Дед очень меня любил. Ставил на табуретку, объявлял: «Выступает артистка Советского Союза…», и я пела или громко читала стихи. Дедушка с удовольствием хлопал. Маме не нравилось, она говорила, что он испортит меня, что я загоржусь. Как можно испортить любовью, игрой? Любви очень не хватало, мама была вечно занятой и отстранённой, а отец тем более. Поэтому, когда дед умер, а было мне в ту пору лет восемь, я плакала и тосковала.
Недавно вспомнила, что на моё семилетие дедушка подарил золотые часики на белом кожаном ремешке. Я, конечно, совершенно не понимала ценности этого подарка. Любовалась часиками, как чудесной игрушкой. Со светлым овальным циферблатом, с витыми блестящими ручками по бокам, непередаваемого розоватого цвета, блестящие.
Красота.
Часы болтались на моём тонком запястье, и я их выронила у зимнего колодца, в ледяную воду. Мама подобрала, принесла домой. Циферблат потемнел, они больше не тикали. Хранили их, как бесполезный сувенир.
Уже была взрослой, когда решила отремонтировать. Ни один мастер не взялся за работу. За годы вся начинка заржавела и рассыпалась. Не знаю, где часики сейчас.
Вспомнились вдруг, как знак дедовой любви. Бескорыстной, безусловной, живой, которая и сквозь годы обогревает своим неиссякаемым ласковым светом.
На фото дедушка Павел и я, в селе Алыгджер Иркутской области.