Камень

Накануне я не хотел никуда идти: устал. Но ночью подумал, что в моей жизни очень много стройки, но мало ярких впечатлений. Обсудил с Пеппи.
– Только мы пойдем одни, независимо и позже, – решил я. 
...А утром не захотела идти Пеппи. Словно предчувствовала... Она была в дурном настроении, а это плохой знак.
– А если я топну ножкой!
– Тогда я поеду один.
...Позвонил Егор. Они уже в Озерном. Я решил, что мы пойдем от Черноречья, с другого конца каньона – и встретимся с ними по дороге. Там я передам им ключи от «мазды», на которой они съездят за своими машинами в Озерном. И оставят ее там ждать нас... Прекрасный же план!..
Пеппи долго собирается.
Жара, солнце, в небе ни облака. Ничего не предвещало ничего.
Остановились на перекрестке у супермаркета купить хлеба и сыра в поход. Сдавая назад, я не заметил осветительного столба, попавшего в слепую зону «мазды». Помял бампер и слегка разбил колпак задней фары.
– Вот что значит твое плохое настроение – всегда что-то случается!.. – заметил я.
– Не правда: в прошлый раз ничего не случилось!..
В общем – предзнаменование...
По дороге Пеппи изучает маршрут – уточняя то, что я изучил накануне ночью. Так что нельзя сказать, что мы были совсем не подготовлены. Более того, не меньше трети этого маршрута я уже дважды проходил. Как оказалось: самую щадящую часть.
Запарковались мы недалеко от Чоргуньской башни и скоро спустились к реке, на хорошо известную мне тропу.
– Задачка из учебника: из пункта А и Б навстречу друг другу с разницей в час вышли две группы. Где они встретятся? И встретятся ли вообще?
И Пеппи пожалела, что мы не предусмотрели плана невстречи – и не оставили второй набор ключей в условленном месте у машины. И не договорились об этом. А теперь связи уже не было.
...Как я потом понял, шансов встретиться у нас не было вообще, даже если бы все шло по плану: ребята двигались по другому берегу реки и должны были перейти на наш берег в месте, которое мы к этому времени уже миновали бы. А наш навигатор не показывал, что реку надо переходить...
Но все вообще пошло не так.
А пока мы радовались, что идем одни – и мы в лучшей друг для друга компании, идем с идеальной для нас скоростью, что невозможно при большой группе.
– Шесть мужчин и дама с собачкой! – шучу я над идущими к нам навстречу товарищами.
У реки много людей, звучит Uriah Heep, «Lady In Black». Мой любимый камень для купания занят. Но мы нашли другое место. Вообще, сперва поход напоминал прогулку по парку, в тени деревьев, с остановками, купанием. И жара не сильно мешала.
Пеппи идет за спиной так тихо, что я сравнил ее с Эвредикой из моего стиха. Но, относительно Орфея, у меня то преимущество, что я могу оглянуться... Сравнение было зловещим, как показали последующие события.
Вдруг, прямо по курсу, в горах загремел гром.
– Вот тебе раз! – сказал я.
Но не придал большого значения: когда мы недавно поднимались на Делямет-Каю около Солнечной Долины, там гремело дай Бог – и на нас не упало ни капли. Я надеялся, что и теперь пронесет.
Во время второго купания небо стало заволакивать. Я спросил на всякий случай: а не смотрела ли Пеппи, часом, прогноз? Нет – Пеппи прогноз не смотрела. Но ребята-то наверняка смотрели и, раз пошли, то прогноз был нормальный. Хотя всем местным прогнозам, как показывает практика – грош цена.
Дошли до скалы, у которой в 15 году проходила Крымская Радуга. Тогда Пеппи со мной не было: она ездила с родственниками в Ялту. Теперь тут стоят обычные люди.
За остатками немецкого моста начиналась неизвестная мне часть тропы. Я сравнил это с походом по Большой Севастопольской тропе первого мая. Тогда нас на смотровой площадке над Затерянным миром накрыл дождь. Отличие было в том, что тут не было никаких указателей, и в нашем распоряжении были лишь нечеткие пунктиры навигатора.
Тропа за «мостом» все уже, уже не проспект. Где-то надо идти вброд. Дошли до памятника партизанам (в Монашьей балке), где в феврале 42 года погиб партизанский отряд под командованием В. Арбузова. В нем было много школьников.
Наконец пришлось лезть через скалу. Я даже обрадовался: а то и не интересно идти, слишком просто. Зато все чаще раздаются удары грома. И скоро, увы, ливануло. Спрятались под густыми деревьями у реки, словно в палатке. Это половина пути – и мы устроили пикник под дождем. Заодно Пеппи нарисовала маленькую картинку. Реку заволокло туманом, а дождь кончился. Гром вроде уходит на запад. Я надеюсь, что с дождем – все, и мы идем дальше.
И тут дождь начался снова. И уже нет надежных деревьев. Сидим и мокнем. Вдруг мимо по берегу прошла группа молодых людей, две пары.
– Уже все равно? – спросил я.
– Ага, – кивнула мокрая девушка.
Скоро, однако, группа вернулась:
– Там тупик, – объявил молодой человек.
Я даже не поверил. Ибо тогда не понятно, как дальше идти? Ползти вверх через скалу под дождем по мокрым камням? Причем подъем выглядит довольно дико и без всяких признаков тропы... Ребята обсудили этот вариант – и отказались от него. И очень разумно пошли назад. Мы, увы, не были столь разумными. И, устав ждать окончания дождя, уже почти насквозь мокрые – пошли по тропе дальше: «терять-то уже нечего!», – как сказала Пеппи. Тут она ошиблась...
Действительно уперлись в тупик, то есть в гладкую скалу. Ее можно было либо оплыть, либо перелезть. Оплыть против течения с вещами – было делом нереальным. Я решил проверить – насколько экстремально перелезть? Чуть-чуть поднимусь и посмотрю...
Сперва показалось, что все не так страшно. И Пеппи полезла за мной. Если бы не дождь, который нервировал и вынуждал идти (ползти) скорее, мы бы сориентировались. Но где-то я лажанулся и пропустил нужный спуск. Поэтому мы полезли выше. А потом еще выше. А потом стало ясно, что мы уже не спустимся – слишком круто и скользко. И нам остается карабкаться вверх. И тут так ливануло! 
Вдруг мимо меня пронеслась кучка камней, видимо, смытых дождем. И среди них бульник, размером с мужской кулак. И все это полетело прямо на Пеппи, ползущую следом. Я закричал, чтобы предупредить ее, она подняла лицо – и бульник угодил ей в голову. Не то в лоб, не то в висок – я не успел разглядеть.
Она согнулась, секунду молчала, а потом издала какой-то животный вой... «Все!» – решил я. Я сам не знал, что в тот момент подразумевал под «все» и боялся додумать мысль до конца: не то это конец путешествия, не то просто катастрофа с роковым исходом? Впрочем, невозможно кончить путешествие, вися на скале. Что-то все равно надо делать.
Бросив рюкзак, на заднице я спустился к Пеппи. Она плакала, в панике глядя на кровь, текущую изо лба. Капли крови висели на брови, струились под дождем по лицу. Зрелище было жуткое. Я ожидал истерики. Если она и была, то очень короткая. Вдруг Пеппи взяла себя в руки и попросила вытереть ей кровь, чтобы понять, какова рана? Я полез назад к рюкзаку, вытащил из него полотенце, опять спустился, вытер ей кровь... Успокоил ее и себя, что рана маленькая.
Она просит пластырь, я перерыл рюкзак, под ливнем, словно под душем, но его нет.
– Полезли отсюда! – решила Пеппи.
Мы долезли до места, где я кинул рюкзак, Пеппи сама перерыла его и тоже ничего не нашла. Хотя зачем ей был нужен пластырь? Убедил, что он тут совершенно ни к чему.
Укрыться здесь негде – и мы полезли вверх. Насквозь мокрые уселись под можжевельником, который почти совсем не защищал нас от дождя, в обнимку: так теплее.
– Два индейца под одним одеялом не мерзнут, – утешаю я.
И вылизываю языком рану. Другого антисептика нет. Как мы отсюда выберемся? И куда идти? Вниз не реально, вверх? А что там?
– Будет, что вспомнить! – веселю я. – Вот настоящее приключение! Если, конечно, доберемся до дома...
– Вот именно!
Но она не плачет, не упрекает... Она мечтает, что когда дойдет, у нее будет шоколадка. А в машине она включит печку и подогрев сидений... А дома растопим камин, перед которым мы сядем и будем есть вареники и выпивать, и вспоминать, что с нами было!
Это звучит очень оптимистично. Ибо – не пришлось бы вызывать МЧС, о чем она сама заговорила. Но тут нет связи, никого не вызвать. Рассчитывать можно только на себя. Осталось встать и ползти дальше, к тому же ливень ослаб. Да нам уже все равно: если бы мы искупались в реке, мы не были бы мокрее. Насквозь не только мы, но и рюкзаки. Автопорат помимо рюкзака я спрятал в кофр. Не знаю, что с ним будет. Поэтому самые тяжелые минуты и ужасную красоту гор я не запечатлел: было не до того, да и лило невыносимо.
Главное – идти, чтобы дойти, пока не стемнело...
Ползем вверх по скользким мокрым камням, перемежающимися сыпучкой, ветвями, иногда потоками. Ибо помимо камней под дождем – начались потоки. Вот это действительно стремно!
«Вот так и погибают», подумал я. «Очень банально». Ведь никто из тех, кто пошел в горы, а потом оказался в сводке погибших, не планировал такого развития событий. Иначе, очевидно, не пошел бы. Просто не повезло.
Нет, надо еще побороться! Главное – не поддаться панике.
Оба мобилизованы, собраны, аккуратны – ибо риск максимален. Проверяю каждый камень, на который наступаю, за который держусь. Отчаянная ситуация компенсировалась нашим опытом хождения по горам. И, вероятно, огромным выбросом адреналина.
Подъем затянулся: я и не воображал, что он будет таким, иначе, возможно, все же попытался бы спуститься. О том, чтобы дойти до Озерного, нет уже и речи. Дойти бы вообще куда-нибудь!
Я был восхищен Пеппи. Даже я не знал до конца, какой это мужественный человек! Обливаясь кровью, в насквозь мокрой одежде, она лезла вверх, за мной, на своих коротких ножках, там, где и мне было нелегко. И я подумал, что если бы решился еще раз жениться, то только на ней. Она того заслуживает! Я даже не могу сравнить ее ни с кем...
Ближе к вершине стали попадаться маленькие каменные туры – знак, что тут бывали люди!
Я иногда все же снимаю, прося Пеппи вытащить кофр из моего рюкзака, ибо виды гор завораживают – даже в такой дикой ситуации. Но надо же делать отчет! Боюсь простудиться, боюсь, что разболится коленка, как обычно от больших нагрузок...
Преодолели две огромные каменные ступени. Наверху дождь кончился... Пеппи, забравшаяся первая, нервно засмеялась... Ибо оказалось, что это не плато, как я надеялся, а просто вершина горы, причем очень острая (это была, вероятно, гора Сююр-Таш, хребет Карши-Кая), и во все стороны – такие же склоны, как тот, по которому мы поднялись. Хотелось крикнуть: «Снимите меня, я отдам колбасу!» Но зато – какие виды на горы вокруг под мрачными тучами! И каньон с высоты птичьего полета, с тоненькой белой ниточкой реки!
– Не хрена себе мы забрались! (Как оказалось, мы поднялись на 350 м от русла реки, как потом сообщило приложение.)
Вряд ли я оказался бы здесь при других обстоятельствах.
Гром не прекращается, но ливень сместился, на наше счастье. Теперь нам все равно надо спускаться, но не понятно куда? Сняли и выжали вещи. При этом я порвал свои ланкийские штаны, причем в самом интересном месте. Тут, кстати, есть связь, но Егор недоступен. Выпил таблетку ибупрофена, ибо начала болеть коленка. Только не это!
Двинулись наобум по гребню горы – и неожиданно вышли на «стоянку» с табличкой, что здесь в 1941-42 году был наблюдательный пункт партизанского отряда В. Арбузова (мимо памятника которому мы недавно прошли). И тут проходила «Секретная тропа». Это внушило надежду, что мы сможем спуститься.
Секретная тропа действительно была очень секретная, путанная и то и дело пропадала среди камней и мокрых деревьев, с которых на нас снова лилась вода. В небе по-прежнему гремит, над нами тучи, опять пошел дождь, но скоро кончился. Секретная тропа совсем пропала. И мы все спускались и спускались просто по естественным террасам в балку, заросшую деревьями. А по балке вышли к памятнику партизанам.
Как мы ему обрадовались! Чтоб вернуться сюда нам понадобилось четыре часа. Пеппи разломала и возложила на памятник остатки нашей булки, словно подношение за спасение. Выкурили по сигарете: Пеппи нашла в пачке две более-менее сухие.
До Черноречья всего пять километров, и маршрут мы знаем. Не думал, что буду фотографировать. Но пробивающееся через туман над рекой солнце расслаивается на такие замечательные лучи! И они отражаются в воде, сквозь силуэты деревьев, создавая вполне сюрреалистическую картину. Протираю потеющий объектив автопарата уже высохшим куском рукава пеппиной рубашки.
Гадаем о судьбе другой группы. Уверен, что их приключения не сравнить с нашим!
За остатками моста увидели первых людей. Пру как зомби, силы не убывают, адреналин зашкаливает. В отличие от Пеппи, у которой адреналин иссяк. Но она мужественно идет и не жалуется. Лишь просит снизить темп. Я вслух восхищаюсь ей. Она:
– А что мне было делать?
Действительно...
Не нарадуюсь купленным недавно сандалиям «Rieker» (не реклама!), которые выдержали все, не скользили, прекрасно держались абсолютно мокрые на мокрой ноге...
Меньше чем за два с половиной часа мы дошли до машины. Увы, магазины в Черноречье уже закрыты – а она так мечтала о шоколадке! И я помчался в Севастополь, не обращая внимания на скорость и обгоны: после всего мне уже было наплевать. Да и адреналин еще пер. Пеппи, как обещала, включила отопление и подогрев сидений. По дороге позвонил Егор: они тоже попали под ливень, у них тоже были разные приключения, но без членовредительства и большого риска. С полмаршрута, поняв невозможность его завершить, они ушли к Морозовке... И думали, что уж мы-то прошли его весь... А по километражу мы действительно прошли весь: 17 км за 8 часов.
Шоколадка была уже на Фиоленте. Обработал ей рану. Она правда не велика и под волосами почти не видна. Мы даже успели на закат. А потом я разжег камин, как мечтала Пеппи. И мы ели вареники. И выпивали. И вспоминали, что с нами было...
– Мне казалось, что мы поднимаемся вечно! – сказала Пеппи, узнав, что по навигатору мы поднимались всего 50 минут.
– А для меня время остановилось, – вспомнил я.
Она нервно смеется и трогает свой лоб. И обещает, что в этом году больше никуда не пойдет! И отказалась спать на третьем этаже:
– Не хочу подниматься!
– Да, сегодня было многовато подъемов...

30. 07. – 6. 08. 22