Руна перелистывала бестиарий и задавала бабушке тысячи вопросов об искусстве читать историю по коре деревьев. Она чувствовала, что эти свидетели прошлого и знатоки будущего могли привести её к артефакту. Кирхея охотно отвечала на вопросы, но иногда её ответы были столь неопределённы, что Руне приходилось биться над одной строчкой часами.
В то утро Руна ходила по тропам в надежде, что какой-нибудь знак приведёт её к артефакту. Теперь она не выпускала из рук бестиарий. Иногда ей казалось, что она проходила те места, которые упоминались в легенде, но это можно было списать на игру воображения.
Вдруг перед ней открылась поляна. По всем признакам артефакт был где-то рядом. Весь лес к тому времени уже погрузился в предзимнюю дрёму, и только на поляне зеленела трава и жужжали шмели. Руна обошла поляну несколько раз, но ничего примечательного не обнаружила. Вечером она всё рассказала Яну. Тот как-то странно на неё взглянул, но ничего не ответил.
В ту ночь Ян не сомкнул глаз. Всё шло к тому, чтобы он решился на роковой шаг. Теперь же он знал, что сможет предложить им в обмен на месть. Такое терпкое и горькое слово. Ян несколько раз прошептал его и, наконец, забылся. Впервые за последние дни глаза его были сухими. Сочувствуя горю возлюбленного, Руна не стала его тревожить и на другой день снова отправилась в лес.
Ян вышел из дома, впервые за последние месяцы небрежно накинув плащ. На столе осталась записка: «Прощай, Руна, знаю, что ты не осудишь меня. Твой Ян».
Сухая трава покрылась инеем, а перегоревшее осеннее солнце не слепило, но подсвечивало долину медовым цветом. Ян шёл навстречу солнцу, туда, где пролегала граница долины Вараман с поселением людей. Он ещё не уходил так далеко от дома, и волнение, знакомое всякому путешественнику, смешивалось с огнём, сжигавшим его изнутри. Быстрые, порывистые шаги, так не свойственные лесной грации анека, выдавали его чувства не хуже метавшегося из стороны в сторону хвоста.
Родители Яна погибли в водовороте Сонной реки, когда ему ещё не минуло трёх лет. Кто-то говорил, что река усыпила их своим ласковым голосом, и они не смогли сопротивляться её си-лам. Тогда Старейший взял Яна к себе на воспитание. Он стал наставником и другом. Теперь же, когда Старейший пожертвовал собой, Ян как будто лишился частицы себя. Он даже хотел пойти к людям и привести их к друидам для мести, но знал, что люди ненавидят и друидов, и анека. Люди сожгли долину и убили многих анека. Но люди не убивали Старейшего.
Последняя хижина осталась позади, а дальше – под корень состриженная трава и ровные серые дорожки, твёрдые и так не похожие на извилистые лесные тропы.
Дорожка привела Яна к железным воротам, местами изъеденным ржавчиной. Секундное замешательство. Он ещё мог отступить, вернуться, порвать записку. Но вот и последняя черта: Ян несколько раз ударил в ворота. Скрип заслонки. По другую сторону было тихо, только ощущение, которое ни с чем не спутать. За Яном наблюдали через прицел автомата.
- Ни с места, – услышал Ян из-за ворот.
Скрежет отодвигаемой задвижки. В тот день дежурил Верзила:
- Ты погляди, кто притащился. На кой чёрт явился? Отвечай, живо!
- Я знаю, где искать артефакт, – начал Ян, подбирая слова на человеческом языке, в котором практиковался не так уж часто.
- Выкладывай.
- Я намерен предложить условия в обмен на одну услугу.
Верзила пробурчал что-то непечатное, схватил Яна за шиворот и перенёс на территорию базы:
- Смотри, без выходок, щенок.
Верзила доложил по рации, что на базу явился враг, которого следует допросить. Через пару минут Яна увели под дулом автомата в штаб.
http://proza.ru/2022/08/17/1230