Первый раз я зажгла ароматизированные свечи прошлым летом, поставила их на журнальный столик в спальне и позвала мужа, он принюхался, пахло лавандой, и тревожно спросил:
- Голова не заболит?
- Нет, наоборот, приятный, успокаивающий запах. Если хочешь, можно открыть дверь на балкон.
- Не замерзнешь?
- В июне?
- Только начало лета, вечера еще прохладные.
Он увидел коньяк, глаза его заблестели, кажется, угодила. Старалась, долго выбирала. Выбрала «Гвардейский», по совету продавца. И потому что понравилась этикетка: золотые звезды на темно- красном фоне. Цвет бордо означает страсть, именно то, чего мне хотелось. Учла даже, что от коньяка захочу спать, алкоголь действует на меня как снотворное, поэтому для хорошего настроения выбрала шампанское, на мужа не надеялась. Увы, столько лет в браке, можно было убить и выйти на свободу. Завидую Ксюхе, ей такие ужасные мысли не приходят, она все еще верить в счастливую любовь.
Действительность превзошла ожидания: уютный полумрак, тихая музыка отозвались в душе приливом ласки и нежности, я почувствовала себя счастливой. Павел, наверное, тоже чувствовал что-то похожее, иначе ни за что бы не согласился отрываться на весь вечер от телеэкрана.
«Почему мы раньше ничего подобного не устраивали?» - спросил он, когда осталось меньше половины коньяка. Я подумала, секса не будет, он слишком много выпил. Но ошиблась, все было, как раньше.
Интим при свечах вскоре повторился. И не один раз. Хотелось бы каждый летний вечер вот так сидеть рядом, штора колышется от легкого ветерка, пламя свечи тоже, но не гаснет. Я бы терпела все, даже когда после третьей рюмки коньяка он переставал меня слушать, погружался в родовую память, как его предки из деревни Нюровки Вятской губернии время от времени поджигали усадьбы и монастыри супостатам – эксплуататорам. Я даже почувствовала облегчение, когда с наступлением июльской жары мы сделали перерыв до его приезда с практики.
Осень повлияла на наши посиделки не лучшим образом: он попросил перенести мероприятие в гостиную, чтобы надолго не отрываться от телевизора, в предчувствии школьной зимы накрыла депрессия, не было сил настоять на своем. Он послушал новости, выбрал мультик и отключил звук. По экрану бегали заводные игрушки – стилизованные зверьки, а мой муж, которого я ждала два месяца и на что-то надеялась, кстати, на что? погружался в свои экологические проблемы: короче, человечество вымирает, полный беспросвет. Будущее - мрак, зато прошлое, о, прошлое! Он погружался в события, которые кошмарили меня на уроках истории бессмысленными убийствами. Вся история бесконечные войны, удивительно, как мы, люди, выжили и так размножились.
Павел рассказывал, я впадала в тоску. Но воспоминания о босоногом детстве, плавно переходящие в студенческие годы, школу он опускал, слушать еще скучнее.
Он въезжал в свои любимые темы, а мне хотелось поговорить о нас, о нашей жизни. На фоне экономических кризисов, выборов, скачков цен и разводов знакомых хотелось верить, что мы вдвоем выдержим любые испытания.
Что-то не так в наших отношениях, если мне нужны доказательства любви и верности. Если нет доверия, зачем жить вместе?
Он рад, что у нас пока нет детей. Почти все друзья развелись после рождения ребенка. Какие дети, если человечество вот уж скоро погибнет, через полгода, месяц, неделю, завтра, пуск…
Последний раз я зажгла свечи перед Новым годом, когда закончились утренники в школе. Не лучшая моя идея. С улицы доносились взрывы петард, со свистом запускались фейерверки, где-то сыпались стекла, срабатывала сигнализация, - ощущение загнанности, - не нравится, а повлиять не можешь. Новогодний кошмар длился две недели каникул, и я была рада, когда начались занятия в школе.
Оживший телефон прервал мутный поток воспоминаний.
- Ленк, привет, не разбудила? Что мне делать, а, Лен? Посоветуй. Ты столько лет живешь с Павлом, знаешь, как удержать его.
- Я? Держу? Ты сдурела, Ксюха! Я никого не держу. Запомни, ни-ко-го.
- Не злись, а? Помоги лучше. Андрей с утра уходит куда-то, полдня жду его. Каждое утро уходит.
Андрей – ветер в поле. Он с ней, пока она не ограничивает его свободу. Но я об этом не скажу, Ксюха сама все понимает. Что поделаешь, - влюбилась.
- На свидание ходят вечером, - напомнила я ей.
- Ой, правда, не подумала. Куда тогда он уходит?
- А ты спроси.
- Говорит, солнечной энергией питаться, утренней, самой полезной, когда солнце еще на востоке.
- Значит, так и есть. Вспомни, как мы с ним познакомились. Забыла?
- Вот именно, ловко он меня заманил. И теперь какую-то дурочку заманивает. Что мне делать?
- Поищи в интернете, как сохранить любовь в браке.
- Идиотские советы, вроде эротического белья, или помолиться и в храме свечку поставить. Или: девушка, столько нищих, а вы с глупостями. Помогите детям – сиротам и успокойтесь. Есть еще: они козлы, меня зовут Люся, давай встретимся, дорогуша.
- Почему Люся? Уже было?
- Писала одна, озабоченная, - неохотно ответила Ксюша. – Помоги, а, Ленк?
- Может, ребенка родишь?
- Андрей не хочет.
- Да, наши мужчины предпочитают комфорт, а не будущее.
- Что за семья, а, Ленк, если я у всего мира спрашиваю, как ее сохранить?
- Я подумаю, ладно? Ничего в голову не лезет. Мой Павел собирается на практику. Я вся в хлопотах.
- Сочувствую, какое лето ты одна, - обрадовалась подружка. Ничто так не успокаивает, как неприятности у друзей. - Присоединяйся к нам с Андреем.
- Ага, солнечной энергией питаться.
Не хотелось огорчать Ксюху, но я не верила, что Андрея можно заманить в брачные сети. Как-то все случилось неожиданно, встретились и сразу сошлись, - оба легкомысленные. Так бы и жили, без забот, если бы Ксюхе не надоела неопределенность.
Той весной, когда она познакомилась с Андреем, я чувствовала себя давным - давно замужем. Пять лет прошло с тех пор, как я студенткой – первокурсницей влюбилась в преподавателя вузика.
Я писала дипломную работу о Достоевском. Братки Карамазовы да идиоты с бесами меня измучили.
Ксюха не отлипала от зеркала.
- Что ты паришься? Всем дадут дипломы, всем.
У меня был Павел, семейная жизнь, весенняя депрессия, а она полна надежд, еще немного, чуть-чуть, повернуть за угол, и, наконец, встретит его, единственного. За окном яркий свет, - гулять бы, но я склонялась над учебниками и впадала в дрему. У нее все впереди, а мне бы лечь и ни о чем не думать. Никогда еще не было такого несоответствия наших желаний.
Она твердила о притяжении родственных душ, чем родственнее, тем сильнее притягиваются, потому что существуют геомагнитные поля. Или биополя? Я смутно представляла, что это такое, Ксюха тоже, хотя и пыталась объяснить, тараща глаза и размахивая руками. Завихрения, в широком смысле, включая Ксюхины мозги, она куда-то бегала, заводила новые знакомства.
- Жизнь это движение, чем выше скорость, тем больше жизни. Прыгай, бегай, крутись, только не сиди. Потоки энергии из космоса надо уметь улавливать, иначе смерть, - пугала она меня.
- Помнишь строчки: «Вихри враждебные веют над нами»? - перебила я его.
- Как хочешь, можешь сидеть в пыльном углу со своим Достоевским, время покажет, кто прав, - обиделась она.
Обижалась она долго, я радовалась тишине и покою. И вдруг она прибегает, в невменяемом состоянии, глаза горят, волосы торчат в разные стороны, хватает меня за руку и тащит в Херсонес.
В местных теленовостях сообщили, что на территории Херсонесского заповедника обнаружили особый камень, питающий энергией жаждущих. Излечивает все болезни.
И что самое интересное: никакие приборы – уловители ничего не показывают. Полный ноль. Улавливают только те, кто наделен экстрасенсорными способностями.
Я ворчала, что пора штрафовать телеканалы за подобную чушь, но тащилась следом по солнцепеку. Неземной блеск ее глаз внушал опасения, как бы не попала в какую-нибудь историю.
Чтобы не покупать входные билеты на территорию музея, Ксюха повела меня по закоулкам ко входу со стороны сквера Анны Ахматовой и Солнечного пляжа, там контролеров раньше не было. Ворота оказались закрытыми на ржавый висячий замок. Ксюха скомандовала: «Лезем через забор», но я вовремя заметила невдалеке охранника. Обложили со всех сторон.
Ксюха не такая, чтобы сдаваться. Мы вернулись туда, где нормальные люди проходят по билетам, но Ксюха потащила меня в густой и высокий кустарник. Я увидела забор из металлических двухметровых прутьев, заостренных на концах.
- Лезем! Сначала ты, я за тобой, - скомандовала она.
Лезть через забор недалеко от главного входа я категорически отказывалась. Но она подталкивала меня, я, как всегда, уступила ей.
- Других камней нет в городе? Обязательно нужна территория заповедника? Без препятствий неинтересно, - ворчала я, пытаясь остановить кровь из ссадины на коленке.
Мы брели по раскопкам, мимо места крещения Руси князем Владимиром, памятный знак представлял ржавую конструкцию, напоминающую легкомысленную беседку на чьей-то даче. Ксюха объясняла, что это место застолбила не та церковь. «Не Христианская?» – удивилась я. «Что с тебя возьмешь, невежда ты», - вздохнула она. Я продолжала возмущаться плохо окрашенной конструкцией и удивлялась, что кроме меня никто не возмущался. Видимо, для верующего святое место не бывает некрасивым.
- Вот он, камень! – Ксюха махнула туда, где между раскопок лежал в шортах мужчина, подставив лицо и голую грудь солнцу.
Не знаю, почему, его лицо показалось на редкость красивым, темные усики с аккуратной бородкой и большие ярко голубые глаза, обращенные на нас. Его волосы выгорели на солнце добела, цвет, длина и непричесанность как у Ксюхи, тоже голубоглазой. Потом я разглядела, что они были удивительно похожи как брат и сестра, даже форма носа, удлиненного, толстоватого на конце, одинаковая.
Когда мы приблизились, он сел и с интересом стал нас разглядывать.
- Здравствуйте, - писклявым голосом заговорила Ксюха, - мы ищем камень – излучатель, который обладает лечебными свойствами. Он должен быть очень горячим.
Мне показалось, он искренне удивился: как, особый камень? Не знал. Ксюха захлопала, запрыгала, ах, ах, природная интуиция, ах, экстрасенсорные способности.
- Естественно, девочки, как без них, - он с интересом смотрел на Ксюху, - Вам он зачем? Вам еще рано болеть.
- На будущее, - ответила я.
Он посмотрел на меня, на мое обручальное кольцо и перевел взгляд на Ксюху. Она протянула руку и назвала себя. Он взял ее ладонь и стал с интересом ее рассматривать.
- У нас с вами есть будущее! Ксюша и Андрюша – ша – как шепот, как тайна.
Ксюха млела и хихикала.
Он мне показался пройдохой, надо вмешаться.
- Вы женаты? – спросила я.
Но он не услышал, только смотрел, не отрываясь, на Ксюху взглядом удава.
- Не хотите продолжить знакомство с экстрасенсом! – спросил он.
- Да, да, можно ко мне в гости, - пищала она, раздражая меня.
Оставить ее в таком состоянии? Мы потащились втроем к ней. Она потеряла голову, только хихикала и замирала как кошка в момент опасности. Дома мне пришлось исполнять роль хозяйки: готовить чай и бутерброды.
Говорил только Андрей, Ксюха согласно кивала. Я дремала и ждала, когда же он уйдет. И дождалась, видимо, он понял, что я не намерена их покидать.
После его ухода ничего не пропало, кошелек на месте, я специально проверила. Потом выяснилось, что он давно окончил курсы экстрасенсов. Даже диплом нам показал. Значит, обманул, значит, не случайно лежал на том камень.
Обманывают не совсем уверенные в себе люди, так цену набивают. Но это не про него. Просто он женщин не принимает всерьез.
Ксюха зажила, наконец, семейной жизнью. Но Андрей часто покидал ее, так надо, у него важные дела, требующие полного погружения. Знакомые встречали его с женщинами. Но он все отрицал.
Если мужчины изменяют из-за своих комплексов, то это не про него. Просто женщин, включая Ксюшу, он всерьез не принимает
Как могла принять его за красавца: обыкновенное лицо, скучное, и глаза обыкновенные. Раздражал пристальный взгляд, но я привыкла со временем. Усы и бороду он сбрил и еще больше стал походить на Ксюху, объяснил нам, что растительность на лице была вынужденной, потому что раньше встречался с женщиной старше его. В подробности не вдавался, мне это понравилось, не трепло.
Ксюха не любит вспоминать прошлое. Но я ее понимала, рано она нахлебалась в жизни. С восемнадцати лет, как только поступила в университет, она жила одна в однокомнатной квартире.
Ранняя самостоятельная жизнь не пошла впрок. Ей трудно было, она временами даже мне не доверяла. Умела производить впечатление открытой, о чем думаю, о том и говорю, до глупости, но я знала, скрытее ее надо долго искать. Ей бы в разведке служить.
Ей хотелось семейной жизни, как у нас с Пашей, но мужчины оставались у нее на одну ночь.
- Почему они, переступив порог моей квартиры, сразу начинают приставать? Неужели я такая глупая, что со мной не о чем поговорить? – пожаловалась она.
Без прелюдии она не может, поэтому, жаль, конечно, но приходится расставаться с перспективными экземплярами.
Я предложила ей выбросить широкую тахту посреди комнаты. Вместо нее приобрести узкий диван и поставить к окну, подальше от двери. Чтобы добраться до него, нужно преодолеть препятствия в виде стола с глобусом, стульев и стеллажа с умными книгами. Ничто так не расхолаживает, как умные книги и учебники. Она так и сделала.
Задержался у нее только Андрей.
Ксюшу я никогда не брошу. Мы с ней вместе росли в центре города, недалеко от Дворца Пионеров, в старом районе. Наши дома – сталинки, с толстыми стенами и высокими потолками были построены после войны. Стены в глубоких трещинах нуждались в ремонте. Зато подъезды были просторные, и мы с ней зимой и в ненастье там проводили время. Она жила на первом этаже, я на втором, и мы с ней играли на площадке между первым и вторым этажами.
Я любила приходить к ним. Ксюхина мать, тетя Зоя была приветливой, мне нравился старший брат Дима, я даже завидовала ей, ведь у меня был только двоюродный Глеб, который появлялся летом, когда тетка привозила его из Феодосии, потом он поступил в Нахимку, и мы гуляли вдвоем по центру города.
Меня, маленькую, мама иногда оставляла у них, когда уходила надолго. Я боялась оставаться вдвоем с парализованной бабушкой Маней, пугал ее голос. Конечно, другая бабушка Лида всегда была рада посидеть со мной. Но даже я понимала, что мама вечерами уходила на свидания втайне от нее.
Я рвалась в гости к подружке. Ксюха не могла сидеть дома, носилась по двору, а я сидела в их большой комнате на диване и смотрела по телевизору мультики без звука, чтобы не мешать Диме. Даже помню, как он готовился сдавать экзамен на права, - он с детства мечтал водить машину.
Тетя Зоя радовалась, когда я приходила к ним. Она заглядывала в комнату и говорила: «Сиди, Леночка, Дима при тебе лучше учит».
Потом он пошел учиться на автослесаря, потом стал шофером, как говорила тетя Зоя, сбылась его детская мечта.
Мы с Ксюхой учились в первом классе, когда случилась эта страшная история, но сначала было все хорошо. Дима стал приезжать на шикарной иномарке, на пальце золотой перстень, ухоженный вид, он мне казался очень взрослым.
Я пришла к ним, позвать Ксюху на улицу, тетя Зоя открыла сразу. Кроме нее в прихожей стояла ее подруга, тетя Клара. Тетя Зоя, загадочно улыбаясь, манила нас в комнату:
- Я вам что-то покажу, - произнесла она как пропела.
Я увидела, как она что-то достала из шкафа и повернулась к нам, прижимая к животу ярко красную сумку. В лучах заходящего солнца размерами с продуктовую кошелку нарядная сумка с бархатистыми вставками, металлическими цепями и цепочками нестерпимо сверкала.
- Сына подарил, - радовалась она, поглаживая творение буйной фантазии.
- Где он такие деньги взял? – удивилась тетя Клара.
- Мы теперь обеспеченные. Сын в мафии, у главного, водилой. Шеф его ценит, - говорила счастливым голосом тетя Зоя и гладила сумку.
- Где?! – ужаснулась подруга.
- А что? Главное работа. Я ж говорю, его ценят. В их дела он не лезет.
Я тогда еще ни в чем не разбиралась. Про то, что задерживали зарплату, а в магазинах пустые полки, я узнала позже из телепередач. Мама не любила об этом вспоминать.
Шефа вскоре убили, и начали преследовать Диму. Я так и не разобралась: свои преследовали или чужие. У них в мафии все так относительно. Ксюша говорила, что брата заказал его лучший друг. Этому я не совсем верила, потому что слышала другую версию, уже не помню, от кого, Диму подозревали, что в момент перестрелки он унес большую сумму денег. Воспользовался моментом. Бросил истекающего кровью шефа и убежал с его кейсом. Правда или нет, неизвестно, но денег никто не видел.
Дима сидел дома, тетя Зоя время от времени выходила купить еду. Старалась накормить сына повкуснее.
- В ресторане разве так приготовят? Из чего? Повара воруют все свежее, а подсовывают клиентам то, что испортилось.
- И никого не боятся?
- Что бояться? Пьяный не заметит. А трезвых в ресторанах не бывает. Что им делать там, трезвым.
- Сына не будут преследовать?
- За что? – искренне удивилась она. – Он ведь только работал. Понимаете? Работа у него такая. Но мне лучше, что он дома. Подкормлю его, благо, денег хватает, шеф не жадный был, делился.
- Не жалко?
Она удивленно подняла брови, опустила, задумалась:
- Не знаю, я его не видела. Сын хвалит. Конечно, жалко, ведь человек.
Мама не пускала меня к ним. Ксюха жила у нас. Утром нас провожал в школу сосед, по дороге на работу. Днем, после уроков нас забирала бабушка Лида. Не помню, чтобы она кого-то боялась.
Тетя Зоя заходила к нам, благодарила маму и уверяла нас, ничего, все будет хорошо. Прорвемся. Она потрясала кулаком над своей головой.
Но однажды, когда она вышла из дома, двое качков взяли ее под руки и потащили к машине. Сын увидел в окно и сразу выбежал во двор. Мать стала вырываться и кричать: «Сына, назад!», наконец, вырвалась и побежала к нему, закрывая его своим телом. Автоматной очередью убили сначала тетю Зою, потом Диму.
Мы с Ксюхой возвращались из школы и уже подходили к дому, когда машина с убийцами выехала со двора. Я запомнила, как тетя Зоя лежала на земле, прижав к животу красную сумку, кровь текла тонкой струей, смешиваясь с пылью.
Ксюха осталась одна в квартире. Но недолго, объявился отец, она впервые его увидела. Он поделил квартиру, и она оказалась в хрущевке, через пять остановок троллейбуса от моего нового после замужества места жительства.
Тетя Клара сдала хрущевку квартирантам, Ксюшу забрала к себе. Так бы и жили, душа в душу, если бы Ксюха не выросла.
Павел знал эту трагическую историю и терпеливо относился, как он говорил, к Ксюшиным заскокам. Под заскоками понимались суеверия и прочая парапсихология, которую мой образованный муж не воспринимал, считал признаком глупости.
Не знаю, за собой трудно наблюдать, может, я в чем-то глупа тоже, но злилась, что он меня и Ксюху воспринимал как единое целое. Я просила его не обобщать. Он искренне удивлялся, если мы такие разные, почему дружим много лет? Ведь говорят: скажи, кто твой друг…
Мало ли что говорят, на аргумент всегда найдется контраргумент, возражала я, - вот, пожалуйста: друзей не выбирают.
Если через тысячу лет археологи начнут копать, то хотелось бы надеяться, что после девяностых не обнаружат больше такого количества погибших в перестрелках и драках. И чтобы никто не пропадал бесследно, как в нашей семье: прадед, дед, дядя, с материнской стороны, и много-много родственников отца.