Первый раз Кутузов появился на хуторе лет пять назад. Я это заметил по прокошенной тропинке к заброшенному домику колхозной сторожихи Полкатюшки. Сама Полкатюшка давно померла, а домик ветшал и всё глубже утопал в бурьянах. Ко времени появления Кутузова уже и шиферная крыша домика лежала как бы прямо на траве.
А тут, гляжу - тропинка прокошена, и калитка ровно висит на петлях. Явно жилец завелся,
-Ага! - подтвердил отставной молоковоз Толик Морковка. - Кутузов заселился.
-Откуда фамилию знаешь? Познакомились?
-Да при чём тут фамилия! - отмахнулся Морковка. - У него глаз один. Ясно - Кутузов.
-И чем занимается?
-Дык писатель он. Роман пишет.
И меня завело. Нагло попёр в калитку, окликнул кого живого.
Вышел на крыльцо крепыш такой. Лет семидесяти. В белом костюме, при белой шляпе. Волосы из под тирольки спадают на плечи, как у актёра Любшина, гладко брит.
Очки. Странные очки. Одно стекло прозрачное, другое тёмное. Крепыш стал, подбоченясь, и коротко ответил :
-Ну, я живой. Чего надо?
-Так познакомиться. Я тутошний уроженец, Мне каждый чужак интересен. Тем более - писатель. Роман пишете?
-Пишу. Что дальше?
-Так я и говорю. Потолковать бы.
Кутузов окинул меня взглядом через прозрачное стекло с ног до головы и ответил :
-Не вижу смысла. Время только терять.
И ушел в дом,
Ну, правильно, подумал я. Человек роман пишет, а я, в качестве музы, меньше всего подхожу.
Потом год прошел. И еще пару лет. Я приезжал . жил по неделям в родительском доме и окольно узнавал, что Кутузов всё еще пишет.И для меня это тайное сочинительство самоё уже стало походить на художественное произведение, участником коего становлюсь и я .
Нет, ну, посудите сами. Живет на хуторе одноглазый отшельник. Ни с кем не общается, а зимой его присутствие выдает только дым над крышей полкатюшкина дома. Все знают - Кутузов роман пишет. И впереди огромная интрига - вдруг создаст шедевр на века...?
...Вчера , ближе к вечеру, проверяю свою "семерку", чтобы в город возвратиться. И тут - глядь ! Кутузов рядом стоит. С огромным чемоданом:
-Не будете ли вы любезны подвезти меня в город, к автостанции? Я заплачу.
Да Боже ж мой! Да я с дорогой душой. Давайте только чемодан в багажник...
Кутузов делает отрицательны жест:
-Чемодан со мной.
Сел на заднее сидение, чемодан поставил рядом и даже полуобнял. Словно в чемодане миллион.
Едем. Я , не надеясь на прямой ответ, спрашиваю:
-В чемодане роман?
-Ну да, - отвечает Кутузов. - Весь роман, от первой до последней буквы. Пять лет писал.
-Думаете напечатать? - спрашиваю. Ответ меня сражает наповал:
-Так роман уже напечатан. Еще в прошлом веке.
Я прямо по педалям ударил. Остановился. Поворачиваюсь к Кутузову лицом:
-Это как понимать - напечатан? А у вас в чемодане разве не рукопись?
-Рукопись, - соглашается Кутузов. - На сегодня в мире есть всего один такой экземпляр. И он мой!
-Так какая же это рукопись, если роман напечатан? - почти кричу я. А Кутузов легко посмеивается:
-Да вы отпустите педали - сцепление задымилось. Поезжайте... Так вот о рукописи. Пять лет назад у меня нашли неизлечимую болезнь. Сказали, что спастись на какое-то время можно, если отвлечься от мрачных мыслей. В кругосветку там отправиться, или роман написать.Ну, для путешествия у меня яхты нет, а вот роман -почему не рискнуть? Я вспомнил, что у отцовой сестры - Полкатюшки, на хуторе домик остался. Ну - я и уединился. Связь с миром только через Толика Морковку. Хлеба там принести, карпа из рыбхоза украсть. И засел за роман. А дальше втянулся. И болезнь отступила. Затаилась, наверное.
-Так о чем роман? - спросил я, осторожно пустив машину вперед. Не разгонялся, ибо боялся, что Кутузов еще чем-нибудь меня огорошит.
-О чем роман? - переспросил он. - О жизни. Я ведь как подумал, садясь за работу? Писатель из меня никакой. И делать рукопись еще одного бездарного романа глупо. Тем более, что есть много первоклассных книг. А вот рукописи от многих вряд ли остались. А кому повредит еще одна рукопись великого романа? Вот я и переписал "Войну и Мир"...
...Стоп!!!. Опять бью по педалям.Почти кричу Кутузову:
-Так Вы пять лет перебеляли Толстого?!
-Ну да! - весело подтверждает пассажир. - Слово в слово, точку в точку. Я любовно выводил каждую буковку, я иллюстрации перерисовал! Я забыл, что такое мирские распри и все эти годы был откровенно счастлив. Временами я так растворялся в работе, что чувствовал себя её автором. Почти Толстым! Это великое чувство. Вам, простым людям, такого не понять. И представляете - теперь ни у кого полной рукописи "Войны и Мира" нет, а у меня есть . Да ей цены не составить! Любой музей. любая библиотека с руками оторвет. А заграница? тут большими долларами попахивает.
Я медленно прихожу в себя и отпускаю педали. Едем. Я говорю :
- Напрасный труд. Вы на авторское право замахнулись. Да родственники Толстого вас засудят,
-А за что? - лукаво переспрашивает Кутузов. - я авторства не воровал, не переврал ни одной строки шедевра. А если бы я Библию переписал - Господь предъявил бы авторские права? Нелепость.
-Ну почему вы взялись именно за "Войну и мир" - переспросил я.
-Да почти наугад. - ответил он. - Просто в книге есть персонаж с одним глазом. И я почувствовал с ним что-то родственное.