Сумасшедшая! Ну, почему она так стучит? Почему я не могу быть одна? Почему я впускаю ее, когда не хочу никого видеть?
- Привет! Живая? Зачем опять телефон отключила? Ленка, перестань от меня прятаться, я тебя одну не оставлю.
- У меня все нормально.
- Почему глаза красные? Ты что, плакала? Значит, так свой отпуск проводишь?
- С тобой отдохнешь.
- Со мной, да.
- Радоваться жизни ты меня не заставишь.
- Не заставлю. Давай вместе поплачем. Легче станет и мне и тебе.
- Что-то с Андреем?
- Андрей видел Мишу. Мельком. Уверен, что не ошибся.
- Где видел?
- В Инкермане. У храма в скале. Там мужской монастырь.
- Миша ушел в монахи?
- Нет, Андрей позвал его по имени, но тот заспешил к машине. За рулем сидела крашеная блондинка. На тебя похожа, так он сказал.
- Ты придумала, чтобы я не разводилась с Павлом?
- Андрей говорит, что уже видел эту женщину, но не помнит, где. Ты побледнела. Влюбилась в Мишку? Глупость какая, он тебе не подходит.
- А тебе?
- Я в нем ошиблась, он просто заболтал меня.
- Странно как-то, ведь ты его боготворила. Андрей тоже заболтал?
- Он никогда и не скрывал, что любит женщин. А Мишка – ловец душ. Как только женщина попадается на крючок, он ее бросает. Знаешь, почему он все еще возится с тобой? Подумай, что ему дороже всего. Ага, вера в то, что он спаситель. А ты атеистка, без него тебе не жить.
- По-твоему, он придумал горы, чтобы удариться в загул? С крашеными блондинками? Ничего не понимаю, столько навалилось, трудно во всем сразу разобраться. Все не так просто. Он решил идти, испытать себя. А потом решил не идти, получил знак, известие, как еще тебе объяснить, ты ведь много рассказывала про вещие сны. Вот и ему что-то такое приснилось. Или он кого-то встретил. Или голоса услышал.
- Не делай из него шизофреника. У него всего лишь мания величия.
- Эх, Ксюха, ты ему простить не можешь, что он отверг тебя как женщину, я сама такая, но надо смириться: ты влюбилась в него, а он в тебя нет. Теперь клевещешь, он ведь остался твоим другом, ведь так?
- Прощать нечего. Я, конечно, обиделась, когда он бросил меня. Но ведь у меня появился Андрей. А он нашел себе Любовь Дмитриевну. Знаешь, почему? У нее имя и отчество как у жены Александра Блока.
- Чушь, он не такой…
- Хочешь сказать, не такой дурак? Какая теперь разница, пошли, Андрей хочет с тобой поговорить. Идешь или нет? Сидишь тут как отмороженная.
Андрей не прятался под скалами, как любила Ксюха, чтобы загорать всем телом.
- Вот, доставила. Она мне не верит, что ты видел Мишку в Инкермане, сам рассказывай.
- Поплаваем?
Вода уже нагрелась достаточно, ведь уже середина июня, море медленно нагревается и медленно остывает.
- Догоняй! – Андрей мощно рванул с места.
Я попыталась догнать, но быстро устала, побарахталась у берега и вылезла.
Ксюха загорала топлес, прикрыв соски камешками. Тело порозовело. Я кинула ей полотенце, и она послушно закуталась.
- Ксюх, ты такая тихая, у тебя ничего не болит?
- Душа болит.
- Не бери чужие грехи.
- Ты не чужая.
- Что со мной не так?
- Не хочешь меня слушать, послушай Андрея.
Она смотрела на море. Андрея нигде не было. Синий простор под безоблачным небом потемнел.
- Андрей! – закричала Ксюха.
- Что? – ответил он из-за валуна. - Догоняйте, девочки! – закричал он счастливым голосом и мощно рванул с места. Мы поплыли за ним.
Он долго плавал. Мы с Ксюхой успели выбраться и спрятались в тени скалы.
Наконец вышел из воды: высокий, худой, стройный. Зазвонил телефон, он долго рылся в вещах, наконец, достал его из кармана брюк. Стал слушать, лицо его изменилось, плохая новость.
- Что случилось? – испугалась Ксюха.
- Софья Леонидовна умерла.
- Как умерла? Ты откуда узнал? – Ксюха вскочила на ноги.
- От Сергея, только что.
- Откуда узнал Сергей? Не томи, говори же.
- Он вышел в астрал, и вот, получил информацию.
- Вышел, что?
- Неважно, Лена. Информация надежная. Поплачь, легче станет. Мишка спасает все человечество, а сам сделал несчастной мать, – причитала Ксюха.
- Страдают всегда близкие, - добавил Андрей.
Кто-то звонил Андрею. Он, молча, слушал и кивал головой. Наконец, повернулся к нам.
- Значит, так, девочки, не разбегаться. Попытаюсь организовать встречу с одним человеком, чтобы уточнить, его положение в иерархии выше Сергея. – Он стал звонить, что-то говорить, я не расслышала, отключился, - Так, девочки, он придет в гости к нам. Ты, Лена, с ним сама поговоришь. Он сказал, что Софью Леонидовну можно еще отмолить.
- Люба знает?
- Передашь ей через твоего брата Глеба.
- Все знаешь, Андрей. Вроде я особо не распространялась.
- Слово имеет волновую природу. Если знаешь ты, другие тоже узнают.
Не верю в чтение мыслей и в волновую природу слова, хотя звук и распространяется волнами, но пусть физики в этом разбираются, думаю, утечка информации от Сергея, Миша от него ничего не скрывал.
Их послевоенная двухэтажка рядом с остановкой, за плотным рядом деревьев, мы нырнули в тень, Андрея задержала у подъезда молодая женщина с ребенком, одетым так, что я не поняла, девочка или мальчик. Ксюха открыла дверь и тоже задержалась, дожидаясь Андрея. На кухне я увидела свечу в подсвечнике наполовину сгоревшую. Неужели Ксюха уже практиковала по моему совету? В вазе розовые герберы, это что-то новенькое.
Голоса в прихожей, Ксюхин и мужской, незнакомый, в кухню вошел аист. Или цапля. Все путаю их, хорошо, когда Паша рядом, всегда объяснит разницу. Таких длинноногих людей я еще не встречала. Худой, в светло-коричневых брюках и бело-серой рубашке, с крупным носом на бледном лице, беловолосый, светлокожий, с непокрытой головой, непонятно как защищался от беспощадного солнца. Сходство с птицей усиливали круглые, навыкате, темно-блестящие глаза. Похож на хищную птицу, выглядывающую жертву.
- Я Константин, кем вы будете? – обратился он ко мне и улыбнулся.
Нет, не хищник, взгляд лучистый, прямой, но отстраненный, как у Миши: смотрит на тебя, а думает о своем. Мне это не очень нравилось.
- Вы давно знаете Мишу?
- Знаком был сначала с Иваном, его дядей, в Москве познакомился, на его выставке. Картины с потрясающей энергетикой, Михаилу передалось.
Он вдруг заметил на стене Ксюхин портрет в лиловых и сиреневых тонах. Андрей повесил рядом с сушилкой для посуды. «Из ревности», - хвастала Ксюха. Произведение учителя рисования, вся школа знала, что он был влюблен в Ксюху.
- Это я, - сказала она.
- Когда я был молодым, считался уродом.
- Я что, страшная на портрете?
- С беззащитным лицом.
- Я не заметил: защищаться ты умеешь, еще как, и нападать, как разъяренная кошка, - усмехнулся Андрей.
- А Лена, она какая? – разволновалась Ксюха, тыча в меня пальцем.
- К редкому сочетанию сочувствия и независимости суждений в вас тянутся другие. Но выражению, будто неожиданно обнаруженным скелетам в пыльном шкафу, тревожатся.
- Я люблю размытые краски на картинах, - сказала я, чтобы увести разговор от моей персоны.
Константин прикрыл глаза:
- Размытостью наслаждаемся. Четкостью и ясностью порой пугаемся. Истина – благо не для всех, далеко не для всех.
Он как-то странно строил фразы, говорил как иностранец, будто переводил про себя, что хотел сказать.
- Ваш язык не русский? – не выдержала я.
- Я же говорила, Ленка заметит! – воскликнула Ксюха, обращаясь к Андрею.
Он кивал рыжей головой.
- Давайте выпьем, у меня есть шампанское, - предложила Ксюха.
Тут же появилась бутылка и фужеры. Я пила жадно, как будто мучилось жаждой. Кроме меня никто не допил.
- Почему вы сказали, что пани Софья умерла? Это жестоко. Тайны, сплошные тайны, муть одна. - Шампанское давало о себе знать.
- Мне бы не хотелось. А, ладно, - Константин хлопнул в ладоши. – В духовном мире, - начал он, но я перебила:
- Есть материальный мир, а есть нематериальные мысли. Думаешь что-то, думаешь, думаешь, потом думаешь о том, что думаешь.
- Глагол пять раз употребить в одном предложении – рекорд, - восхитилась Ксюха.
- Подружка, тебе хоть бы понятно, что мысль всегда отстает от реальности. Чтобы она безнадежно не отстала, надо в мир идти.
- Ага, грешить и каяться, - продолжил Андрей.
Константин прикрыл глаза ладонью, как от яркого света. Ксюха тревожно смотрела на него:
- На Ленку не обижайтесь. Она справедливая. Вот только гордыня зашкаливает. Все понимает, зачем-то дурой прикидывается.
- То гордая, то дура, разберись, пожалуйста. Мне тут морочат голову. Туману напустят и скажут: мне же на пользу. А в этот момент человек, может, погибает.
- Не злись, зачем? – спокойно произнес Константин, - эмоциями никому не поможешь. Теперь слушай: Софья жива. Ее спасли, - сказал он не своим голосом, улыбнулся и спросил, - вы теперь довольны?
- Так просто: жива, не жива. Как-то несерьезно.
- Ее брат Иван сообщил, зачем ему врать, по его рисункам Софья жива.
- Вы по телефону с ним связались?
- Нет, в астрале, - коротко ответил он.
- Где она? Где пани Софья? Почему вы скрываете от меня?
Ответа я не услышала. Константин, закинув голову и глядя на потолок, как любят поэты, заговорил:
- Встреча с Михаилом было поворотом в моем мировоззрении. Он глубоко задумался над главным постулатом христианства: «Вначале было Слово». Не буду вдаваться в подробности. Скажу только, что Михаил решал на уровне грамматики. В частности, его интересовали падежные окончания. Вы ведь наверняка слышали из евангелия: «Не суди да не судим будешь». Он сказал, что это неважно, главное, быть вместе с любимыми и пребывать в гармонии с миром, поэтому предложил максимально обходиться без именительного падежа в общении. Жить в любви так просто.
Ксюха посмотрела на меня и засмеялась:
- Вот такие мы, с нами не соскучишься. Ты, надеюсь, поняла, что сказал Константин.
- Поняла, как не понять, меньше оценочных суждений. Как тогда быть с винительным падежом?
- Лучше заменить дательным, - посоветовал Константин.
- Вместо «булочка вкусная» я говорю, что отношусь к ней хорошо. Ах, да, без «я», отнесемся к булочке по-доброму.
- Надо не так, - вмешался Андрей. – Надо сказать: «Мне нравится с булкой.
- Жить, - подсказала Ксюха.
- Нет уж, мне нравится быть одной. - Я перепила шампанское, заболела голова, Константин меня раздражал.
- Уходишь? – обрадовалась Ксюха.
Да, ухожу, хорошо бы навсегда. Начать новую жизнь, без старых друзей и подруг.
Меня никто не удерживал.