Много лет пролетело с той давней советской поры, когда не взирая на снег и мороз, жару или тоскливую ненастную погоду, дети не сидели дома в обнимку с гаджетами, а играли на улице. Летом на поляне, зимой на катке, или в снежной крепости. Все просто с остервенением рвались на улицу, порой даже в ущерб урокам, хотя как считаю я, в ту пору образование ребятни было гораздо более на высшем уровне. Вот так и познакомились с самого детства, Андрей и Юрка. Нет, они не были близкими друзьями, да и пятилетняя разница в возрасте, как бы отделяла их друг от друга. Знакомцы, можно так сказать, не друзья, не товарищи, а просто хорошие знакомые. Дороги их, до некоей поры не пересекались, они не пили вместе, не гуляли в одной компании, а были просто знакомые, здравствуй и досвидание. Время летело быстро, дети взрослели. К той самой поре, Юрка женился и развёл большое хозяйство из быков и свиней. Андрей к тому времени закончил медицинский и стал хирургом районной больницы. Так вот и пришло время той самой поры, когда их судьбы пересеклись на всю жизнь с Юркиной стороны, как ни крути, а взглянув на руку, Юрка всегда вспоминал Андрея, хотя тот вряд ли запомнил в жизни этот самый случай, когда судьба этих двоих товарищей свела на операционном стуле. (да, да именно на стуле, так как ложится на стол, Юрка категорически отказался). А случилась та самая злополучная история в морозное, зимнее воскресное утро. Юрка вышел во двор и при помощи соседа Владимира решил завалить поросёнка. Руки были мокрые, и от удара ножом в шею поросёнка, этот самый нож распахал шею убиенного порося и заодно прорезал три пальца на Юркиной руке, проскользнув лезвием в зажатом кулаке. Кровь полилась с двух сторон, с Юркиной руки и зарезанной туши. Замотав руку тряпкой, Юрка не прекратил занятие, а лишь только когда всё закончил, вошёл в дом и размотал п промокшую от крови тряпку Три пальца были прилично распаханы, кровь продолжала сочиться из ран. Увидевший Юркину рану отчим Иван Михайлович, не говоря ни слова уехал и через полчаса приехал с Андреем. Врач осмотрев резаную руку, приказал ехать в больницу, чтобы зашить рану. – Ты что, обязательно нужно зашить, так что собирайся и поехали. Они сели в Юркин автомобиль и через пятнадцать минут были в районной больнице в операционной. Рану промыли и наложили швы. Долго Андрей разбирался с мизинцем. Юрке аж стало плохо, оттого что он смотрел, как хирург ремонтирует его руку. Через две недели Юркины раны зажили и он сам повытаскивал из раны все нитки от швов. Сколько его не уговаривали родственники, в больницу он больше не пошёл, а как-то встретившись на улице посёлка с Андреем, показал руку хирургу. – Вот зажило как на собаке, только лишь мизинец, почему то совсем перестал сгибаться. То есть когда Юрка поднимал руку с рюмкой, мизинец оттопыривался в сторону, вроде как Юрка принадлежал к купеческой гильдии, или выказывал всем известный понт.
Андрей же выразил совсем другую сентенцию и вынес своеобразный вердикт. «Глянь-ка, точно не гнётся, но ничего, зато в носу хорошо ковыряться»