя ноздря белая, поэтесса.
Она быстро вытерла порошок с носа и ухмыльнулась.
- Это пудра, наверное, - хотела отшутиться она. - Маме говорить не обязательно. Ты поедешь в нами в клуб?
- Не поеду, - у Кольки испортилось настроение. – Меня и не пустят, я же мелкий, ты забыла.
- Я договорюсь, поехали? – она взяла его за руку.
- Не хочу, я спать хочу, - пробурчал он.
Все расселись по такси и разъехались кто куда.
***
Пролетел сентябрь, потом октябрь.
Коля ходил в школу, их музыкальная группа почти распалась. Один рэпер Семен все больше торчал с отцом в гараже, другой вдруг переключился на художественную школу. Рифмы больше не приходили Коле на ум. Рифма «Зоя-Мезозоя» показалась ему апогеем «рифмоплетения» и днищем современной поэзии.
«И это моя сестра», - грусто констатировал он.
Вечерами они с папой и мамой сидели на диване, на котором обитала их нынешняя певица-поэтесса. Теперь их никто не выгонял из гостиной, книги пылились на стеллажах, брошенные своей хозяйкой.
Зойка часто звонила, бодрым голосом рассказывала о своих делах, и Коля не хотел размышлять о том, чем вызвана ее бодрость.
***
Как-то она позвонила брату ночью со вторника на среду. Он посмотрел на часы – они показывали пять.
- Алло, Зоя, что случилось? – он сел на кровати.
Зойка плакала в трубку, чем очень его напугала. Говорила, что ей так грустно и что рухнул весь мир ее прежних ценностей, она не понимает, как верно поступать, и что она очень любит его и родителей.
Коля не знал, что отвечать на такой поток откровений, сказал, чтобы она успокоилась, ведь все нормально, она же сама так решила и должна быть счастлива. Спросил, есть ли там кто-нибудь рядом с ней, она ответила, что да, она не одна – там в гостиной продюсер, нет, не Егор, она теперь живет с Кириллом, который их в Москву позвал. Учеба у нее идет нормально, она старается не пропускать, ей все нравится. Постепенно она перестала плакать. Спросила, как там Степа? Коля сказал, что видел его два раза в кино с ее подругой-одноклассницей. Зоя вздохнула и сказала, что рада за него, если он будет счастлив. Внезапно она попрощалась и повесила трубку.
Коля так и не уснул, в семь часов встал с кровати, пошел в школу.
***
Весь следующий день он чувствовал себя разбитым. Размышлял, нужно ли рассказать маме с папой про звонок. Но мама поднимет такой шум, покатит в столицу, вряд ли притащит Зойку обратно. Контролировать ее она уже никогда не сможет. Ему было тревожно за сестру, утром он ей позвонил четыре раза - она не взяла трубку.
Он кое-как отсидел все уроки. Но он не сбежал с уроков – не хотел видеться с друзьями или один торчать дома.
В обед, наконец, позвонила Зоя. Он облегченно выдохнул:
- Алло, Зойка, что там у тебя…
Она беспечным голосом ответила, что все нормально и что она очень извиняется за ночной звонок, вчера перебрала шампанского. Коля слушал ее и был рад, что она хотя бы жива и здорова.
- Коля, приезжай ко мне в гости? Ну, пожалуйста? Ты еще ни разу не был у меня, - сказала она, - с Кириллом съездим в классные места, мы тебе тут все покажем.
Он помолчал.
- Да, приеду, хорошо.
- Вот и отлично! Куплю билет и вышлю тебе. Люблю!