Глава 8 Магический фронт.
Доктор, Мистик и Генералиссимус сошли остановкой раньше, на станции «Новая Москва» ; Скрепник же поехал дальше и глубже, навстречу мистериям и ритуальным камланиям алтайских магов. От Новой Москвы тоннель поворачивал вправо, в сторону реки Катунь, пересекал ее на глубине более 3000 метров, затем тянулся под лесом, а у самого основания Колдун-горы нырял еще ниже, заканчиваясь на отметке минус 4800 метров под уровнем моря, в аккурат под старым шаманским кладбищем. Именно там была расположена тайная Купальня Скрепника – место, о котором мало кто знал: круг посвященных был невелик, ограничиваясь десятком человек, строго державших свои рты на «амбарных» замках. Подземный комплекс был построен с мистическим расчетом на конструктивный диалог шаманов с духами предков. Судя по всему, место под могилами древних мертвецов идеально подходило для Ритуала.
Скрепник в сопровождении адъютанта Могилина покинул турбопоезд и опираясь на услужливо крепкую руку капитана, заковылял к выкрашенной в темно-зеленый цвет железной двери. Он давно заметил, что перед Ритуалом организм часто дает сбой. Вот и сейчас самочувствие Скрепника резко ухудшилось : левая рука онемела, правая нога набилась ватой и он начал ее подволакивать, зуд охватил лоб и щеки. Затрудняя походку – тестикулы кесаря налились свинцовой тяжестью и отдающей в поясницу болью. Как объясняли шаманы, а с ними и один из кремлевских эзотериков – дело было не в глубине алтайского бункера, а в той магической энергии, которой были пропитаны стены Подземного комплекса. Кроме алтайских, тут обитали и другие мертвые, с одобрения отца Илии – главы тайного ордена православных старцев, перевезенные сюда со всех концов необъятной русской Родины, в ее исторических, скрепных границах. Включая Константинополь и Афон. «Главное, до железной двери добраться, за ней всегда легчает»- внушал сам себе Скрепник, боясь признаться себе же, что только благодаря Могилину, тело сохраняет вертикальное положение. «Был бы один- полз бы уже на карачках, ей-богу» -широко расставляя ноги, боясь задеть воспаленные тестикулы, Скрепник, шажок за шажком, приблизился к двери, после чего приложил отечную ладонь к электронному замку. С глухим металлическим скрежетом железный Сезам отворился.
-Свободен, дальше я сам- глухо произнес Скрепник и оставляя адъютанта за дверью шагнул вперед, в длинный и широкий коридор, под источавшие спокойный, бледно-зеленоватый свет, лампы. Здесь Скрепник сразу испытал облегчение. Зуд утихал, вспухшие яички, как и правая нога, постепенно приходили в норму - походка стала ровней. Последней ожила левая рука, которой Скрепник тут же пригладил редкие бесцветные волосы. «Магическая энергия духов входит в резонанс со светлой энергией Владыки Владыча, становясь ее неотъемлемой частью и проводником всех великих свершений»- сыпя лестью и пафосом, пояснял этот болезненный процесс Оракул.
Путь к Купальне был через два смежных зала, прохождение которых являлось, как бы, вступительной частью Ритуала.
Коридор кончался помпезной, высотой в три с половиной метра, дверью из двухсотлетнего дуба. Золотым, церковнославянским шрифтом над дверью таинственно мерцало слово «Мощная» .
Среди витеватых резных узоров, в виде инициалов выдающихся деятелей русской истории, а также чисел, знаменующих славные исторические даты - находился тайник. Скрепник нахмурил лоб и поочередно набрал пальцами код: ВВП9061945. Задверные механизмы послушно пришли в движение: под хрустальные перекаты нового имперского гимна, из стройного ряда букв и цифр, гордо выпятился дубовый ноль. Палец Скрепника коснулся секретной пружины, овальная крышка «ноля» сдвинулась в сторону и тайник открылся.
Глухо прокашлявшись в кулак, Скрепник сомкнул губы и его рот вновь стал похож на жабий.
На красном бархате, в тайнике покоился массивный золотой ключ с богатой и сложной инкрустрацией из якутских алмазов, мариинских изумрудов, а также двух, весьма крупных, уральских рубинов.
Секунд десять Скрепник любовался византийской роскошью предмета, после чего нацелил ключ в замочную скважину и трижды провернул.
Со стороны все выглядело мрачной пародией на сказку А.Толстого: без Буратино и Мальвины, с одним безбородым Карабасом во главе. Из нового, опростевшего сюжета были вычеркнуты любые сказочные бунтари, чья добрая и железная воля могла лишить злодея , как двери Власти, так и золотого ключа к ней .
Из сумрачно глубокого зала «Мощной» на Скрепника резко дохнуло запахами ладана, подгнившего картофеля и высохших полевых трав, вперемешку с дустовым мылом. Исходя из специфики собранных в Мощной исторических и религиозных артефактов – в зале соблюдался строгий температурный режим: «околоноля». Здесь было прохладно, темно и сухо, как и положено внутри огромного родового склепа. Едва переступив порог Мощной, Скрепник чуть склонил голову и часто-часто закрестил лоб, грудь и плечи православным знаменем. Столь живое усердие позволило быстро согреться и начать молчаливый и торжественный Обход зала. В серебряных и золотых раках здесь покоились те, к чьим пожелтевшим, величавым останкам хотел возвать Скрепник .
Первым его внимания удостоился прах Александра Невского. Благодаря многолетней совместной операции ФСБ и РПЦ под кодовым названием «Китеж» в алтайском бункере вот уже пять с лишним лет хранился оригинал мощей великого князя. Для Эрмитажа, откуда они были изъяты, умельцы изготовили точную копию раки, куда положили муляж легендарных костей. Точнее, это были обычные человеческие останки, с помощью химсредств доведенные до состояния церковной реликвии. Касаемо вопроса, кому принадлежали эти коричневые осколки , то мало ли неопознанных трупов в питерских моргах?
Волей неволей Скрепник воспринимал Александра Невского в облике актера Черкасова, смутно представляя как выглядел настоящий князь. Думать, что у Невского могло быть татаро-монгольское лицо, как-то не хотелось. Основой для внутреннего диалога Скрепника с князем служили сцены из легендарного фильма Эйзенштейна, десятки раз просмотренные им на киносеансах далекого ленинградского детства.
«Ну что, княже, не посрамим славных традиций земли русской! Знаешь какое у нас теперь оружие? Это тебе не тевтонцев со шведами по льду гонять! Как ебнем Искандерами да еще Кинжалами с Калибрами, так хохлы и усрутся! Короче, чтоб ты понимал, друг Александр, хохлы -это те же русские, только со стертой исторической памятью. Как эти…как их…янычары» - Скрепник проговорил это вкрадчивым тихим голосом и приложив лоб к могильному холоду княжеской раки обратился к ее мощам с просьбой о сохранении и защите границ Отечества и всего русского мира, а также о благословении крестового похода против «Иванов, не помнящих родства». Речь была столь проникновенной, что Скрепнику показалось, будто из раки ему ответили. Сначала в голове раздалось крикливое хоровое разноголосье : Вставайте, люди русские! На славный бой, на смертный бой! Вставайте люди вольные, за нашу землю честную!
Когда невидимый народный хор стих, в голове Скрепника отчетливо прохрипел старческий голос: «Эх, коротка кольчужка!»
От раки князя Невского кремлевский кесарь отошел воодушевленным. Он думал, как же хороша, как патриотична и, вместе с тем, проста звучавшая в голове песня! Идеальный гимн общей мобилизации. Впрочем, Скрепник был уверен в том, что до этого точно не дойдет.
Фраза про кольчужку была произнесена хорошо знакомым Скрепнику голосом, в котором он опознал экс-президента Хохляндии Кучму. Речь видимо шла про украинскую станцию пассивной радиотехнической разведки «Кольчуга», бессильной против оружейной мощи РФ.
«После военной операции надо будет книгу писнуть «Украина- это Россия. И деду Лене подарочный экземпляр выслать, если конечно дед Леня доживет»- со злорадным весельем подумал Скрепник, делая зарубку на памяти – поручить вопрос Пескарю, чтобы тот перепоручил все Колеснику. А то застоялся писака в комфортном кремлевском стойле…
По площади, Мощная была сравнима с большим торговым павильоном в центре столицы. Стараясь не нарушить вечного сна героев былых времен, Скрепник неторопливо обходил сотворенное им царство мертвых, не забывая креститься и заводить тихие беседы с тем, что давным-давно было спрятано в раки и саркофаги. Он приветственно кивнул темно- коричневым мощам Ильи Муромца, муляж которых, вот уже как три года, обманывал туристов и прихожан Киево-Печерской лавры. Операцию с подменой святой русской мумии блистательно провел православный монах Никодим, странствовавший маршрутом Афон-Соловки, и проживший пару недель в Киеве. За это время монах, с оперативным псевдонимом Схимник, обтяпал дело грамотно и четко, обретя двух подельников из числа местных дьяконов и заведя новые, полезные для будущего контакты (не только в Лавре).
О чем и как говорить с тем, чей образ олицетворял собой русские сказки, а наяву представлял их угрюмую, посмертную быль – Скрепник пока не знал. Всякий раз он здоровался с Муромцем одной единственной мыслью: добро пожаловать домой, богатырь русский!
Следующим был Иван Грозный. С царскими останками Скрепник обговорил историческую необходимость русских военных походов, мощам Петра Первого разъяснил текущую, военно-политическую ситуацию во враждебном России мире, а у адмирала Федора Ушакова попросил небесной и морской защиты для черноморского флота...
Вся прогулка продлилась чуть больше часа. Напоследок, Скрепник обратился к гробу с мощами императора Александра Второго, перед которым даже преклонил колено и потратил на разговор целых пятнадцать минут. Присутствие в Мощной прямого императорского наследника Александра Третьего, Скрепник посчитал лишним. Тому, кто при жизни получил прозвище Миротворец и за время управления империей не провел ни одной военной кампании – места в русской Вальгалле не было. Следующий зал был скрыт за новой дубовой дверью, над которой пока не было никакой надписи. Идею Патриарха назвать этот зал Русской Скрепницей, Верховный Скрепник не поддержал. Во первых, много букв, во вторых, как-то лубочно. Применив снова золотой ключ, Скрепник вошел внутрь зала, который была вполовину меньше Мощной и вместо рак, здесь стояли одиннадцать мраморных саркофагов, плюс еще один- прозрачный, с бронированным стеклом. Генерал Брусилов, адмирал Нахимов, летчик Чкалов, маршал Рокосовский, товарищ Андропов – Скрепник проходил молча, скользя взглядом по табличкам с известными именами. Он спешил к главным обитателям зала советской славы .
-Ну здравствуй, Маршал Великой Победы! Спасибо за то, что сломал хребет фашизму! Твой подвиг и твоя слава останутся в веках, а мы, твои благодарные потомки, продолжим великое дело! И да, дорогой Георгий Константинович, ты был прав насчет баб. Конечно нарожают, куда им деваться? – произнеся свой короткий спич Скрепник дружественно похлопал по белому мрамору, под которым покоился некогда грозный маршал.
В зале запахло землей, прелыми листьями и вековой пылью. Изъятые из своих родных могил и доставленные спецгрузом в алтайский бункер, загробные новоселы лежали тихо и безропотно. Зеваки на Красной площади не могли даже заподозрить, что кремлевский могильник подвергся ревизии и часть некогда «святых» для советского человека мест, теперь пуста. Это касалось и главной для Скрепника могилы , в условиях строжайшей секретности вскрытой глубокой московской ночью. Венец операции «Китеж» был замаскирован под ремонтные работы, которые велись не со стороны Красной площади, а за Кремлевской стеной. В итоге, сакральное тело великого кормчего получило новую прописку. Конечно, любимое для миллионов советских граждан лицо, приобрело за десятки лет землистый цвет, на щеках и лбу стали заметны следы плесени. Тем не менее, благодаря посмертному бальзамированию, вождь лежал в гробу гордо и почти нетленно. Когда за дело взялись ретушеры и щеки усопшего покрылись акриловым румянцем, создалось впечатление, что Коба вот-вот проснется, потянется за пачкой «Герцеговины Флор» или начнет набивать трубку.
-Рад вас видеть в добром посмертном здравии, Иосиф Виссарионович, - подойдя к стеклянному саркофагу поздоровался Скрепник. Почтительность тона не оставляла сомнений в том, что он не шутит. Скрепник пристально вглядывался в спокойное усатое лицо и словно ждал, что сейчас откроются веки и вождь ему ответит.
Влад Владыч старался не моргать, отчего сильно заслезились глаза, а когда все же не выдержал и моргнул – случилось нечто странное. Из левой ноздри мертвеца, будто из своего гнезда, вылетела муха. Она была средних размеров и почему -то ярко красного цвета. Приземлившись на жесткую щетку сталинских усов, насекомое сползло на подбородок, на секунду замерло и потерев лапки, снова скользнуло вверх, по акриловой щеке, потом пересекло скулу и юрко скрылось в левом ухе покойника. Скрепник тряхнул головой и потер лоб ладонями, не зная, что и думать. «Опять эта чертова муха, херня какая-то»- первое, что пришло ему в голову. «А может быть тот, кого при жизни звали Красным Монархом, подал Скрепнику знак?» – пришло вторым. Третья шальная мысль вскрыть саркофаг, а потом и голову вождя, чтобы отыскать в ней загадочную красную муху, как возникла, так и сразу испарилась. Оттерев носовым платком выступившую на лбу испарину, Скрепник решил, что время идти в Купальню и начинать Ритуал.