В армии срочную службу мне пришлось служить в глухих лесах под Гомелем. Нас тогда прислали с Тульской учебки-девятнадцатилетних командиров отделений. Ехали мы до Гомеля двое суток. А потом - на машине до лесной части.
Прибыли, валимся с ног от усталости. Была уже ночь. В казарме нам ткнули на кровати, где мы будем спать. Так, теперь надо помыться, и провалиться в сон. Быстро ополоснув ноги под низким медным краном, уже через пять минут все лежали в кроватях. Кроме меня. Я по глупости увидел турник в углу казармы. Подошел и подтянулся, сколько смог. А потом залез в свою кровать на втором ярусе. И через минуту заснул.
Мощный удар сапогом снизу по сетке скинул меня на пол. Я встал с колен на ноги и ничего не понимал. Меня схватили за исподнюю рубашку и толкнули в проход. А потом еще раз в спину. Я начал соображать. Вижу несколько человек. Точно не русские.
Оказалось потом, все чеченцы. И один из них сидит по-турецки у турника и говорит мне небрежно:
-Ты чего тут выделывался? (он сказал матом)
Я не понимал, о чем он.
Он продолжил:
-Ну, подтягивался, крутого из себя ставил.
-Да я просто люблю турник.
-Да? И чего лучше умеешь на турнике?
Я подумал, что разговором не закончится. Очень хотелось спать. Но меня отпускать никто не собирался. Я покрутил головой, и насчитал восемь человек. Ведь ни одного не было у турника, когда я подтягивался. Откуда сразу столько?
Я молчал, но надо было что-то отвечать. И я сказал правду:
-Люблю подъем переворотом.
-И сколько ты можешь?
-Тридцать у меня рекорд,-честно сообщил я.
Чеченец поднялся:
-А теперь забьем спор. Сколько у тебя есть денег?
-У меня вообще нет денег.
-Ничего. Тебе же дадут здесь каждый месяц довольствие? Вот, ты младший сержант? Отлично. Спорить будем на год зарплаты. Каждый месяц будешь отдавать, если проиграешь. А если я проиграю, то я буду отдавать.
После этих слов вся эта толпа гортанно и мерзко захохотала. Я понял, что этот чеченец точно не проиграет.
Я не хотел спорить. Но уже было поздно. Отказаться было еще хуже. Я на уровне инстинкта это понимал. Он уже слишком долго держал протянутую для спора руку. Я подал ему свою, и сразу несколько человек ударили нам по рукам.
Я обреченно прыгнул на турник. Первые двадцать раз я сделал быстро и даже с удовольствием. Но потом махи были все медленнее, я выдыхался, и с большим трудом выполнил тридцать раз.
-Слезай, - сразу закричали чеченцы.
Я понял, что проиграл. Попробовал сделать еще раз, у меня не получилось. И я повис на турнике вниз головой, переломленный перекладиной пополам. Тридцать первого раза не получилось.
Они еще громче смеялись, и праздновали победу.
Я с ненавистью спросил:
-Отдыхать на турнике можно?
Этим вопросом я привел их в совсем безудержное веселье:
-Отдыхай, сколько хочешь. Можешь поспать там... Аха-ха-ха.
Я, лежа на перекладине на животе, потряс руками. Мышцы сильно забились, но стало немножко легче. Я сделал подъем еще два раза. И еще три. А потом после каждого раза я тряс руками и снова, и еще, делал и делал.
Возле турника было очень тихо.
Я спрыгнул и сказал:
-Пятьдесят шесть.
Все молчали. Чеченец снова протянул руку:
-Меня зовут Тагир. Ты выиграл.
Я отвернулся от них, потащился к кровати и целую минуту, полуживой, не мог забраться на второй ярус.
Я выиграл спор. Но выиграть спор у чеченца гораздо хуже, чем проиграть его. На следующий день Тагир принес мне советские, с Лениным, сто пятьдесят рублей тремя купюрами по пятьдесят. Он внимательно и жестко посмотрел на меня. Это был 1987 год, и я никогда не видел такой суммы. Но я понимал, что нельзя брать эти деньги. Я ничего не знал ни о традициях чеченцев, ни о менталитете, но брать точно было нельзя. И я ему сказал:
-Ты проиграл. Но я деньгами брать не буду. Лучше купишь еды. Я тут видел, есть кафе для солдат.
-Хорошо, как скажешь,-ответил он.
Вечером он пришел с той же толпой чеченцев, и пригласил меня в солдатский магазин. Мы зашли. Он говорит:
-Что ты любишь?
-Сметану.
И тут он говорит продавцу:
-Пять стаканов сметаны.
Я ему:
-Мне хватит двух.
-Ты пока пей. Что тебе еще взять?
Я говорю:
-Двести грамм конфет шоколадных.
Он продавцу:
-Два килограмма конфет.
И тут я понял, как ему неудобно кормить меня перед друзьями. Он начинает заводиться. И надо это заканчивать.
Я подошел к нему:
-Слушай, или ты берешь еду на всех, или мне ничего не надо. Понял? Мне такой твой долг на фиг не нужен.
Как оказалось, это было самое правильное решение. Он взял на всех какой-то еды. И я объявил потом, что он мне ничего не должен.
С тех пор чеченцы относились ко мне, как к своему. Надо сказать правду, что они "держали" все сто пятьдесят человек нашей роты. Их очень боялись. Там было совсем мало русских, не более десяти. Они были недружные, каждый сам по себе. Только с добрым мелким украинцем Кешей я очень подружился. Зато был представлен весь остальной Советский Союз.
Каждый вечер чеченцы отправляли гонца в столовую за мясом, за картошкой. Меня часто приглашали в их круг.
Один раз таджик кинулся на меня драться, чеченцы оттащили и избили его, как мешок. Замполит наорал на меня-к нему подошел чеченец, и попросил заткнуться.
Я всегда чувствовал за спиной их поддержку. Нет, это была не дружба. Но это было уважение, лучше иной дружбы.
Не бывает плохих народов. Хочешь, чтобы тебя уважали-покажи личный пример. Не можешь показать что-то привлекательное, интересное для других? Тогда не претендуй на лидерство. На любую силу есть своя сила. А лучше любви, уважения и дружбы человечество ничего не придумало.