Когда, принесший страшной известие боец вышел землянки, Рысаков неприязненно посмотрел на меня.
- Накаркал? Разворошил «осиное гнездо», а нам теперь отдуваться.
Во мне вспыхнула слепая ярость. На немцев, на этого командира, переложившего всю ответственность на меня. Будто это не его партизаны напали на усадьбу. И на себя самого: на кой ляд мне нужен был тот штандартенфюрер! Оглушил бы его у дверей и пусть себе его потом фрицы спасают. В глубине души мелькнула мыслишка: кабы не убили Стаховича, мы бы с ним могли уйти в город и пусть они себе воюют как хотят.
Мысль мелькнула и тут же стыдливо исчезла. Знаете, я давно пришел к мысли, что в нашей жизни все происходит не случайно. И вот эта ситуация с заложниками для меня сейчас тоже не случайна. Может быть это тот самый момент истины для бывшего капитана Воропаева. То, ради чего я жил и служил всю свою предыдущую жизнь. Да, я могу сейчас незаметно уйти из отряда, попытаться выбраться из оккупированной Белоруссии. Могу выжить на этой страшной войне. По крайней мере попытаться это сделать. Только вот самого себя я обмануть потом я не смогу и продолжать жить, презирая свое отражение в зеркале тоже.
Сглотнув сухой комок в горле я негромко сказал:
- Не дело сейчас собачиться. Я попробую спасти людей. Немцам нужен я и тот треклятый эсэсовец. Вот и предоставим им желаемое. Я сам пойду к немцам.
И обратившись к командиру, добавил:
- Гранату дашь?
- Сдурел?! – даже поперхнулся возмущенный Рысаков. Сам погибнешь и людей не спасешь.
- А ты спасешь? Я хоть попробую это сделать. Дай мне «лимонку» и прикажи отделению своих бойцов залечь на опушке леса со стороны поселка. Как увидят бегущих к ним людей, пусть подадут им знак куда бежать. Потом спрячьте беглецов в лесу. Хотя бы временно. Когда немцы уйдут, они вернутся по домам. Какой-никакой шанс уцелеть у них будет. Ну а кто останется, пополнит отряд.
«Отцы-командиры» угрюмо молчали. Наконец лейтенант спросил:
- А Вы как же?
- Поживем-увидим – ответил я. Я для вас – человек пришлый, а в поселке родня ваших партизан живет. Как им потом воевать, если мы сейчас ничего не сделаем для их спасения?
В разговор вступил командир:
- Говори толком, что задумал.
- Уже сказал. Пойду к немцам. Скажу, что знаю, где их эсэсовец и что он жив. Соглашусь показать место только после того, как отпустят заложников и те добегут до леса. Вы же, как только примете людей, снимайтесь и уходите подальше. Главное - оторваться от карателей подальше. Преследовать вас им сейчас не след: им нужен штандартенфюрер. Видать задал им за него Гитлер перца.
- А если немцы не отпустят заложников? Тебя схватят и пытать станут, а людей сожгут.
— Вот для этого мне, товарищ Рысаков, и нужна граната. Я покажу ее гитлеровцам, и думаю, что после этого, мы с ними сможем договориться. Повторяю: мой расчет на то, что немцам сейчас нужна не показательная карательная акция, а их живой и невредимый штандартенфюрер.
- А что им помешает потом расправиться с Козенками? – нахмурился лейтенант.
- Ничего. Только вот командира их я думаю стреножу, а другие офицеры сами без команды действовать не станут. Немцы «на авось» не воюют. Ну а, если что-то не так пойдет, смотрите сами. Я другого способа помочь заложникам не вижу.
- Мы можем внезапно атаковать немцев – нерешительно предложил лейтенант.
- И сколько вы бросите в бой: взвод? Да и то необученных и не слишком хорошо вооруженных бойцов. А у немцев, по словам посыльного, не меньше роты и два бронетранспортера. Осилите?
Партизаны молчали.
- Ладно, мужики, пора действовать. Мне еще до поселка добраться нужно. И вот еще что, командир. Я достал из-за голенища сапога кисет с драгоценностями.
— Это при первой возможности передай нашим. Тут не на одну эскадрилью и танковую колонну хватит.
Партизаны молча рассматривали тускло поблескивавшие камни.
- Из-за них значит вы со Стаховичем…? – начал Рысаков, но я оборвал его.
- Не ломай голову, командир. Сделай как я сказал и давай поспешим, время не ждет.
Рысаков поднялся. Встал и лейтенант.
- Знаешь, - задумчиво проговорил командир, я ведь раньше про вас, чекистов, разное думал. Потому как разных людей из вашего брата на своем веку повидал. Но не думал, что такого вот встречу. Спасибо тебе, чекист! От всех нас спасибо!
Я молча пожал командирам руки. Затем мне выдали «лимонку». Со мной к опушке леса со стороны поселка отправились разведчики под командованием бывшего пограничника – старшины Булавина. Ему одному командир указал местоположение новой партизанской базы, километров двадцать севернее прошлого места базирования отряда. Сам отряд немедленно выступил в поход, поскольку велика была опасность того, что немцы все же предпримут попытки разгромить партизан. Шли мы быстро и молча, экономя силы. Когда за деревьями показалось картофельное поле, я остановил бойцов.
- Все, старшина, дальше я один. А ты гляди в оба, не проморгайте заложников.
Тот молча козырнул в ответ. А пошел по полю к видневшимся на краю поселка машинам. Минут через десять меня заметили и в мою сторону затарахтел мотоцикл. Он остановился метров в полсотни от меня. Боятся фрицы партизан, не хотят подпускать подозрительного человека на дальность броска гранаты.
- Хальт! - мотоциклист поднял руку, а сидевший в коляске пулеметчик взял меня на прицел. Я остановился и крикнул по-немецки все на что был способен:
- Позовите командира! У меня есть важные сведения!
Мотоцикл развернулся и покатил в обратном направлении. Спустя еще двадцать минут ко мне подъехали уже два мотоцикла. Из коляски одного из них вылез офицер-эсэсовец. Далековато он стоял от меня, но я разглядел его погон – унтерштурмфюрер – младший лейтенант по-нашему.
- Кто Вы и что хотите нам сообщить?!
Я сделал с десяток шагов навстречу, чтобы дать гитлеровцам себя разглядеть. Затем демонстративно выдернул чеку из гранаты, но поднимать руку не стал – застрелят сгоряча.
- Я тот человек, который вам нужен. Я знаю, где находится штандартенфюрер и готов вам его предоставить живым. В обмен на заложников, которых вы заперли в сарае. Не пытайтесь меня захватить. Я взорву себя гранатой и вам не удастся найти вашего начальника.
Говорил я по-русски, но немец меня очевидно понял. Потому что ответил тоже на ломаном русском:
- Корошо, оставаться на место. К Вам будут подходить.
Немцы опять укатили, оставив меня одного. Но ненадолго. Мое предложение, по-видимому, заинтересовало фрицев и ко мне уже подъехал автомобиль, из которого выбрался офицер в мундире гауптштурмфюрера. Ну вот, уже и капитан ко мне пожаловал. Он поманил меня рукой:
- Подходить близко, не бояться. Если Ви помочь нам находить германский офицер, мы отпустить этих крестьян.
Он кивнул в сторону большого сарая, окруженного солдатами. В ответ я повторил свое предложение:
- Место нахождения штандартенфюрера я покажу вам только после того, как крестьяне дойдут до леса.
На этот раз офицер обратился к переводчику – толстому типу в очках, стоявшему поодаль. Затем, выслушал переводчика, он покачал головой. Что-то сказал и переводчик прокричал мне ответ:
- Так не пойдет. Вы нас обманываете. Вы – фанатик и мы Вам не верим.
- Дело ваше. В плен я сдаваться не собираюсь, но и вашему полковнику тогда капут.
Уловив смысл сказанного по слову «капут», офицер занервничал и махнул рукой. К нам переваливаясь как утка по картофельным грядкам подъехал «Гономаг». Я протянул вперед руку с гранатой, но гауптштурмфюрер жестом показал, что волноваться мол не стоит. Он забрался внутрь бронетранспортера, должно быть для того, чтобы связаться по рации со своим командованием. Минут через десять последовал ответ. Немцы приняли мои условия и велели идти к сараю. Там, на моих глазах, полицаи отперли двери сарая и выпустили наружу два десятка перепуганных людей.
- Мы поверим Вам, - сказал гауптштурмфюрер, покачивая пистолетом в руке. Но учтите, если обманете, все жители этого населённого пункта будут уничтожены. Вам ясно?
Куда уж яснее.
- Могу я обратиться к заложникам?
- Обращайтесь, но только быстро.
- Бегите к лесу! – крикнул я испуганно смотрящим на нас людям. Там вас встретят. Бегите как можно быстрее.
Повторять не пришлось, и цепочка бывших заложников устремилась к опушке.
Дождавшись, когда последний из них скрылся в лесу, я обратился к офицеру:
- Идемте к усадьбе.
Немцы окружили меня кольцом, опасливо косясь на зажатую в моей руке гранату. Так мы и дошли до места пожарища.
- Он в подвале. Туда ведет подземный ход. Я покажу, как туда пройти.
Когда переводчик объяснил мои слова, немцы загалдели. Но капитан прекратил прения.
- Мы выполнили Ваши условия. Теперь условия будем ставить мы. Вы отдаете гранату и потом мы идем в подземелье вместе. Надеюсь, Вы не станете водить нас за нос.
Достав из кармана чеку, я вложил ее в гранату и передал ее стоявшему ближе всего ефрейтору. Тот опасливо принял гранату и тут же отошел в сторону. Я обернулся к гауптштурмфюреру:
- Я готов, пойдемте.
В подвал мы вошли гуськом: я впереди, за мной гауптштурмфюрер, и еще двое солдат позади. Я включил свет. Штандартенфюрер лежал на животе, но услышав нас заворочался, к вящему удовольствию немцев. Я нагнулся, чтобы вытащить из его рта кляп. Но капитан оттолкнул меня и сам ухватил связанного за плечо, поворачивая его на спину. Что ж, он сам осуществил задуманное мною. Онемевшие от напряжения пальцы эсэсовца разжались и о цементный пол глухо стукнула вывалившаяся из его руки граната. Казалось, что время остановилось как на стоп-кадре. Последнее, что я увидел был ужас на бледном лице штандартенфюрера. Затем раздался взрыв и подземелье озарил ярко-белый свет.