Фильм "Хронос" состоит из трёх новелл, объединенных темой проницаемости времени, временных путешествий и контактов - важной темой в творчестве Булычёва-фантаста. "Эпицентром" для всех трех новелл становится время Великой Отечественной, конкретнее - 1942-1943 годы, в каждом из сюжетов эта точка так или иначе фигурирует.
Следовательно, тема национальной истории, её восприятия у разных поколений также присутствует в концепции фильма, снятого режиссерами Романом Просвирниным и Дмитрием Аболмасовым.
По словам одного из продюсеров (и по совместительству актёров) проекта, Эльбора Чернова, творчество Булычёва поставило перед съёмочной командой задачу построения полной киновселенной, которую невозможно охватить тремя рассказами. То есть по крайней мере в планах продолжение экранизаций творений Игоря Всеволодовича имеется. Что, конечно, не может не радовать поклонников автора и в целом гуманистической отечественной футуристики, находящейся с середины 90х в глубоком анабиозе с очень слабенькими перспективами возвращения к полнокровной и активной жизни.
Действительно, "Хронос" - пример практически полного отказа от экшена (который в умах поколения бумеров и зумеров стал синонимом и приключений, и фантастики, да и околоисторического кино).
Это - смелый и рискованный шаг. На фоне летних комедий кинообывателю, если он не made in USSR и не поклонник Булычёва, и сюжет, и стилистика, и динамика повествования покажутся пресными (график сборов на "Кинопоиске" сух и красноречив).
Да и любители Булычёва, имея с чем сравнивать, не однозначно относятся к новой экранизации.
Сразу и коротко отмечу актёрскую игру как достойную: актёры чувствуют своих партнёров и, видимо, чётко следуют режиссерским замыслам. Можно спорить с виденьем режиссёром того или иного образа, но нельзя отрицать убедительность актёра в тех границах, которые ему обозначены. И в целом, благодаря, вероятно, выбору актёров на роли и закадровой работе с ними, три новеллы не контрастируют, а скорее, как и заявлено продюсерами, создают единое пространство - мир Кира Булычёва, каким его видят создатели проекта.
Ну, а теперь о каждой из трёх историй.
1. В первой новелле "Хроноса", "Поломка на линии" "правило семи минут" (в которые нужно прочно захватить внимание зрителя) в отношении меня сработало лишь частично: я заинтересовалась в самый последний момент этого отрезка, когда главный герой обнаруживает в стене самопополняющийся клад старинных вещей. До этого момента персона интеллигента, душу готового продать за старые книги, и его жизнь не впечатляли. Не создался, не собрался цельный образ.
Да, был в позднем советском обществе такой очень колоритный типаж - читающий постоянно, постоянно с риском и ухищрениями достающий из "самиздатов" и "тамиздатов" книжные новинки интеллектуал. Постоянно обсуждающий прочитанное и обдумывающий - даже во сне.
Вымер. Где-то к началу нулевых, по моим наблюдениям.
На современном экране его заменил хипстер - более понятный новому поколению, но сильно смазавший драматургию и кульминацию рассказа Булычёва, в котором (опять же, по моему ощущению) конфликт устроен так, что внешне, в поведении интеллектуалы времён Великой Отечественной и 60-70х это ещё одно поколение и племя, а вот ценности у молодёжи уже неуловимо трансформируются. Такое вот предчувствие обмещанивания, размена души. Чтобы понять это, нужно или обладать достаточными фоновыми знаниями, или приобрести их в ходе просмотра фильма. Но, думаю, дополнительных рисков и сверхзадач авторы бы уже не потянули, поэтому просто сделали новеллу "разогревной", чтобы настроить зрителя на не привычные ему настроение и проблематику.
Подарками любителям булычевских экранизаций здесь выглядят сценки, где при чтении оживает старая фантастическая книга.
2. Вторая новелла фильма, из которой и вырос полнометражный проект, названа "Временная связь" - и как-то очень в лоб; оригинальное название рассказа "Можно попросить Нину?" мне нравится гораздо больше. Другое дело, что формулировка "можно попросить такого-то" давно покинула телефонный этикет, - а герой осовременного рассказа Булычёва общается уже не по домашнему телефону, а по мобильнику, поэтому хочешь не хочешь приходится считаться с новой реальностью, если искусственно продлеваешь жизнь рассказа, ограниченную техническими решениями эпохи.
Да и типаж самого героя тоже изменён, опять же, на более характерный для современности образ - человека из среднего класса, поднявшегося в рыночный век, но воспитанного в семье если уже не ветеранов, то "детей войны".
Не скажу, что некоторое хронологическое изменение сюжета, "ошумление" его камерности, где всё построено было на диалоге взрослого и девушки-подростка из разных времён, вызвало сильное отторжение. Скорее - понимание трудностей адаптации к современному зрителю - зрителю-без-корней. И в этой адаптации были свои режиссёрские находки, которые в некоторой степени компенсировали сожаление от потерь
3. Третья новелла, пожалуй, самая значимая в фильме. Так сказать с сильным лирико-философским посылом, возможно, немного назидательным для фантастики как жанра, но зато чётко сформулированным для нового поколения, которое не привыкло "собирать" идею самостоятельно, а любит полайкать и репостнуть что-то чужое, присоединяясь к тому или иному человеку или сообществу. Видимо, для такой аудитории сценаристы существенно изменили и фабулу, и героев, и идею оригинального рассказа "Шум за стеной".
У Кира Булычёва это история о двух одиноких (в силу разных причин) пенсионерах, столкнувшихся с чудом и вечным томлением человеческой души: если чудо разделить не с кем, то оно блекнет и приносит мало радости. А если разделишь - потеряешь и чудо, и, скорее всего, тех, кому ты это чудо доверяешь. Испытание тайной - трудное испытание.
В истории Булычёва нет мистики, нет временных парадоксов, разве что пространственный: не объясняемая, а лишь намеченная идея параллельных миров, соприкосновения разных планет (на момент создания рассказа она была довольно свежа и не столь раскручена кинематографом). Здесь и мелодрамы практически нет, то есть она обрывается, едва начавшись, что вносит особенную, щемящую ноту в повествование.
В киноверсии действие перенесено в более раннее время, первые послевоенные годы, герои моложе, между ними возникают чувства, и ребёнок, который в оригинальном рассказе играет не столь важную роль, в киноверсии становится важным участником событий.
В новелле появляется не только пространственный, но и временной парадокс, даже два, плюс сильный мистический элемент - тут, по-моему, сценаристы перемудрили.
И ещё появляется злодей. Настоящий злодей, который не просто творит гадкие делишки, на которые способен, вообще-то, любой человек в любую эпоху и в любой стране. Нет, он такой типичный злодей режима, доносчик и шпиономан. Гротескный, конечно, однако поколения, видевшие с конца 80-х и далее на экранах и в литературке засилье тупых картонных советских доносчиков и кровавых упырей-чекистов, настолько пропитаны верой в этот культурный образ, насколько и прежние не были уверены в непогрешимости властей, своих соседей и сослуживцев.
И с таким злодеем эскапизм финала уже воспринимается менее естественно, а как умышленное, идейное, политизированное мифотворчество, как жертвоприношение авторского замысла стереотипам, запрудившим экраны, полки, а с ними и некогда самый свободный и мечтательный российский жанр - фантастику. Увы.
Впрочем, в киноновелле меня лично кое-что приятно удивило. К этой истории молодой зритель уже должен полностью обвыкнуться с киноязыком, стилем и настроиться на ретро-ностальгию. Так вот, порадовало освещение и выстраивание кадра (ну, не всегда, конечно, но часто). Свет действительно часто имитирует свет в "медленных", интеллектуальных позднесоветских фильмах, даже иногда на шедевры Тарковского намекает (у Булычева, кстати, с его "Сталкером" перекликается рассказ "Спасите Галю!"). И цветовое решение, на мой взгляд, неплохо погружает в мир начала пятидесятых.
По моим субъективным ощущениям, из всех трёх новелл эта - самая гармоничная и продуманная по киноязыку, по крайней мере в его визуальной составляющей.
Но музыка, точнее её монтаж, наоборот, меня как зрителя озадачил.
Ну нельзя же так буквально передавать фабулу! Даже хорошим музыкальным материалом! (а материал действительно очень и очень неплох). Судите сами. Вот появляется злодейский персонаж - и тут же резко звучит "злодейская" тема. То есть как бы говорит зрителю: "Вот злодей. Он - точно злодей. И сейчас он будет творить свои злодейства, смотри!" Или героиня в тревоге бежит по лестнице в туфлях на тоненьких каблучках. И музыка добросовестно передаёт бурную тревогу на нескольких секундах (!) киновремени. Количество этого времени пропорционально стуку её каблучков - она же не пять минут мечется по лестницам, когда надо нагнетать тревогу у зрителя всеми средствами, а то заскучает!
При всей воздушности и акварельности новеллы такой буквализм или даже перевод видео в аудио и дублирование визуального материала музыкальным выглядит нарочитым, неожиданно детским и умаляет впечатление. Звуковая партитура фильма порой дробит цельное визуальное повествование на мелкие эпизоды, что для лирики оказывается не лучшим решением.
Однако замечу, что тех, кто не смотрел старого кино или не впечатлился киноязыком 70х-80х, кто мыслит в стандартах клиповой скорости монтажа, этот факт не напрягает, и даже оказывается вне зрительского восприятия. Поэтому если в фокусе целевой аудитории всё же младшее поколение, для которого булычевская и ефремовская фантастика terra incognita, ну, в лучшем случае "папкина юность", то да, сантименты по поводу того, что было перемолото адаптацией и что осталось за бортом, не уместны. Сам факт достаточно бережного творческого обращения с текстом и идеями автора уже делает фильм значимым, хотя и не громким событием года, лета, и даже, возможно, поворотной точкой в истории отечественной кинофантастики.