Жил был карандаш. Свою жизнь он помнил не с самого начала, а с полки в канцелярском магазине. Это был обычный деревянный карандаш, покрытый желтой краской, которых тысячи и миллионы в каждом городе. Перед своими соседями – такими же деревянными карандашами и пластиковыми ручками, он всегда хвастался, что его мать была из благородных пород дерева, а отец его был их графского рода, именно поэтому, он кричал с полки,"Я по батюшке графитовый". А вот по поводу своего цвета кожи он объяснел следующее: "Цвет кожи мой был выбран желтым не случайно, а для того, чтобы привлекать внимание избранных покупателей.Понятно ва?!" Вот так и жил наш хвастливый карандаш на полке канцелярского магазина, красуясь и бахвалясь перед своими соседями. Еще, хвастливый карандаш всегда говорил, что однажды его купит какой-нибудь художник или даже может – быть писатель, и его след навсегда войдет в историю человечества.
"У фломастеров и ручеек нет никаких шансов прославиться",- дирижиривал магазинно-канцелярским сознание хвастливый карандаш,"Ручками в сегодняшнем мире пользуются очень редко, разве что поставить подпись. Фломастеры лишь пригодны для детских и подростковых раскрасок. Я же желтый карандаш с графскими корнями из благородной породы дерева имею все шансы попасть в руки архитектора или какого-нибудь артиста!"-кичился он и крутясь на магазинной полке.
И вот однажды, в тот самый магазин зашел пожилой мужчина, давно окрашенный сединой.«Мне нужны карандаши и бумага»,- обратился он к продавцу. «Да,пожалуйста, у нас есть карандаши разной твердости и мягкости, какие бы вы хотели приобрести?» - спросила его продавец.
«Мне, пожалуй, все равно… Я писатель…. Не имеет большого значения, какой след будет оставлять карандаш – твердый или мягкий. Имеет значение лишь то, каким будет слово – мягкое или твердое. Главное, какой я оставлю след. Давайте мне дюжину обычных карандашей и кипу бумаги для письма», - хрипловатым голосом ответил писатель,выгреб из своего кармана мелочь и передал монеты продавцу.
Она в свою очередь с недовольным видом начала отсчитывать необходимую сумму… И вот, финансовые формальности окончены, чек пробит… Время выбирать карандаши…
Ох, как ликовал наш хвастливый карандаш, когда продавец протянула руки к его полке. И будучи в её ладони, он от радости провернулся вокруг своей оси так, что она чуть не выронила его. Также продавец взяла и других деревянных карандашей-соседей, но хвастливому карандашу это уже было совершенно не важно. Главное, что ему выпал счастливый билет быть в числе избранных! Он-то обязательно оставит след в истории! «Да, да я – история…» - звучало в карандашовой голове…
«А точилка вам нужна?» - неожиданно спросила девушка-продавец. От этих слов карандаши вздрогнули. Дело в том, что все карандаши боятся точилок, так же как люди боятся старости… С каждым годом жизнь человека сокращается, также и с каждым оборотом лезвия точилки вокруг карандаша жизнь деревянного пишущего предмета сокращается…
«Нет, не нужно…», - отмахнувшись, ответил писатель, и карандаши с облегчением вздохнули.
Пожилой мужчина положил карандаши и бумагу в свой чемодан, поблагодарил продавца и вышел из магазина. В чемодане было темно, густо пахло затхлым хлебом и сушеными яблоками. Вероятно, писатель использовал чемодан и для похода в продуктовый магазин.
Где-то через час карандаши и бумага оказались в квартире у писателя.
Он положил все свои покупки на большой деревянный стол. Наш хвастун, видя что писатель подходит к своему рабочему месту, закатался по столу, чтобы тот непременно выбрал именно его среди остальных.«Хорошо, ты будешь первым»,- сказал пожилой человек и отложил его в сторону.
«Я первый… Я лучший… Я – история!» - звучало в деревянной голове карандаша. Он смотрел вокруг: книжные полки, старые и новые книги, журналы, газетные вырезки, кипы исписанных листов, запах пролитого кофе и тиканье настенных часов."Хорошее местечко,"-подумалось карандашу,"Наверное, именно в таких местах и происходят события меняющие судьбы поколений..."
Писатель зашел в комнату с перочинным ножичком. Ножик металлически улыбнулся, глядя на карандаши. Хвастливый карандаш вздрогнул. Он хотел было перекатиться и упасть плашмя на пол, но было поздно – перочинный ножик уже строгал его бока...Это, конечно, было печальное зрелище, но согласитесь, вполне ожидаемое...
Быть соструганным ножом или точилкой – это один из жиненных этапов большинства карандашей... Карандашу было жаль себя… Было больно смотреть,как частички благородного дерева подают в мусорное ведро.
«Ну, вот и готово. Теперь можно писать…»- сказал писатель, уколов себя в указательный палец острием карандаша, как бы проверяя его возможности. Он налил себе кофе в большую кружку, положил листы перед собой, послюнявил карандаш и принялся писать.
Строчка шла за строчкой – писатель улыбался,карандаш ерзал и пританцовывал меж его пальцев. «Вот оно…счастье…»- звучало в карандашовой голове… «Я первый… Я лучший… Я – история!» Как вдруг, ставя точку в конце предложения, писатель надавил на карандаш чуть сильнее и его зерно сломалось… Его хвалебный
графский стержень раскрошился на несколько кусочков. Пожилой мужчина с раздражением ударил основанием ладони по столу - карандаш задрожал от страха.
Через несколько мгновений бока карандаша снова чувствовали на себе холодное лезвие ножа, который ехидно блистал металлической улыбкой. «Дам тебе еще один шанс…» - пробурчал писатель, глядя на карандаш.Послюнявил его и опять принялся писать.
Строчка бежала за строчкой… Писатель вновь заулыбался…, а карандаш, закрыв глаза, шептал: «Ничего, каждый может сломаться… Особенно,если так сильно надавить… Ну, зачем же так сильно давить?»…
Карандаш заметил довольную улыбку писателя. " Ну, вроде хорошо. Теперь пойдет!"- думалось хвастливому карандошу, как вдруг, ставя восклицательный знак в конце предложения, писатель опять чуть сильнее надавил, и графитовый стержень вновь сломался. «Да что с тобой не так?!» - воскликнул писатель и бросил его на стол.
Карандаш затаил дыхание , закрыл глаза, съежился… Он почувствовал как острый край лезвия разрезает его пополам...
«Ах, вот оно что! Внутри-то дерево гнилое! Внутри-то тебя братец – гнильцо!» - с раздражением сказал пожилой человек и бросил карандаш в мусорное ведро.
Писатель оточил новый карандаш и продолжил свой труд.
Хвастливый карандаш лежал в мусорном ведре плакал и говорил сквозь слезы: «Я первый, я лучший…. Я – история!» А скомканные и порванные куски бумаги, что лежали по соседству в мусорном ведре, слушали и смеялись…