32.
Хлопоты по приведению хозяйства в абсолютный порядок невозможно довести до логического конца. В смысле, до такого состояния, когда все уже будет сверкать, сиять и переливаться. И чтобы не было при этом ни малейшего повода для придирок. Особенно со стороны того, кто наводит этот самый порядок лично и собственноручно. И, по этой причине, прекрасно знает, где и что было пропущено, а потому, не протерто, не отмыто и не отполировано.
Это касается любого хозяйства. Тем более, музейного.
По этой самой причине, в большинстве случаев и ситуаций наведения порядка, имеет смысл сделать перерыв. Ну или же просто прекратить.
Ибо какой смысл прикладывать усилия, в тщетных попытках достижения какого-либо подобия идеала, умозрительного и абстрактного. Недостижимого.
Это как попытка догнать горизонт. Бежишь за ним, бежишь по круглому шарику, поверхность которого видится тебе плоскостью. А она, эта самая видимая линия, между небом и поверхностью земли, все время откатывается назад. И есть шанс, пройдя весь круговой путь, в движении вперед, вернуться потом в исходную точку.
Ну…
Или около того.
А оно тебе надо?
- Все! - решительно произнесла Рута Георгиевна Костицкая, как только она домыла, дочистила и протерла очередной экспонат. - Довольно с нас трудовых подвигов, на сегодня! Мы с тобою молодцы!
- Точно? - в голосе ее помощницы звучало некоторое сомнение. - Ты смотри… Если что, я не устала. Ну, почти.
- Хватит! - голос Начальницы Музея был тверд, как ее решимость немного отдохнуть, в этот не экскурсионный день. - Я, между прочим, на сегодня всех отпустила. Заканчиваем!
- Как скажешь! - ответила Нютка. - Вот только…
Она многозначительно хмыкнула. Рута Георгиевна, в ожидании очередной порции свежих идей от своей подопечной, насторожилась. Как оказалось, не зря.
- У нас небольшие проблемы, - объявила Нютка, несколько смущенным голосом. - Там…
Градус смущения, который она выразила лицом, был несколько выше того, что прозвучало в ее интонациях.
- Что еще там такого… ужасного? - поинтересовалась девушка. - И где это... там?
- В комнате… Ну, со скамейкой, - охотно пояснила девочка. И причина ее смущения несколько прояснилась. - Там это… В общем, пойдем!
Нютка схватила ее за руку и потащила в комнату для пресловутых символических экзекуций. Тех, которые показывали детям, чтобы дать им наглядное представление о темной стороне пресловутых «добрых старых времен». Чтобы не было у них лишних иллюзий… Ну и всяческих мечтаний и фантазий о несусветном.
Прошлое умерло. И если пытаться его воскресить…
В общем, оно умертвляет не только то настоящее, которое пытаются отдать ему в подчинение — порою, из самых благих побуждений! Грядущее — именно его светлая часть! - тоже приносится в жертву такому прошлому. Приносится в жертву его понятиям, оценкам и принципам… которые вовсе порою несовместимы со всем тем, что пришло им на смену. И разумеется, одновременно с ним приносят в жертву множество людей — тех, которые этого самого будущего будут лишены…
Впрочем…
Довольно философии, когда наши героини оказались уже в той самой комнате для посеканций. Возле кадушки, из которой торчали, комлями вверх, ивовые прутья, их непременный аксессуар, при проведении тех самых нравоучительных спектаклей, с Нюткой — пардон, Анной Ивановной Новиковой! - в центре всеобщего внимания и в главной роли.
Ну вот, эта самая актриса сейчас нагнулась к той самой кадушке, эффектно принюхалась и скорчила брезгливую гримасу.
- Что-то с ними не так! - объявила она, выпрямившись. - Посмотри ты, вдруг у меня глюки и всякое чудится!
Рута Георгиевна тоже нагнулась к той же кадушке и тоже принюхалась. Да, так и есть! Запах… присутствует. Не то, чтобы сильный, но вполне уже различимый. И не сказать, чтобы приятный.
- Да уж… Подобным призраком антисанитарии перед дитями размахивать негоже! - сделала она свой вывод, точный и однозначный.
- Примем меры? - вопросила ее помощница.
- Непременно и обязательно! - подтвердила ее Старшая.
И немедленно перечислила таковые.
- Кадушку в коридор! - сказала она. - Содержимое ты выбросишь. Ну а я… Вылью воду, заменю пластиковый вкладыш… Да, перед этим придется все это вымыть и продезинфицировать. Идем!
Рута Георгиевна взялась за деревянную ручку — откидную, резную, полукруглую, прикрепленную к прочным ушкам в верхней части емкости. Подняла предмет своих и Нюткиных предполагаемых усилий. Движением головы приказала девочке пройти вперед и придержать ей дверь.Что та, естественно, и сделала.
Они добрались до туалета. Там Нютка вынула из кадушки старые прутья и выбросила их в пластиковое мусорное ведро, внутри которого был помещен полиэтиленовый пакет. Рута Георгиевна вылила из кадушки жидкое содержимое, после чего извлекла из нее одноразовый пластиковый вкладыш. Его она отправила его в мусорную емкость. После этого, Нютка вынула пакет и унесла в контейнер для отходов, на задний двор. А его место в ведре занял другой, чистый.
Пока девочка занималась всеми этими мусорным вопросами, Рута Георгиевна успела выполнить большую часть своей работы. А именно, вымыла кадушку изнутри, просушила ее туалетной бумагой и сбрызнула антисептиком. После чего попросила свою помощницу пробежаться в сторону их личной-общей комнаты отдыха, порыться в шкафу и принести оттуда сменный вкладыш, который вроде бы там был. Нютка мигом сбегала туда и примчалась обратно уже через пару минут. В одной руке она держала истребованное, а в другой…
Скажем так — намеками и условно — приложение к нему. В некотором смысле — вполне понятном и определенном.
Это был пакетик с остатками соли. Обыкновенной, поваренной.
- Не позабыла! - одобрительно улыбнулась ее Старшая.
- Ты сама меня учила, - в тон ей отозвалась девчонка, - что воду надо солить... и покрепче! Для гибкости и аутентичности розог!
- Надо же, запомнила! - довольно улыбнулась ее Старшая. - Ну, тогда мы все сделаем быстро, вот прямо сейчас!
Девушка вставила в очищенную и продезинфицированную емкость вкладыш, принесенный ее помощницей, предварительно сполоснув его изнутри водой, просушив тем же самым «бумажным» методом и сбрызнув антисептиком. Одним жестом она приказала Нютке высыпать в приготовленную емкость некоторое количество соли. Другим — прекратить этот самый насыпательный процесс. Дескать, хватит, не переборщи! Далее, она налила в кадушку воду. Взялась за ручку и отнесла ее обратно.
Когда сей псевдостаринный предмет - со вкладышем из современного гигиенического пластика внутри — оказался на месте, Рута Георгиевна демонстративно отряхнула руки и выразительно глянула на свою помощницу.
- Помнишь, я объясняла тебе, как готовить розги? Сходишь сама, ладно?
- Не-а! - почти издевательски отозвалась на ее предложение девочка. - Я все это знаю только в теории. Мне нужен практический урок, для усвоения столь трудного материала, так сказать, максимально предметно. Воочию, непосредственно и даже на ощупь! Вот!
- Ты еще скажи, мол, это экзамен! - в тон ей отозвалась Старшая. - И тебе нужно выглядеть соответствующе!
- С языка сняла! - подхватила эта шальная бестия.
И тут же состряпала лицом своим некое такое особое выражение, жалобное и просительное.
- Рутик! - обратилась она к своей Старшей почти умоляющим тоном. - Давай так и сделаем, вот прямо сейчас! Переоденемся, как на экскурсию. Ты в барыню, а я в твою дворовую девку. И ты у меня примешь этот самый экзамен по приготовлению розог! Ну, что тебе стоит!
- Слушай, а у тебя совесть есть? - вежливо поинтересовалась Рута Георгиевна. - Я, между прочим, работала. Можно сказать, в выходной день… Почти. И несколько устала, утомилась всеми этими внезапными трудами. И мне теперь что, еще и переодеваться? Всего лишь, ради того, чтобы ты получила удовольствие от очередного спектакля, с тобою в главной роли?
- С нами, - поправила ее просительница. - С нами обеими.
Далее она молитвенно сложила руки. И даже сделала в адрес своей Старшей просительный поклон — комический и серьезный, в одно и то же время.
- Рутик, я очень тебя прошу, - игриво взмолилась шальная бестия. - Я так давно хотела сыграть какой-нибудь спектакль… в костюмах. Так, чтобы только для нас с тобой!
- Ой, Нютка…
Рута Георгиевна недовольно покачала головой. Но девчонка не унималась.
- Нет, если ты устала, то просто сними рабочий халат и останься в своем джинсовом комплекте. Юбка, конечно, не в пол, а только миди… Ну, ближе к макси, на три четверти…* Но как-то похоже. Если напрячь воображение. А что касается меня... Лично я сейчас пойду и переоденусь. Хочу экзаменоваться в аутентичном наряде!
- То есть… Мне тебя придется ждать в любом случае. Так?
Девушка снова напустила в свою речь скепсис и иронию. Нютка в ответ со всей серьезностью кивнула головой.
- Я по-быстрому… постараюсь, - сказала она. - А ты… Просто присядешь за столом. Выдохнешь, приведешь в порядок свои мысли и чувства.
- Можешь особенно не торопиться, - хмуро отозвалась на это ее предложение Рута Георгиевна. - Я тоже переоденусь, чтобы соответствовать. Займу этим время, которое ты все равно потратишь на игры с одеждой… Перед другой игрой.
- Пасибки, Рутик!
Девчонка просияла и сразу же… Поцеловала свою Старшую в плечо.
В общем-то, она часто так делала — демонстрировала сей знак тактильного внимания в стиле, целую куда достану! Наверное, от избытка чувств. В этот раз она поступила в точности так же. И сразу упорхнула в сторону раздевалки, к своему ящику с экскурсионной одеждой.
Ну, а сама Рута Георгиевна поплелась в свою личную комнату. Которая, откровенно говоря, уже была как бы и не совсем для нее одной. Скорее уж, на двоих.
Как эта девчонка умудрилась стать почти что неотъемлемой частью ее музейной жизни и быта… Бог Весть! Но у нее это как-то получилось.
Когда девушка заканчивала свое облачение в псевдостаринные одежды, Нютка вбежала в их комнату, отдыхательную и привратницкую. Будучи сама уже в полном, так сказать, экскурсионном одеянии.
- Давай, я тебе помогу! - обратилась к своей Старшей эта шальная бестия.
- С чего вдруг? - пробурчала девушка, изображая недовольство. - Когда я шила свои платья, я специально сделала застежки спереди, а не сзади. Чтобы справляться с процедурой одевания самостоятельно, без посторонней помощи.
- Ну, да, ведь у тебя тогда еще не было ни одной… дворовой девки, - усмехнулась Нютка. - Но теперь-то у тебя есть я! Ты можешь переложить часть забот на мои крепкие плечи!
- Тоже мне, крепкие! - фыркнула в ответ Рута Георгиевна. - Между прочим, ты еще ребенок!
- Ребенок, закаленный годами занятий боевыми искусствами! - не согласилась девчонка. - Считай, что все эти годы меня крепко били! Разумеется, при этом тренировали мою физическую силу и выносливость. Так что, считай, что я уже взрослая! Кстати, двенадцати лет в старину могли и замуж выдать! Была такая книга, византийская. Номоканон называлась. Руководство по религиозным обрядам. Кого венчать, кого не венчать, грубо говоря. Меня могли и обвенчать! Вот!
- Давай мы не будем зацикливаться на всех и всяческих древностях, - предложила Рута Георгиевна. - Тем более, что лично я… уже готова!
- Поворотись!
Девчонка придирчивым взглядом осмотрела ее и удовлетворенно кивнула.
- Да! - провозгласила она. - Ты у меня такая... красивая и… аутентичная!
- А вот ты не очень! - улыбнулась в ответ девушка. - Вот к примеру… Что это такое?
Она указала на небольшой футляр ярко-красной кожи, застегивающийся на вполне современную застежку-кнопку. Этот футляр был подвешен на поясок, сплетенный из цветных туристических шнуров. На кнопке красовался белый швейцарский крест, что напрочь исключало сей предмет из любой экипировки образца середины XIX века. Тем более, из числа аксессуаров, подобающих пресловутой дворовой девке.
- Не аутентично, - коротко высказала свое мнение Рута Георгиевна.
- Зато стильно и… Praktisch, praktisch und praktisch!** - откликнулась на эту фразу юная и шальная персона.
Кажется, она хотела показать язык, но, почему-то, сдержалась.
- Nun Gut!*** - в тон ей отреагировала девушка и жестом предложила своей помощнице двигаться к выходу.
У самой двери Начальница Музея окинула девчонку оценивающим взглядом и скептически улыбнулась.
- Знаешь, на дворе, все-таки, не лето! - напомнила она энтузиастке аутентичных нарядов старинного стиля. - А ты у меня босая. Обуйся немедленно!
- Ну, Рутик! - деланно смутилась-возмутилась эта забавная шалунья. - В апреле месяце, во второй половине, дворовая девка бегала уже по улице босиком! Я хочу, чтобы ты меня видела исторически правильной!
- Извини, но лично я предпочитаю видеть тебя здоровой! - Рута Георгиевна добавила в голос немного суровости. Такого, театрального вида! - Надень коты!* Они все равно твои личные. По усадьбе никто босиком не бегает. Ну, кроме тебя! - уточнила она. - Так что, надевай без разговоров! Считай, что это приказ!
- Слушаю и повинуюсь!
Нютка мигом сбегала за обувью — между прочим, пошитой для нее персонально, одним местным мастером! Надела их без портянок и чулок, прямо на босу ногу. После чего выпрямилась с довольным видом перед своей Старшей. Дескать, Ваше приказание выполнено, ноженьки обуты, можно выходить!
Ну, а потом, естественно, со стороны барыни последовал тот самый приказ, которого девочка ожидала. Все — в смысле обе — собрались, все готовы. Чего тянуть?
Они прошли по двору к дальней его оконечности, где у забора рос густой ивняк — нынче весь усыпанный цветущими почками-пушистиками, согласно времени года! Там Рута Георгиевна устроила своей помощнице обещанный экзамен по заготовке розог.
- Выбирай ветвь, - приказала она. - Не сухую, не ломкую. Насчет длины я все тебе уже говорила, неоднократно. Подсказывать не буду. Нож у тебя есть. Срезай!
- Ага!
Нютка открыла футляр со швейцарским крестом на кнопке, достала оттуда складной ножик с красной рукоятью. Ногтем отколупнула, раскрыла мелкий клинок для точных работ и незамедлительно срезала приглянувшуюся ей ивовую ветвь. После чего торжественно предъявила ее своей Старшей.
- Так пойдет? - поинтересовалась она.
- Ну… допустим, - девушка кивнула головой, как бы подтверждая условное соответствие образца неким кондициям.
Рута Георгиевна взяла его в руки, бегло осмотрела и снова одобрительно кивнула.
- С первой ветвью ты не ошиблась, - сказала она. - Продолжай!
- А сколько еще? - поинтересовалась девочка.
- Ну, десяток, не меньше! - ответила ее Старшая. - А как ты думала? Нужен запас! Для второй части экзамена. Ну и для того, чтобы результат — там, в кадке! - был впечатляющим! Даже если ты накосячишь!
- Не накосячу, будьте спокойны, Ваша милость! - несколько самоуверенно произнесла Нютка.
И немедленно продолжила свои резательные занятия. Вторая ветвь, третья, четвертая… Заготовки для будущего, так сказать, реквизита лозомахательного театра передавались одна за другой. И всякий раз, девушка, молчаливым кивком головы подтверждала их годность и соответствие.
- Десять! - торжественно провозгласила девочка, вручая своей Старшей крайний предмет из числа истребованных. - Ну что, я молодец?
- Посмотрим! - сурово произнесла девушка. И отдала распоряжение:
- Переходим ко второй части. Каждую ветвь необходимо очистить. Ото всех этих листьев… Ну, допустим, листьев сейчас пока что нет — как никак, апрель месяц на дворе! От веточек… Ну, еще от почек и прочих неровностей. В общем, готовь розгу так, как делала бы это лично для себя. Понятно?
- Чего уж тут не понять! - усмехнулась Нютка. - Кстати, так, между прочим… Я и вправду, готовлю розги именно для себя — лично и непосредственно! Ведь я же, в основном, у тебя там и… отлеживаю, всю эту придуманную тобой наказательную церемонию!
- Бывают исключения! - сухо откликнулась на ее пассаж Рута Георгиевна.
А потом обратилась к своей подопечной с упреком.
- Нютка! - сказала она. - Ну почему ты все время напрашиваешься на комплименты? Мы ведь сейчас о другом. Уж я-то прекрасно знаю, что ты делаешь для Музея очень много!
- Делала, делаю и буду делать! - как-то очень серьезно ответила девочка. - Для тебя! Если, конечно же, ты не будешь против.
- Разумеется, я не буду против! - беспечно откликнулась девушка. И только высказав это, она насторожилась:
- А что ты имеешь в виду?
- Я сделаю все, что будет необходимо… Что будет необходимо для нас с тобой… Прежде всего, тебе! - сказала Нютка. - Впрочем, ты права. У нас сейчас экзамен. Все остальное позже.
Она протянула руку, приняла первую ветку и продолжила свою работу по фигурному нарезанию гибких древесных материалов. Блестящий клиночек швейцарского ножа действовал как бритва, срезая все лишнее, от веточек, до цветущих почек, в стиле, все неровности — долой! В общем, превращая исходный природный предмет в требуемый. В смысле, обработанный до нужного уровня кондиций.
Реакция экзаменатора на результат была вполне позитивной, Поэтому за первым веточным претендентом на роль театрального реквизита последовал другой, потом третий… В итоге, вместо букета из весенних ивовых веток — такого, воистину спартанского стиля! - в руках у Начальницы Музея оказался, в общем-то, куда более грозный набор.
Впрочем…
Что в нем такого, грозного? Ведь это же реквизит! Всего лишь…
- Молодец! - похвалила свою помощницу суровая экзаменатор. - Надо же! Все такое… гладенькое! Просто высший сорт!
- И высший балл! - безапелляционно подхватила ее тон шальная бестия, откровенно напросившаяся на этот самый... экзамен! - Ну что, раз теперь я молодец… Значит, я сдала?
- А вот и нет! - весело объявила ее Старшая. - Осталась третья часть приготовления… Замачивание!
- Ну, это уж совсем просто! - беспечно откликнулась помощница. - К тому же… Слушай, ведь прутья свежие, весенние! Так сказать, самый сок! Какой смысл их замачивать?
- Знаешь, если бы там, в усадьбе, нас с тобою ожидала смиренная очередь из понурых девчонок, которых необходимо отхлестать — прямо сейчас и немедленно! - я бы с тобою согласилась. Но предметы сии, — здесь Рута Георгиевна выразительно усмехнулась и, продемонстрировала пук хлестких виц, - они предназначены нам с тобой в работу на целую неделю! А ну, высохнут, сломаются на первом же замахе! Неудобно получится! Некрасиво!
- Примерно так,- вынуждена была с этими доводами ее помощница. - Ну, тогда…
Она сделала некое подобие реверанса. Естественно, с комическим выражением на лице — а куда же без него! Тем более, в такой-то ситуации! Хотя, при этом, сами по себе жесты и движения великосветского стиля, в сочетании с крестьянской одеждой, выглядели более чем забавно!
- После Вас! - провозгласила эта шалунья.
- Как скажешь! - в тон ей отозвалась девушка.
После чего они двинулись уже в обратный путь. Благо, идти им там было совсем недалеко.
Когда они снова оказались в пресловутой комнате для посеканций, Рута Георгиевна торжественно вручила помощнице тот самый пучок... Да что там, пучок, можно сказать, солидный пук этих свежих виц! И жестом предложила действовать. В смысле, указала своей начальственной дланью в сторону кадушки.
- Третья часть твоего экзамена! - объявила она. - Делай, что нужно. Подсказывать не буду. Напомню только, что есть тут одна тонкость… Постарайся ее не позабыть!
- Да помню я, помню! - отмахнулась Нютка свободной рукой. - Все просто. Прутья в воду. В смысле, в кадушку с рассолом. Хлестом вниз, комлем вверх. И…
Она сделала паузу, наморщила лоб, почесала в затылке — всем своим видом выражая некую озабоченность собственной своей забывчивостью. Естественно, донельзя наигранной.
- И-и-и? - протянула-подыграла ей вопросом адресат пантомимы.
- А-а-а! Ну, разумеется! - обрадованно воскликнула актриса-шалунья — будто и вправду, только что припомнила! - Надо еще пошебуршить там, вкруговую, прихватив прутья за комли, в единый пучок! Размешать все содержимое, для равномерности рассола!
И сразу же бросила на свою Старшую вопросительный взгляд. Дескать, скажи, угадала я или нет?
В ответ на это ее зрительно-жестикулярное движение, девушка неопределенно пожала плечами.
- Я же сказала - подсказывать не буду! - подтвердила она все то, что обозначила ранее в своих инструкциях. - Ошибешься — экзамен не зачту! Покажи мне, что ты усвоила из моих объяснений!
Нютка перехватила свою ношу поудобнее. Она взяла весь десяток прутьев, в один пучок — правой рукой за комли, левой — примерно за его, пучка, середину. Показала это все своей Старшей. После чего, перевернула пучок, так сказать, вверх тормашками, нагнулась, засунула сей сложный предмет гибкой частью в кадушку и устроила подлинный шурум-бурум с бурбулением, активно перемешивая рассол, даже разбрызгивая при этом мелкие его капельки в разные стороны. Сие энергичное действие она бараболила полминуты, не меньше! После чего, наконец, оставила прутья в покое, выпрямилась и…
Исполнила в сторону своей Старшей поясной поклон. Торжественный, церемониальный, эффектный и финальный. Завершающий не только эту часть интермедии, но и весь отыгранный ими спектакль, с заменой, так сказать, реквизита.
Снова выпрямилась и замерла, горделиво взирая на своего экзаменатора. В полной уверенности, что все было сделано правильно.
- Ты сдала! - встречным коротким поклоном подтвердила ее предположения Рута Георгиевна. - Ты молодец! Отныне я могу поручать тебе приготовление прутьев, замену воды и все такое прочее! Ты довольна?
- Не совсем, - откликнулась девочка. - Я предпочла бы ходить за розгами с тобою вместе. Вот так. В полной экскурсионной форме. Мне понравилось!
- Понимаю! - улыбнулась Начальница Музея. - Но обещать, что так будет каждый раз, я, увы, не могу. Это все рутина. Будет время — сходим вместе. И даже вот так вот, торжественно. Если я буду чем-то занята — сходишь одна. Ты справишься. Я знаю.
- Хорошо!
Нютка снова улыбнулась, но от внимательного взгляда Руты Георгиевны не ускользнул тот факт, что улыбка эта вышла у помощницы несколько натянутой. Будто какая-то внезапная мысль или идея - бредовая и грустная — сбила девчонку с прежнего ее настроения, бодрого и радостного.
Ну… Удивляться здесь особо было нечему. Такие колебания настроения, состояния и отношения в целом — к ситуации и всему происходящему — для ее помощницы были как бы в порядке вещей. Импульсивный ребенок, что с него взять! Но сейчас это было как-то очень уж резко… Так что, имело смысл ее как-то отвлечь.
- Ну что, пойдем отметим очередную твою победу?
Девушка улыбнулась своей... подопечной. Да, вот удачное слово!
- Нальем чаю, доедим торт. Не зря же ты его принесла! - добавила она, недвусмысленно намекая на необходимость побыстрее сменить обстановку их общения. Дескать, нечего нам здесь с тобой больше делать! Экспонаты почищены, реквизит заменен… В общем, все наши труды и хлопоты уже позади! Пойдем уже, займемся чем-то веселым! Пришло время пить чай и всякое такое прочее!
- Нет.
Это слово девочка произнесла… Отнюдь не резко, не агрессивно. Но твердо.
А потом…
Начальница Музея услышала нечто странное. Непривычное и неожиданное. Более чем.
- Рута… У тебя найдется примерно полчаса свободного времени… лично для меня?
Задав это вопрос, девчонка, не ожидая ответа, прошла к той самой скамейке и присела на нее. Точно посередине. И только потом уставилась вопросительным взглядом на свою Старшую. Дескать, что скажешь?
Та-а-ак…
Теперь не только слова, интонация и жесты… Теперь еще и действия. Которые, разумеется, можно преодолеть или попросту игнорировать. Но выглядеть это будет… Некрасиво.
Поэтому придется вступить в диалог. При всей его потенциальной неоднозначности.
- Для тебя у меня время найдется всегда! - оптимистично ответила ей Рута Георгиевна. - И полчаса. И час. И два. И дольше. Мы даже можем остаться для душевного доверительного разговора именно здесь. Если, конечно, именно здесь тебе будет удобно.
Крайняя фраза прозвучала очередным — можно сказать, дополнительным! - предложением, оставить это весьма специфическое место и продолжить общение где-нибудь в стороне от него. Предложением точным, однозначным и недвусмысленным. По существу, обязательным к исполнению… для подчиненной, младшей стороны.
Однако Нютка воспользовалась этим ее предложением с точностью до наоборот — вернее, как бы имея в виду исключительно буквальный смысл всего высказанного. Девочка кивнула, соглашаясь с ее словами — игнорируя тот факт, что предложение было сделано ей в сугубо отрицательном контексте, с намеком на действия совсем другого рода.
Значит, все еще хуже, чем можно было ожидать. Пора принимать меры.
Рута Георгиевна шагнула к ней, присела рядом. Обняла, прижала девочку к себе.
Нютка…
Нет, не всхлипнула. Просто как-то невесело усмехнулась — куда-то ей в грудь или плечо, так сказать, лично и тактильно.
Совсем все грустно.
- Нютка… Что случилось? - тихо спросила ее девушка. - Ты никогда меня так не называла. Вспомни, поначалу ты обращалась ко мне официально, Рута Георгиевна, и даже на вы. Потом я разрешила тебе называть меня этим уменьшительным именем, Рутик. И просто, на ты. Это звучит, в твоих устах, так мило, так… по-детски!
- Ты… поэтому на меня не обижалась, да?
Нютка чуточку повернула голову и теперь прижималась к ней щекой.
- Ну, конечно же! - откликнулась ее Старшая. - А на что мне обижаться? Конечно же, я поставила тебя в некоторые рамки… Но ведь это твое желание, называть меня ласкательным именем, оно и вправду, такое детское!
- Детское, - согласилась Нютка. - Вот только… Детство мое закончилось.
- А когда? - поинтересовалась девушка. - Ну, когда это все случилось?
- Здесь и сегодня, - ответила ее помощница. - Вот прямо сейчас.
- Нютка, милая! - Рута Георгиевна погладила ее по спине. - Ну так ведь не бывает. Не может быть! Знаешь, критерии детства… Их можно напридумывать много и разных. Есть формальный критерий, по возрасту. Здесь можно взять церковную традицию. Когда до семи лет младенец. С семи до четырнадцати — отрок. Ну, или же отроковица, в твоем случае. В этой системе возрастных координат твои двенадцать как-то ни то, ни се. В гражданском смысле, до твоего восемнадцатилетия, ты всяко считаешься ребенком, как несовершеннолетняя. С разными тонкостями, некоторыми оговорками и исключениями… Но все-таки, в этом смысле твое детство пока еще не закончилось. Разве что, в каком-то особенном смысле… Физиологическом.
Девушка на мгновение замолчала. А потом задала вопрос — странный и понятный, в одно и то же время.
- Нютка… У тебя что… началось?
- Хосспадя-а-а… - вздохнула Нютка.
Она оторвалась от своей Старшей, чуточку отодвинулась от нее, но при этом сразу же ухватила девушку за руки.
- Слушай… Нам уже в школе все уши прожужжали… про это, - девочка произнесла указательное местоимение... Нет, не с обидой. С какой-то усталостью в голосе. Как будто тема, на которую намекнула Старшая, ее, Нютку, уже несколько достала. - На специальных занятиях, только для девочек, все рассказали, подробно и даже с картинками. Про менархе и всякое такое. И матушка мне тоже периодически намекает, дескать, скажи, если начнется. Так вот. Ставлю тебя в известность тоже. Нет, не началось. Да, все проявления знаю. Нет, не испугаюсь. Да, сообщу. Но не факт, что это все непременно случится у меня к тринадцати годам. Наука говорит, что точные сроки менархе непредсказуемы.
- Действительно, с этим у нас, наверное, бывает перебор, - улыбнулась девушка. - Но основы просвещения в интимной сфере предмет такой… Пикантный, но необходимый. Прости, что лишний раз тебе намекнула. Ну, а с другой стороны…
Рута Георгиевна погладила пальцами кисти рук своей подопечной, привлекая ее внимание.
- Слушай, Нютка! - сказала она. - Если ничего, вот прямо такого… проблематичного в смысле физиологии у тебя не произошло… А до обычного, юридически значимого гражданского совершеннолетия тебе еще пять лет с хвостиком… Что же ты тогда имела в виду? Почему твое детство закончилось? Причем, так темпорально-драматически — в смысле, вот прямо сейчас?
- Потому что я так решила, - ответила Нютка. - Потому, что есть повод решить кое-что серьезное… между нами. И это решение принимаю именно я… как взрослая. И обращаюсь я к тебе теперь иначе. Не так, как прежде.
- Между прочим, мне нравилось, что ты обращаешься ко мне, как ребенок, - попыталась выразить протест ее Старшая. - Как ребенок, который числится в чину учимых, и как ребенок, которому дозволено кое-что большее, так сказать, без чинов. В этом есть… была своя прелесть. Ужель теперь ты лишишь меня права слышать из уст твоих имя Рутик?
- В Музее я буду по-прежнему обращаться к тебе по имени-отчеству, - девочка откликнулась ее ироническую реплику со всей возможной серьезностью. - А вот имя Рутик я оставлю для особых ситуаций… Личных, - зачем-то добавила она.
И Рута Георгиевна от такого дополнения несколько напряглась.
- Думаю, тебе понравится, - продолжила Нютка свою мысль — или идею! - несколько загадочным тоном. - Во всяком случае, ты оценишь.
- Снова загадки, тайны и прочее непонятное... - несколько разочарованно вздохнула та…
Та, кого мы теперь можем называть просто по имени. Ибо ее подопечная сделала свой выбор - который героине оставалось только принять.
И читателям тоже.
- Нютка! - продолжила девушка. - Ну, мы ведь с тобою это все уже проходили!
Она нахмурилась и даже огорченно покачала головой. Адресат ее мимического жеста всем видом своим показала отрицание этого пассажа, высказанного со стороны ее Старшей.
- Это будет… совсем другое! - возразила она. - Не торопи меня, ладно?
- Как скажешь, моя дорогая, как скажешь…
Девушка высвободила руки из нервных пальцев своей помощницы. Положила ладони на колени — скромненько так! И замерла в ожидании очередной порции откровений. Каковые последовали незамедлительно.
- Мы познакомились с тобою два года назад, вот прямо здесь, - начала Нютка.
И сразу же замерла, с вопросительным выражением на лице, ожидая реакции своей собеседницы.
- Ну… Как бы, да, - согласилась с нею Рута.
Действительно, спорить с этим фактом было, в общем и целом, совершенно бессмысленно.
- Все это время я старалась быть тебе полезной, - продолжила девочка тоже, в общем-то, вполне очевидным.
После чего она высказала кое-что…
Ну, не то, чтобы спорное. Просто излишне самокритичное. Хотя, вот это, как посмотреть. С чьей точки зрения.
- В то же самое время, - сказала Нютка, - я буквально изводила тебя. Сердила, доставала своим поведением. И настойчиво добивалась твоего внимания. Как правило, не выбирая ни средств, ни способов, ни методов. Я была навязчива, груба и совершенно бестактна… в достижении своей цели.
- Какой? - осторожно поинтересовалась девушка.
- Стать твоей особой помощницей, - ответила Нютка. - Быть связанной с тобой, с твоими интересами… Так, чтобы оказаться близкой к тебе. Самой близкой… по возможности.
- Ну… Хорошо, что ты это озвучила сама, - кивнула ей Рута. - Я это, в принципе, знала… Это видно по твоему поведению. Но твое признание — надеюсь, вполне искреннее! - все равно ценно. Спасибо!
- Рута, скажи мне честно, - голос Нютки звучал напряженно. - Чего от меня было больше, вреда или пользы?
- Какая разница? - девушка ответила встречным, вполне риторическим вопросом. - Запомни, моя дорогая, когда люди общаются достаточно близко, то одного без другого не бывает. Просто не может быть! Твое стремление мне помочь — между прочим, вполне искреннее! - может выйти боком. А какая-нибудь глупость — объективно вредоносная! - может спасти ситуацию. Я никогда не пыталась подсчитать: вот здесь моя Нютка мне напакостила, это минус. А вот здесь она же меня здорово выручила, это плюс. Мне не с чего подводить такой баланс. Но я приняла тебя. И я рада, что ты есть в моей жизни! Еще раз, спасибо!
- Моя Нютка…
Девочка повторила эти слова с явным удовольствием. И улыбнулась.
Само собой, Рута тут же ей подмигнула.
- Но чаще всего, ты меня просто шокировала, - продолжила девушка. - А это трудно как-то однозначно отнести в плюс или в минус. Возьмем, к примеру, нашу с тобою первую встречу. Когда мы увиделись с тобою вот здесь вот, прямо на экскурсии. Твое поведение… Ты продемонстрировала мне не просто отвагу. Это был, скорее, вызов — и мне, и всем твоим одноклассникам! Ты постаралась показать себя, как личность из ряда вон выходящую. Я тебя заметила, оценила и… Приняла такую, как есть. Я не собираюсь отделять в том, что ты делаешь то, что идет мне точно во благо… а что выходит у тебя как-то иначе.
- К вопросу о том, что было тогда…
Нютка отчего-то засмущалась. На мгновение замолчала, даже зажмурилась. А после, выдала нечто совершенно неожиданное.
- Знаешь, - сказала она, - я тогда отчаянно трусила. Угадай, чего я больше всего боялась?
- Неужто того, что я реально тебя хлестну? - улыбнулась ей Рута.
- Нет, - улыбка ее подопечной прозвучала смущением воистину интимного рода. А уж слова…
- Я боялась, что ты… задерешь мне юбку на спину. И все увидят…
Девчонка снова замолчала и Старшая немедленно пришла ей на помощь.
- Я не могла так поступить в принципе, - сказала она. - Так унизить тебя в глазах твоих одноклассников… Это было недопустимо! Нютка, ну что за глупости ты себе придумала!
- Я не о том! - воскликнула девочка. - Я боялась, что все увидят мои… трусы!
Девушка раскрыла глаза, широко и изумленно. Требуя объяснений.
- В то утро, - сказала Нютка, - я оделась… неправильно. Вместо обычных белых, я подхватила с полки трусы в сердечках! Представляешь? Задрала бы ты мне юбку, а там… такое! Вот был бы хохот, со всех сторон! Нютка, типа, обычно вся из себя такая скромница, без выдрючиваний, по части одежды, напялила на себя такое… фривольное! Такой стыд!
Рута покачала головой. Все-таки этот ребенок совершенно непредсказуем!
Заметив ее реакцию, девочка вздохнула.
- Я смешная или странная? - тихо спросила она.
- Ты это ты, - просто ответила ее Старшая. И добавила:
- Спасибо, что ты есть.
- Пожалуйста.
Нютка снова замолчала. Было ясно, что всей этой галиматьей, про белье и прочее, девчонка просто пытается сама себя успокоить, перед тем, как высказать нечто куда более серьезное.
И это уже пугало.
Развязка была неожиданной. Нютка еще немного отодвинулась от взрослой своей собеседницы - буквально скользнула по деревянной плоскости скамейки. Поднялась на ноги, шагнула в сторону, повернулась лицом к адресату своих откровений и…
Поклонилась ей. Низко, поясно. Выпрямилась и продолжила — можно сказать, переходя к сути. Понемногу.
- Ты приняла меня такой, как есть, - сказала девочка. - Смирилась с моими недостатками. Но я хочу стать лучше. Я хочу стать лучше… для тебя.
Снова поклон в адрес девушки, замершей там, на скамье, в ожидании финала этого выступления. А потом…
Нютка, не торопясь, прошествовала — именно так! - в сторону кадушки, наполненной свежим розгомахательным содержимым. Наклонилась, выбрала один из прутьев, достала его оттуда. Повернулась, прошла обратно и встала, не доходя пару шагов до скамейки. Обеими руками протянула розгу своей Старшей.
- Рутик, возьми прутик, - просто сказала она. -
Это было приглашение. Простое, понятное и недвусмысленное. Безальтернативное — по многим причинам.
В общем-то, очередная манипуляция. С целью освободить деревянную плоскость. Для себя.
И было в этом кое-что еще. Рута… Не то, чтобы чувствовала. Скорее, точно знала - противостоять тому, что задумала девчонка-манипулятор, она в этот раз никак не сможет.
Да… Ее помощница-противница все рассчитала. И ударила сейчас точно и безжалостно. В самое незащищенное место. В место, которое нельзя было защитить. Хотя бы потому, что не всякий готов признать его, этого места, существование.
Выводы были неутешительные. Нютка… как минимум, эмпат. Она прочувствовала эту… Скажем так, странность адресата своей задумки. Глубоко припрятанную странность своей Старшей, которую та не была готова обсуждать ни с кем…
А потому, сейчас эта самая Старшая совершенно беззащитна перед той, кто желает ей — в смысле, этой странности — угодить.
Точно зная, что будет дальше, девушка поднялась навстречу неизбежному. Шагнула к этой загадочной личности - или правильнее сказать, сущности - кто не постеснялась прочесть в ее душе такое…
Дурное и постыдное. Недопустимое и… неистребимое.
Девушка протянула руки ей навстречу. Приняла в них предложенное. Ответила на очередной поклон — с достоинством, как Старшая. Посторонилась, дозволила пройти…
И дальше, в каком-то оцепенении, замерев, как будто загипнотизированная, наблюдала за тем, как Нютка укладывается на привычную ей деревянную плоскость. Вроде бы все выглядит как обычно. Но сегодня…
Во-первых, нет ни одного юного зрителя — кто наблюдали здесь подобные сцены, в тихом возмущении вопиющей безжалостностью живой картинки того, что иногда называют «добрыми старыми временами». Вот уж точно, спектакль на двоих. Вот только пресловутого реализма в этом спектакле может внезапно прибавиться. Есть на это шанс, и немалый.
Во-вторых, все будет серьезно. Во всяком случае, именно на этом варианте настаивает подчиненная сторона — не словом, но делом. И вся жуть-прелесть этой ситуации состоит в том, что Старшая ей не откажет. Вот именно здесь и сейчас.
Впрочем, имеет смысл дать этой безумной девчонке последний шанс — для того, чтобы эта сумасбродка могла отказаться от задуманного. А для этого надо…
Пройти в изголовье, встать с самого торца скамейки и медленно опуститься на колени. Сама деревянная плоскость располагается достаточно высоко, относительно пола. Но все-таки, даже в таком вот приближенном положении, лицо Старшей оказывается сверху. И для того, чтобы встретиться с ней глазами, девочка вынуждена принять некое подобие позы сфинкса — руки поставить локтями на деревянную поверхность скамьи, приподняться верхней частью тела, прогнувшись в спине. Но все равно, при этом ей приходится глядеть на господствующую персону исподлобья и снизу.
Мгновенный контакт глаза в глаза, странное ощущение…
Близости, связи и понимания. И догадка о сути всего происходящего.
Нет, не может быть. Это попросту немыслимо.
Или…
Ты задаешь ей мысленный вопрос и получаешь ответ. Не словесно, а просто коротким кивком головы со стороны подчиненной девочки. Вернее, со стороны девочки играющей в некое условное подчинение.
А вот нетушки! Как бы не так!
Она, эта самая подчиненная сторона, просит, требует, приказывает… продолжать. Именно здесь и сейчас.
Еще один безмолвный вопрос — сверху, одними глазами. И сразу же ответ — в этот раз уже словесный, точный и однозначный. Слова, произнесенные дрогнувшим голосом, почти на грани нервного срыва. И голос этот уже не кажется детским.
- Рута… Пожалуйста, не бойся… И не жалей.
На мгновение она прячет свои отчаянные глаза, отводит их в сторону. Потом, решившись, возвращает взгляд своей Старшей и снова кивает головой, отвечая на третий твой вопрос, снова заданный мысленно. Расставляя теперь все точки над «i».
Даже так…
Вот это сюрприз. И что же теперь с ним делать?
- Позже, - шепчет это существо, чуднОе и чУдное. - Я все тебе расскажу, все объясню. Повинюсь перед тобою. Но это потом. А пока… Сделай то, что необходимо. Для нас с тобой.
Все. Вот теперь уже без вариантов.
Наверное, это своего рода удача. Если подойти к ситуации объективно, то ради такого имело смысл быть вычитанной до темных глубин. До самого потаенного, постыдного…
Конечно же, она знает всю твою подноготную — даже самое сокрытое. То, что ты не готова была обсуждать никогда и ни с кем. С другой стороны, сейчас ты знаешь ее главную тайну. И это козырь в твоих руках, в предстоящей игре…
Впрочем…
Не обманывай себя, хорошо? Если считать, будто здесь, в этой комнате, вы с нею некие условные игроки, то… игра эта вовсе не такая уж равноправная.
Твоя партнерша по этим странным играм… Она все устроила. Именно она определила правила вашего с нею, так сказать, поединка. Все эти запреты и разрешения, ставки и условия. И разумеется, именно она сделала все для того, чтобы ты смогла понять самую суть происходящего.
Чтобы ты — именно ты! - догадалась о главном, а потом проверила и окончательно удостоверилась в своей правоте. Но это все случилось только потому, что так захотела та, кто манипулировала тобою целых два года.
Конечно же, потом она поведает тебе эту тайну сама. Устно и без утайки — просто потому, что устала держать ее внутри, запертой и запретной.
Но есть одно условие. Вот прямо сейчас ты обязана доказать ей, что уже готова перейти на другой уровень отношений — резко, грубо, но… При этом остаться на очень тонкой грани, удержав под контролем ситуацию почти интимного рода. Для этого, вот прямо сейчас, ты обязана оказать ей эту странную услугу. Причем, не только ей, но и себе.
В общем, время действовать.
Подняться на ноги, шагнуть вправо и вперед. Выйти, так сказать, на привычную позицию — отработанную за два года, правда. в театральном ее варианте. И попытаться в последний раз схитрить, в надежде смягчить расклад…
И быть остановленной даже не на замахе. На моральных к нему приготовлениях.
- Задери подол мне на спину!
Именно так было сказано снизу. И гадай теперь, то ли просьба это была, то ли распоряжение. А потом…
Еще пара фраз, звучащих неким подобием отчаянной иронии. Бредовой — для обычных людей. И уместной только между вами.
- Не бойся, тебе не надо будет любоваться трусами в сердечках. И сдирать их с меня тебе тоже не придется. Сегодня… В общем, я оделась исторически правильно. Без белья. К чему оно… дворовой девке.
Тебе остается только вздохнуть и исполнить требуемое. Наклониться-нагнуться к ее ногам и поднять подол платья этой странной актрисы — играющей свою роль барской прислуги изысканно и со вкусом! Завернуть его на спину ей — причем, повыше, повыше! Затем проделать все то же самое с исподней рубашкой тонкого льна. И обнажить девчонку, снизу и сзади, почти до середины спины.
Выпрямиться, вернувшись в сходное положение. Позволить себе полюбоваться сверху на ее наготу, а потом… Наклониться еще раз - поправить на ней складки задранной одежды. Чтобы все это выглядело как-то… по-эстетичнее.
Выпрямиться обратно и снова воздать должное изящному телу своей подвластной. Просто… окинуть взглядом, оценить и восхититься.
Назвать ее хрупкой? Нет, годы тренировок дали свой результат. Чувствуется легкий оттенок… Нет, не мускулистости - это звучит слишком грубо. Отголосок силы, самоценной и уверенной в себе — вот что проявлено в изящных формах этой девочки. В линиях ног и того, что выше… Той самой части, разделенной, так сказать, на две округлости, по которым, собственно, и придется прутьевое увещевание. И начнется оно… Вот прямо сейчас!
Вот только…
Надо успокоиться. И четко обозначить пределы. Прежде всего, лично для себя.
Итак…
Прежде всего, нежничать сейчас не стоит. Не для того все это затевалось. Поэтому, удары пойдут без послаблений… поначалу, как минимум! И если реакция девочки на эту боль окажется слишком резкой, если боль эта для нее окажется слишком острой… Тогда придется смягчить. Но здесь, как говорится, все в твоей власти. Ты Старшая над нею — хотя бы формально! А значит, именно ты исполняешь сейчас ее просьбу — причем так, как ты посчитаешь нужным.
У вас с нею — вот прямо сейчас! - своего рода, разделение властей. В том смысле, что именно она имеет власть принять решение о том, что это в принципе будет. А как это все будет — в смысле, насколько реальная боль от твоих ударов окажется для нее ожидаемой, приемлемой или же нестерпимой — это уже решаешь ты, и только ты. За нее и за себя.
С другой стороны, все чуточку сложнее. Эта сумасшедшая девчонка вовсе не привязана к скамейке. А значит, в ее власти это все прекратить — между прочим, в любую секунду! Она даже может настучать своей обидчице кулачком по физиономии. Обидчице — в смысле, тебе! Без церемоний… И даже без перчаток, смягчающих удар! Просто кулачком, как он есть, открытыми костяшками, да по скуле, да по носу! Можно сказать, она может это все проделать с тобой почти профессионально — если учесть ее опыт в боевых единоборствах!
И ты ведь… даже лица прикрыть не посмеешь, если эта девочка решит защитить свою честь — пускай и запоздало!
Однако, нет. С этой стороны лично тебе опасаться нечего. Ты точно знаешь, эта девчонка желает о тебя настоящей боли - именно такого, специфического рода. Она постарается терпеть. А ты…
Ты уж будь так любезна ей подыграть — так, чтобы у нее все получилось.
Ответом на эту твою мысль был еще один нервный взгляд — снизу, искоса и налево. В твою сторону. И еще… молчание.
И это хорошо. Это признание твоих полномочий. Хотя бы в чем-то.
Ладно, проехали. С этим все ясно. Более или менее.
В смысле, о качестве вопрос решили. Теперь о количестве.
Вряд ли имеет смысл превышать то количество взмахов-хлестов, которое ты символически исполняла в ее направлении каждый раз во время этих ваших экскурсионных сцен. Дюжина розог — на первый раз для нее оптимально. Хотела по-настоящему — значит, получишь. Больше не надо. Не в этот раз.
Изумительная мысль. Как будто другие такие разы предполагаются к исполнению вариативно.
В смысле, во-первЫх словах, эти самые «разы» будут. А во-вторых, будут отличаться от этого.
Немыслимый оптимизм. И, честно говоря, несколько преждевременный.
Еще один взгляд снизу и наискось, в твой адрес. И снова молчание. Не исключено, что с твоим мнением спорить не будут.
Ну, тогда, в общем и целом, все согласовано. И даже решено.
Время начинать.
*Миди-юбка на три четверти — имеется в виду юбка, длина которой составляет приблизительно три четверти, считая четыре четверти от пояса до стоп. То есть, оставляющая открытыми лодыжки. Или даже верхнюю часть икр, на женских ножках.
**Практично, практично и еще раз практично! - перевод с нем.
***Ну, хорошо! - перевод с нем.
****Коты — низкая кожаная обувь, которую носили крестьянки и небогатые горожанки в XIX веке. Эта обувь женская, утилитарная, рассчитанная на «быстрый выход» на улицу. В стиле, «Ноги вставил - и пошел!» Нечто вроде калош из кожи.