Карина с чемоданом и сумкой, которую ей дала Зухра, приготовив вместе с Мехри опа еды в дорогу, зашла в свой вагон и прошла на своё место. Она впервые села в поезд после той бомбёжки, когда ехала в обратном направлении, из Ленинграда в Ташкент. Карина волновалась, ей было и страшно, одна, она будет ехать почти четыре дня. Так-то девушка рассчитала, если будет экономить, еды должно хватить. Мумин сказал ей, что на станциях Карина сможет купить себе поесть и попить.
Парень сожалел, что ездит только в Фергану, но вроде начальник станции обещал ему, что скоро начнёт ставить его на машруты в другие республики. Мумин хотел ездить по городам Советского союза, поэтому старался работать не опаздывая и не нарушая дисциплину.
Карина уже два дня была в пути, на станциях пока не выходила, вагон был не купейный, плацкартный, но люди, вымотанные дорогой, ни на кого не обращая внимания, спали, ели, просто отдыхали, глядя в окно, где мелькали разные пейзажи, поля, реки, дома... Видя, что Карина едет одна, её угощали, кто-то дал яблоко, кто-то пол-лепёшки, а кто и тарелку с едой. А когда подъезжали к Ленинграду, резко похолодало, всё вокруг было белым бело. На небольшой станции ей всё же пришлось выйти, уж очень хотелось есть. Там продавали блинчики, сделанные на воде и пирожки с картошкой. Купив два блинчика и два пирожка, вернувшись в вагон, Карина с аппетитом поела. Карина была в тёплой кофте и в пальто, которое ей купили с рук Зухра и Батыр в тот год, когда она стала жить у них. Правда, девушка выросла из него, но ничего другого не было, да и ботиночки на ногах ноги не грели.
Выйдя из вагона, Карина вышла из здания вокзала. Адрес был написан на конверте письма, которое ей передала Зухра, сказав, что письмо от её матери. А как добраться домой, Карина не знала, много времени прошло, да и город стал неузнаваемым. Много разрушенных зданий, кое-где ещё стояли железные противотанковые ежи, город показался Карине серым и холодным. Да, она родилась и выросла здесь, но девочкой, она помнила другой город. Мирный и красивый, да и уезжали они поздней весной, а сейчас была зима, холодная, жёсткая, несмотря на ноябрь месяц.
Оглядываясь вокруг, Карина прошла к дороге, она не помнила, где тут остановка и ездят ли вообще автобусы. Она подошла к мужчине, видимо водителю, тот стоял возле чёрного автомобиля, видимо, кого-то ожидая.
- Здравствуйте, не подскажете... - хотела было спросить она, но мужчина отстранил её рукой.
- Отойдите, девушка! Не положено! - приказным тоном сказал мужчина и тут же открыл дверцу, к которой подошёл представительный мужчина, в пальто и меховой ушанке.
Карина отошла в сторону, но обернувшись, мужчина замешкался, что-то говоря рядом с ним идущему мужчине. Его взгляд упал на Карину, мужчина остановился и внимательно посмотрел на неё, потом вдруг подошёл к ней.
- У Вас что-то случилось, девушка? - спросил мужчина, средних лет, подтянутый, высокого роста, крепкого телосложения, с волевым взглядом и довольно приятным лицом.
- Нет... ничего не случилось. Я из Ташкенте приехала, домой, - испуганно ответила Карина.
- Так Вы из эвакуированных, верно? - спросил мужчина.
- Да, я маму нашла, вернее... она меня нашла... я ведь думала, что она погибла... - растерянно бормотала Карина.
- И адрес есть, ну... куда Вам надо ехать? - спросил мужчина.
Тот, что сопровождал его, молча стоял в стороне, водитель замер у дверцы автомобиля.
- Вот... мне письмо прислали, тут и адрес есть... - ответила Карина, протягивая открытый конверт.
- Володя, возьми чемодан у девушки, она замёрзла! Садитесь, девушка, я отвезу Вас по этому адресу, - ответил мужчина, прочитав адрес на конверте.
- Правда? Спасибо Вам, я ведь долгое время не была в Ленинграде, - садясь на заднее сидение машины, ответила Карина.
Мужчина оглядел одежонку Карины, правда, он понимал, время сейчас такое, война только закончилась, надо восстанавливать город, строить новые здания. Мужчина сел рядом с Кариной, тот что сопровождал его, сел рядом с водителем. Володя обернулся.
- Куда едем, Игорь Дмитриевич? - спросил он.
- Выборгская сторона, Володя, поехали! - ответил Игорь Дмитриевич.
Карина и представить себе не могла, что едет рядом с первым секретарём районного исполнительного комитета города Ленинграда, товарищем Хромовым. Он был одним из самых молодых представителей структуры власти. Ему и было всего тридцать четыре года.
- Как там, в Ташкенте? - вдруг спросил Игорь Дмитриевич, с интересом разглядывая красивое личико Карины.
- Хорошо. Там теплее, здесь очень холодно, - смущённо улыбнувшись, ответила Карина, мельком бросив на него взгляд.
- Чем же Вы там занимались... ну, в Ташкенте? Расскажите о себе, - попросил Игорь Дмитриевич, немного властным тоном, к которому, видимо, привык.
- Когда мы ехали из Ленинграда, наш поезд разбомбили, это было ночью. Братишка погиб, ему было всего десять лет, я думала, что и мама погибла, но оказалось, в том адском огне она чудом выжила. Она нашла меня и вот... я с ней скоро увижусь... - заплакав, рассказала Карина.
- Да... война много бед наделала и здесь в блокаду было нелегко. Однажды, фашисты ответят за погубленные жизни, за разрушенные города. Ну... а в Ташкенте чем занималась? - спросил Игорь Дмитриевич.
- Училась на первом курсе ТашМИ, пришлось документы забрать, может получится сделать перевод в Ленинградский медицинский институт, - ответила Карина.
Игорь Дмитриевич внимательно разглядывал Карину, смущая её ещё больше.
- ТашМИ - самый престижный институт в Средней Азии, ты молодец, если туда поступила, - сказал Игорь Дмитриевич.
- Но мне пришлось уйти оттуда, я ведь теперь в Ленинграде жить буду, тут моя мама, - ответила Карина.
- Володя, заверни к Гостиному двору, - немного помолчав, вдруг заявил Игорь Дмитриевич.
Машина резко повернула направо и свернув, выехала на дорогу, ведущую к торговому центру. Карина смотрела в окно автомобиля и не узнавала своего города. Но всё же, многие памятники, исторические здания и дворцы, сохранились. Карина не понимала, зачем Игорь Дмитриевич свернул к Гостиному двору, но промолчала, понимая, что этот человек имеет власть, правда не знала, какую.
А когда приехали на место, он сам вышел из машины и протянул ей руку. Стесняясь, Карина подала ему свою холодную руку и вышла из машины. Она и представить себе не могла, что её ждёт. Игорь Дмитриевич провёл её в женский отдел, скрупулёзно оглядел её, затем подошёл к прилавку. Он купил шерстяной костюм, с прямой юбкой и укороченным жакетом, нарядную кофту, причём, у неё ничего не спрашивали. На прилавках таких вещей не было, узнав, кто перед ними, продавцы позвали заведующую отделом, женщина сама вынесла со склада вещи, вплоть до тёплых женских ботинок. Игорь Дмитриевич, как ни в чём не бывало, велел Карине всё это надеть, протянув красивую вязаную кофту. Она возразила, но рядом стоящий мужчина, взял с прилавка вещи, взял Карину под руку и увёл за перегородку.
- Тебе велено надеть всё это, без возражений и надевай, - довольно грубо сказал он.
Этот мужчина был немного старше Игоря Дмитриевича, но был у него в подчинении. Володя остался в машине. Карине пришлось всё это надеть, а старые вещи она сложила в пакет, который ей занесла одна из продавшиц, там и вещей было не так много, но выбрасывать их, Карина не стала, время было не такое. А когда, одевшись, она вышла к мужчинам, тот, который сопровождал Игоря Дмитриевича, приготовил для Карины тёплое, на ватине пальто с меховым воротником. Карина была озадачена, понимая, что такие дорогие вещи просто так не дарят, что за этим, быть может, последует расплата и чем придётся платить, она примерно догадывалась. Но девушка была напугана, растеряна, она боялась отказаться и ей пришлось надеть и пальто.
- Вам очень идёт. Ладно, поехали, я опаздываю, - сказал Игорь Дмитриевич таким тоном, словно ничего не произошло и уходя к ступеням, ведущим вниз.
Карина, в сопровождение второго мужчины, который нёс пакет с её старыми вещами, покорно шла за Игорем Дмитриевичем.
- А теперь, назовите Ваше имя и фамилию, чтобы я мог помочь Вам с переводом, - сидя в машине и взяв Карину за руку, сказал Игорь Дмитриевич.
Её руку словно обожгли, ей стало не по себе.
- Мне неловко Вас утруждать... ректор ТашМИ написал рекомендательное письмо ректору медицинского института города Ленинграда, Менделеевой Юлие Ароновне, утром я встречусь с ней, - ответила Карина, не поднимая головы.
Одежда, что ей подарили, давила на неё, рука Игоря Дмитриевича жгла её руку. Не то, чтобы этот человек был ей неприятен, нет... он даже ей понравился, но страх сковал её, Игорь Дмитриевич словно подавлял её своей волей.
- Ты не сказала, как тебя зовут... - наклонившись к ней, сказал Игорь Дмитриевич.
- Карина, Сароян Карина, - наконец взглянув на него, тихо ответила Карина.
- Я завтра вечером заеду за тобой, чтобы узнать ответ товарища Менделеевой, хорошо? Мы, кажется, приехали... твой дом сохранился, не попав под бомбёжку, - выйдя из машины и посмотрев на старый, серый дом, сказал Игорь Дмитриевич.
- Спасибо Вам за всё, Игорь Дмитриевич, право, не стоило... я не знаю, как к этому относиться... - сказала Карина, не отнимая руку, которую держал Игорь Дмитриевич.
- Пустяки. Я не мог допустить, чтобы ты, через столько лет, явилась к матери в старых обносках, ты очень красивая и достойна лучшего. Не говорю прощай, завтра вечером я сюда подъеду, - сказал Игорь Дмитриевич, наконец отпуская руку Карины.
Ей же не терпелось скорее с ним попрощаться и побежать наверх, увидеть мать, обнять её... Игорь Дмитриевич сел в машину и они тут же уехали. Карина подняла чемодан, который ей положили у ног вместе с пакетом, пока она разговаривала с Игорем Дмитриевичем. Она вошла в тёмную парадную, несмотря на то, что время было всего около трёх часов дня. У неё дрожали руки и ноги, она очень волновалась, в горле пересохло. Столько волнений за эти полтора часа, о которых она и представления не имела, и не ожидала.
Впрочем, волнение было с того самого момента, когда она села в поезд в Ташкенте. Всё произошло быстро, само собой, а что дальше...
Карина бежала наверх по ступеням, отгоняя от себя эти мысли. И вот, до боли знакомая дверь, трясущейся рукой, она нажала на звонок и встала, в ожидании, не отрываясь глядя на глазок в двери. Но дверь никто не открыл, тяжело дыша, Карина опять нажала на звонок, а когда вновь не открыли, она нервно нажала на звонок и долго его не отпускала. Тут открылась массивная, деревянная дверь напротив, из которой выглянула пожилая женщина, потом, видя, что на неё не реагируют и продолжают звонить, женщина вышла на лестничную клетку и тронула Карину за плечо. Девушка, вздрогнув, резко обернулась, на минуту застыв, они смотрели друг на друга, словно вспоминая...
- Тётя Лида? Вы? - наконец выдохнула Карина.
- Господи! Карина! Девочка! Откуда ты? Бедная Ларочка, столько писем отписала в поисках тебя! А Ванечка погиб... я знаю... бедный мальчик... а ты, значит, выжила... как же хорошо. Какая же ты стала красавица! На отца очень похожа. А Ларочки дома нет, она же работает, в больнице, она же врачом до войны работала и отец твой был врачом, да каким врачом! Мама вернётся с работы часов в пять, может тогда у меня посидишь? Хотя... ключ от Вашей квартиры у меня, Ларочка его мне оставляет, она всё тебя ждала... Какая же ты стала... - разглядывая Карину, говорила тётя Лида.
- Если бы я пришла в старых вещах, она бы, наверное, так не говорила... - подумала Карина.
- Я просто выросла, тётя Лида. Столько бед произошло за эти четыре года... все мы изменились, - ответила Карина.
- Ну что ты одна дома будешь делать? Зайди ко мне, ты, наверное, голодная... - нехотя спросила тётя Лида.
Женщина перенесла блокаду, умирая от голода и холода. Выжила чудом, похоронив старенькую мать и дочь, они умерли от болезни или истощения, многие тогда так умирали, или просто замерзали, даже не на улице, а в квартирах. Ведь зима в тот год была на редкость лютая, а как она выжила, женщина вспоминать не хотела. Пока получали хлеб по карточкам, но того голода не чувствовалось, правда и досыта люди не ели, но угрозы умереть от голода, уже не было.
- Спасибо Вам, тётя Лида, Вы лучше ключи дайте, я хочу домой зайти. А... как поживают баба Нюра и Катя? Они ведь дома? - спросила Карина, совершенно не подумав, что их, быть может, давно нет в живых.
- Нет больше мамы и Кати тоже нет... одна я осталась, на Гришу похоронка в сорок втором пришла, на Сашеньку тоже... мой бедный мальчик... он ведь и стрелять не умел, он на скрипке играл, ты ведь помнишь? - спросила тётя Лида, не сдерживая слёз.
Карина, глядя на неё, плакала и поверить не могла, что эта женщина потеряла всех своих близких. Вдруг она бросилась к ней и обняла её.
- Тётечка Лидочка, простите меня, я ведь не знала... глупая я, простите меня! - рыдая воскликнула Карина.
- Ну что ты, девочка, откуда ты могла знать? Успокойся... а может мой сыночек и жив. Вот и Ларочка выжила, я верю, мой Сашенька жив! Однажды, он вернётся ко мне, он позвонит в эту дверь... а иначе, зачем мне жить? Меня и похоронить будет некому. Вот и живу с надеждой, что однажды он вернётся. Знаешь, в холодную зиму, я почти всё в доме сожгла, книги, мебель, а вот скрипку сберегла, а как же? Когда вернётся Сашенька, он продолжит учёбу, - говорила тётя Лида, вытирая слёзы краем фартука.
- Конечно вернётся! Саша не мог погибнуть, я помню, как он хорошо играл на скрипке, помню, играл полонез Огинского... он жив, Вы верьте, тётя Лида! Сашка жив! - искренне веря в это, воскликнула Карина.
Саша был старше Карины на шесть лет, он учился в музыкальном училище по классу скрипки. А когда началась война, как и все, попросился на фронт, в душе быть может надеясь, что музыканты там навряд ли будут нужны и ему откажут, хотя его отец одним из первых ушёл воевать. Может поэтому Саша и подал заявление в военкомат, попросившись на фронт. Но Саше не отказали, его призвали на фронт, два месяца обучали стрельбе, правда, он так и не успел научиться стрелять. Его и многих других отправили на передовую, где выжить было практически невозможно и похоронка пришла через полгода, как Саша отправился воевать, совершенно не умея этого делать. Он и был не таким, как все, более слабым, что ли, более тихим и спокойным, но война не выбирает...
Тетя Лида была безмерно благодарна Карине за поддержку, ведь она так надеялась, что её Сашенька вернётся, вот и Карина поддержала её в этом.
- Спасибо тебе, дочка! И я в это верю, - крепко обняв Карину, ответила тётя Лида.
Потом, взяв ключи с вешалки за дверью, она протянула их девушке.
- Однажды, я опять испеку пирог и угощу тебя, как это делала раньше. Немного осталось... - сказала тётя Лида, улыбнувшись сквозь слёзы, правда, Карина не поняла, до чего немного осталось, а спрашивать не стала.
- Я помню вкус Ваших пирогов, таких больше никогда не ела, - ответила Карина.
Тётя Лида, закрыв дверь, скрылась за ней, а Карина открыла дверь своей квартиры. Волнуясь, она вошла в широкий коридор и бросив чемодан и пакет на пол, закрыла дверь. Несколько минут она стояла в коридоре, потом медленно прошлась по комнатам, зашла на кухню, затем вышла на балкон, с высокими перилами. Девушка словно находилась в прострации, ещё не осознавая, что она у себя дома, где родилась и выросла.