Глава 19. Внуки.
Но не одни только утраты были теперь в семье Лавровых. Первым, как говорила бабушка Матрёна Матвеевна, сбозыкался жениться, Константин Константинович Лавров. Первая супруга его была девушкой ветреной. Любила танцы, дорогие наряды и нескончаемый сигаретный дым. Причём дым тот частенько попахивал не табаком, а некоторыми запрещёнными в легальном хождении препаратами. Не ладила со свекровью. Хотя по правде сказать там дружить с Валентиной, после развода с Константином – старшим, было очень проблематично. Если ты обижена на весь мир, то и этот самый мир стопроцентно обижен на тебя. Ты ему одну – другую козню исподтишка строишь, а он тебе сразу и беспрекословно вдвое больше. Дал бог невестку. Костя чуть из дома – она в след ему туда – же.
- Твоя – то правоверная опять режим супружеский нарушила, тебя нет – у неё подруги разом заболевают – всякий раз ядовито докладывала сыну мать. – Я бы её арапником, да по чувственному месту, да неоднократно, да с оттяжкой.
- Ну что Вы, Валентина Ивановна, говорите такое? – пыталась утихомирить свекровь та. – Это же средневековье какое – то, инквизиция, да и только. Или у нас крепостное право?
- Право – не право – совершенно соглашался с матерью сын. – А налево тебе никто не позволял отлучаться. Ишь ты какая дерзкая, ничегошеньки не боишься. Только у Лавровых насчёт этого строго. Либо живи как все здравомыслящие люди, либо скатертью дорожка. Только назад не просись.
Пожили – помаялись несколько месяцев и Константин благополучно сдал назад, в отчий дом, чуть помятую жизнью экс – супругу. Её мать, добрейшая и воспитаннейшая Ирина Тимофеевна, хоть и поморщилась сильно, но благоговейно взяла обратно неудавшуюся пока дочь. Чего же не взять, своя кровиночка, детишек не нажили, но горького опыта набрались кое – какого.
- Ты, зять, извини нас, накурится девка запретной дурноты и не помнит дел своих тёмных, найдёшь ещё себе добрую девушку – грустила тёща. – А уж нам дальше мучиться, судьба такая.
И нашёл. Эффектная и красивая. Ларисой зовут. Тоже побывала замужем, но кто не без изъяна? Мать в детском саду к пианино детишек приучает, отец – бравый полицейский. Теперь, правда, в отставке. Пенсионер. Как – то в непринуждённом разговоре выяснилось, что служил он участковым в том районе где жил поперву в общежитии, только что приехавший в белокаменную Москву Константин – старший. Глаз да глаз за теми ребятами. Особенно в зарплату.
- Скажи сват, ведь, наверное, и в отделение меня, когда забирал? – с улыбкой прикалывался Константин Матвеевич Лавров к отставному стражу общественного порядка. – Было дело? Если правда, то придётся вызвать тебя на дуэль во всей красе. Выбор оружия предоставляю тебе.
- На сковородках с деревянными ручками – веселилась после пригубленного шампанского сватья.
- Да ну когда? – после долгого молчания отнекивался отец супруги. – Хотя конечно мог, разве всех упомнишь? Бывало, обезьянник битком набивали, не продохнуть. Автозаводцы ребята ушлые были, на одного коренного москвича девять оголтелых лимитчиков. Девчата тоже попадали, они ж из села вырывались от родителей на свободу и не каждая адекватно себя воспринимала.
- Слово – то какое – лимитчики, прямо клеймо несмываемое будто бы приклеивают – возмутился Костя. – Где их взять москвичей на толпу? Все мы откуда – то приехали на этот свет и все пригодились.
- Философ – томительно – ласково улыбнулась Лариса и посмотрела на мужа влюблёнными глазами.
Между тем молодожёны драгоценного времени зря не теряли. Месяца так через три – четыре округлившаяся талия жены выдала Константину Константиновичу (надо же так утомительно – длинно назвать, язык поломаешь) всю женскую тайну. Тогда он начал сдувать с неё пылинки, настойчивых, свободолюбивых комаров и вытирал белоснежным платочком пот со лба. Ей это нравилось, но из за специфического положения когда хотелось жареных на оливковом масле мясистых апельсинов, она иногда крупно сердилась на него. И даже плакала, когда тот пытался взять её под локоть при подъёме к подъезду.
Ближе к новому году, родилась у них славная девочка названная Мариной. Марина Константиновна Лаврова – два. Здесь ведь как повелось исстари: либо Матвеи, либо Константины, либо Марины. Ох и неспокойная была девчушка, совсем не спала по ночам. Только все взрослые, устав с нею за день, смежат веки, она тут же переворачивается на другой бок (каким образом никто не знал), прислушается все ли спят и поднатужившись начинала. Первым, ничего не понимая просыпался Константин, следом не веря в происходящее, Лариса, на помощь беспощадно вырываясь из плена сна, именно третьей пробуждалась тёща, по совместительству мать супруги и уж только потом, когда механизм успокаивания чада приходил в движение, возникал тесть.
Через некоторое время, как им и положено, как фениксы из пепла, начали осваивать полость рта молочные зубы. Перво – наперво лезли сразу восемь. Шкалы в градуснике не хватало, ртуть долбилась в верхний предел, готовая вырваться наружу. Перестала спать и днём. Пережили. И когда казалось худшее позади, она назло всем устоям общества не стала выговаривать букву р. Всё что угодно – л или какой другой звук, но не законное р. В добавок ко всему изобилию косолапо – картавила правая ножка. Логопеды и стоматологи перемешались в их гудящих головах, постоянно выдавая себя не за того, кого надо. Получалось, что все не в ногу, одна Маришка в ногу.
- Тут сестра твоя звонила – сказала как – то Лариса задремавшему было мужу. – Её парень, наконец – то решился сделать официальное предложение. А она и не против совсем. Дала мгновенное согласие. Сегодня идут к родителям за благословением. Видимо получат.
- Ну и в добрый путь, только стоило из – за этого будить меня ни свет, ни заря? – перевернулся вместе с простынёй на другой бок тот. – Могла бы и утром оповестить.
- Утром других новостей пруд пруди.
- Какие же?
- Маринка растёт не по дням, а по часам, надо новые вещи покупать – раз, к стоматологу идти с ней, зуб дёргать – два, и потом мне опять жареных апельсинов вдруг захочется – как бы между пустяшным делом пообещала супруга. – Так что особенно – то не спи, все новости проспишь.
- Ну, ты даёшь – уже и не спал Костя, присев на кровати. – Утихомирься.
- Посмотрю на твоё поведение.
Константин Матвеевич долго взирал на будущего зятя, за немалым плечом которого спряталась дочь. Вроде все ждали этого момента, а он пришёл и словно как неожиданно. Нет, парень он хороший, образование высшее, работа солидная, современная. Где – то там возле компьютеров, программ и серверов, что истинному инженеру было не всегда понятно. Вот ферро структуру металла представить и на пальцах объяснить – это, пожалуйста. Или там эпюру изобразить. Татьяна та вообще техник – электрик, про электрический ток не по наслышке знает.
Сергей чувствовал себя не совсем уютно под этим взглядом. А тут ещё Марина пощипывала его сзади за спину. Уже захотелось встать и уйти восвояси, когда будущий тесть посчитал смотрины законченными:
- Ну что же, хорошее дело вы затеяли, а мы с матерью конечно согласны, нам бы внуков понянчить. Ты же Маринка вылезай из – за будущего мужа, да с матерью на кухню, приемлемую закуску мастерить, по рюмке чая по такому случаю немедленно выпить надо. Ты как Сергей к этому делу относишься? Не перегибаешь? Вредному пристрастию, я думаю, не стоит слепо преклоняться, оно закрутит так, что мало не покажется.
- Со сдержанным интересом отношусь Константин Матвеевич – искренне и
правдиво ответил тот. – Но за хорошую компанию не откажусь или по поводу, как сейчас.
- Молодец.
Сыграть свадьбу в семье Лавровых плёвое дело. Отбарабанили и начали ждать. А ждать и догонять – это известно каждому малышу, хуже всего. Уже и Новый год отстрелял фейерверками, уже восьмое марта, уже Первомай. Ничего и негде не округляется у Марины. Заволновались. Но после Нового года, как подарок уставшего Деда мороза наметилась главная примета, оттого стали прятать от неё солёные огурцы. Но она их находила, словно миноискатель заряд, хрустела и наслаждалась. Татьяна в приснопамятные времена закончившая курсы кройки и шитья, принялась шить ей платья, похожие на мешок из – под сахара. Лавровские женщины они издревле рукастые, хоть коня, хоть в горящую хату. А тут какое – то платье, успевай подтаскивать.
- Мама, теперь в магазинах этого добра – рубль кучка – наставляла дочь. – А ты зрение портишь. Вон в очках уже и довольная. Прекращай немедленно, Серёже скажу, он их всяких прикупит.
- В магазине китайское, один раз простирнёшь в горячей воде и поминай, как звали – сопротивлялась Татьяна. – А тут самодельное, своё. Ниточка к ниточке, пуговица к пуговице. Чего твой Серёжа в платьях понимает, один разговор. Это ему не сервер поди.
- Ткань тоже китайская и нитки.
Уже ближе к самой осени, когда пришла пора деревьям одеваться в золотистый наряд, благополучно родилась у Константина Матвеевича и Татьяны ещё одна внучка. Юлей назвали. Ночью спала как сон – трава, взахлёб. Никто с ней горя не знал. Но леворукая. Почему Юлия – известно только родителям, хотя в переводе с латыни означает июльская. В июле её ещё не было совсем.
Потихоньку росла и забот прибавлялось, впрочем, как и с любым ребёнком. Бабушки в ней души не чаяли, деды были построже. В новом доме от Константина Матвеевича, в который он вложил всю свою душу и чего тут скрывать – немалые золото – валютные резервы, девочке было вольготно. Ловила с отцом в пруду легкомысленных рыб, попавшихся на обыкновенную кукурузу. Гуляла вечерами вдоль улицы. Оттого зимой в Московской квартире было тесно, особо не разгуляешься.
- Юля, где мои ключи от машины? - нервно спрашивал утром отец. – На тумбочке в коридоре лежали. Сами что ли улетучились? Или немедленно отдай, или шагай в угол.
Та, буквально целую минуту, смотрела на него невинными глазами, потом в
её головке сложилось одной ей известное решение и она не торопясь отправилась в самый дальний угол. Там достала из – под брошенного ею цветастого тапка ключи и так же медленно пошагала к отцу.
- Нет, вы посмотрите на неё! – недоумевал Сергей. – Тебе что своих игрушек не хватает?
- Давай езжай на свою работу, а ребёнка мне тут не терроризируй – взяла на руки готовую расплакаться дочь Марина. – Она ещё совсем махонькая разбираться в твоих хитросплетениях.
- Всё она понимает, только сказать внятно не может. Ты посмотри на неё внимательно – глазищи хитрые, нос по ветру и ещё ухмыляется – разошёлся до красноты отец. – Конфеты за это не давать.
- Никто и не даёт кроме тебя. С больной головы на совершенно здоровую перекладываешь. Лучше бы пожалел дочку, у неё зубы вон лезут друг за другом, страшное дело.
- Не страшней атомной войны, все люди рано или поздно через это прошли и она переживёт – не сдавался Сергей. – Я сегодня задержусь, заказ сложный, а тут ещё напарник заболел, звонил весь в кашле.
Заказ не заказ, а следующим летом снова почувствовала Марина тягу к солёным огурцам. Благо Таисия летними днями в Потапово, закручивает пупырчатых под крышку, в стеклянные банки в достаточном количестве. Аркадий только покряхтывает глядя на неё. Хорошая же жена досталась, огуречница. Дом в деревне хоть и стареет вместе со всеми, но пока ещё в добротном состоянии. Пол на террасе подновили, да забор вокруг участка на металлических столбах и лагах. Деревянный штакетник. Матвей Гаврилович любил его больше всякого материала. И детям завещал.
Так вот, в том же месяце, что и Юлия, родился у них розовощёкий, упитанный и нестриженный пацан, Дмитрием назвали. Аппетит имел сказочный и предавался бутуз еде постоянно и в любое время суток. В ушах были верно вставлены усилители звука, оттого как слышал всё. Вот муха пролетела, а он уже глаза навострил, смотрит. Зимой среднестатистический, азиатский дворник снег чистит тёмной ночью, так он не спит вместе с ним. Или вот машина на стоянке заработала, он как штык, грудь давай.
- Он меня, наверное, скоро всю съест – жаловалась Марина ночью мужу. – И куда в него столько вмещается? Пора смеси всякие начинать давать. Сначала понемногу, а уж там как получится. Весит почти столько же, как и Юлька. Только она на два годочка постарше.
- Богатырь будет – урчал довольный муж. – Терпи, казак, атаманом станешь когда ни будь. Всему своё время.
Следующим летом собрались все в старом, поскрипывающем Лавровском доме, много повидавшем на своём веку. Хорошего, очень хорошего, ну и как без этого – плохого. Таисия с Аркадием жили там всё лето, с мая по сентябрь, хозяйка разводила какой ни какой огородик, где главенствовал укроп. А Аркадий в основном сидел на скамеечке за забором с томиком прозы Константина Матвеевича, смотрел на прохожих. Сам Константин с Татьяной развлекались походами в лес, за грибами, у них даже компас был, с обломанной стрелкой. Костя младший с Ларисой и Маришкой младшей любили посидеть на речке с удочкой. Тёп – речка теперь обмелела, заросла осокой и ивами, но кое - где ещё сохранились песчаные отмели у берега. Марина с Сергеем, обременённые трёхлетней Юлькой и годовалым Дмитрием далеко от дома не отходили. Во дворе раскинули резиновый бассейник, там и плескались. Сергей же устроил на чердаке сеновал из пахучего сена, и вовсю дышал там ароматом импортной сигареты. Отгонял въедливых комаров.
Лето стояло тёплое, с редкими, шальными ливнями. По безбрежью Мещёрских лесов бродили ночью трескучие лесовики. Строго следили за тем, что бы повсеместно, в зелёнке удалой травы росли статные грибы и красная, на длинной ножке земляника. На расположившейся в стороне Тёп – села ореховой рощице, чтоб подрастали твердолобые орехи. Ужинали все одиннадцать вместе, впрочем, как и обедали. Завтракали раздельно, кто первый проснётся, того и тапки.
- Сегодня на ужин картошка с белыми грибами – вернулись из леса Константин с Татьяной. – Прямо по окраине растут, мы в глубь даже не заходили. Там, наверное, ногу поставить некуда.
- А праздника нынче никакого нет? – оторвался от книги Аркадий. – Кто ответственный за праздники?
- Нет – строго посмотрела на него Таисия.
- Интересно – невозмутимо проговорил тот. – Огурцы есть, а праздника нет. Непорядок в танковых войсках.
- Я съезжу в сельпо – на правах тамады вклинился в разговор Сергей.
- Бери вон Димку и иди в бассейн – проворчала Марина. – В такую жару. Окрошку на обед сооружу.
- Окрошечки хорошо холодненькой – ожесточённо потёр руки Константин Матвеевич. – Мама, помните, какой квас делала, пальчики оближешь.
- Она всё хорошо делала и нас невесток любила очень – загрустила Татьяна – вечная ей память.
Вечером Константин Матвеевич сидел на скамеечке возле дома с Аркадием. О чём – то тихонечко переговаривались. Может о погоде, может о комарах, а может о вечном. Со стороны клуба показались две женщины, одна молодая, другая значительно старше. И вот та другая была будоражаще на кого – то похожа. Но припомнить Константин не мог, пока те не подошли к ним совсем близко.
- Ну здравствуй Костя – поклонилась ему Полина Камнева. – А мне сказали, что ты приехал, уж и не чаяла когда увидеться. Столько лет утекло, столько событий произошло. Дня не хватит, что бы рассказать.
- Здравствуй, Полина – откликнулся Костя. – Рад тебя видеть, а это кто же с тобой? Уж не дочка ли?
- Дочка. Кирой зовут. Внуку скоро десять.
- Мои – то помоложе твоего будут, но у меня трое. Младшему год всего, с хвостиком. Собрались вот все в кои веки в родительском доме. А ты куда же направляешься поздней порой?
- Так у меня сестра на новой улице с мужем живёт – поторопилась ответить Полина. - С Поповки – то давно сюда переехали, а старый дом продали. Там теперь какие – то беженцы живут.
- Аркадий, с кем это вы там? Идите домой – громко позвала Таисия. - Чай пить с баранками.
- Идёмте с нами – позвал Константин Матвеевич.
- Спасибо, спасибо, нас тоже дома ждут на ужин. До свидания, может, когда ещё увидимся. Мир тесен. Приезжайте к нам в Рязань.
- Обязательно приедем – подхватил Аркадий. – Я там никогда в своей жизни не был. Говорят у вас кремль очень красивый и памятник Есенину вблизи него, над речкой.
- До свидания – проронила Кира.
Непосредственно напротив дома, выбравшись прямо из ковша Большой Медведицы повисла в тёмном небе щербатая луна. За речкой громко лаяли местные собаки. Шумел ветер верхушками деревьев недалёкого леса, да трещал за околицей, на асфальте дороги громогласный мотоцикл. Пахло летом и полевыми цветами, грачами и свеже наколотыми берёзовыми дровами. Кто – то затопил в тишине деревенскую баню и дым тонкими волокнами лёг на остывающую к ночи землю.
- Костя, кто эта женщина? – вышла из калитки Татьяна с сонным Димкой на руках. – Вы так мило общались.
- Старая знакомая, с юношеских лет, сто лет не встречались.
- Аааа.
К утру, в спящем наповал Потапово, пошёл ещё один летний ливень. Дождь быстро налил промеж высокой травы серебряные лужи и теперь плюхал туда огромные капли. Шевелилось за горизонтом, готовое подняться солнце и огромный простор пшеничного поля, синел кое - где пыльными Анютиными глазками. Наставал новый день, взамен ушедшего.