Сон для курсанта военного училища - это великое дело. И не только потому, что дает возможность, восстановить утраченные за день силы. Во снах часто возвращаешься домой, попадая в окружение родных и близких, словно не существует казармы, строевого плаца и многочисленных учебных кабинетов. И хорошо когда такие сновидения продолжаются до самого утра. Но, когда среди ночи дивизион подымается по тревоге, от приятных сновидений не остается и следа.
Так в один из зимних ночей, когда ничего не предвещало поворота в устоявшемся распорядке, к нам уже спешила беда. В первом часу ночи, дневальный на тумбочке объявил тревогу. Когда с тебя слетает одеяло, и ты по накатанной схеме быстро надеваешь одежду, задумываться, с какой стати тебя разбудили среди ночи, времени просто нет. Многие тогда решили для быстрого сбора не наматывать на ноги портянки, предполагая, что командир дивизиона, поругавшись с женой, очередной раз вернулся в расположение училища, что бы на курсантов спустить всех собак, после чего обычно объявлял отбой, и всех возвращал в казармы. Но, к сожалению, в ту новогоднюю ночь, все было иначе.
Сбегая по ступенькам к оружейной комнате, та оставалась закрытой за «семью печатями». Дневальный дивизиона быстро отправлял курсантов во двор, где по обыкновению выстраивалось наше учебное подразделение. Небо в ту ночь, от трескучего мороза было особенно звездным. Мы выстроились под линейку и стали ждать дальнейшего приказа. Располагавшийся перед строем командир, выглядел мрачно, и судя по выражению лица, был чем-то обеспокоен. Стоя как вкопанный, он долго молчал, и тянул время. С ночным подъемом, явно было что-то не так. Вскоре среди курсантов послышались тихие голоса.
- Долго мы тут будем стоять? – раздался сзади, чей-то шепот, - У меня уже ноги начинают мерзнуть!
- Не знаю! Автоматы и подсумки не выдали, значит это не марш-бросок. Может, постоим, а потом поступит команда - отбой? – отозвался второй.
- Прекратить разговоры в строю! – скомандовал командир дивизиона.
Потом он подошел поближе.
- Командирам групп проверить наличие личного состава! Проверить всех до единого! Головой будете отвечать за каждого!
После его слов, почему-то в душу начала закрадываться тревога. В ту новогоднюю ночь, никто и представить себе не мог, что нас – молодых курсантов, тогда ожидало впереди.
Ворота во двор распахнулись, и в него, один за другим стали заезжать большие автобусы. Наступил момент, когда каждый, стоящий в строю, стал понимать, что дело обретает серьезный поворот. По команде нас погрузили в автобусы, а затем, игнорируя ограничительные дорожные знаки, быстро провезли по ночным улицам города к железнодорожному вокзалу. Надо сказать, что по дороге, у меня в душе уже стали закрадываться некоторые догадки и предположения.
- Похоже, нас везут на вокзал! – сказал я, рядом сидящему сокурснику Лебедеву, мысленно отмечая знакомый городской маршрут, - А вот сейчас автобус повернет налево.
После моих слов автобус действительно поворачивал налево.
Когда мы прибыли на место, у перрона уже ожидала пустая электричка. В вагонах горел яркий свет, и судя по работающим под вагонами компрессорам, поезд был готов в любой момент отправиться. Мы быстро перегрузились в электричку, и она сразу тронулась.
- Электропоезд до станции Луково проследует без остановок, -послышался в вагонном динамике, голос машиниста.
Электричка сначала выпутывалась с паутины железных дорог, а затем, оставив городские окраины, двинулась в южном направлении, которое для меня было хорошо знакомо. Ведь именно эта дорога вела к моему дому, по которой я неоднократно ездил, находясь на учебе. Потом во всех вагонах выключили свет.
- А. это еще что такое? – возмущались тогда сокурсники.
Но, на условия поездки командование дивизиона, которое следовало вместе с нами, внимания не обращало. Скорость электропоезда значительно выросла, и мы уже неслись под мигающими звездами в полной темноте. Переезд, от областного центра до остановки Луково, который ранее занимал около часа и двадцати минут, тогда мы покрыли за сорок минут. При подъезде к станции все стояли по левую часть вагона, и в окна наблюдали за огромнейшим заревом, сияющем с восточной стороны ночного горизонта. Надо сказать, что увиденное зрелище было не для слабонервных людей. Яркое зарево, размером в шесть зодиакальных знаков по горизонту, играло и клубилось в неистовом огне, посылающим к небу яркие вспышки.
- Взбунтовалась колония, произнес проходящий по проходу, командир отделения нашей группы сержант Звягин.
- Ничего себе! – послышался в ответ чей-то голос.
Я прикинул направление, и эпицентр зарева точно совпал с географическим расположением колонии, о которой, знали все, проживающие в моем городе.
- Капец! А мы каким боком к этому? – тихо пробубнил сокурсник Лебедев.
- Пока не знаю! – ответил я, представляя в воображении разыгравшиеся там события, которые происходили в исправительно-трудовой колонии № 87, располагавшейся в глубинке степной местности.
Прибыв на станцию, дивизион выгрузился на перрон, а затем быстро разместился в ожидавших нас автобусах. Надо сказать, что организация, с которой мы перемещались со двора училища до стен колонии, была на высоте. Словно гроссмейстер, сидя за шахматной доской, имея в поле зрения всю партию, умело и своевременно перемещал фигуры.
На подъезде к горящей колонии, мы сначала прошли первый контур оцепления внутренними войсками, затем приблизившись поближе, прошли второй, в составе которой находились солдаты со служебными собаками. Где то сверху, разрывая пылающее небо с включенными транспондерами, пронесся вертолет. По обочине стояли БТР-ы. Из-за мрачных бетонных стен, по краям опутанных колючей проволокой, доносился треск пожарища.
Мы высадились на небольшой площади, прилегающей к стенам зоны, и быстро выстроились под линейку. Командир дивизиона собрал командиров групп, и отдал приказ лично провести проверку личного состава, и доложить.
После доклада последовала команда снять шапки, и отвернуть клапана.
- А это еще зачем? – тихо прошептал один из курсантов.
- А что бы тебе по голове не дали! – послышалось в ответ.
- Лучше бы выдали автоматы, а то мало ли что! – продолжил разговорчивый курсант.
- В зону с оружием заходить категорически запрещено! Ты что, не знал? – пояснил второй.
- Внимание! – прозвучал голос командира дивизиона, - Сейчас дивизион будут заводить в зону, поэтому с указанного места ни ногой. Стоять только там где скажут. И не дай бог, кто-то ослушается моего приказа, тут же вылетит с училища. Вы меня поняли?
Открылись, мрачные металлические ворота, а вместе с ними, как нам тогда показалось, и реальная дорога в преисподнюю. Серьезная ситуации заставила всех максимально мобилизоваться, и было уже не до шуток. Вскоре была отдана команда на ввод, и дивизион, плотным строем, шагнул в ад.
Сейчас трудно вспомнить все детали той далекой ночи. Увиденное тогда пожарище, охватившее все корпуса жилой зоны, с трудом укладывалось в наше сознание. Всюду виднелись разбитые и обгоревшие жилые здания, у которых были выбиты окна и двери. У костров, подпитываемые поломанной мебелью, грелись заключенные. Одетые в мышиные ватники и черные шапки, они вряд ли переживали, во что превратили свои жилища. Их отрешенные и безразличные лица скорей говорили, о какой-то невинной шалости, которую они совершили. Огромный двор, под светом ночных прожекторов, куда согнали всех заключенных, напоминала театральную сцену, из которой доносились шутки и смех. Это был их мир, и их привычная обстановка, написанная их сценаристом. Как позже мы узнали, причиной ужасных событий был перевод в колонию большого количества заключенных с других мест заключения, которые с прибытием, сразу стали претендовать на власть. Банальный передел власти, быстро перерос в беспредел, со всеми ужасающими последствиями. Наш дивизион был задействован для формирования живого коридора, по которому переправляли заключенных. В ту морозную ночь пришлось стоять до самого рассвета, пока последний заключенный не прошел мимо нас. По виду вроде бы обыкновенные люди. У каждого, есть близкие и родственники, своя жизнь и своя судьба. Только взгляды на счастье, кто находился по внутреннюю сторону колючего забора, и тех, кто жил нормальной человеческой жизнью снаружи, сильно отличались, и были диаметрально противоположны.
Обратно в училище, мы возвращались так же автобусами, в которых поголовно все спали. Заснеженная дорога мелькала под колесами, а у меня с головы не выходила одна запомнившаяся фраза, которую бросил нам проходящий заключенный.
- Не жили богато – нечего и начинать! – с улыбкой произнес он.
Что в его понимании означают эти слова? Не сложившаяся жизнь? Судьба? Или он имел в виду царящую вокруг не справедливость? Кто его знает! А может, прежде нужно понять с какой стороны колючего забора на это смотреть? И может тогда, все станет ясно и понятно?