Тихону Васильевичу и Валентине Павловне было за семьдесят. Они вырастили двух сыновей, уже имели внуков и правнуков, когда вдруг приключилось это.
Лена очень удивилась, получив лаконичную телеграмму от бабушки: "Еду, встречай!". Дальше ещё было указано число прибытия, номер поезда и вагона, которые были, конечно, полезны, но не вносили ясности в ситуацию.
За всё время с момента, когда она уехала, такого не было. И бабушка, и дед ужасались тому, в какой немыслимой дали теперь живёт внучка, ехать до неё на поезде надо было около полутора суток.
– Не тот уже у нас возраст! – твердили они, – Нет уж, никогда нам не бывать у тебя, лучше сама приезжай со своей семьёй.
Поджидая поезд, внучка извелась, ломая голову над причиной такого внезапного решения. Так как дело было в восьмидесятых годах прошлого века, связаться с далёкими родственниками можно было, только заказав переговоры.
Поскольку бабушка была уже в пути, расспрашивать пришлось родителей. А те и сами недоумевали, с чего вдруг она сорвалась с места. Сказали только, что дед ревёт белугой и повторяет: "Валенька, голубка моя, на кого ты меня бросила!", но объяснять ничего не хочет.
Приехавшая Валентина Павловна тоже не стала вдаваться в подробности, только заявила, что будет жить теперь с внучкой, а мужа больше видеть не хочет.
– Да что случилось-то? – допытывалась Лена, – Он что, обидел тебя?
В ответ гостья заливалась слезами и долго сидела потом, отвернувшись и промокая платочком беззвучно катящиеся по щекам слёзы.
Отчаявшись выяснить хоть что-то, внучка отступилась. И она, и муж с детьми были рады бабушке и больше не тревожили расспросами, а старались порадовать её разными вкусностями и развлечениями.
Валентина Павловна уже было успокоилась, когда пришло письмо от мужа, прочитав которое, она опять заплакала. Следующий день принёс новое письмо, потом ещё. Они приходили каждый день.
Бабушка перечитывала по нескольку раз исписанные убористым почерком листки и больше не плакала. Сначала она скользила взглядом по строчкам сердито, затем с напускным равнодушием, потом начала торжествующе улыбаться при этом.
Когда число писем перевалило за десяток, стала задумчивой, часто подходила к окну, где разгулялись февральские метели, вглядывалась в самую гущу снежного хоровода и тяжело вздыхала.
Вскоре дед написал Лене и попросил её уговорить бабушку вернуться.
– Ведь без неё, голубушки, мне белый свет не мил, солнце над головой померкло, и жизнь не в радость, – изливал он душу, – Мне она не отвечает, сообщи хоть ты, как там она, всё ещё на меня серчает? Скажи, пусть воротится, а уж я тут вымолю прощение!
– Бабуся, я тебя не гоню, только хочу, чтобы вы помирились. Ну чем дед провинился? Из всех его недостатков знаю только, что скуповат в мелочах. Зато ведь в деньгах у вас недостатка никогда не бывает, ещё и мне подкидываете каждый раз, когда приезжаю, и телевизор вы самые первые из соседей купили!
– Это правда, – отозвалась та, – Мне он никогда не отказывает ни в чём, и живём мы ладно, потому что умеет Тиша управляться с деньгами, не то что я. Поеду я, пожалуй, Леночка, домой.
На вокзал они прибыли с опозданием. Поезд уже стоял под парами, готовясь к отправлению, а ещё надо было добраться до своего вагона в голове состава. Бабушка спешила изо всех сил, хоть из-за полноты ей это плохо удавалось.
– Да ладно, не беги так! – увещевала её внучка, – Поменяем билет, и поедешь завтра, если не успеем.
– Ты что, – вскричала она и припустилась бегом, – Ещё одного дня я не выдержу!
Тихон Васильевич встречал жену с цветами, увидев её, прослезился.
– Валенька, голубка моя! Да как же это, зачем ты от меня уехала?
– А зачем ты меня из-за каких-то четырёх копеек транжирой назвал на потеху Нюрке? Ну потеряла я их, так и что теперь?
Я ведь знаю, что она смолоду сохнет по тебе, вот и обрадовалась сразу, стала рассказывать, какая она рачительная да экономная, а ты и уши развесил, слушая соседку - вдовушку, ещё и поддакивал ей.
– Да на кой мне та Нюрка, ведь для меня ты - один свет в окошке, голубушка ты моя, – обнял жену Тихон Васильевич, – Ведь люблю-то я только тебя, и Бог с ними, с копейками, лишь бы ты всегда была рядом со мной, транжирушка ты моя!