Маме и бабушке
- Я сюда пришла сама и Анна Мария об этом ничего не знает! Она хочет всего добиться сама…
Я сижу в маленьком кинотеатре, недалеко от береговой линии Рижского взморья. На экране развивается сюжет аргентинского музыкального фильма "Возраст любви", 1954 года выпуска.
Летом 1969 года мне было суждено отправиться в Юрмалу, в сопровождении внушительной дамской компании, состоящей из моей мамы, бабушки и сестры. Нас любезно пригласил к себе на дачу Леонид Андреевич Гавриш, который в то время был Начальником войск ПВО Прибалтийского Военного округа. Добротный двухэтажный финский домик располагался в сосновом бору, между станциями Майори и Лиелупе. От этого домика до морского пляжа было минут 15 неспешной ходьбы. Совсем рядом находилась и река с одноимённым названием.
Мальчику, длительно находиться в составе женской группы было делом не из лёгких. Не потому ли отец, как-то слишком долго, перед самым нашим убытием, расписывал красоты этого места, а также перспективы рыбной ловле на реке?
Доводы последнего - полностью перевесили все предполагаемые минусы от предстоящего отдыха. Ну и Балтийское море - пусть не такое тёплое, как южные моря, но всё же! Отец купил мне бамбуковую удочку с пропускными кольцами и маленькой инерционной катушкой. Снасть эту мы отладили ещё в Москве.
- Ты там, давай, будь аккуратнее. Он понимал, что для всех трёх дам, я был самой низшей ступенью в иерархии прав и свобод. Выражаясь языком моря - ярким подтверждением подобного была верёвка, где сушились наши купальные костюмы и плавки.
Открывал эту вереницу чёрный и внушительный, как линейный корабль купальник бабушки. Редкое вкрапление серого говорило о непреклонности и твёрдости характера его владельца. Далее, тоже не малых размеров, подобно торпедному крейсеру, с голубым и бледно розовым – купальник мамы. Цвета его означали, что хозяин готов к компромиссу. Но малая толика розового не давала много надежд. Ну, а купальник сестры был ярко жёлтого цвета. Сестра часто покрывала мои проступки, но иногда, по настроению, вчистую «сдавала» меня родителям. Последними же в этой веренице были мои крохотные плавки, похожие на вёсельную шлюпку - мне полагалось, лишь, исполнять указания и испрашивать разрешения.
- Пасьянс никогда не врёт! Я знал, что эта девочка когда-нибудь обязательно появится! – довольно произнёс с экрана импресарио музыкального театра в Буэнос-Айресе, сеньор Мендионда.
Однако на реку с удочкой меня отпускали всегда беспрепятственно, а в этом уже чувствовалась рука отца, проведшего краткую беседу с мамой, перед нашим отъездом.
На железнодорожном вокзале Риги нас встречал Леонид Андреевич. Он был в генеральской форме, очень симпатичный и весёлый. Понимая, что все мы в одну машину не поместимся, помимо его «волги» приехал и «газик», место в котором я тут же занял, рядом с водителем-солдатом. Ведь запах разогретого дерматина, бензина и краски был для меня родным с раннего детства!
Наш бревенчатый дом находился рядом с другими частными жилыми постройками, где я вскоре нашёл себе новых товарищей. В основном это ребята одного со мной возраста и чуть помладше. Кто-то жил здесь постоянно, а многие были из Риги, но на лето отправленные в Юрмалу, на попечение бабушек и дедушек. Основным занятием нашей детской братии было собирание грибов и ягод черники. Мне было категорически запрещено прикасаться к грибам. Уйти от подобного запрета для меня не составляло никакого труда. А впервые принесённые мной маслята и моховики были немедленно выброшены в помойное ведро.
- Серёжа, эти грибы ядовитые! Ты же видишь, как синеет у них шляпка снизу! Это бабушка Галя, крупный специалист по грибной флоре, а подспудно экс доцент кафедры психологии и педагогики. – Ты не представляешь, сколько людей насмерть отравилось этими грибами – многозначительно подытоживает она.
- Недавно в Саратове отравилась вся семья, и выжил только один человек, и тот ослеп, – вставляет своё замечание и Наталия.
- Немедленно вымой руки с мылом, а пока не прикасайся к глазам! – вставляет свою лепту мама. Давая понять, что прерогатива по выдаче распоряжений на мой счёт принадлежит лишь ей.
- Ну, можно я хотя бы ягоды собирать буду?
- Не к чему всё это. Ты в них не разбираешься, - негромко выговаривает бабушка.- Можешь ходить с ребятами, но ничего в рот не засовывай – резюмирует мама.- И землянику тоже? – справедливо возмущаюсь я. Землянику можешь – понимая абсурд, тихо говорит она.
Теперь все собранные мной грибы я отдаю моему товарищу и одногодку Вите. Он живёт с матерью в одноэтажной постройке рядом. Во дворе их дома стоит клетка с огромным индюком Яшей. Стоило только подойти к его жилищу, как он начинал долбить своим мощным клювом мягкую металлическую сетку, оставляя в ней внушительные пробоины. Иногда, не без удовольствия, мы дразним несчастную птицу и она испещряет сетку новыми и новыми пробоинами. Мать Вити, тихая и неразговорчивая русская женщина, немедленно чистила и готовила принесённые нами грибы. О том, что ел их в жаренном и вареном виде у них дома я, конечно же, молчал. - Сеньорита Росалес? – Да. – Сеньор просил передать, что он не сможет вас принять.
- Хотя, подождите минуту…
В первую неделю нашего пребывания на Рижском взморье купаться было проблематично. Температура воды покоилась на отметке в плюс 15-16 градусов. Взрослые люди стояли у уреза воды, как каменные истуканы острова Пасхи и неподвижно смотрели на линию горизонта. Купание меня не впечатлило, хотя мы обязательно, на пару минут, забегали в холодную воду, чтобы почувствовать, что мы всё-таки на море. Впрочем, последние две недели вода стала прогреваться до плюс 18-19!
Вечернее время я был приговорён коротать с моими женщинами. В посёлке Майори в то время, на второй-третьей линии, где скучая прогуливались отдыхающие, сновали и продавцы копчёной салаки. Необычайно вкусную рыбку, словно семечки, засыпали в бумажные пакеты из кусков местных газет, типа «Ригас балс» (Рижская сплетница). Здесь же находился и кинотеатр, расположенный в небольшом старом здании, на 100-120 посадочных мест. Название его я уже не помню. А в нём, уже третью неделю подряд идёт «Возраст любви» с аргентинской дивой Лолитой Торрес. Он повествует о судьбе дочери некой известной театральной звезды, пошедшей по стопам своей матери. Фильм вполне добротный своим лёгким юмором и музыкой. Первый раз, когда мы посмотрели его, это дало всем нам почву на долгие обсуждения сюжета, игры актёров и пр. Женщины сразу же оживились.
- Ларочка, эта Торрес очень похожа на тебя в молодости – констатирует бабушка.
- Мама в молодости была красивее! – парирует сестра. Мама со слегка стеснительной улыбкой пожимает плечом. Ей приятно сравнение.
Чтобы как-то разогнать свою скуку, взрослые предпринимали поездки на электропоезде до конечной станции Слока. Там располагался большой универмаг с отделами галантереи, трикотажа и косметики. Результатами этих вылазок становились какие-то тряпки, флаконы духов от Дзинтарс и ещё какая-то нужная и не совсем мелочь. Эти поездки укрепили во мне устойчивую ненависть и презрение к магазинам женской одежды.
Снуя по залам, по отделам и примерочным я уставал, а возвращаясь в нашу лесную обитель, падал без сил. Однажды в один из соседних дачных домов приехал мальчик. По нему было хорошо видно, что он не здоров. С головой гидроцефала, синими до черноты безумными глазами, привязался к нашей компании и ходил за нами по пятам. Был он абсолютно безобидным, но выглядело это жутковато. Поэтому, сначала мы его пытались прогнать словами, но безуспешно. Как-то я зловеще произнёс – О, духи неба и земли! Явитесь сюда!- что-то в этом роде. Больной мальчик был в ужасе, увещевая меня «не надо, не надо». В силу своего возраста и глупости, под восхищённые взгляды сверстников, я часто произносил эту мантру, посылая пассы к небу и вызывая страх у мальчика. Однажды пришла его бабушка и поблагодарила нас за то, что мы уделяем ему внимание и играем с ним. Как же мне тогда было стыдно! До конца нашего отдыха я старался, чтобы никто его не прогонял и не пугал, выносил из дома конфеты и всегда горсть клал в его карман. В этот момент больной мальчик начинал радостно хлопать в ладоши. - Театр никогда не видел такого спектакля! Со времён Солидат Реалес! И потом этот голос …
Вид лифчиков или комбинаций вызывал у меня страстное желание бежать с удочкой к любимой заводи на реке Лиелупе. На глубине около метра клевала мелкая плотва, краснопёрка и густера. Иногда попадались окушки. Но и на этом берегу мне были обозначены границы передвижения, от и до. Меня это обстоятельство не пугало. С таким упорством и желанием, с которым я относился к рыбной ловле, я поймал бы и в обыкновенной луже. Тем не менее, пару раз меня навещали родственники с целью проверки. Оба раза это была разочарованная сестра, увидев меня в секторе береговой линии, который был мне любезно выделен.
В одну из таких рыбалок ко мне подошла девочка, на вид тоже 10-11 лет. Говорила она с лёгким акцентом. Её звали Ирма. Она села на корточки, сзади меня и бесконечно говорила и спрашивала. Жила она с матерью на берегу реки, в 5 минутах ходьбы. Откровенно говоря, мне этот разговор был крайне неинтересен по ряду объективных причин. Во-первых, в обществе девочек мне было неинтересно. А во-вторых, стало по-настоящему клевать и уже не совсем мелкая рыба. Отвечал ей на расспросы нехотя, не оборачиваясь к ней, вглядываясь лишь в маленький поплавок.
- Скажи, а ты говорил по Азовское море. А Азорские острова это там?
- Да, - сухо ответил я, конечно же, зная, что это точно не в СССР.
И тут её бесконечное щебетание затихло, а я даже выдохнул. Потом послышалось лёгкое журчание, в двух метрах от меня. Этот звук не перепутать ни с одним другим, он известен всем, с самого измальства. Я ошеломлённо повернулся назад и увидел улыбающуюся Ирму, сидящую с широко раздвинутыми ногами, как бы демонстративно, справляющую малую нужду. Я в детстве не был обделён различными талантами. Одним из них было умение рисовать и лепить. Однажды, уже после переезда нашей семьи из Львова в Москву, посмотрев на мои рисунки и вылепленные из пластилина микроскопические фигурки разных зверей и динозавров, меня даже зачислили в художественную студию им. В. И. Сурикова. Сестра всегда припоминает, как я за доли секунды, мог определить из тарелок с клубникой, приготовленных нам мамой, ту, в которой хоть на пару ягод больше. И резко хватал эту тарелку, начиная, есть ягоды. Что такое пропорции в анатомии человека я тоже неплохо понимал. Особенно после посещения заднего двора циркового училища, где располагались женские душевые.
Та часть, откуда низвергался поток, затем уже более спокойным руслом подбирался к банке с моими червяками, выглядела неимоверно огромным, окружённая порослью взрослой тёти. Меня охватил ужас, не от боязни этой девчонки, а оттого, что в этом момент сюда могла прийти сестра, или мама. Следующие пару дней я решил на рыбалку не ходить. А за это пришла и расплата. Мои спутницы возжелали пойти в злосчастный кинотеатр на известный мне фильм уже днём.
« Нехороший - нехороший, надо быть с тобой по-строже…» - кокетливо хлопая ресницами, Лолита Торрес поёт и выглядывает из перголы с вьющимися цветами. Так, как я в этом тесном зальчике стал почти завсегдатаем, кажется, что произносит она это специально для меня. Тут же, безуспешно гоню от себя мысли о девочке Ирме. В один из кульминационных моментов музыкальной драмы вижу, как сидящие рядом женщины начинают смахивать слёзы, вместе с главной героиней. Мама тихонько, кончиком носового платка удаляет избыток солёной влаги в правом глазу. Любимая бабушка Галя, единственная из тех, кто остался в живых к моему первому дню рождения, слезу не утирает. Она, хоть и получила первое образование в пансионе благородных девиц в дореволюционном Владикавказе, была всё же сформирована могучим советским символизмом. Поэтому её красивое лицо, похожее в этот момент на профиль Камеи из Ватикана, горделиво и строго застыло, с каплей слезы у подбородка. Наталия, вроде тоже плачет, но увидев, как я зажимаю нос, чтобы не расхохотаться, готова рассмеяться, показывая мне кулак.
- Антонио, будьте на месте! Вы мне нужны. - Поедем в театр? - Нет, в институт!
Более полувека назад закончился для меня последний, уже пятый сеанс со знаменитой аргентинской дивой. Перед самым отъездом нас повезли на экскурсию в Домский Собор Риги, слушать органную музыку. Но сеанс Баха не вытягивал на то, чтобы об этом писать. К тому же я уже через пять минут замученный фугами, тихо заснул в деревянном кресле. Благополучно докупавшись оставшиеся дни в холодных водах Рижского взморья, мы добрались домой.
Бабушка Галя и мама давно встретились с горячо любимой ими Лолитой Торрес.
Леонида Андреевича я увижу, в следующий раз, спустя почти тридцать лет, в военной академии, где он руководил кафедрой. Все они до сих пор остаются с нами. Мы же с сестрой ещё обозначаем своё присутствие, но делать это также непринуждённо, как ранее не получается, по понятной причине.
Воспоминание о той поездке в Юрмалу, заставило меня просмотреть аргентинскую киноленту, перед тем, как описать этот очередной фрагмент из моего детства. Знаете, а фильм-то совсем не плохой. И скажу вам честно, если бы я сегодня сидел в кинотеатре на этой картине, то наверняка тоже украдкой смахнул бы мимолётную слезу. А может стоически, как бабушка Галя?
Возраст.
Возраст любви?
Хочу отдать должное памяти о том беззаботном времени, тех бесконечных сеансах, поставив в конце вместо точки латинское - FIN
А на фото наша мама, которая действительно не хуже Торрес.