02. Загадочные явления. Нимбы над нашими головами
Шли долго, вернее медленно, осматривая и едва не обнюхивая каждый шаг. И наконец, через полкилометра или километр снова вышли на след. Теперь перед нами лежало не пятно снега, а хорошо сохранившийся пласт. Да следы были, такие же большие с пальцами босых ног, но неясные оплывшие на Солнце. Всех захватил азарт, подготовили фотоаппараты и сняли с объективов защитные колпачки, когда, наконец, попался чёткий не оплывший след и все увидели след дикого кабана и сапога сорок шестого размера. След охотника, который преследовал добычу, идя за ней след в след.
Нимбы над нашими головами
Мороз ударил под дых неожиданно. В феврале меня и Сергунчика Жанна отправила в верховья речки Кичмалки, в горы, где охотники снова видели алмасты. Жить предстояло в заброшенной на зиму кошаре*. Вышли рано утром, чтобы до темноты пройти пятнадцать километров, отделяющих нас от конечной точки маршрута. Шли почти налегке, на ногах резиновые сапоги с искусственным мехом, на плечах штормовки подбитые таким же искусственным мехом. За плечами рюкзаки со спальниками, продуктами, примусом «шмель» и трёхлитровой канистрой бензина. Резиновые сапоги потому, как неоднократно приходилось форсировать мелкую горную речушку Кичмалку, приток самой Малки. День выдался солнечный, слегка припекало, как это бывает в феврале, хотя в тени прихватывал лёгкий морозец. Вокруг на многие квадратные километры, расстилалось белое безмолвие, девственный не тронутый снег, лишь изредка нарушенный следами зверей и птиц. В кошару прибыли засветло, разожгли примус, приготовили нехитрый суп из концентратов, поужинали и со словами: «Утро вечера, умней», завалились спать. Это мы так решили. Но как выяснилось позже, решили неправильно, ибо выспаться нам не удалось и ближе к рассвету мы проснулись от зверского холода. На усах и бороде повисли если не сосульки, то усы и бороды покрылись инеем от дыхания. Пришлось до рассвета греться возле примуса, а с наступлением рассвета спасаться бегством, словно французы в 1812 году.
В природе за ночь всё резко изменилось, снег под ногами не просто скрипел, он визжал, как резаный поросёнок. За ночь температура упала явно ниже минус двадцати градусов. Пройти в резиновых сапогах пятнадцать километров, без риска отморозить ноги, явно не представлялось возможным. Речка успела покрыться коркой льда и мы, как заправские ледоколы, шли, ломая лёд сапогами. К счастью, мы знали, что в трёх километрах от середины маршрута, располагается село и решили просить помощи у местных жителей. Село оказалось большим и даже с магазином, вернее лавкой. Уже на околице мы заметили чёрный дым, идущий из высокой трубы, и взяли на неё курс, но по дороге купили в лавке бутылку водки. Вскоре мы увидели, что труба с чёрным дымом выходила из кочегарки, а сама кочегарка пристроилась к начальной сельской школе. «Зуб даю, – поклялся Сергунчик, – там живёт если не дворник Тихон, то кочегар Али и вонючие валенки у него есть, и водку он любит, как свою жену, а может быть и больше». «Да, понюхал Ромуальдыч свою портянку и аж заколдобился, – вспомнил я зачем-то цитату из «Двенадцати стульев". – Ну, пошли».
Так мы и познакомились с кочегаром, правда, не Али, но с Хусейном. Сняли сапоги, обнаружив внутри лёд, выпили до дна бутылку водки, завалились спать в кочегарке, прямо над котлом и проспали до самого следующего утра. А утром выйдя на улицу, чтобы продолжить путь домой, увидели над нашими головами светящиеся нимбы. «Наверное, нас причислили за наши мучения к лику святых», – выдвинул я единственное, что пришло в голову.
*Кошара, летнее жильё чабанов в горах.
Продолжение следует. Объяснение в продолжении: http://proza.ru/2022/08/21/1110