ЮП 23 Команда молодости нашей

               
                Ода мужской дружбе

                Тебе судьбу мою вершить,
                тебе одной меня судить,
                команда молодости нашей,
                команда, без которой мне не жить.
 
               Вот нахлынет иногда что-то одновременно грустноватое и светлое, ходишь сам не свой, пока не прибегнешь к испытанному приёму- просмотру своего фотоархива. Так и сегодня. Позвонил в Москву своему школьному дружку Лёньке – «бублику», поздравил его с днём рождения. «Бублик» - школьное прозвище. Нынче я не решусь произнести такое вслух в разговоре с полковником в отставке, бывшим чиновником Минобороны Леонидом Ковалем, но мысленно называю его этим гастрономическим термином.

                Линия защиты

        Лёнька-«бублик» в нашей школьной волейбольной команде был разыгрывающим, а заодно и капитаном. Кроме того, он – староста класса. Короче, к руководству, а точнее говоря, к командирству у него был талант, который он сполна реализовал в своей военной карьере. От Одесского пехотного училища до Министерства Обороны Союза – ой, какой длинный путь! С Лёнькой мы не теряли связь, когда он был курсантом, лейтенантиком в зачуханном гарнизоне, майором уже в столичном Киеве и настоящим полковником в престольной Москве.
За прошедшие полсотни лет мы встречались, ну может два десятка раз, но когда сегодня в телефонной трубке я слышу молодой, совсем не изменившийся с той юношеской поры голос земели:
          -  Алёшка, это ты?! Как же я рад тебя слышать!-
 словно в немом кино, вижу, как Лёнька, в падении доставая трудный мяч, отдаёт мне идеальный пас на «четвёртый номер» и , взвившись на мгновение ставшим снова молодым и упругим телом над сеткой, я вбиваю «кол» в площадку растерявшегося соперника!..

       ... Ворошу свою многостраничную фотогаллерею.  Нахожу, что искал: черно-белое фото нашей команды сборной школы № 62. Крайний слева уже знакомый читателю капитан (тогда только команды, разумеется) «Бублик»; я с торчащим буйным чубом - в серединке. Второй слева Зюня-цыган. Зюньчик – породистый еврей, а цыганом его прозвали за чёрную, как вороново крыло, шевелюру, жгучие с оливковым отливом глаза и за соответствующий, как говаривали в старину, «хипесливый» темперамент.
Зюня – признанный математик, «золотая голова», так что на площадке жди от него парадоксальные ходы. Впрочем, как и в жизни. Все кардинальные решения он принимает экспромтом, предварительно хорошо их просчитывая. Живёт Цыган на севере... Нью Йорка в Квинсе. К радости друзей (и моей в том числе) он практически не изменился.. Разве что, сквозь годы, расстояния и немногочисленную седину в сохранившихся чёрных кудрях проглядывают черты  не просто цыгана, но уже цыганского барона.

       Крайний справа, то есть последний, шестой в команде Тимка-баклажан. Кличка не случайная – Тимкина фамилия Тыкман, поэтому уже по овощной ассоциации он – «баклажан». Если честно, волейболист из Тимки никакой: рост под 170, широкоплечий, коренастый крепыш. Но на этом снимке он в команде - видно, основные игроки где-то затёрлись. Пришлось поставить на игру из глубокого запаса Тимку. Впрочем, недостатки «Баклажана» касаются только мяча и сетки. В остальном Тим – командный игрок, боец до мозга костей.
Помнится, в одном междугороднем матче, после выездной победы над командой соседней железнодорожной станции, мы втроём с двумя девчонками из нашего «9в» класса решили сбегать искупаться на местный пруд. Вслед за нами увязалась раздосадованная поражением своей команды пятерка (как нынче бы их назвали) местных фанатов. Ребята решили слегка отретушировать физиономии победителей, чтобы жизнь тем не показалась малиной.
«Битва» произошла на самом берегу большого пруда. Так вышло, что мы с Зюнькой схватились каждый со своим виз-а-ви. А оставшаяся тройка досталась задиристому Тимке. И что подумал читатель? Правильно: Тим дрался, как лев, не дав супостатам даже столкнуть себя в воду. Пришедшие в норму после понятного испуга, одноклассницы начали швырять чем попало в агрессоров. Втроём, сбившись спинами в единый кулак, мы успешно отбили вражескую рать. Фингал под глазом и разбитая губа только прибавляли Тимке героического ореола.
Так и по жизни: «Баклажан» никогда не уклонялся от схватки - много получал, но ещё больше давал «бамбулей» по всем параметрам нашего сурового мира. Вот и сейчас ему приходится отражать многочисленные, порой «пушечные» удары судьбы, но он «вытягивает» мячи из всех углов площадки (даже из клинической комы),  не теряя оптимизма и своего ядрёного с местечково-одесским привкусом юмора.
Да, чуть не забыл сказать, что живёт Тыкман на востоке... того же Нью Йорка в Бруклине. Если к тому прибавить, что и я живу на западе (как вы сами догадались, в Нью Джерси), видимся мы с Зюнькой и Тимкой частенько. Хотя в волейбол больше не играем...

                Линия нападения

         ... Рядом со мною на фотографии Игорь Войтко. Попытался вспомнить его школьную кликуху и не смог: редкий случай – не не было у него таковой. Горик весь такой правильный, что и зацепиться не за что. Вот так и прожил он молодые годы безымянным.
Мы с Игорем на площадке стоим  «по диагонали». В команде каждый из нас играет в амплуа «столба», то есть выраженные игроки нападения. Так что сменяем друг друга в переходах на передней линии. Егорка – игрок очень техничный, тактически грамотный. Я же говорил – со всех сторон правильный. И жизнь его построилась словно по сетевому графику: медаль, институт, аспирантура, членство в рядах, кандидатская, докторская, кафедра...
Но и на старуху бывает проруха. Началась перестройка, потом Союзная ломка, потом «незалежнiсть», а с ними капитал и криминал. Горькина «правильность» потеряла актуальность: на его площадку посыпались мощные «тушировки» с разных сторон. Удары становились всё более ощутимыми, а со временем , просто невыносимыми. Кому-то из «бабки –предержащих» стал мешать завкафедры химии института:  вероятно, это место понадобилось какому-то денежному «химику».
На Егорку посыпались сначала издевательские предложения, потом разные угрозы. Игорь держался...
Мафия перешла от слов к делу. Ворвавшиеся в его квартиру бритоголовые, привязали профессора к стулу,.надавали ему тумаков и приказали убраться из вуза., чтоб хуже не было. Игорь держался...
Ближе к осени сожгли дачу, его любимую «дачурку». Игорь держался...
И лишь , когда последовал удар уже без всяких правил, можно сказать, под сеткой; когда отцу пригрозили расправой с единственным сыном... Горик дрогнул и отступил: цена стала непомерной.
Мы с Игорем не прерывали дружеской связи и тогда, когда он влачил существование на нищенскую аспирантскую зарплату, и когда он жуировал уже в роли маститого учёного мужа ; когда волны жизни возносили кого-нибудь из нас на гребне, или когда по очереди топили в мирской пучине. Ни чёртовы зубы, ни медные трубы не смогли нарушить дружбу. До сего дня, хоть Егорка живёт в далёком Киеве, разик в два года мы с ним пьём горилку и закусываем традиционным украинским продуктом, который на столе семейства Войтко кажется особенно вкусным.

        ... Наконец,  последний в шестёрке, красующейся на затёртой фотографии. Это Женька-попа сын. Именно такая кликуха была у Женьки и она соответствовала его истинным биографическим данным: отец Евгения служил священником в храме, прилегающей к посёлку деревни. Хоть это вне темы моего повествования, но справедливость требует сказать несколько слов об этом интересном человеке. Отец Леонтий был кадровым офицером, прошедшим всю войну, увешанный гроздями боевых наград (даже орден Боевого Красного Знамени!). Мог продолжить военную карьеру, но демобилизовался в звании майора и принял сан священника в сельской церквушке. А всё потому, что в первый год войны, попав в окружение, в «котёл», где прямой наводкой фашисты расстреляли почти всю дивизию, молодой старлей дал себе клятву, если спасётся, то посвятит всю оставшуюся жизнь служению Богу.
Так и сделал. Приход пользовался доброй славой, а батюшка, как никто другой, помогал прихожанам молитвой и делом.
Чего не скажешь о воспитании родного сына. Вырос Женька сорви-головой. В нашей команде играл «экстерном», поскольку школу бросил после 7-го класса. Играл хорошо, но беответственно- мог не явиться на самую важную игру, баловался винцом. Был Женька душой компании, эдаким Васей Тёркиным станционного уезда. Несть числа байкам, которые травил «попа сын». Многие из них были на «церковно-приходском» языке, от чего казались ещё смешнее.
Не удержусь  вспомнить один из «псалмов» Женьки-попа сына, который тот декламировал, старательно педалируя гласные:
    «Объегорь ближнего, дабы не подвергнуться ёгу су еси...»

                «Не те б...и, что денег ради дают ети,
                А те б...и сущие , деньги берущие,
                Еть не дающие...
                Вот б...и сущие, мать их ети!»

               
Женька единственный из нас, кто всю жизнь прожил (надеюсь, и сегодня проживает) в родных пенатах. Его тоже не баловала жизнь, посылая трудные подачи, но он всё выдержал: даже создал хорошую семью и теперь хвастается шестью внуками. Женьку мы всегда вспоминаем добрым словом, как весёлого и путанного, но приличного человека.

        И последний член команды, который не попал в тот день в объектив «ФЭД»а. Да и не мог попасть, так как он  из другой команды, уже из институтской. Но ведь я пишу о «команде молодости нашей» и обойтись без тёплых слов в адрес душевного друга (хоть и никудышного волейболиста) Гриши никак нельзя.
Я только что намекнул, что Гриня (так его называют друзья), мягко говоря, не был блестящим игроком. Но вот любил волейбол и был верен ему , как никто другой.
Впрочем, верность –это его фирменная черта: верный сын, верный муж, верный отец, верный друг... Перечень можно продолжать бесконечно.
С Гриней мы провели рядом больше времени, чем с остальными членами «команды молодости» вместе взятыми. Так уж сложилась судьба, что на житейской площадке Гриня принимает удары без блока в течение всей жизни: здесь и детство за колючей проволокой гетто, и послевоенная безотцовщина... Сейчас Гриша живёт на Земле Обетованной. К свалившимся, как снег на голову, проблемам со здоровьем, сегодня прибавились падающие с неба  (уже без поэтического сравнения, а буквально) в солнечном мирном Ашдоде «касаны» хамасовских ублюдков. Держись, Григорий, - эту партию проигрывать нельзя никак!..
И снова о верности. Если бы кому-то из выдающихся скульпторов пришло в голову изваять в камне монумент верности, в моём воображении он бы представлял молодого человека отнюдь не атлетического телосложения, с продолговатым носом и критическим взглядом умных глаз... Точь-в-точь похожего на моего друга Гриню.

                Вдохновители и организаторы

        Мой рассказ о команде молодости будет неполным, если не сказать добрые слова ещё о двух непременных участниках спортивного поединка. Конечно же, это судья на вышке (если менее строго, то рефери) и, понятное дело, тренер команды. Сразу оговорюсь, что оба персонажа, о которых мне предстоит написать, не имели никакого отношения к запечатлённой на старой плёнке команде.  Более того, встретил я этих людей лет эдак через тридцать от даты исторического снимка. Но  снова же, я пишу о команде «молодости», а мои следующие герои сохраняют душевную молодость и через тридцать лет и сейчас, спустя уже полста годков.
       В целях деликатной конспирации называть их буду соответственно Судья и Тренер. Мой судья безмерно интересный человек. Сказал бы даже психологический феномен.  Я не случайно оговорился «рефери на вышке». Действительно, этот человек, несмотря на все перипетии времени – стройки, перестройки, партократии, демократии – умудрялся сохранять своё место «на вышке», над схваткой, будучи верховным аксакалом даже для тех, кто то ли в партийной, то в деловой иерархии стоял значительно выше него.
Вершители судеб менялись, как перчатки, а Отец Народов (не путать с Иосифом Виссарионовичем) оставался на своём месте. Меня лично он казнил и миловал многократно, за редким исключением по делу. Ему я обязан своим становлением (уже в зрелом возрасте) личности, отличной от того мелкотравчатого создания, которое существовало до нашей с ним  встречи.
Выражаясь волейбольной терминологией, всю жизнь А.Б. ставил «мёртвый» блок на сетке, не пропуская удары мяча по площадке своей и своих близких. И сегодня линкор Судьи уверенно бороздит океан суетной и беспорядочной «незалежной» жизни.
       
        ... Говоря откровенно, едва ли сыщется человек с нормальной психикой, который вот так просто , на ровном месте признается в своём умственном несовершенстве. Во всяком случае, автору в течение его многотрудной жизни не встретился кто-либо, честно, без дураков признавшийся, что он балда. Или наоборот, честно, без балды признавшийся, что он дурак. Тем более самого констатирующего чьё-то превосходство...
А я это делаю. Причём , открыто, находясь в здравом уме и трезвой памяти,  признаю превосходство другой личности над моими амбициями. Речь идёт о последнем по счёту (отнюдь, не по значению) участнике командной игры - о моём уважаемом Тренере. Часто тренера ещё называют наставником, но Тренер моей команды таковым не был, так как случился задолго после того, как команда распалась.
 Мой Тренер – человек исключительных качеств, что даёт мне возможность последние двадцать лет, уже будучи весьма зрелым мужем, почувствовать себя студентом и учиться, учиться, учиться всесторонней эрудиции, профессионализму, такту и толерантности, прозорливости и самоотверженности...
Расписание уроков, полученных мною от Тренера, можно продолжить, но я боюсь быть заподозренным в лести, хоть есть Свидетель, что всё сказанное - без преувеличения правда.
Мой Тренер имеет колоссальный опыт работы с различными командами от мастерского участка до целого региона. Но везде он постоянен в одном: во всех своих тренерских усилиях Ю.И. неизменно исповедует “Fair Play”- честную игру (настолько, насколько это возможно в этом непростом мире).
Посланные пушечным «крюком» мячи залетают часто и в тренерскую ложу. Моему Тренеру приходилось переживать тяжелые удары, но он держался и держится достойно, как и подобает мэтру житейского спорта.

         Первый тайм мы давно отыграли, сейчас ведём последнюю пятую партию. Запасных у нас  нет, играем всегда основным составом. В волейболе, как известно, партии временем не ограничены: если сходятся достойные соперники, их противостояние может продолжаться очень долго. Мы готовы к длительной борьбе и, несмотря на то, что исход этой борьбы предрешен, по самому большому счёту победит всё-таки дружба. Мужская дружба.