Эркин вошёл во двор, возле пеш айвана (открытая терраса, навес с брёвнами, поддерживающими крышу), он споткнулся о ящик, в котором лежали гроздья винограда, сорта дамский пальчик. На парня тут же обернулись двое мужчин, один постарше, другой моложе в два раза и Машкура опа. Все они стояли под навесом пеш айвана. Женщина застыла, увидев Эркина.
- Ассалому аляйкум, Вы простите, в темноте не увидел, - поднимая ящик и ставя на глиняный пол пеш айвана, сказал Эркин.
Он был смущён, но не напуган. Эркин пришёл с определённой целью, уйти, не добившись своего, он не мог.
- Ва аляйкум ассалом! Главное, не угодил ногой в виноград, обидно было бы. Мы столько его везли, проходи, сынок, ты к кому? - спросил мужчина постарше.
Мужчина был лет шестидесяти, в ватном чапане из бекасама (твёрдый полосатый, разноцветный материал, из которого в основном шили чапаны и курпачи) и на голове тюбетейка с глубоким дном, характерная для маргиланских швей. Его сын, лет тридцати, невысокого роста, с болезненным лицом, желтовато-серого цвета кожей, довольно худой и невзрачный на вид, всё время молчал.
- Это друг Анвара, Сабит акя, наверное пришёл по делу, верно? - опередив Эркина, высказалась Машкура опа.
- Ну...да, а Анвар дома? - подыграл Эркин.
Тут появился Анвар, как оказалось, гости только вошли, приехав из Маргилана и Анвар унёс полмешка картошки и полмешка лука в кладовку, где находилась и кухня с глиняным очагом и казаном и тандыр, в котором Машкура опа пекла лепёшки.
- Эркин акя? Ассалому аляйкум! Вы ко мне? - спросил Анвар, отряхивая руки, вытирая их о старый пиджак и пожимая протянутую руку Эркина.
- К тебе, укяжон (братишка), мы можем поговорить? - спросил Эркин.
- Сабит акя, Ёдгоржон, проходите в дом, гости дорогие! - предложила Машкура опа, хлопотливо открывая дверь дома.
Мужчина обернулся на парней и со словами:
- Ё, Бисмилляхир Рахманир Рахим (Аллах милостивый и милосердный), прошёл в дом, его сын, Ёдгор, зашёл следом за ним. Машкура опа с укором оглянулась на Эркина и строго взглянув на сына, зашла следом за мужчинами и закрыла за собой дверь.
- Эркин акя, что случилось? Вы пришли в дождь, так поздно... всё хорошо? - спросил Анвар.
- Да... но мне с тобой поговорить нужно... ведь они приехали за твоей сестрой, верно? - взглянув в освещённое окно, спросил Эркин.
- Да, мы думали, они в начале декабря приедут, мы и сами были удивлены, когда увидели их в нашем доме в это позднее время. Это родной дядя моего отца и его сын, Ёдгор акя. Мама мне сказала, что дядя Сабит хочет сватать мою сестру за своего сына, - ответил Анвар.
- Что-то лицо у его сына... желтовато-сероватое, болезненное, не находишь? Я, как будущий врач, это сразу заметил. И потом... конечно, счастье твоей сестры для тебя важнее всего и Машкура опа я понимаю, однако Зайнаб поступила в самый престижный медицинский институт Средней Азии, она будущий врач, понимаешь? И если её увезут в Маргилан... её ждёт серая, никчемная жизнь. А вполне может быть, что будущим твоим почча (муж сестры), окажется доктор медицины, понимаешь разницу? - убедительно говорил Эркин.
- Не дурак, всё я понимаю, Эркин акя и вижу, как два дня уже плачет моя сестра. Но и Вы нас с мамой поймите, мы не можем нарушать наших обычаи, как отказать дяде отца? Они же... это же... начнётся кровная вражда и она не закончится, понимаете? - воскликнул было Анвар, но с беспокойством обернулся на дом, посмотрев в окно, где горела лампочка.
- Анвар... ты умный парень, сильный и смелый... не губи жизнь сестры. Ваши родственники годами не приезжали, что с того, если и дальше не будут приезжать? Но ты будешь видеть счастье своей старшей сестры! Это главнее, поверь. Ну отправите Вы её в Маргилан, выдадите насильно за этого...парня, который много старше её, а дальше что? Ни-че-го! Если бы не я... Зайнаб сейчас была бы в могиле, она же хотела покончить с собой, когда письмо от них пришло. Думаешь, она не сделает этого там, в Маргилане? Не дай Аллах, а если вскоре привезут её бездыханное тело, что тогда? Жалеть будет поздно, понимаешь? Я знаю, твоё слово решающее, если любишь свою сестру, восприпятствуй этому! Анвар, этим ты сделаешь свою сестру счастливой, поверь, брат, - говорил Эркин, стоя на земляном полу под навесом пеш айвана.
Анвар смотрел себе под ноги, сосредоточенно думая о чём-то, пока Эркин говорил. Вдруг, подняв голову, парень внимательно посмотрел на Эркина и молча, быстро ушёл к дому и вскоре скрылся за дверью.
Эркин не мог дольше оставаться тут, ему конечно хотелось дождаться Анвара и узнать, что там произошло. Но так он рисковал остаться здесь на ночь, этого он сделать не мог, тем более, в доме были гости и он видел, как враждебно смотрела на него Машкура опа. Эркин быстро вышел за калитку, подумав, что сделал всё, что мог и результат узнает завтра, если конечно Зайнаб придёт в институт. Он едва успел на последний трамвай, буквально запрыгнув в него на ходу, когда тот уже начал отходить от остановки.
Приехав домой, вконец намокнув, Эркин зашёл во двор, который очень отличался от двора Зайнаб. Его дом был более уютным и большим, более ухоженным и чистым, хотя и Машкура опа с дочерью держали дом в чистоте и порядке. Отряхнув намокший от дождя пиджак, Эркин вошёл в дом, на террасе сидели Шакир акя и Мехри опа.
- Ассалому аляйкум, адажон, ойижон... - вешая пиджак на вешалку за дверью, сказал Эркин.
- Ва аляйкум ассалом, сынок, что же ты так поздно возвращаешься? Мы же волнуемся за тебя, - сказал Шакир акя, поправляя на голове тюбетейку, почесав затылок.
- Есть наверное хочешь? Садись, шавля ещё теплая, вот и редьку я нарезала, знала, что придёшь голодный, сейчас лук порежу, чтобы вкуснее было, - вставая из-за хантахты, застеленной дастарханом, сказала Мехри опа.
- Я только руки помою, я быстро. А Гули где? - спросил Эркин, собираясь вновь выйти во двор.
- Где ж ей быть? У себя в комнате, уроки делает, - ответила Мехри опа, ставя на стол миску с шавлёй, редьку в косушке, в тарелке порезанный кольцами лук и чайник с горячим чаем.
Сев обратно, Мехри опа развернула полотенце, где лежали кусочки лепёшки. Эркин помыл руки в арыке и тут же вернулся.
- Холодно очень, только бы снег не пошёл, рано ещё... - сказал Эркин, сев на курпачу, скрестив ноги и с аппетитом принимаясь за еду.
- Как дела в институте, сынок? - спросил Шакир акя, попивая горячий чай.
- Хорошо, отец. Я хотел с Батыр акя поговорить... думал в ТашМИ санитаром устроюсь, но там нужно работать с утра, а я учусь. Может им на железной дороге грузчики нужны? Не слышали? Или на товарный двор пойти, что ли, где есть работа на полдня, хотя я готов работать и дольше, до полуночи и ночью, - сказал Эркин, смакуя вкус варёного риса с морковью.
- Что ты говоришь, сынок? Как же ночью работать? А учиться как будешь без отдыха? Зачем тебе работать? Успеешь ещё, надо сначала выучиться, - волнуясь решению сына, воскликнула Мехри опа.
- Ты, онаси (дословно, мать детей), не торопись, Эркин - сын своего отца! Не видишь, что он не может смириться с тем, что не зарабатывает? Я сам завтра поговорю с Батыром. А ты после учёбы поезжай на товарный двор, думаю, сильные парни всегда нужны, пусть даже работа со второй половины дня начнётся, - сказал Шакир акя.
- Я ведь мать, кто как не я будет волноваться за своих детей, адаси (отец детей, обращение к мужу), - со слезами в голосе сказала Мехри опа.
- Я тоже волнуюсь, но Эркин мужчина. Ладно, оставь. Эркин, сегодня Карина приходила, девочка плачет, говорит, мать её жива. Радость-то какая! Она попрощалась с нами, я дал ей немного денег, Батыр тоже дал, он ей билет на поезд купил, на рассвете девочка уезжает в Ленинград. Мы были удивлены, но порадовались за неё. Надо же... чего только в жизни не бывает! Столько лет её считали погибшей, а она оказывается жива. А вот братишка Карины погиб, да... дела! - говорил Шакир акя.
- А сейчас она где? У Батыр акя осталась? - спросил Эркин.
- Нет, зачем у Батыр акя? Нет, она уехала к подруге, у которой оказывается жила. Там её вещи, оттуда и поедет на вокзал, трамваи с рассвета ходят, успеет, дай Аллах, - ответил Шакир акя.
- Мы с Зухрой ей на дорогу картошки пожарили и катлама тоже, она питательная, сытная, яйца отварили, лепёшки дали и виноград с яблоками, должна благополучно доехать наша девочка, - сказала Мехри опа.
- Конечно доедет, она сегодня документы забрала из института, будет переводиться в Ленинградский медицинский институт. Что ж, мы порадуемся за неё и пожелаем удачи. Спасибо, отец, ойижон, спасибо, как всегда очень вкусно, - выпив пиалку чая, сказал Эркин.
Шакир акя воздел к небу руки и поблагодарил Всевышнего за хлеб, попросив здоровья и благополучия близким. Эркин, быстро обведя ладонями лицо, поднялся. Он был коммунистом, в партию его приняли между боями, под Смоленском, поручился за Эркина командир танковой дивизии, товарищ Гавриленко, рассказав о боевых заслугах командира танкового батальона Курбанова Эркина. Эркин в душе верил в Аллаха, иначе, как бы он вернулся живым с войны и обводил лицо ладонями, из уважения к родителям. Прилюдно, он этого делать бы не стал, зная, как к этому отнесутся на стороне.
- Гули, помоги матери, уроки потом закончишь! - постучавшись в дверь комнаты сестры, позвал Эркин.
Гули тут же выбежала из комнаты и поздоровалась с братом. Ответив на приветствие, Эркин зашёл в свою комнату и устало лёг на свою кровать. Мысли не давали ему уснуть, он изрядно устал, но думал о Зайнаб, надеясь, что Анвар смог убедить мать и Зайнаб утром придёт на занятия, как ни в чём не бывало.
Потом подумал о Карине, вспомнив её красивое лицо, волнистые, чёрные волосы, большие карие глаза и нежный цвет кожи. Потом мысли ушли к железной дороге и к товарному двору. Эркин уснул, вконец намаявшись и устав.
Утром его разбудил шум с террасы, боясь опоздать на занятия, Эркин быстро встал и надев брюки, выбежал во двор, ни на кого не глядя. Умывшись, с голым торсом, обнажив крепкие мышцы рук и плеч, он забежал в дом, мать протянула ему полотенце. Вытираясь, Эркин зашёл в свою комнату и быстро оделся, в доме было довольно холодно, только на террасе от чугунной печки и шло тепло, на печке кипел чайник и стояла миска со вчерашней шавлёй. Покормив мужа и сына, следом и Гули, Мехри опа проводила всех за калитку и вернувшись в дом, наконец и сама села завтракать, когда зашла Зухра.
- Ассалому аляйкум, Мехри опа! Можно к Вам? - спросила она, войдя в дом.
- Ва аляйкум ассалом, Зухра! Да, конечно проходи, я как раз села чай пить. Вместе позавтракаем, садись, - ответила Мехри опа, наливая соседке чай в пиалку.
- Проводила Батыр акя, Мумин вечером уехал в Фергану, только завтра утром вернётся. В прошлый раз, Мумин попал на базар в Маргелане, который бывает по четвергам, привёз десять метров хан атласа, на приданное невестке. Я уже много чего собрала, уже так хочу женить сына... а как Вы? Все ли здоровы в Вашем доме? - спросила учтиво Зухра.
- Здоровы, слава Аллаху, тоже все ушли, Шакир акя на работу, Эркин и Гули на занятия. Может и мне твой сын привезёт хан атлас? Я бы Мумину деньги дала, для Гули и для невестки, хотя я не тороплюсь со свадьбами. Гули ещё совсем юная, школу заканчивает, а Эркин... даже не знаю... ему уже двадцать два года, ещё шесть лет учиться, что же... в двадцать восемь лет его женим, что ли? Хотя, для парня возраст значения не имеет, главное, счастье наших детей, - сказала Мехри опа со счастливой улыбкой, гордясь своими детьми.
- Что Вы такое говорите, Мехри опа? Сами во сколько лет вышли за Шакир акя? Да и меня за Батыр акя рано выдали, нас и не спрашивали, - воскликнула Зухра.
- Таковы обычаи, а ты что же, недовольна, что ли? Батыр, парень видный, да за него любая бы пошла, ты с ним счастлива, грех говорить так и я счастлива с Шакир акя, - сказала Мехри опа, осуждающе качая головой.
- Нет, я не то хотела сказать... ну ладно, а Гули Ваша красавица, умница и трудолюбивая девушка, про Эркина я вообще молчу, он самый завидный жених на всю нашу махаллю, как и мой Мумин. Нынче и парней нет, в смысле женихов, любая девушка от души согласится стать невесткой в Вашем и в моем доме. Уверена и в институте до Эркина девушки охочи, - улыбаясь, ответила Зухра.
- На всё воля Всевышнего, время покажет. Прохладно нынче, скоро зима... хорошо, Шакир акя углём смог запастись, да и дрова ещё есть, но всё равно, нужно будет экономить. Хорошо, я полдня одна, вот печку стараюсь позже топить, на ночь большой кусок угля в печку кладу, но до утра не всегда хватает, - говорила Мехри опа, макая сухой хлеб в горячий чай, бросив в пиалку кусок сахара.
Мехри опа в мечтах представляла, что Эркин непременно женится на докторше, его будут почитать и уважать, когда он станет знаменитым врачом. От этих мыслей, сердце женщины сжималось от умиления.
- Да, скоро зима, ну что поделать, как все, так и мы. Вот и Карина уехала, чудеса, да и только. Мама её столько лет была жива, а нашла дочь только сейчас, - сказала Зухра.
- Так ведь война была... многие без вести пропали. На той улице живёт Нозима, молодая женщина, она работает в райисполкоме, секретарём. Дня два назад видела её, она рассказывала, тысячами ищут близких, очень много без вести пропавших. Может и мама нашей Карины вот так же, без вести пропала, её едва спасли, может контужена была, а может и память потеряла, бедная женщина. Хорошо, что дочь хоть нашлась. И сколько таких... о, Аллах, - сокрушаясь, ответила Мехри опа.
- Думаете, Карина больше не вернётся к нам? - спросила Зухра.
- Да кто же знает... нет, наверное. Эркин сказал, она и документы из ТашМИ забрала, значит не вернётся. Жаль... но она с матерью встретится, это счастье, я рада за них, - ответила Мехри опа.
- Вот вышла бы замуж за моего Мумина, может и мама её в Ташкент бы переехала, чего отказалась? Где она такого мужа найдёт? - недовольно ответила Зухра.
Мехри улыбнулась её словам. Она понимала, Мумин не был красавцем, но он её единственный сын и Зухра в нём души не чает, мечтая скорее его женить. Она помнит, как Зухра хотела родить ещё, но на раннем сроке два раза теряла ребёнка. Потом врачи запретили ей иметь ребенка, сказав, что она может сама умереть.
- Дай Аллах, к лету и женим нашего Мумина. Девушек много, вместе пойдём сватать для нашего мальчика, - улыбнувшись ответила Мехри опа.
Зухра с благодарностью, погладила её руку.
- Спасибо. Дай Аллах, вместе свадьбу проведём, я пойду, зашла проведать Вас, - ответила Зухра, быстро обведя ладонями лицо и поднимаясь с места.
Мехри проводила её до калитки и вернулась в дом. Нужно было двигаться, сидеть на месте было холодно. Всё же она бросила два куска угля в печку, нужны были угольки для чугунного утюга, чтобы погладить рубашки своих мужчин и кофту дочери. Кочергой, Мехри опа перемешала угли в печке и стала убирать с дастархана, потом отряхнула его и сложив, повесила на спинку стула.
Эркин спешил на учёбу, в надежде, что непременно увидит Зайнаб. Выбежав из трамвая, он перебежал дорогу и прошёл к воротам ТашМИ. Студенты спешили на занятия, оставалось пятнадцать минут до начала пары. Эркин, озираясь по сторонам, пошёл по аллее к учебному корпусу и волнуясь, зашёл в холл здания, быстро побежав наверх, в надежде увидеть в аудитории Зайнаб.