Печерский Александр Аронович (1909-1990) - руководитель единственного успешного восстания в лагере смерти в годы Второй мировой войны.
14 октября 1943 года узники подняли восстание в концентрационном лагере Собибор.
**********************************************
"Но Россия нам Отечество, её судьба и в славе и в уничижении равно для нас достопамятна. Мы хотим обозреть весь путь Государства Российского от начала до
нынешней степени оных". (Н.М.Карамзин)
**********************************************
О жизни Александра Ароновича в лагерях для военнопленных в Вязьме и Смоленске сохранилась запись, сделанная им в Еврейском антифашистском комитете в сентябре
1945 года:
"С октября по январь питались только дохлой кониной в любом её состоянии, и
вонючую варили. На 600 человек ведро муки и варёная дохлятина. Это всё. Хлеба
не давали. При таком питании тиф был неизбежен".
Однако если верить сталинскому приказу 270 от 16 августа 1941 года, советские воины
в большинстве своём только и грезили оставить боевые позиции и толпами двинуть к противнику, чтобы оказаться в плену.
"...Лето и осень 1941 года беспрерывные бои с напирающими полчищами немецко-фашистских армий. Из одного окружения выходим, в другое попадаем.
В начале октября 1941 года, после тяжёлых боёв под Вязьмой попал в лапы
гитлеровцев. В плену заболел сыпным тифом. Военнопленных, больных тифом, немцы обычно расстреливали. Я сумел скрыть свою болезнь и как-то чудом остался жив.
В мае 1942 года вместе с четырьмя пленными пытался бежать, но нас поймали и
отправили в штрафную команду в город Борисов, и оттуда в Минск.
В Минск мы прибыли в конце лета 1942 года. В лагере в лесу нас было несколько
сот человек. В один из августовских дней нас выгнали из бараков и построили в
шеренгу по два для отправки в Германию. Перед отправкой произвели медицинский
осмотр и обнаружили, что я еврей. Нас ждал трудовой лагерь".
(Из книги А.А.Печерского "Восстание в Собиборском лагере". - Ростов-на-Дону;
Ростиздат, 1945 год. - 64с. - 5000 экз.)
И всё же чем обусловлен этот унизительный и несправедливый, по сути своей,
приказ N 270? Не тем ли что генералиссимус ни за что не мог допустить, чтобы
кто-либо усомнился в его всемогуществе и непогрешимости, чтобы кто-то подумал,
будто он, мудрейший из мудрых, способен в чём бы то ни было ошибаться? Чтобы
в чью-то голову, не дай Бог, не проникла мысль о какой-то личной его вине в том,
что Красная армия в начале войны терпела столь сокрушительное поражение с таким огромным количеством военнопленных. Не потому ли и понадобилось обвинить армию
и вместе с нею весь народ в предательской сущности, в трусости и готовности
большинства немедленно перейти на сторону врага... Что, в общем-то, являлось предательством именно власти по отношению как к армии, так и ко всему народу
в целом.
Это, конечно, не значит, что истинного сознательного предательства вообще не было.
Оно всегда было, есть и будет, как был, есть и будет лукавый, чревом своим пресмыкающийся на грешной земле этой. Как говорится, в семье не без урода, но...
это вовсе не значит, что уродлива вся семья, что уродом-предателем является весь
народ и вся армия.
Именно сохранение человеческого достоинства в народе есть та духовность, которая обеспечивает победу - победу, как возможность преодоления всех и всяческих
трудностей, как способность одерживать верх над чем бы то ни было.
Именно эта непреклонная и непреклоняемая духовность питает Святой Дух.
Святой Дух отдельных людей объединяемый в Святой Дух всенародный -
Божественный, защищающий вековой любовью Отечество наше, добывающий победу
над лукавым и коварным врагом, как бы силён и вооружён тот ни был.
Всевышний всегда в конечном итоге оказывается ВЫШЕ, благодаря внутреннему
достоинству человека, а не навязанной извне гордыне, не животному страху безбожных идеологий, унижающих, уничтожающих справедливость и растаптывающих человека и
понятие ценности жизни, данной ему от Бога.
"Идеология? Мы не можем предложить сейчас никакой идеологии... Что мы можем предложить? Мы ничего не предлагаем... Что мы можем предложить миру вместо
той идеологии, что предлагает Запад? Вместо той идеологии, которая противостоит
нам? А без этого как? Без этого никак невозможно победить... "
Такие рассуждения можно услышать и сегодня, причём от очень умных, достойных, уважаемых людей.
Что мы можем предложить?.. Однако это лукавый предлагает, сулит, прельщает, заманивает, обещает выгоду и всё такое прочее. А Бог - Он просто даёт: вот,
владейте, пользуйтесь дарами Моими по-человечески.
Человек же, не ценя то настоящее, что имеет от Бога, недоволен, ропщет,
разменивается на фальшь лукавых "предложений"...
Не страх и не звериная ненависть побеждают в противостоянии с лукавым. Побеждает непреклонное, непреклоняемое человеческое достоинство тех, кто ценит всё, что
дано человеку от Бога: жизнь, как свою так и ближнего своего; родных и близких;
родину и Отечество... И защищая эту свою Божественную любовь, человек достойный
готов и умереть ради спасения всего того, что дорого его душе..
И никакая не идеология, а Закон Божий, основанный на фундаменте иистинной общечеловеческой справедливости - вот на чём зиждется человеческое достоинство, обеспечивающее настоящую духовность, питающую силу духа - Святого Духа, ведущего
к победе над лукавым коварным врагом.
И Сталин, как бывший семинарист, понимал, что в конечном счёте побеждает
духовность... Но понимал ли он, что духовность именно идущая от самого человека,
из его души? Что это главное. И в меньшей степени играет роль духовность,
внушенная извне, так называемая идеологическая, которая не от Бога вовсе, а от
лукавого.
Вероятно, понимая Бога как некую сверхсилу, питающуюся главным образом людским страхом, Верховный возомнил себя всевышним, исключающим какие бы то ни было
ошибки со своей стороны, присущие простому смертному; он, видимо, полагал, что,
узурпировав власть с помощью животного страха и идеологии, - идеологии в общем-то человеколюбивой, в противовес человеконенавистнической гитлеровской,
возвеличивающей одних и уничтожающей других, - можно одержать победу... Победу
над любой другой идеологией?.. Что ж, возможно. Но только не над Духом Святым,
не над Законом Божьим, не над Божественной общечеловеческой справедливостью.
Ибо даже в концлагерях люди, казалось бы, униженные до предела как духовно, так
и физически, но сохранившие в себе человеческое достоинство, оказывались ВЫШЕ
лукавого с его бесчеловечными зверствами, а значит всё-таки побеждали.
Хотя наверное и идеология, и страх оказаться в плену, и боязнь прослыть предателем,
и переживания за родных и близких, которых могли подвергнуть репрессиям, тоже
сыграли свою роль. Но не это было главным двигателем, приведшим к победе над
врагом...
Идеология? Возможно в какой-то степени и она кому-то помогала воевать, а кому-то наоборот, только мешала. Как к ней относились сами бойцы? Далеко, однако, неоднозначно...
"Я совершенно сознательно не вступил на фронте в партию, хотя во время нашего
стояния 1944 года политотделы, охваченные бурной деятельностью, махали после боя руками, клацали зубами и болтали своими языками, загоняя всех в партию, даже
целые взводы делая коммунистическими. Не миновало это мероприятие и наш взвод, наполовину выбитый, а мы делали работу за целый взвод - война-то никуда не делась.
Делали хуже, чем укокошенный взвод, копали уже и неглубоко, разведку вели тяп-ляп, связь была вся в узлах, радиосвязь полевая вообще не работала... Спать-то ведь и
нам часок-другой надо было, и есть хоть раз в сутки требовалось. Как я увернулся,
одному богу известно!
Но видевший расстрел людей в Игарке, знавший о переселении "кулаков" такое, что
и во сне увидеть не дай бог, ведавший о строительстве Норильска (...), сам
понимаешь, я, "умудревши", созрел, чтоб не иметь дело с той, которая поименовала
себя сама - умом, совестью и честью эпохи"! (...)
А в это время росли тыловые службы, комиссары имели по три машины: легковушку
для выезда на всякого рода руководящие совещания, "виллис" у большинства так и
остался новым, у нашего бригадного комиссара даже краска американская, качественная,
на нём не сносилась, третья машина - грузовая, "студебеккер". Там стояли только заправленные "простынями" пишущие машинки и всякого рода вдохновляющие тексты
и бумаги, и при них секретарши не старше восемнадцати лет, менявшиеся по мере употребления и отправляемые в тыл для "лечения".
Ох, много, много есть чего скрывать "наследникам"! И я "наследник", да ещё какой!
Вот ты упомянул Сашу Матросова, а ведь у меня где-то (где-то!) в бумагах лежит
вся история его страшной жизни, не по его вине страшной, а по жизни всей системы.
Он ведь был перед отправкой на фронт не в РУ, а в исправительной колонии, которая
до недавнего времени носила его имя, и только потом пришло кому-то в голову, что нехорошо тюремному предприятию носить имя героя. Воистину героя! Грудью на дзот
он, конечно, не бросался. А попавши на верх дзота, пытался вырвать руками или наклонить ствол пулемёта к земле, но в дзоте-то сидели не те болваны, коих нам показывают в кино, и кормлены они были получше, чем Саша в штрафной роте, и
они его за пулемет стащили сверху и в амбразуру, которую, ты знаешь, даже сытой комиссарской жопой не закрыть, изрешетили парнишку. Но и этой заминки хватило
пехоте, чтоб сделать бросок и захлестнуть дзот гранатами. И добро, что борзописец
тут скумекал, а не будь его, кто бы узнал о Сашином подвиге. Борзописец тот всю
жизнь сулился написать о Матросове правду, да не умел он и не хотел жить правдой!"
(28 декабря 1987 год, Красноярск, В.Кондратьеву. Из книги писем Виктора Астафьева
"Нет мне ответа... Эпистолрный дневник. 1952-2001 годы".)
Судя по всему, перебор с идеологическим воспитанием на фронте не столько помогал воевать, сколько мешал. Например, если вспомнить обстоятельства, при которых
12 октября 1941 года попал в плен техник-интендант 2-го ранга, писарь штаба 596-го полка Печерский Александр Аронович:
"Мне и небольшой группе поручили выносить из окружения КОМИССАРА полка, который
был тяжело ранен. Нашу группу возглавлял ПОЛИТРУК т.Пушкин, но он имел глупость пригласить в землянку, когда мы были на отдыхе, двух гражданских с тем, чтобы
кое-что узнать, и через полчаса нас окружили и забрали".
Надо заметить, что и Гитлер видел в работниках идеологического фронта именно ту
силу, которая способна обеспечить противнику победу. Ещё до начала войны на
совещании с высшим военным командованием вермахта 30 марта 1941 года фюрер
произнёс среди прочего следующее: "Речь идёт о борьбе на уничтожение (...).
Армия должна защищаться, используя те же средства, которые применяет противник. Комиссары и работники ГПУ - это преступники, с которыми следует соответственно обращаться".
И нельзя не вспомнить здесь печально известный "Приказ о комиссарах".
6 июня 1941 года верховным командованием вермахта была выпущена "Директива
об обращении с политическими комиссарами". Её текст, в частности, гласил:
" В борьбе против большевизма не следует рассчитывать на то, что враг будет придерживаться принципов человечности или международного права. В частности, от политических комиссаров всех званий, как непосредственных организаторов
сопротивления, нужно ожидать преисполненного ненависти, жестокого и бесчеловечного обращения с нашими подданными. Войска должны помнить следующее:
1. Щадить в этой борьбе подобные элементы и обращаться с ними в соответствии с нормами международного права неправильно. Эти элементы представляют угрозу для
нашей собственной безопасности и для быстрого умиротворения завоеванных областей.
2. Изобретателями варварских азиатских методов борьбы являются политические
комиссары. Поэтому против них нужно со всей строгостью принимать меры немедленно
и без всяких разговоров. Поэтому, если они будут захвачены в бою или окажут сопротивление, их, как правило, следует немедленно уничтожать."
И гитлеровцы строго следовали указаниям высшего руководства Третьего Рейха.
По данным немецкого историка Феликса Рёмера, автора книги "Приказ о комиссарах.
Вермахт и нацистские преступления на Восточном фронте", расстрелы взятых в плен советских политработников проводились во всех 13 армиях, 44 армейских корпусах и
более 90% дивизий из 150. Полностью подтверждены не менее 4000 расстрелов
комиссаров и политруков, взятых в плен в 1941-1842 годах.
Рёмер, опираясь на документы, утверждал, что в действительности казнено было
около 10000 советских политработников, взятых в плен.
"Приказ о комиссарах" был отменен в июле 1942 года. Гитлеровское командование
пришло к выводу, что своей цели он не выполняет. Но надо полагать, что скорее
всего в жестоких зверствах и бесчеловечном обращении с людьми можно было
обвинить вовсе не советских комиссаров, а именно самих "немецких подданных"
и всех воюющих на стороне гитлеровской идеологии.
Однако отменить приказ вовсе не означало пересмотра прежней истребительской
политики по отношению к коммунистам. Просто с 1942 года гитлеровцы решили
сделать расправы непубличными. Политработников отсеивали от общей массы
военнопленных, расправляясь с ними в тылу.
Трудно представить, что советское руководство не знало об этом вражеском приказе.
Наверняка знало. Но не щадило и этих людей, работников идеологического фронта, перенасыщая ими ряды Красной армии и подставляя их под неминуемую смерть
в случае попадания в плен. Стоили ли того результаты их деятельности на фронте?
Может, было бы лучше, если бы все эти комиссары и политруки воевали в
соответствии со своими воинскими званиями без идеологической подоплёки?
Одним из руководителей обороны Брестской крепости летом 1941 года был
заместитель командира 84-го стрелкового полка 6-й Орловской Краснознамённой
дивизии полковой комиссар Ефим Фомин.
В первый день войны он возглавил оборону Брестской крепости в кольцевой казарме
на участке у Холмских ворот. Тремя днями позже 32-летний комиссар руководил
попыткой прорыва из крепости, которая потерпела неудачу. Фомин, получивший
контузию был взят в плен в казарме 33-го полка 30 июня 1941 года. В тот же день
его расстреляли.
Учёный секретарь Института Русской Литературы Филипп Канаев ушёл на фронт
22 июня 1941 года, стал батальонным комиссаром в 110 полку по охране
железнодорожных путей 2-й дивизии войск НКВД.
25 сентября 1941 года Канаев был захвачен солдатами 28-го армейского корпуса
вермахта.
Из немецкого рапорта о казни:
"Батальонный комиссар Канаев был найден спящим на берегу Тосны, недалеко от устья
этой реки. Он был взят в плен и расстрелян после тщательного допроса".
Полку охраны железных дорог была поставлена задача охранять линию Псков-Опочка-Ленинград, но он был окружён вместе с 41-м корпусом и полностью уничтожен
во время попытки прорыва. Полк был сформирован в основном из пожилых
резервистов. Лишь очень немногие из офицеров состояли в партии. Канаев находился
под командованием полкового комиссара и был инструктором по организации партийной работы. Он должен был осуществлять политическую подготовку солдат и нёс
ответственность за их моральный облик. Помимо прочего, в его распоряжении для
этого был полевой кинофургон.
Думается, что скорее не благодаря, а вопреки идеологиям, человеческая духовность оказывается выше над лукавым и в конечном итоге одерживает победу над,
казалось бы, непобедимым врагом. Духовность, питаемая человеческим достоинством
и...любовью. Любовью к своему Отечеству, прежде всего.
Наверняка многие с этим утверждением будут не согласны и, активно возражая,
приведут немало доводов и резонов. Что на это ответить?
"...Чувствую, что Вы мало читали и читаете, так вот, был такой князь Раевский,
который при Бородино вывел своих сыновей на редут (младшему было 14 лет!),
вот я уверен, что князь Раевский, и Багратион, и Милорадович, и даже лихой казак
Платов не опустились бы до поношения солдата уличной бранью, а Вы?!"
(1 апреля 1990 года, г.Красноярск. Адресат неизвестен. Из книги писем Виктора
Астафьева "Нет мне ответа... Эпистолярный дневник. 1952-2001 гг")