Ну, говорила же Анечка — не надо отмечать сорок лет. Плохая примета. Но кто ж ее послушает. Виктор уперся — я не баба, чтобы в приметы верить, соберу друзей. Хоть в гараже, но соберу. Хорошо - от большого застолья отказался. Для гаража Анечка нажарила своих фирменных котлет, салатиков настрогала. Так, на скорую руку. Еще пиццу заказали. А самогонка своя, тратиться не пришлось.
Виктор заявился домой за полночь, долго чем-то гремел на кухне, что-то ронял. Анечка даже не встала посмотреть. Поленилась. Пришел мужик домой, цел — и ладно. Она успокоенно заснула. Проснулась свежая, отдохнувшая. Еще удивилась, что Виктор так спокойно спит. Обычно в подпитии сон у мужа беспокойный, руки-ноги во все стороны ходуном, храп молодецкий - хоть забегай. Пригляделась — а Виктор не дышит. Вот и не верь после этого в приметы.
Уже и Виктора схоронили, и сороковины отметили, и годовщина прошла, а Анечка все никак не могла простить себе, что не проснулась в ту страшную ночь, что спала безмятежно, когда муж рядом умирал, и ничего-то у нее не екнуло, не ворохнулось.
После смерти мужа Анечка изменилась. Что-то в ней надломилось, как в сложном механизме, вроде все то же самое, а — не то. Мать еще в детстве убедила Анечку в том, что у нее особая судьба. Счастливая. А все потому, что Анечка в рубашке родилась. Кто не знает — рубашка — это такая тоненькая пленочка, в которой некоторые младенцы появляются на свет. Для младенца такая пленочка очень опасна, смертельно опасна. Но если малыш в таких экстремальных условиях умудрился родиться и выжить, значит, он невероятно фартовый. Везунчик от рождения! Родившихся в рубашке мало, поэтому рубашку стараются хранить всю жизнь, как заветный оберег от несчастий, талисман на удачу.
Вот и Анечка свою рубашечку хранила в серебряном медальоне, не расставалась с ней. И вроде все у нее удачно складывалось по жизни: школу с медалью закончила, в институт поступила с первого раза, удачно вышла замуж, родила дочь, вырастила без проблем и опять же удачно выдала ее замуж. Все у Анечки складывалось, как в хорошей песне. Ни одой нотки мимо. Пока не грянула беда с Виктором. Смерть мужа поломала стройную картинку мира, который Анечка с верой в заветную рубашку сама себе выстроила. Анечка даже сняла медальон и спрятала его в шкаф, с глаз долой. Видимо, исчерпала Анечка до донышка спасительный ресурс талисмана. И теперь только на себя и можно ей полагаться, нет у нее больше защитницы. Выдохлась.
А жизнь тем временем катилась без остановки, как танк. Не успеешь отскочить — раскатает и покатится дальше. Со смертью мужа у Анечки появилось много свободного времени. Придет вечером с работы — все вещи на своих местах, словно и не квартира это, не жилье человеческое со своим милым живым беспорядком, а музей, вылизанный до блеска. Где утром стул поставишь, там он и стоит хоть неделю, хоть месяц. От этого чинного, но какого-то уж очень мертвенного порядка на Анечку нападало уныние. Замужняя дочь жила где-то на краю света, внучку Анечка только по скайпу и видела. У подруг своя хлопотливая семейная жизнь, которая до недавнего времени была и у Анечки. А теперь она словно выпала из привычного круга, привычного общения, привычных дел. Словно бежала-бежала и остановилась на бегу. И не знает, что делать дальше.
Анечка полюбила гулять под дождем. То, бывало, в дождь ее на улицу никакими пряниками не выманишь. А теперь, отгородившись дождем от излишне шумной и суетной жизни, она бродила по улицам часами и все думала, думала, как жить дальше.
Она даже завела кошку. Не то, чтобы сама завела, добрые люди помогли. Кто-то подбросил под дверь черную кошечку. Сердце у Анечки дрогнуло. Она напоила кроху молоком и назвала Маркизой. Маркиза в меру шкодничала, как и положено сытому кошачьему детенышу, чем немало веселила Анечку, и очень быстро завоевала не только право жить в ее квартире, но и царить в ее сердце. Еще через время выяснилось, что Маркиза вовсе и не Маркиза, а Маркиз. Но в их отношениях этот факт ничего не изменил. Анечка продолжала обожать пушистого шкодника.
Вообще одинокая женщина и кошка — это диагноз. Кошка в доме - маркер жизненной неустроенности человека, его попытка справиться с одиночеством. Кошка успешно латает прорехи, образовавшиеся на жизненном полотне в результате трудовых баталий, суровых битв за выживание и потерь. Грубыми стежками через край, другими нитками, сикось-накось, но зашивает, как умеет, тоску и одиночество, создает иллюзию общения, иллюзию нежности и любви.
Когда однажды Маркиз сбежал по балкону и исчез, Анечка чуть не сошла с ума. С ужасом она поймала себя на мысли, что даже по умершему мужу она не так тосковала, как по пропавшему коту. Анечка напечатала несколько десятков объявлений с фотографией сбежавшего Маркиза и обещанием щедрого вознаграждения, расклеила по соседним дворам и на остановках. Она потеряла аппетит, совсем перестала спать, каждые полчаса бегала к двери: ей казалось, что Маркиз нашелся и мяукает, зовет ее. Даже на работе она все время прислушивалась, словно Маркиз мог заявиться к ней на работу. Бездомному коту в большом городе тяжело выживать, а уж черному коту — и подавно. Анечка плакала, представляя, как страдает ее любимец среди чужих недобрых людей и собак.
К концу второй недели терзаний и слез в дверь позвонили. Анечка бросилась открывать — на пороге Красная Шапочка. Почти, как в сказке. Только не девочка с корзинкой, а незнакомый мужик со спортивной сумкой. В какой-то несерьезной красной шапке с детским помпоном. И в сумке у него не пирожки для бабушки, а пропавший Маркиз, изрядно потрепанный и отощавший, но живой и невредимый. Анечка совсем потерялась от радости. Она то бросалась Красной Шапочке на шею, то совала ему трехлитровую банку с солеными огурцами, то принималась шумно всхлипывать и тискать Маркиза, то тащила Красную Шапочку пить чай и в сотый раз рассказывать, где и как он изловил беглеца. Обещанное вознаграждение — пять тысяч рублей - Красная Шапочка брать наотрез отказался, а банку с огурцами взял и ушел. Он как-то представился Анечке — то ли Миша, то ли Гриша— но она, ошалевшая от счастья, тут же забыла. Маркиз был дома, остальное ее не интересовало. Весь оставшийся вечер Анечка расслабленно созерцала, как оголодавший Маркиз поглощает всякие вкусности: сметану, куриную печенку, жареную рыбку — и улыбалась.
С возвращением Маркиза жизнь снова обрела утерянный было смысл. Анечка успокоилась и возобновила прогулки под дождем. Она бродила по мокрым улицам, наслаждаясь свежестью пробудившейся весны, в шорохе плывущих по лужам машин, в порывах молодых ветров звучало давно забытое:
Дождь раскачивает небо
Направо, налево,
Сны летят совсем промокли
Залетают в окна.
Чайка в ветре закопченном
Белая на черном,
И молчит, уткнувшись в ворот,
Город обреченно.
Однажды Анечка возвращалась с прогулки через сквер. Моросивший дождь наконец-то раскачал небо, хляби разверзлись, на город и так уже мокрый, обрушился весенний ливень. Анечка ускорила шаг, торопясь домой, где ее дожидался Маркиз. «Хорошо, когда дома тебя кто-то ждет», - размышляла Анечка. Сквер в этот ненастный час был совершенно пуст, только на крайней лавочке, как раз у выхода на проспект, сидел мужчина в спортивном костюме, одетый явно не по погоде. Дождь приударил сильнее, а тот, на лавочке, вроде как и не замечает, что погода изменилась. Странный какой-то. И не обойдешь его никак. Не то, чтобы Анечка испугалась, но почувствовала себя не очень уютно. Что этому спортсмену надо? Зачем он сидит под дождем? Нормальные люди в такую погоду несутся домой, сломя голову. Может, он бомж, и ему некуда нестись? Анечка подошла поближе, готовая в любой момент броситься бежать. Она поравнялась с сидельцем, не спуская с него глаз. Мужчина не обратил на Анечку внимания, даже не пошевелился. Так и сидел, уронив голову на руки. Пьяный что ли? Неужели заснул?
Анечка чуть притормозила, пытаясь разглядеть, что такое с этим на лавочке, как вдруг мужчина покачнулся и в следующую минуту рухнул на мокрый асфальт, прямо под ноги Анечке. Она взвизгнула и отскочила. Ну, конечно, пьяный! Ноги сами понесли Анечку прочь. Скорей домой! Но не утерпела, оглянулась — странный спортсмен так и лежал на асфальте. Анечка остановилась. А если он не пьяный? Может, человеку плохо стало? Она нерешительно затопталась на месте. Что же делать? Ей вдруг вспомнился Виктор. Если бы в ту ночь она вышла на кухню, когда Виктор вернулся домой, если бы она оказалась чуть внимательней, беспокойней, возможно, он бы остался жить...
Анечка развернулась и решительно зашагала к упавшему мужчине. Сейчас она посмотрит, только посмотрит, чем ему помочь, позовет людей или вызовет скорую.
Она склонилась над лежавшим на боку мужчиной, осторожно перевернула его на спину. Запаха алкоголя нет, значит, человеку действительно стало плохо. Анечка попыталась прощупать пульс, но так и не поняла, чье сердце бьется в таком сумасшедшем ритме, ее или его.
Скорая приехала на редкость быстро. Когда мужчину положили на носилки, он пришел в себя и, глядя на Анечку, прошептал: «Огу... огурцы... кла...». Анечка ничего не поняла. Какие огурцы? При чем тут огурцы? Где он их увидел? Бредит, наверное, бедняга.
Весь вечер она размышляла, о каких-таких огурцах вспомнил найденыш. В ее не богатой событиями жизни вчерашнее происшествие выросло до размеров приключения. На следующий день Анечка выяснила, куда поместили найденного в сквере мужчину, купила апельсины и отправилась навещать. Все-таки она спасла ему жизнь. Эта мысль приятно грела ее.
Знакомая медсестра провела Анечку в палату. На кровати у окна лежал мужчина лет тридцати пяти. Не звезда Голливуда, но вполне себе симпатичный. Разве что излишне бледный и худой. Светлые волосы коротко острижены, карие глаза быстрые, взгляд цепкий, даже колючий. Но, завидев Анечку, спасенный улыбнулся и взгляд его заметно потеплел.
- Здравствуйте, Аня!
- Мы знакомы? - удивилась Аня.
- Спасибо огурцам!
«Дались ему эти огурцы! Снова бредит! - подумала Анечка. Зря она пришла сюда. - Странный он какой-то этот найденыш. Сейчас апельсинки отдам и пойду». А вслух сказала:
- Ну, поправляйтесь! А я пошла!
- Подождите, - засмеялся незнакомец, - у нас с вами действительно есть один общий знакомый. Маркиз!
- Ой! - радостно охнула Анечка. -Так это вы! А я вас не узнала! Ну, надо же! Вот так встреча! Это же вы спасли Маркиза!
- А вы, Анечка, спасли меня. Спасибо Вам!
- А что? Что с вами случилось? - не удержалась Анечка, присаживаясь на кровать..
- Да ничего особо страшного. Последствия контузии. Пришлось знаете ли повоевать немного. Вот теперь долечиваюсь.
Анечка таращилась на нового-старого знакомого во все глаза. А ведь она хотела пройти мимо. И могла бы пройти мимо. Или уже не могла? А если бы она вчера не пошла гулять? Или возвращалась бы другой дорогой.... Как же его зовут? Вроде, Миша? Неудобно-то как!
Новый знакомый словно прочитал ее мысли:
- Меня Лешей зовут. Алексеем. И огурцы у вас, Анечка, действительно, замечательные!
- А я голову ломаю, о каких огурцах вы толкуете! Да я вам завтра принесу целую банку, ешьте на здоровье! - засмеялась Анечка.
Следующий месяц она спешила в больницу каждый день, приносила Алексею домашней еды, гуляла с ним в больничном парке. За чугунной оградой бурлил весенний шумный город. Незаметно отцвела сирень, теперь на клумбах буйствовали пионы, а в дальнем углу парка зацветал жасмин. Анечка и Алексей, взявшись за руки, молча бродили среди цветов. И молчание не тяготило их. Анечка сердцем чувствовала, что им хорошо вдвоем, и слова не нужны. Зачем говорить, когда и без слов все ясно.
Анечка теперь не ходила, а летала. Она купила два новых платьица и сделала модную стрижку. И все в ее жизни было замечательно, пока однажды у входа в палату не столкнулась она с красивой стройной брюнеткой лет тридцати в нарядном голубом платье.
- Так это ты к моему мужу таскаешься? - красотка критически оглядела Анечку и подвела итог осмотру. - Курица ты общипанная, ни рожи, ни кожи, да еще и старая. Тебе, бабуся, в обед — сто лет, а ты все по мальчикам бегаешь!
Анечка, которой едва перевалило за сорок, всего каких-то два года, сникла. Да, она старше Алексея. Но всего-то на пять лет. Кого сейчас этим удивишь! Однако с такой красавицей, как эта наглая брюнетка, ей соперничать трудно. Хотя она вообще-то и не собиралась соперничать. Не сильно-то и хотелось. И вообще она, Аня, навещает Алексея из чистого человеколюбия. Все-таки она спасла его от смерти.
Но как бы Анечка ни оправдывалась сама перед собой, она лукавила. Алексей ей очень нравился. Очень. Она даже не могла внятно объяснить, чем он приглянулся ей. Бывает же в жизни такое: видишь человека первый раз, но сразу понимаешь, что это твой человек. Чувствуешь это. И никаких сто пудов соли есть вместе не надо, ни к чему. Все и так ясно, без соли.
Встреча с черноволосой красоткой выбила Анечку из душевного равновесия. Она не собиралась бороться с брюнеткой за сердце Алексея. Еще чего! И опять Анечка горько пожалела, что рубашечка перестала помогать ей. Если бы рубашка обладала своей прежней волшебной силой, Анечка на раз-два заткнула бы нахалку за пояс. Ну, что ж, значит, не судьба.
Накатились очередные выходные, но Анечка в больницу не пошла, а засела дома перед телевизором. Щелкала пультом, перескакивая с канала на канал. Ничто не привлекало ее внимания. Мыслями она была там, в больнице. Почему, почему Алексей ничего не сказал ей о жене? Зачем скрывал, что женат? Ревнивые мысли не давали ей покоя. Она представляла Алексея и брюнетку: вот они целуются, вот они гуляют по больничному парку и опять целуются. Это было невыносимо! Даже Маркиз не радовал сейчас Анечку. Отъевшийся кот дрыхнул у нее на коленях, но его умильная сытая мордаха не приводила Анечку, как раньше, в восторг.
В воскресенье утром, еще не было семи, Анечку разбудил звонок в дверь. Накинув халат, она открыла дверь, спросонок не очень соображая, кого это принесло в такую рань. На пороге сердитый Алексей:
- Ты даже не спросила, кто! Анютка, разве можно открывать дверь, кому попало?
- Но это же не кто попало, а ты, - Анечка не смогла сдержать счастливой улыбки. Хотя тут же мысленно отругала себя. Чего это она разулыбалась чужому мужу? Пусть ему жена улыбается. Анечка попыталась нахмуриться, но у нее не получилось. Губы не слушались, расплывались в радостной улыбке — и все тут.
- Проходи! - Анечка посторонилась.
- Да я на минутку. Вот пришел проститься. Через два часа убываю в свою часть.
- Как убываешь? Почему? Ты же уже был там! И был ранен! Почему опять ты? - Анечка схватило Алексея за руку и затянула в коридор. - Я тебя не пущу!
- Анютка, я не могу не ехать. Это моя работа.
- Но как же! Ты заходи, я сейчас чайник поставлю. Есть хочешь?
- Ты не суетись, Анюта. Времени нет.
Алексей взял ее ладошки и крепко сжал в своих руках.
- Будешь меня ждать?
Анечка судорожно закивала, сглотнула слезы и тихо спросила:
- А как же эта, ну, в голубом платье?
- Это моя бывшая жена. Мы разведены. Уж она-то точно меня ждать не будет.
- Я не хочу, чтобы ты уезжал, - Анечка очень старалась не плакать, но не получалось, - мне не нравится такая работа.
Алексей пожал плечами:
- Нормальная мужская работа. Спасать и защищать. Ты, пожалуйста, жди меня. Мне очень важно знать, что ты меня ждешь.
- Подожди, я сейчас! - Анечка сорвалась с места и бросилась в спальню. Вернулась через минуту.
- Вот! - она протянула Алексею медальон. - Это моя счастливая рубашечка. Я хочу, чтобы она была у тебя. Ты только не снимай медальон. Никогда не снимай.
И потянулись дни ожидания. Серые, безликие, нескончаемые. Так прошел месяц. Другой. Город изнывал от летней жары, а Анечка — еще и от тоски. Известий от Алексея не было. Ни писем, ни звонков.
В ночь на тринадцатое августа ей приснился странный сон. Будто стоит она в чистом неоглядном поле, а над нею завис вертолет — и тишина страшная, оглушительная, неестественная. Тишина, которой никак не должно быть. Тихо, потому что винт вертолета не вращается. И вдруг Анечка понимает, что вертолет падает, еще чуть-чуть — и он рухнет прямо на нее. Анечка хочет бежать — но не может. А вертолет все ниже и ниже. Анечка поднимает руки, словно хочет задержать бесшумно падающую махину, и кричит, кричит, но крика своего не слышит, и от этого становится еще страшнее.
Проснулась Анечка среди ночи вся в поту, сердце колотится. Перед глазами падающий вертолет. Сходила на кухню, выпила воды. Но уснуть уже не смогла.
А через неделю раздался телефонный звонок и незнакомый женский голос торопливо сказал: «Алексей в военном госпитале на Дачной в хирургическом корпусе. Приезжайте». Анечка растерялась. Она бестолково заметалась по квартире, хватаясь то за вещи, то за телефон. Перезвонить не получилось, номер не определялся. Вещи попадались не те, что нужно. «Сядь и успокойся! - сказала она себе. Села. Глубоко вздохнула несколько раз, приводя мысли в порядок. Во-первых, и это хорошая новость, он жив! Это самая главная новость. А все остальные — потом! Надо ехать на Дачную, а там разберемся.
В палату к Алексею ее не пустили. Из объяснений молоденького усталого врача она поняла только одно: вертолет Алексея разбился. По всем статьям он должен был погибнуть, но чудом остался жив. Сейчас его ввели в медикаментозную кому, состояние стабильно тяжелое.
- А когда? Когда это случилось?
- В ночь на тринадцатое августа. Вот и не верь после этого в приметы. Да, Алексей просил вам медальон передать. Возьмите у сестры в регистратуре.
В тот же день Анечка уволилась с работы и устроилась в госпиталь санитаркой. Теперь каждую свободную минуту она проводила рядом с Алексеем. Домой приходила только покормить Маркиза — и опять к Алексею. Ночью, когда госпиталь забывался тревожным сном, она устало садилась рядом с Алексеем, брала его за руку и говорила, говорила с ним.
- Возвращайся, Алешенька, - шептала Анечка, вглядываясь в его бледное исхудавшее лицо, - я тебя жду. Ты только возвращайся! И все у нас будет хорошо.
Она гладила его безжизненную руку, утирала непрошеные слезы и думала, какая же все-таки она счастливая и везучая. Невероятно счастливая и невероятно везучая.