Седьмым догматом эпистемологии является метафизическая интерпретация этической идеологии, согласно которой существует какие-то законы этики и морали, которые предписывают человеку, что есть добро и что есть зло, и как стремиться к первому и избегать второго, воспроизводя на новом основании старую поповскую басню про борьбу добра со злом, которую в народе вполне справедливо переиначили как борьбу «бобра с ослом». Всего существуют три современные метафизические теории относительно природы добра и зла. Рассмотрим по очереди их ошибки, заблуждения и причины возникновения тех и других как составляющих сущностный признак данной разновидности буржуазной идеологии.
Волюнтаристская версия этики добра и зла, как то следует из её наименования, связывает добро и зло с понятием воли, причём в двух противоположных антитетических вариациях. Согласно первому, основополагающему для капитализма, добром является исполнение собственной воли, а злом – исполнение чужой, выразителями данной идеологии в истории буржуазной «философии» стали такие одиознейшие персонажи как то: Шопенгауэр, Хайдеггер, а особенно – Ницше. Согласно данной идеологии, все действия, которые происходят из иррациональной глубины психики, и являются зверскими и антиобщественными, достойны всякого поощрения, особенно в том случае, если ещё больше усиливают способность тела к неконтролируемым аффектам и буйным припадкам, так что переход человека в такое состояние и пребывание в нём почитается истинной добродетелью и высшим благом, то есть Добром. Злом же наоборот, считается всё, что ослабляет волю, под которой опять же понимаются неконтролируемые иррациональные аффекты, психические экзальтации и тому подобные состояния, больше всего ослабляемые разного рода аскетическими упражнениями, которым в древности предавались религиозные фанатики, сами себя изнурявшие себя многодневными молитвами, постами и ночными бдениями, соблюдением разнообразных бессмысленных обетов, напрашивавшиеся на мученичество, совершавшими столь же удивительные, сколь и бесполезно-нелепые «подвиги благочестия» - так, например, известен случай некоего фанатика, который на протяжение сорока лет жил на вершине колонны, и тем самым, будто бы, снискал особенное божье благословение. Все эти примеры по мнению ницшеанцев, выражают общую тенденцию к превознесению слабых и болезненных состояний, которые возводятся в ранг добродетели и пропагандируются в массах, снижая тем самым их жизнеспособность и содействуя их вырождению – в чём, несомненно, есть доля истины, так как очевидно, что исполнение разного рода обрядов благочестия действительно очень вредно для физиологического и психического здоровья как отдельных людеей так и целых человеческих коллективов, однако решение, предлагаемое волюнтаристами первого типа, определённо является никуда не годным, так как в своём отрицании оно столь же идеологично, как и отрицаемый им момент, так что обе дурные, абстрактно-антитетические крайности вращаются в порочном круге взаимного пустого отрицания, истина которого состоит в выходе за его пределы.
Вторая версия волюнтаристского морализма связана с пережитками и ретерриториализациями религиозной идеологии, провозглашающей, будто Добро есть всё, что ослабляет человеческую волю в частности и весь человеческий организм вообще, а Злом является наоборот, исполнение своей собственной воли, которую богословы – то есть поповствующие и попы – толкуют в точно таком же значении, что и этические волюнтаристы первого толка, то есть как бесконтрольное ир-рационалистическое буйство и умопомешательство. Таким образом, оба варианта волюнтаристского морализма являются несообразными с действительностью, и в конечном итоге – ложными и неприменимыми на практике, коль скоро они обе предлагают отказаться от употребления разума и руководствоваться какими-то смутными и неотрефлексированными позывами, либо слепо повинуясь им, либо во всём им противодействуя, и напрасно истязая своё насчастное тело, а заодно тела всех окружающих, что мы видим на примере бесчисленных дисциплинарных практик, каждодневно производимых над миллионами людей в идеологических и репрессивных аппаратах всяко-го современного государства.
Наряду с волюнтаристской версией морализаторского догмата существует также иная версия, которая может быть названа интуитивистской, согласно которой Добро и Зло существуют на самом деле, и относятся к определённым классам состояний сознания, которые не имеют и не могут иметь чёткого определения, но определяются посредством «интуиции» - то есть субъективных ощущений, так что если человеку кажется, будто тот или иной поступок есть добро, то значит так оно и есть. Изобретателем данной версии моралистического догмата является английский аналитический позитивист Джордж Эдвард Мур, сочинивший для обоснования своего учения талмудический трактат с чванным латинским наименованием «Principia Ethica», данным ему из желания показаться учёным и философом, не будучи таковым на самом деле, и которое переводится всего лишь как «Принципы Этики». Там он пишет о своём понимании добра буквально следующее: «Наибольшими ценностями, какие мы знаем или можем себе представить, являются определённые состояния сознания, которые в общих чертах можно определить как удовольствие общения с людьми и наслаждение прекрасным». Но такое определение не выдерживает критики, так как ни-чего не говорит нам о каком-то объективном добре, а только о том, что г-ну Муру добром кажутся данные вещи, тогда как кому-то другому прекрасными и добрыми могут показаться вещи совсем иные и даже противоположные. Например, если кто-то понимает «наслаждение прекрасным» как «наслаждение прекрасным парнем/девушкой», и станет утверждать, что это и есть добро, то какой-нибудь поп скажет, что наоборот, всякое эротическое наслаждение есть мерзостный грех блуда, в котором следует каяться со слезами, а в противном случае бог после смерти бросит такого грешника в адскую геенну, в которой тот будет гореть в адском огне бесконечные миллиарды лет. Если же мы приедем к туземцам, живущим до сих пор при первобытно-общинном коммунизме, и спросим их, что в их понимании добро и зло, то они нам скажут, что добро это когда они убивают своих врагов, грабят их имущество и забирают их жён себе в наложницы, а зло – это когда наоборот, их враги поступают так в отношении их самих, и так им подсказывает их интуиция, и к какому бы народу или к какой бы социальной группе мы ни приехали, то везде мы встретим различные и противоположные интуиции в понимании «добра и зла», так что вся теория Мура рушится при соприкосновении с практикой.
Наконец, существует субстанциональная или персоналистическая теория морализма, согласно которой добро и зло не есть абстрактные понятия, а есть определённые живые существа, обитающие в потустороннем мире, и побуждающие землян к исполнению их воли, причём сами люди должны содействовать магическим воздействиям добрых существ на их волю и противостоять с их помощью воздействиям злых призраков. Первоначально такая версия морального дуализма возникла в Зороастризме, а оттуда перекочевала в Иудаизм, Христианство, Манихейство, Ислам, а с началом капитализма была усвоена многими буржуазными философами, идеологами и богословами в качестве священного и непогрешимого догмата, который до сих пор пропагандируется многочисленными попами, шаманами и шарлатанами, причём часто вполне светского толка, однако всё же поддерживающих суеверные заблуждения о существовании тёмных и светлых духов и о необходимости исполнять их заповеди, повеления и приказания. Наибольшей идеологической корпорацией, спекулирующей на данной идеологеме, является католическая церковь, эта первая в истории транснациональная корпорация, обладающая финансовыми капиталами, сопоставимыми с любыми иными международными олигархическими структурами, и тесно с ними связанная. Именно она на сегодняшний день занимается наиболее активным насаждением в сознании масс религиозного и моралистического обскурантизма о потусторонних богах, о чертях, о демонах, о скором и неизбежном конце света, о целомудрии и послушании, о запрете абортов и полового просвещения, и о бесчисленном множестве других, ещё более вздорных и отвратительных заблуждений.
Что касается диалектико-материалистического понимания морали вообще и категорий добра и зла в частности, то мы, как материалисты, отвергает и не признаём данные понятия как метафизические и несообразные с объективной реальностью. Всякое представление о морали, добре и зле покоится на вере в какие-то сверхъестественные и неизменные идеалы, авторитеты, вечные и неизменные правила, неприменимые на практике, и является формой идеализма, которую идеологи господствующих классов насаждают в сознании масс, чтобы отвлечь их от классовой борьбы. В действительности нет ни морали, ни этики, а есть лишь конкретные польза, вред и желание в той или иной определённой ситуации. Буржуазные метафизики абстрагируют пользу и вред от конкретных условий их осуществления, и стремятся превратить в нереальные и неосуществимые идеалы. Марксистская критика идеологии возвращает пользу и вред на землю, и в рамках критики политической экономии исследует, в каких конкретных типологических ситуациях и какими путями возможно достижение наибольшей пользы для отдельных людей и их коллективов, как избежать вреда для самих себя, как нанести максимальный вред своим врагам, и как во всех этих ситуациях желание согласуется или не согласуется с объективным экономическим интересом тех или иных общественных акторов.