Что я нашёл всё таки в Глории? Ум не считается, это само собой разумеющееся. Кажется я говорил что харизма. Но ещё иди ещё дальше? Дети. Красивые, любознательные дети. Инстинкт саморазмножения. И кто мы без детей? Ублюдки какие-нибудь, самцы и самки без самого главного. А ведь желается самого лучшего и самого чистого. Вот он и есть ответ на мой жизнетрепещущий вопрос. Как включаешь радио для одной-единственной композиции. И она наверняка прозвучит. Так и в любви. Амур разит лишь однажды, зато его стрелы сладостны и от них нет противоядия. Они и есть наш смысл жтзни, эти стрелы страсти. Чтобы произвести на свет ещё одного гения. Гениям не тесно на Земле, и слава Амуру за это.
Я только рад буду если Боб Салливан выпалит, что у нас будет двойня. В постели я был сам собой, и это меня спасало от отсутствия какого там опыта. Мы ведь не снимали порно, мы познавали мужчину и женщину в одном флаконе. Этакий коктейль сотия во имя самых верных идеалов. Университет дал мне уверенность в своих силах.
Ваш покорный слуга Ричи ещё тот удачник. Как редко это слово встретишь без "не". А если разобраться, то если появился на белый свет, ты уже удачник. А если вы появились на белый свет вместе, рука в руке, да вы уже счастливчики. Мы наверное сами делаем себя несчастными, лишь бы нас кто-то пожалел. А тут мысль моего друга "да у вас двойня будет, вы готовы друг друга проглотить", она готова выхватить моё сердце, быстро трепещущееся на ветру эмоций, чтобы подарить его одной тебе, моя любовь.
На зиму мы переехали к тёте Глории. Она работала экскурсоводом в Музее поздней палеонтологии вот уже целых 6 лет. У неё были золотистые волосы, прямая как доска спина и взгляд полицейского. Я её полюбил с первого взгляда. Это я называю шармом. Когда ты отдаёшь всего себя любимому делу
А ведь она ни разу не встречалась с мужчиной. Люси, как звали тётю, не находила общего языка с ровесниками, ей всегда нравился один профессор, но у того была супруга. Увы и ах. А треугольника любви априори быть не могло. Люси была старомодно. Не удивлюсь если она носила нижнее бельё викторианской эпохи. Но главное шарм, харизма, опять таки. И не встреть Глория меня, она непременно стало бы как тётя. Значит кому-то очень повезло. Мне точно.
Мы купили автомобиль. Непрерывно мы ездили в Оклахому, там был самый лучший пейзаж. Для рисунков Глории это место было идеальным. А я высыпался здесь как ни где более, ночи были изумительные: бездонное звёздное небо, рассказы при костре, рыбалка на горную рыбу...
Я радовался как ребёнок. Нам звонили друзья, мы болтали как умалишённые часами ни о чём. То мы обсуждали какой мерзавец Дональд Трамп, то перечисляли причёски Одри Хёпберн, то гадали сколько лет пройдёт, прежде чем Дэн Браун напишет новую книжку. Такое времяпровождение сливается в один день. Где звучит кантри и сияет вечное солнце. Зачем наш заграница, когда там хорошо в Оклахоме. Где ещё ты будешь чувствовать свою уникальность? Нигде и никак.
Хорошо Салливан оценил мои возможности. Наверное, увидел как в универскитеских рэгбийных баталиях я словно бык рвусь с места и меня не удержать. И не пива мне не нужно, ни виски с содовой, ни тем более марихуаны. Одна любовь меня приводит в силы, сравнимые с извержением вулкана. Где-то и когда-то я написал такие строки:
"однажды мы проснёмся на вершине судьбы,
и это будет наше второе детство".
Глупые строчки, но что-то в них есть сокровенное. Нечто не земное. Как у Иисуса Христа. Кто ещё мог сказать лучше Его. Бедная нищая женщина всегда накормится как в детстве, а хромой во сне всегда будет ходить прямо. И любой человек всегда перед ребёнком чувствует свою неловкость. Как будто ему страшно становится. Это если потерял связь с самим собой. А если ты в душе ребёнок, ты только повеселишься на славу. Будьте как дети, и да пребудет с вами слава.
Глория заметно поправилась. Интересно, первой будет дочь или как хочет сама моя возлюбленная, первым будет сын? Как я буду переживать за неё во время беременности. И это не фобия, это любовь и забота. Я простой американский парень, она моё всё.
"Я стану твоей путеводной звездой,
Разлукой с болотом скуки праздной,
Я буду твоей ненапрасной,
Самой запретной мечтой.
Даже дождь не смоет следов
Наших, твоих и моих,
Нет границы для бескрайних двух островов,
Где есть счастье для двоих."
Я совсем не поэт, но строки эти льются от души. Глория куда лучше пишет портреты, чем я мараю бумагу нескладными виршами. Она может нарисовать неземное. А я вот неземное выразить не могу. Но пытаюсь через эти записи к чему-то прийти в итоге. Научится быть самим собой.
Всё дело в психологии. Во мне столько противоречивого. Больше чем в ком-то ещё. И как такого такого охламона согла полюбить и сберечь самая лучшая девушка на свете? Ответ опять таки в самом вопросе. Лонг-Уайт-Стрит, 89 сделал из обезьяны человека. То есть меня. Лучше и не скажешь.