ПОСТРОЕНИЕ. ХУЛИГАНСКАЯ ИСТОРИЯ.
Своего командира роты, лезгина Хамеда Гасановича Гасанова, курсанты пятой роты любили. Несмотря на то, что человек он был вспыльчивый и горячий. Зато он был отходчивым, справедливым и "не выносил сор из избы", то бишь из своей роты.
На построениях роты, обычно, он произносил речь, как правило, грозную и, распаляясь, говорил с сильным кавказским акцентом, путая русские слова и горе было тому, кто не выдерживал и начинал смеяться в строю. В этом случае наказаниями, то бишь, нарядами вне очереди, Хамед Гасанов "награждал" насмешника беспощадно!
Этим утром он поднялся на третий этаж экипажа, где располагалась пятая рота, которой он командовал, до подъёма, в 06-30 и у него сразу же испортилось настроение: он обнаружил спящего на своём посту дневального по роте Костю Кургана! В его понятии, как говорится, человека с "военной косточкой", в войну - командира танковой роты и дослужившегося до майорского звания, это происшествие было грубейшим нарушением устава!
Сегодняшнее происшествие укрепило его решение произвести в воспитательных целях показательный разнос нарушителям дисциплины и устава.
Для героев же нашей повести, курсантов третьего курса мореходки, друзей Георгия Бычкова и Вадима Корнеева наступивший день ничего хорошего не принёс.
Вечером предыдущего дня курсант по кличке Кнехт, отловил во дворе экипажа кошку и, хохмы ради, засунул её в рундучок Жоржу.
Кошка сидела в рундуке тихо, не шебуршала там и не мяукала. Но, вот, прозвучала команда дневального: "Рота подъём!", курсанты отправились выполнять утренние процедуры, затем стали одеваться в объявленную форму одежды и, когда Жорж открыл с этой целью свой рундук, из него выскочила кошка, нагадившая ему в мичманку, валявшуюся на дне рундука!
Жорж был, естественно, оскорблён, обижен и взбешён.
- Кто её посадил туда? - возопил он. Но тут прозвучала команда: "Роте строиться!" и курсанты дружно посыпали из всех кубриков в коридор, где выстроились в нешироком коридоре этажа.
Командир Гасанов стоял с хмурым лицом посреди коридора и наблюдал за построением. Увидев Бычкова, выскочившего в коридор без головного убора он хлопнул себя ладонью по макушке, дав знак тому, чтобы он вернулся и надел-таки головной убор. Жорж заскочил опять в кубрик, выбежал оттуда в бескозырке, сохранившейся у Корнеева с первого курса и с расстроенным лицом втиснулся в строй.
- Рота, равняйсь, смирно! - скомандовал старшина роты Николай Орлов.
- Вольно! - негромко, но сурово произнёс Гасанов
Корнеев оказался в строю прямо напротив командира роты, в каких паре шагов от него. Во второй шеренге позади Корня оказался коварный Кнехт.
- Товарищи курсанты! - начал свою речь Хамед Гасанов, сначала негромко, потом всё больше распаляясь, - в роте творится бардак, юхлай, вакханалия!
"Только бы не рассмеяться" - думал Корень, - "не дай Бог!"
- Курсант Курган, выйти из строя! Два шаг вперёд! - продолжил Гасанов.
Костя вышел из строя.
- Спят курганы тёмные! - заорал Гасанов, - Произошёл безобразный случай: Курсант Курган сегодня, стоя на вахте, сидя спал, понимат! Курсанту Кургану два наряда вне очереди! Отметьте, старшина! Курган, встать в строй!
- Есть!
- Курсант Блудягин, выйти из строя! Два шага вперёд, шагом марш!
Курсант Блудягин вчера опять где-то блудил: вопреки моему приказу без разрешения за пердели территор экипажа не выходить, не был ни территор, ни удитор, ни коридор! Был самоволка, давил банка! Снять головной убор!
Блудягин снял мичманку, выставив всем напоказ свою шикарную вьющуюся шевелюру с густыми бакенбардами.
- Посмотрите на него: оброс, как дикоброз, как пушкинзон! Курсанту Блудягину - три наряда вне очереди! Старшина, отметьте!
- Курсант Пронкус, два шага вперёд!
Курсант Пронкус, вы - чмудак! Обрезал шинель по самый фаберже!
Корень еле сдерживал смех, к тому же, гад такой, Кнехт, стоящий позади, щекотал его подмышки.
Но главное представление было впереди.
В группе Корнеева был такой курсант Рязанцев, по кличке Зан. Был он выходец с Урала с виду паренёк тихий и неприметный. Но он обладал одной пакостной привычкой: рисовать где надо и не надо мужской детородный орган. Корень полагал, что Зан относится к той породе хулиганчиков, малюющих всякие пакости в общественных туалетах и на заборах. На предмете "Теория и устройство судна" Зан сидел с Корнем за одним столом и разрисовал ему неприличными рисунками титульную страницу конспекта.
Конспект попался на глаза начальству, после чего у Корнеева были с начальством неприятные разбирательства.
А ещё Зан нацарапал гвоздём этот орган на чёрной классной доске в кабинете английского языка (очень он недолюбливал англичанку). Пока доска была чистая и сухая, изображения не было видно, но, когда влажной тряпкой стиралось написанное на доске, мел попадал в царапины и это безобразие проявлялось во всей красе!
На третьем этаже, где располагалась пятая рота, имелось помещение, так называемая "кастелянная", где хранилось постельное бельё. Кастелянной заведовала невысокая полноватая старушка - кастелянша. Вечером, по окончании рабочего дня, кастелянша запирала кастелянную на большой амбарный замок, вставив в замочную скважину контрольную бумажку, а по утрам, приходя на работу, заглядывала в эту скважину, чтобы убедиться в целости "контрольки", то есть в том, что никакой злоумышленник в подведомственное ей помещение не проникал.
Так вот, накануне вечером, после того, как кастелянша отправилась домой, хулиган Зан шариковой ручкой изобразил на этой контрольке, в довольно широкой замочной скважине свой фирменный рисунок.
Бабуся, выйдя утром на работу, перед открытием кастелянной, надрючила на нос очки и стала разглядывать "контрольку". И, о боже! Что это? Она сперва не поверила своим глазам, а потом взяв эту бумажку в руки, она поковыляла с ней к командиру пятой роты, который, в данный момент занимался воспитательной работой с курсантом Пронкусом.
- Вот! - сказала возмущённая кастелянша, вручив Гасанову "контрольку", - нарисовали ваши мне...
Увидев пошлую картинку, и без того разошедшийся кавказец, разъярился окончательно:
- Товарищи курсанты! - завопил он, - какой-то негодяй, нарисовал старый, больной, беременный женщин мужской келдыш!
Бабуся боком-боком заскользила прочь, а Корень и до того с трудом сдерживающий смех, подогреваемый щекоткой Кнехта, вдруг, дико захохотал, а через считанные секунды грохнула вся пятая рота!
- Курсант Корнеев, выйти из строя! Два шага вперёд! - перебил этот хохот визг Гасанова,
- Ви что, понимат, над мой седины смеётесь, то что я нацмен?
- Никак нет товарищ майор!
- Молчат, понимат! Старшина! Корнееву за злостное хулиганство: четыре наряд вне очереди! По воскресеньям! Самий тяжёлый труд!
Рота разойдись!
Народ ещё продолжал тихо веселиться, но Вадиму Корнееву было уже не до смеха.