- А если в обход пойдем?
Токарев окинул взглядом болото, которое уходило далеко вперед. Затем проводник отошел в сторону, сбросил вещмешок и достал из кармана пачку папирос. Постучал по коробке, вытащил две папиросы, одну протянул Ковалеву.
- Не получится в обход.
- Долго обходить?
- Если по-прямой пойдем: часа через три выйдем. А обходить: весь день уйдет. Да и я не бывал там. Вон там… - он показал вправо. – Деревня была там. Сейчас: три двора всего осталось. Ту сторону я знаю.
- А там чего? – спросил Ковалев.
- Да не знаю, говорю же.
- Как не знаешь? Ты же местный, не так разве?
- Да не ходил я в ту сторону никогда. Знаю, что лес там, который все стороной обходят.
- Чего-то тут у вас суеверия на каждом шагу… - сплюнув, сказал Ковалев. – За каждым деревом черти мерещатся. Ладно, докуривай и пошли. Только веди аккуратнее: не хватало еще утонуть здесь.
- Не утонешь. Со мной – не утонешь.
Осторожно шли они через болото, проводник – первый, за ним – Ковалев. То и дело он ощупывал планшет с документами у себя за пазухой. Вдали осталась брошенная машина и трупы двух немцев: водителя и майора, который должен был доставить документы в штаб. Прошло все быстро и без проволочек. Проводник, как и было условлено, ждал в овраге, оставалось сейчас только перейти болото и добраться до своих.
- Тебя как зовут-то? – спросил Ковалев.
- Федор.
- Как ты здесь выживаешь-то, Федя?
- Обыкновенно… - проводник, опираясь на палку, смотрел себе под ноги. Гудели комары, он остановился, хлопнул себя по щеке, отгоняя кровососов, и утер пот со лба.
- Зимой, конечно, тяжко… - он повернулся к Ковалеву. – А летом: живем себе. Немцы сюда редко забираются, чего им тут делать. Вот как погоните их отсюда: к себе в деревню вернусь, дом строить буду заново. Сгорело все.
Ковалев кивнул.
- До ночи бы выбраться отсюда…
- Выберемся, дай бог…
- Ты чего, верующий?
- Тут, товарищ дорогой, такое случалось: не захочешь – верующим станешь.
- Да чего тут было такого? Я третий год на войне – всякого насмотрелся. Чего тут пугаться-то?
- Не хочу я об этом… - ответил Федор. – Да и зачем тебе?
- Да так уж спросил. Поговорить хотел.
Они прошли уже половину пути. На середине болота проводник присел на кочку, закурил. Ковалев огляделся по сторонам, вытащил из кармана две пачки немецких сигарет и протянул Федору.
- Держи. Те уже свое выкурили.
Федор взял сигареты, открыл вещмешок и убрал их туда.
- Вот спасибо. С куревом тут – сам понимаешь… Долго рассиживаться не будем: если туман пойдет с той стороны – беда будет.
- Туман?
- Туман. Он с леса наползает, бывает: как из-под земли появляется. Я один раз не успел выйти, думал – сгину. Еле до берега добрался.
- А чего там такого?
- Если с тропы сойдем – сгинем.
- Всю дорогу ты меня пугаешь…
- Тут такое вот было… - сказал Федор, поднимаясь с кочки. – Я отряд переводил… Партизанили тут мужики. Ну, подрядился перевести, как тебя сейчас веду. Отошли недалеко совсем, смотрю: поползла эта белизна от леса. Говорю командиру: лучше переждать. А он мне: какое там, идти надо. Я говорю: вот тропа, идите, не сворачивайте, а я с вами не пойду. Хоть расстреливай меня на этом самом месте – в туман я не полезу.
- И чего?
- Не расстреляли уж, конечно. Сказали: черт с тобой, сами дойдем. И ушли.
- Ну?
- Чего – ну? Я уже потом следом пошел, когда все очистилось. Ни следов, ничего.
- В трясине, что ли, утонули?
- Да не могли все утонуть. Их народу было – человек двадцать. Пропали – и все. И до них столько народу пропало – не счесть.
- Ладно, на той стороне дорасскажешь… - сказал Ковалев. – Пошли… Пока туман твой не появился.
- Федор? – услышал проводник.
- Чего?
- Слышишь, нет?
- Чего – слышу?
- Да комары… Нету их. Пропали.
Федор замер.
- Куда подевались-то они? Тишина-то какая…
Как по команде Ковалев и проводник одновременно посмотрели влево: там, где расползлась во все стороны бесконечная топь, появилась длинная белая полоска. Она приближалась к ним, словно ее гнало ветром. Но никакого ветра не было: тишина вокруг их была оглушающей, лишь чавкало живущее своей жизнью болото.
- Вот ведь мама дорогая… Пополз… А ну давай живее… - Федор зашагал насколько мог быстро. – Быстрее, накроет сейчас – мало не покажется.
- Далеко еще?
- Дошли почти… Только бы успеть, ах ты господи…
Туман шел на них стеной с западной стороны. Ковалев то и дело смотрел на него и удивлялся: белая завеса шла на них с невероятной скоростью, как волна во время шторма.
- Да откуда он взялся-то? – крикнул он. Федор, не оборачиваясь, крикнул в ответ:
- Говорю же: с леса того… Туда же и уходит потом…
Перед тем, как туман наполз на болото и проводник с Ковалевым перестали что-либо видеть вокруг, они, все еще надеясь успеть выбраться на твердую землю, уже бежали. Хрипло дыша, Федор выкрикнул:
- Не успели… Стой не месте… Не успели мы…
Ковалев остановился.
- Держи… - Федор протянул ему палку, с которой не расставался всю дорогу. – Делать нечего: на ощупь придется идти. Недалеко здесь: я уже деревья видел, заканчивается болото. Только рук не разжимай: сойдешь в сторону – пропадешь.
И они пошли дальше, ничего не видя перед собой. Воздух стал спертым, одежда мгновенно отсырела.
- Да что же это такое… - Ковалев еле различал перед собой спину проводника. – Как такое быть может… Откуда взялся-то он…
- Из леса того, говорил же я… - слышал он голос Федора. – А ты не верил… Не разжимай только руки, сейчас выберемся… Сейчас…
Ковалев споткнулся о кочку, не удержался на ногах и начал падать, заваливаясь на бок.
- Федор! – успел он крикнуть, падая с болотную жижу. Он успел вскочить и выбраться на тропу, пока болото не начало его затягивать.
Проводник не возвращался. Ковалев понимал, что даже если Федор решит пойти назад ему на выручку он не найдет его.
- Федя! – крикнул Ковалев, но крик утонул в тумане. Тогда он вытащил из внутреннего кармана пистолет, снял с предохранителя и дважды выстрелил вверх.
Выстрелы отзвучали сухими щелчками. Проводник не появился.
Диверсант пополз вперед, полагаясь на интуицию. Продвигаясь понемногу, он ощупывал почву перед собой, стараясь не сбиться с тропы.
Туман обволакивал его, и Ковалев чувствовал, как его словно силой стаскивают в сторону. Он полз какое-то время, затем замер на месте, приподнялся и сел на корточки. Прислушался: ему показалось, что он услышал чьи-то шаги, хотя не слышал до этого ничего, кроме собственного дыхания. Колыхнулись камыши, он поднял голову: перед ним стоял немецкий офицер, тот самый, которого он застрелил сегодня утром на дороге. За его спиной маячил силуэт водителя – он первый получил пулю, а потом диверсант оттащил его труп в кусты.
Майор, у которого половина лица была покрыта запекшейся кровью, снял фуражку и вытер лоб. Ковалев медленно встал на ноги.
- Verfluchte feuchtigkeit…* - сказал немец. - Wir mussen hier schnell raus.**
- Das ufer ist auf der anderen seite…*** ответил Ковалев. Майор, повернулся к водителю, продемонстрировав пулевое отверстие у себя во лбу. Водитель отрицательно помотал головой. Он был без пилотки: она осталась лежать на дороге, Ковалев после подобрал ее и забросил на заднее сиденье машины, где сидел майор.
- Nein…**** - переглянувшись с водителем, сказал офицер. – Morast…*****
Мертвый майор и диверсант стояли друг напротив друга на узкой тропе через топь. Затем майор сделал жест, предлагая Ковалеву отойти в сторону. Тот, отступая , почувствовал, как сапог тут же ухватила жидкая трясина.
- Быстрее проходи, утону же! – крикнул он. Майор и водитель, на груди которого он увидел пулевое отверстие, прошли мимо по тропе и скрылись в тумане. Выругавшись, Ковалев выбрался обратно на тропу. Снял с ноги сапог, который чудом удалось спасти из трясины и вылил из него болотную воду. Потом, словно вспомнив что-то, посмотрел в ту сторону, куда ушли два немца. Потрогал планшет за пазухой: документы были на месте.
Он еще несколько раз срывался в болото, и каждый раз выбирался оттуда, в конце концов утопив оба сапога. Наступив на жесткий, как гвоздь, сломанный камыш, пропорол себе ступню и теперь хромал. Идти было невероятно тяжело, туман давил сверху и со всех сторон и если бы не задание, о котором он думал каждую секунду – то наверняка сошел бы с ума. Счет времени он давно потерял, а циферблат на наручных часах запотел изнутри, и стрелки нельзя было разглядеть. Несколько раз он начинал звать проводника, но безрезультатно. Лицо немецкого майора с простреленным лбом всплывало в памяти, стоило ему закрыть глаза. Когда он без сил упал наконец на тропу и закрыл голову руками, то услышал голос.
- Кто такой?
- Ковалев, разведрота…
- Рожу из грязи подними.
Ковалев посмотрел наверх: перед ним стоял командир партизанского отряда, про которого ему рассказывал проводник.
- А ну - встать…
Диверсант выпрямился, партизан, держа автомат наготове, приказал:
- Все, что есть – вынимай и сюда складывай. Будешь дергаться – кончу и в болото скину.
Ковалев осторожно вытащил и положил пистолет, размокшую пачку сигарет. Нож, который обычно лежал за голенищем сапога, давно утонул в трясине вместе с сапогами.
- Чего за пазухой?
- То, за чем посылали…
- Тоже вынимай.
Диверсант медлил.
- Вынимай, сказали. И рожу не криви, разведрота, застрелю же.
Ковалев вытащил планшет и бросил перед собой.
Партизан быстро взглянул на планшет, потом спросил:
- Кто еще был?
- Проводник. Он вперед ушел, когда… - он глазами указал по сторонам. – Я звал: не вернулся. Утонул, похоже.
- Проводник? Сутулый такой?
- Из деревни сказал, которая недалеко тут…
- Знаю его… Три дня назад виделись.
Ковалев прищурился и сказал:
- Так он говорил же про вас… Какие три дня? Месяц назад он вас видел. Группа: двадцать человек…
- Двадцать три нас было… - сплюнув, сказал партизан. – Пропали все из виду. Ты чего, контуженный? Три дня, говорю, хожу здесь, туман никак не уходит. И выйти не могу никуда.
- Тебя самого в висок видать ударили… - ответил Ковалев, едва сдерживаясь. – Говорю: месяц назад он группу твою видел, начал переводить через топь – налетел туман и он назад ушел. А вы сами переходить решили.
Они стояли на тропе через топь и смотрели друг на друга, пока партизан наконец не опустил автомат.
- Как зовут?
- Ковалев, говорил уже. Павел Анатольевич. Лейтенант.
- Поляков, Юрий. Командир отряда. Пистолет я твой заберу, Паша. Бери планшет и иди вперед. Сейчас ночь уже наступит, спичек нет, костер тут не разведешь, а туман не рассеивается. Правильно мужик тот говорил: проклятое здесь место. Попробуем вместе выйти, деваться все равно некуда. Где сапоги-то?
- Утопил. Ладно, что хоть сам не утопился. Ногу пропорол.
- Я тебе тряпку дам – перетянешь. Если выберемся: я тебе любые сапоги подгоню.
- Если выберемся – я себе сам подгоню… - огрызнулся Ковалев, заматывая куском мешковины пробитую ступню.
Ночь и туман, тягучая тишина и тяжелые шаги по трясине. Ковалев и партизан шли молча, первый все вспоминал мертвого немца на тропе, второй – уже давно опустил автомат и шел, уставив уставшие глаза с красными от бессонницы веками в спину диверсанта. Ковалев вдруг споткнулся, выругался от души матом и крикнул:
- Дошли, командир… Мать твою так… Дошли!
Он со стоном упал на землю и обхватил руками разбитую ступню.
- Только бы заразу никакую не подхватить… Ампутируют же ногу на хрен…
Поляков, выйдя на берег, присел на корточки, осмотрелся и тихо рассмеялся:
- Ты смотри… Дошли.. А, Паша?
- Дошли, дошли… Нога-то, твою…
- Три дня… Думал: все…
- Да какие три дня… Слышь? – он вдруг отпустил ступню и посмотрел наверх. – Это что? А чего холодно-то так?
Ковалев и Поляков посмотрели наверх: оттуда на них медленно падали мелкие снежинки.
_________
* - Проклятая влага
** - Нам нужно быстро выбраться отсюда
*** - Берег на другой стороне
**** - Нет
***** - Трясина
8 августа 2022 г.