Хепполинна и Марта.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СУМАТРА
2-1
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!...
Джон сидел в баре и пил.
Он сидел там уже давно.
Казалось, шумы улицы не проникали сюда сквозь витрину.
Дождливый Вечер смазал картинку за окном широким шпателем.
Мазок за мазком сверху вниз педантичный копиист натуры выделывал свой очередной проходной пейзаж по заказу заштатной галереи.
Он продавал их день за днём эти дождливые сюжеты, а зритель, – этот ненасытный обыватель – потреблял их с постоянной смачностью, отсчитывая шуршащие купюры алчному сезонному галеристу…..
Джон изнемогал от тоски по солнцу, но вполне осознавал, что солнце ему надоело бы ещё быстрее.
Эти красотули в бикини! Тела их на пляже дефилирующие и распластанные, никоим образом, к его удивлению, никогда не манили его к плотским утехам!
Как постельное бельё отутюженное и горячее они лишь пахли чистотой и на ультрафеолеченным лоском загорелой поверхности.
Никакая женщина не привлекала его на песке так, как манили чуть приоголённые прелести укутанной в межсезонье барышни, разомлевшей у камина от тепла и грога в дождливые вечера осени.
Джону мнилась тишина. А в голове его звучал странный мотив о Суматре.
Напев, повторяясь, прокручиваясь много раз с начала, лишь только завершившись. Звучание слов напоминало мантру:
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!... –
Что это вообще такое? Откуда?
Захотелось сладости женских губок и приключений…
Более всего – приключений!
Ведь, в сексе нет того шарма и если он не влечёт с собой новизны и бесшабашности, замирания сердца и дрожи узнавания…
А как узнал – всё! – Ищи новую!
И так можно повторять каждый раз, пока…
Пока не сочтёшь статистику оборотов и повторов.
Ну, а как осознаешь дежавю, ищи выход.
Лабиринт в один ход затягивает и не отпускает.
В этом-то сама трудность: тяжело убедить себя, что перемены нужны, что они состоят не в перемене личности пассии, а в самом тебе!
Цикличность повторов сжимается до минимума и вот ты стоишь, а пассии сменяют одна другую, как фигурки в часах с боем или лошадки в карусели…
Мир смазывается и замирает.
Пять встреч. Пять сексов. Всё!
Ты успеваешь отследить движение только выделеных избранных элементов— всё остальное — не важно!
Словно бы тот самый проходной мазила-артист сменил тему и теперь пишет пейзажи, смазанные шпателем по горизонтали….
Цветастая круговерть – взамен Дождя.
Ситцевые платьица и солнечные зайцы вместо зонтов тёмных силуэтов и их длинных отражений….
Говард сидел в баре один…
Джон или Говард – какая разница!
Теперь он был – Джон.
Другая жизнь. Та же мизансцена!
Он никого не ждал.
Тот шторм и вертолёт остались в прошлой жизни. Они – лишь несколько кадров в длинной катушке киноплёнки, уложенной в стопку таких же других продолжений, — только сцена. Какое будет кино целиком?! Он не узнает пока не проживёт свою пьесу.
Но будет ли конец?
Или эта пьеса не заканчивается смертью?!
Новый апофеоз рождения, забытые сцены прошлого во снах и заоконная явь дождливых буден.
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!...
2-2
Нанизая белые бусины рождений меж безликих – рядовых, и завершая отрезки теми же белыми бусинами – смертями. Джон как патлатый отшельник садху (*2) создавал чётки своей жизни, перемещал бусины по нити дожидаясь пока они сойдутся с первой и размыкал кольцо. Цикл не размыкался в спираль. Дежавю продолжалось….
Он выписывал слово за словом и продолжал апофеоз за апофеозом выстреливая романы своих измышлений в мир.
Каким будет его следующий шаг?
Он не знал и не хотел знать.
Следя за белыми точками перевоплощений, он – Пётр, Говард или Джон хотел только одного – непрерывного осознания.
«Понять куда следовать» не стояло в его графике работ.
Осознание момента и фиксация перемещений мира наполняло его.
Он смотрел на сдвижки шестерней невидимого автоматона и ожидал действа и развязки.
Пускай внутри улягутся всплески. Тогда мишура эмоций осядет. Он ожидал видения и ясности. В глазах ли, в теле ли, но – ясности!
Сейчас настало время для бездействия и Джон – бездействовал, но в следующее мгновение мог ударить гонг. Джон проверял себя спрашивая внутренне: «Готов ли он рвануть с места, как только!...»
Этого не понять, пока гонг не ударит. Но надо же было ещё не пропустить –услышать!
Сколько раз он уже пропускал!!!
И ещё много раз пропустит.
Стоит ли беспокоится об этом?
Он не знал.
Мир вокруг не давал ему ответов.
Он имел в наличии лишь допотопные инструменты: чувство сердца и глаза.
Но пользоваться ими он не умел совсем. Так он считал. И тому были основания и примеры.
Совершенство или неисправность приборов – тоже понятие неопределимое. Есть только практика ошибок. Практика верных действий – отсутствовала, ибо любое действие само по себе лишь действие и может быть оценено только временем… И логикой… Вот когда нужен разум.
Смазанный размытый дождливый пейзаж за окном не подавал никаких явных знаков.
Джон звал.
Ожидание само по себе не тяготило его.
Тяготила продажность. Пейзаж за пейзажем уходил с молотка галериста не меняя ничего в исходных данных.
Так не должно было быть.
Джон знал, что он опять где-то в сотый раз на круге проглядел разрыв кольца.
Бусина дня за бусиной….
Но дни–то – не есть бусины перемен! Дни – просто тягучка внутри одной бусины.
Чтобы перелистнуть страницу нужен был шифр, код, знак, догадка – что угодно!
Действовать можно и впотьмах. Но нет никаких гарантий.
Джон-Говард и не ждал результата.
Но если ничего не менять….
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!...
2-3
Дом состоял из нескольких кругов.
У кругов были углы.
Углы должны были быть во всём. Без углов – нельзя. Так он решил.
Углы – вехи поворота.
Стены поднимались на разную высоту, образуя наклоны.
Каждый круг в плане – своя башня.
Башни пересекаются как шестерни автоматона. Как в движке мобилей Леонардо Да Винчи – шпыньки на колесе захватывали шпыньки на колесе соседнем.
Зачем Винчи их делал!?
Вопрос не внятный.
Его, видимо, пёрло и толкало.
Это уж потом – оправдание нужностью.
Никому не надо то, что ты выбираешь делать! Только тебе!
Ты сделаешь этот шаг и проверяешь его эффект.
Нет – бусина не передвинута: Всё та же мазня вокруг!
Ты есть – Пигмалион автоматонов своей судьбы.
Выпускаешь механизм и следишь: Вот робот совершил законченное действо и встал, и замер…
Подойди. Присмотрись!
Заводить не надо! НЕТ!...
…Опять завёл – и снова тот же цикл. Эффекта обновления нет.
Суть – в изменениях?
В новых исходных данных.
Но другие исходники не гарантируют другой эффект. А тем более – улучшенный .
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!...
Что было тогда на Суматре?
Может быть ключ остался где-то там?
2-4
Пётр разлёгся на кровати. Она упёрлась ему в колени и глотала, опуская и поднимая голову.
Наверное, тут должен быть какой-то смысл?
Но смысла не было.
В голову его, как насосом закачивало кровь. Контроль ещё присутствовал в этой их с ней сдвоенной конструкции, но медленно ускользал из живота Говарда в её живот.
Как в задачке о поршневой помпе Ктесибия: опустошалось там и добавлялось здесь.
Решение, конечно, было. Нет, – вернее, были варианты действий. Но вот приведут ли они к решению Пётр – не знал. Чтобы знать надо было понимать конечность. А конечности действа всё время совпадали с белыми бусинами в чётках. И это было не то. Совсем не то….
Разрыв кольца не должен быть смертью и возрождением. Разгадка расшифровывалась где-то внутри рядовых бусин. И в этом и состоял «из ряда вон» принцип решения задачи!
– Суматра, Cуматра, Cуматра! Ох, Суматра!...
2-5
Говарда затянуло в водоворот. Он даже не трепыхался. Но вынырнуть пришлось.
У самого берега.
Песок и камни. То было уже на Суматре. Не Ямайка! Почему? Но есть ли в том смысл, чтобы об этом долго гадать?!
Да это уже и не Говард! Он осмотрел своё тело – Другое!
Когда ты сталкиваешься с необходимость вести повествование, это – как копка траншеи. Ты должен укладываться в заданные параметры.
Суть – в действии. Но само по себе действие всегда бессмысленно.
Может быть как раз важны побочные эффекты: рост мышц, сосредоточение, усталость, наконец, созерцание созерцания?
– Ты слишком много умствуешь. Остановись! Хепполинна щекотала ему грудь длинными арабскими вязями локонов рыжих кудрей. Прочитанное и понятое следует забывать иногда.
Начинай смотреть в белый лист. Вот посмотри какие у меня груди! Что-нибудь понимаешь?
– Нет! Когда я смотрю на женские груди я окончательно перестаю что-либо понимать. – Ухмыльнулся Пётр. Он потянул к себе тёплую деву, накрывающую его своим острым, тонким газовым телом.
– Вот и хорошо! В твоей голове уже есть что-то….
Ты разберёшься. Но с духами сексом заниматься нельзя! Заруби! Секс с духом – чреват переносом в неизвестность. Ты ещё не готов!….
***