Марина, каждый раз, садясь к гримировальному столику, подпирала узкое породистое лицо ладонями, поднимала вверх, к вискам, уголки глаз, отчего изумленное выражение закреплялось на её лице, как маска - ровно до третьей сцены 2 акта, когда она выходила, подметая пыльный половик сцены лиловым треном, проходила около стола, за которыми сидели обедающие, прикладывала руку к невидимой броши на горле и шептала - если бы вы знали, пошлые люди, как я задыхаюсь среди вас! - после чего уходила в левую кулису и сидела там на скамейке до конца акта, выходя со всеми, занятыми в финале, бестолково снующими по сцене, одновременно говорящими на разные голоса, что из зала воспринималось как разговоры о здоровье главного героя, лежащего на обтерханной козетке. На деле же говорили разную глупость - народный артист Беневоленский рассказывал пошлейший анекдот и пытался походя ущипнуть студентку Щепки Настю, Кирович рассказывал Парсенкову о том, как они вчера "дали" в ВТО и каких баб сняли на Тверской ... Марина изображала искреннее беспокойство, пыталась сесть у ног "больного", теребила платок - МХАТовская школа. Переживания. Станиславский бы оценил, Любимов бы погнал вон. Актерская судьба Марины складывалась из этих второстепенных назначений, на роли и ролечки, и уж второго плана не было давно, а было - петитом в программке - "в массовых сценах заняты актеры театра", и уже глупо было обзванивать знакомых режиссеров, потому что не снимали, не звали, не "видели". А она билась, потому что мать лежала третий год, и не было денег на сиделку, и сын загремел в армию, сорвавшись из института - а был оплачен второй семестр, и были долги, взявшиеся ниоткуда - из пустяшных трат на Рождество в Праге ... а уж и предложить себя было некому, как это можно было сделать 20 лет назад и получить эпизод, или попасть в концертную бригаду и поразить Ижевск, или Кинешму, боготворившую Московский Национальный Театр ...но время неумолимо работало против Марины, и никто больше не узнавал её на служебном и даже костюмерши могли принести её плохо глаженый костюм или шляпку с оторванной лентой, а гримерши, пребольно втыкая шпильки в накладку, смеялись о своем, демонстрируя обнаженные по плечи руки, расписанные тату. И все судьба улыбнулась, и Марина втиснулась в ситком, на роль няньки-дуры, попавшей в столицу из глухой провинции. Текст был идиотским, все было пОшло, система съемок - потогонная, Марина падала в обмороки от усталости, но мама пошла на поправку, сын вернулся в институт и вот уже Марина, сидя в ТВ-студии, ослепительно улыбаясь новыми зубками, рассказывала о такой трудной и такой счастливой актерской судьбе ...
#от_меня_до_тебя