Под черным крылом Горюна. Часть 2. Главы 3-4

               
                3

   Незадолго до  Покрова Лукерья не на шутку расхворалась. Несколько раз падала на пол, билась в конвульсиях, потом, немного отлежавшись, говорила всем, что сглаз на ней. В этом сглазе винила Василину, хотя та и божилась, что отродясь не желала старухе зла. Плакала Василина  день и ночь, считала дни, оставшиеся до венчания. Григорий находил свою невесту все более задумчивой, с темными кругами под глазами, старался ее всячески развеселить. Познакомил с названной сестрой своей, Варварой. Девушки быстро нашли общий язык, понравились друг другу.  Варенька, испросив согласия отца, по приглашению новой подруги решила посетить имение Новицкого. Взяла извозчика, хотя мачеха и отговаривала ее это делать: мало ли чего может случиться с молодой девушкой в дороге?  Савва Лукич отмахнулся  от бабьих страхов.  Желает – пусть едет.  Чай не куда-нибудь – в имение уважаемого помещика. С дурным предчувствием выехала Варенька, но еще больше сжалось ее сердце, когда лошадь, до этого резво бежавшая по лесной дороге, вдруг  резко шарахнулась  в сторону.

—Что с лошадью? — крикнула она вознице, придерживая рукой готовую улететь от порывов ветра шляпку.
—Пес ее знает, барышня, — крикнул возница через плечо. — Может, кто и пробежал мимо. Верно, косой. Их здесь тьма. Шастают  туды-сюды, честным людям одно только смущение.
—А разбойники здесь есть? — спросила Варенька, поежившись.
—Разбойники?  Какие тут разбойники!  Разбойники только в романах  лыцарских  остались. Другая напасть есть, барышня. Сказывают, оборотень по местным  лесам бродит,  хочет волком обернется, хочет – человеком  предстанет. Суть же его – как есть звериная. Горе тому, кто с ним повстречается. Едет одинокий всадник по дороге, оборотень  сзади нападает. Перегрызет горло и пожрет  внутренности. Полиция ищет  волкодлака, только  поди, поймай его, упыря разэтакого.

    Варенька сжалась от страха комочком, забившись в самый угол наемного экипажа. Ее живое воображение рисовало жуткие картины.  Через пять минут страхов  стало казаться, что сзади некто ужасный  преследует пролетку. Она стала жалеть, что отправилась в гости к подруге. В этот час дома старуха кухарка накрывает стол к чаю, пыхтит самовар, пахнут корицей горячие булки. Хорошо дома!
   Дорога между тем  темной  петлей вилась и пропадала  между начинающими  терять осенне-пестрый убор деревьями. Сорванный ветром желтый листок плавно опустился Вареньке на колени, придав еще больше грусти и без того невеселому  настроению.

—Скоро приедем, барышня, — крикнул возница, не поворачивая головы. — Осталась пара верст. Имение, куда вы направляетесь, старинное, полученное предками нынешнего хозяина при самой матушке Екатерине.  Прежде богатое было имение. К царскому столу масло поставляли. Говорят, любили царские детки здешнее маслице. Теперь захирело имение, хозяйской руки не стало. Да что там говорить, сами все увидите. Вот черт! — внезапно  выругался возница, натягивая поводья лошади.
     Впереди на дороге лежало поваленное  дерево. Пролетка  остановилась. Не выпуская поводьев из рук, возница слез с облучка.
—Стоять на месте, иначе буду стрелять! — услышала Варенька  резкий голос.
    На дорогу из-за деревьев вышли двое: высокий худой господин в распахнутом настежь черном  пальто, без головного убора, с всклокоченными ветром русыми волосами,  и парень лет семнадцати – по виду деревенский, из крестьян. В руках он держал охотничье ружье. Нацелив ружье на путников, поигрывая пальцем на курке, парень нагло улыбнулся.
—Ого, да тут мадмуазель, — хрипло произнес тот, что был в пальто. — Слезайте, барышня, приехали.
—Это грабеж? — дрожащим голосом произнесла Варенька, сжимая в руках небольшую сумочку.
   Сейчас она готова была отдать все богатства на свете, лишь бы выбраться живой и невредимой из неприятной  истории.
—Что вы, мадмуазель, какой грабеж? Обычная  экспроприация для нужд   крестьянской  революции.
—Так вы не грабители, не насильники,  вы – революционеры? — с облегчением выдохнула  Варенька.
   Хотя с трудом понимала, кто такие революционеры и чего они хотят.
—Что грабители, что революционеры, одна порода – упыри, — пробурчал недовольно возница, еще крепче сжимая поводья в руках.
—Ты, дед, того,  не ворчи, — повел ружьем парень, — а ты, барынька, выметайся  из экипажа поскорей, нам тут с вами лясы точить некогда.

—Что же ты, Николка, грубишь барышне? — назидательно, но с усмешкой в голосе  произнес господин в черном пальто. — Мадмуазель, верно, создание хрупкое, нервное. К слову грубому, мужичьему, не привыкшая. Видишь, она даже нас, честных людей, борцов за правое дело,  за татей приняла. А мы  вместо того, чтобы хамить барышне, должны объяснить  ей текущий момент. Ситуация, мадемуазель,  следующая. Скоро буржуйской власти придет конец.  Царизм уже трещит по всем швам. Доживает последние дни. Все неправедно нажитое придется отдать трудовому  народу. Так какая вам  разница, произойдет это сегодня или спустя несколько дней?
—Экий ты  быстрый! — возмутился возница. — Ты богатство наживал, что на него заришься? Зенки твои бесстыжие!
—Ты, дед, вроде как рабочий человек, можно сказать,  пролетарий, а за богатых заступаешься, — вставил слово парень с ружьем.
—Я не за богатых заступаюсь,  за справедливость, — насупился возница.
—Тем более  должон понимать, что народное дело выше барынькиного комфорта. — Парень громко высморкался в кулак. — Давайте, мадмуазель,  выматывайтесь.
— Прошу, мадмуазель, на выход, — господин в  пальто галантно подал Вареньке руку.
    Варенька   покинула пролетку,  так и не приняв протянутой ей руки.
—Отдай вожжи, — парень грубо  выдернул поводья из рук возницы.
   Забрался на облучок, положил ружье себе на колени.  Господин в пальто ловко вскочил в освободившийся экипаж. Парень  развернул лошадь, и пролетка  покатила в сторону города, унося с собой новых седоков.
—Выходит, обманул я вас, барышня, — досадливо произнес возница, глядя вслед быстро удаляющемуся  экипажу. — Сказал, что нет разбойников в здешних краях, ан нет, ошибся. Вот они, разбойники, хуже любого волкодлака. Экспроприации затеяли, мать вашу. Теперь придется пешком идти, вы как – сможете? 
—Думаю, что да, — кивнула головой Варенька, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь темных  волнистых  волос.
—Хорошо, барышня, тут недалеко, всего-то пара верст. Вот ведь разбойники окаянные. Кто же думал, что все так получится?  Экспроприаторы! Подавились бы вы чужим добром, экспроприаторы,  застряло бы оно у вас в гнилой утробе! Простите, барышня, меня, старика, что так ругаюсь.  Экипажа жалко, ведь не мой экипаж, хозяйский, как теперь объяснишь, что тебя обокрали средь бела дня?
—Все из-за меня, — вздохнула Варенька с сожалением. — Если бы я не поехала в это имение, ничего не случилось.
—Не вините себя, барышня, понапрасну.  Знать, так было Богу угодно.
—Я упрошу отца откупить вам новый экипаж, он справедливый,  и денег у него много. А эти двое… да бог им судья! Надеюсь, что наши пути больше не пересекутся.
—Добрая  вы, барышня. Нынче доброта – качество редкое.  Что ж, пойдемте, может, по пути кто и подберет.
    По  пути им  встретилась только одна крестьянская телега. Крестьянин, заметив пеших путников на пустынной  дороге, остановил лошадь.
—Тпру, окаянная, стоять! Далеко ли путь держите, люди добрые?
—В имение Новицких, — ответила Варенька, дрожа от пронзительного ветра.
—Тут недалече, садитесь, подвезу. Вы что же,  с самого города пешком идете?
—Нет, наш экипаж был реквизирован неизвестными людьми, назвавшимися революционерами, — простодушно ответила  Варенька, залезая на телегу.

   Возница сел рядом с крестьянином, на чем свет стоит ругая упырей,  затеявших государственную смуту.
—Знаю, кто обокрал вас, — произнес крестьянин, выслушав эмоциональный рассказ возницы. — Это Половников, известный на весь уезд смутьян и государственный преступник. В полицию бы надобно  заявить. Не вы первые, кого нынче грабят на этой дороге. Вам еще повезло, могли бы и пристрелить. Им человека жизни лишить – что барышне кофею выпить, плевое дело. Говорят, разбойные делишки свои прячут под личиной волкодлака, оборотня.
—Вы думаете, оборотня не существует? — осторожно, словно о чем-то запретном, спросила Варенька.
—Так кто ж его знает, барышня, — стегнув плетущуюся лошадь, произнес крестьянин. — Я с ним не встречался, слава тебе господи! А вот с призраками дело иметь приходилось.
—Это как? — с придыханием спросила Варенька, внутренне задрожав от предчувствия необыкновенной истории.
—С месяц назад, вот как вас, подобрал путника на дороге. Странный такой, все молчал и лицо за шарфом прятал. Буркнул только, что из соседней деревни. Едем, значится, молчим. Я его наконец спрашиваю, как хоть звать-величать, он повернул ко мне лицо, шарф сполз, а там  вместо лица –  голая кость. И глаз нету,  вместо них  пустые ямины.  Вот вам крест, — мужик перекрестился, — что не вру.
—Я никогда ничего странного не видела, — произнесла Варенька, потрясенная рассказом крестьянина.
—Храни вас господь от всякой нечисти.  Все, приехали. Видите ворота? Это и есть имение Новицких.
               
                4 

    В тот час, когда путники, ограбленные Половниковым и его сообщником, добрались до имения, Новицкий пригласил для разговора в кабинет  Ивана  Лодыгина.  Крестьянский бунт кое-чему научил Новицкого. Пришлось вновь согласиться на заключение множества мелких аренд. Но на условиях аренды Новицкий стоял твердо, словно  каменный, вросший в землю  столп. Отработки были отменены. Назначены твердые цены за аренду земли, отнюдь не маленькие, но достаточно сносные. В этом была заслуга старика Лодыгина, который через сына сумел уговорить помещика не драть семь шкур с крестьян, и без того обремененных непомерными выкупными платежами. (1) Сейчас Новицкого волновал вопрос, что делать с землями, находившимися под выпасами. Это были не лучшие земли, но они не могли долго находиться под паром, следовало их вводить в севооборот. 
—Барин, — Лодыгин на листе бумаги начертил несколько заштрихованных клеток. — Предположим,  что эта часть земли у нас отошла под аренду. И эта. А вот эта, — он ткнул пальцем в середину листа, — уже подготовлена под будущий сев яровых.

—Но ведь земля сильно истощена, насколько целесообразно сеять именно яровые? 
   Новицкий почесал мизинцем  висок, рассматривая нарисованный Лодыгиным план.
—В этом году озимые дали плохую всхожесть, часть их была попросту уничтожена непогодой. Но мы не можем эти земли отдать под пар. Необходимо соблюсти севооборот. Следовательно, часть земли  будет засеяна овсом, часть – горохом. Где-то в соотношении пять к одному.
—Хорошо,  что делать с выпасами? Эти земли из года в год использовались  для выпаса скота. Изъятие их  может вновь вызвать  недовольство крестьян.
—Под выпасы мы им предложим пар. — Лодыгин провел жирную стрелку  ближе к краю листа. — Вот здесь. Ближе к пойме.  Община имеет землю под выпасы. Правда, скудную и достаточно неудобную. Мы предложим общине взять земли, что под паром,  в аренду. Место удобное, согласятся.
—Лады,  а  что будем сеять на бывших выпасах? Надеюсь, не горох?
—Нет, яровые на этих землях сеять себе в убыток. Засеем  клевером. Будем постепенно готовить земли под лен. Я интересовался стоимостью семян моченца. (2)  Думаю, осилим.
—Меня более всего тревожит вопрос об этих выпасах. Умом понимаю, что земля истощена, вытоптана скотом донельзя, но как подумаю о недовольстве крестьян…
—Предугадать сложно, где недовольство может перерасти в бунт, но  думаю, община согласится на наше предложение. Не может не согласиться ввиду его выгодности. — Лодыгин повертел в руках план, что-то еще прикинул в уме. — Тут остается еще один клочок земли, думаю…

    В этот момент в дверь кабинета просунул голову Гордей. Выражение его лица было одновременно и радостное, и встревоженное.
—Что такое, Гордей Ермолаевич? Что-то  случилось? — Новицкий перевел взгляд с Лодыгина на Гордея, недовольный тем, что старик  помешал его разговору с управляющим.
—Митрий Федорович, кабы вы знали, какая пава залетела в наши края, то не стали бы сердиться  на меня.
—Какая еще пава, что ты несешь?  Гордей Ермолаевич, мне ерундой заниматься некогда.
—Митрий Федорович, на пару слов, уважьте старика.
—Ладно. Что с тобой делать.  Иван, в целом ясно, что ты предлагаешь, и я полностью доверяю твоему опыту. Можешь идти, да, и не забудь, что Лорда необходимо свести к кузнецу. Вчера я у конюшни нашел его подкову.
—Так то ж к счастью, барин, — широко улыбнулся Иван.
— Какое, к бесу, счастье?  Ну,  что  у тебя там, Гордей Ермолаевич?
    Гордей подождал, пока за Лодыгиным закроется дверь, и зашептал в самое ухо Новицкому.
—Митрий Федорович, такая пава! Вы и не представляете. Одно платье чего стоит! Состоятельная особа, уж поверьте мне, старику.
—Что ты несешь? — Новицкий посмотрел на Гордея так, словно тот сошел с ума. — Какая особа? Какое платье?
—Тьфу ты! Забыл главное сказать. — Гордей шмыгнул носом, собираясь с духом. — Митрий Федорович, в имение пожаловала особа, способная вызвать определенный, так сказать, амурный интерес.
—И что это за особа? Откуда она взялась?
   Новицкий все еще не понимал, куда клонит Гордей.
—По данным местной разведки, то бишь Аленки,  в имение пожаловали названная  сестрица того самого  купчика, за которого выходит замуж Василина, — лукаво прищурившись, произнес Гордей. — Со слов девчонки,  особа весьма недурная, к тому же богатая.
—Богатая, говоришь? Посмотреть бы на нее. Вот что, Гордей Ермолаевич, замани ее под любым предлогом в дом. Там видно будет.

    Варенька не ожидала, что ее приезд в имение вызовет такой переполох. Василина также растерялась, когда во флигель, где она принимала подругу, неожиданно нагрянули Гордей с Аленкой. У обоих глаза так и бегали, изучая  неожиданную гостью. Варенька смутилась, не понимая, чем вызван столь пристальный интерес к ее скромной особе.
—Здравствуйте, барышня, — поклонился Гордей. — Не знаю, как вас звать-величать, но имею честь пригласить в дом на чаепитие. Хозяин  узнал, что у него гости, принять приглашение просили.
—Премного благодарна, — пролепетала Варенька, поправляя прическу.
  Упрямый локон  не желал находиться в пучке и постоянно падал на лицо черной змейкой.
 — Право, удобно ли это?  Ведь я даже не знакома с господином Новицким.
—Дядя Гордей!

   Василина умоляюще посмотрела на Гордея. Всем существом  она почувствовала угрозу, какую несет для нее близкое  знакомство Вари с Новицким. Екнула  в сердце глубоко упрятанная  ревность.
—Дядя Гордей, может, не надо? Скажи Дмитрию Федоровичу, что гостья устала с дороги, плохо себя чувствует, придумай что-нибудь.
—Никак нельзя, — Гордей упрямо насупился. — Митрий  Федорович обидится.
—Хорошо, — Варенька придирчиво оглядела себя в большое зеркало, висевшее на противоположной стене, — скажите господину Новицкому, что я принимаю его приглашение. При одном условии – со мной будет Василина.
—Безусловно, — Гордей облегченно вздохнул, — никто не желает вас скомпрометировать. Милости прошу, милые барышни, проследовать за мной в дом.
    Новицкий долго не решался  выйти к столу, хотя все уже было готово: расставлены чашки, вскипел  самовар.  Василина с Варей тихо беседовали, сидя на диване, но было видно, что они  явно скучают  в ожидании хозяина. В щель приоткрытой двери Новицкий  изучал гостью. Тонкий стан, обтянутый в мягкую ворсистую зелень бархата,  черные волнистые волосы, взбитые в замысловатую прическу. Что-то простоватое и наивное  было в ее лице. Это было лицо пусть и богатой, но мужички.  К тому же Новицкий отметил, что черты лица у нее мелковаты,  брови   слишком широки, а глаза глубоко посажены. С первого взгляда Варенька не понравилась ему.

   Он набрался смелости и распахнул дверь.
—Вот и хозяин  собственной персоной, — внезапно появился за спиной Новицкого Гордей.
     Новицкий  рассердился на Гордея за бестактность, но сделал вид, что ничего не произошло.
—Разрешите рекомендоваться: Новицкий Дмитрий Федорович.
—Полуянова Варвара Саввична, — застенчиво  произнесла  Варенька,  протягивая руку для поцелуя.
—Вот и лады, — Гордей довольно погладил бороду, крикнул в приоткрытую дверь: — Аленка, где ты там, окаянная сила,  неси пироги, а то наша гостья заждалась.
    Новицкий с Варенькой несколько минут  разглядывали друг друга. Затем, не сказав ни слова,  сели к столу. Все это время Василина  досадливо кусала губы,  проклиная тот день, когда она позвала Вареньку в гости.
—Позвольте спросить, — Новицкий галантно подал гостье чашку чаю, — что привело вас в нашу глухомань?
—Я имела приглашение  навестить  Василину, — простодушно ответила Варенька, откусывая кусок сахара. — Мой названный брат Григорий  приходится Василине женихом. Вы, господин Новицкий, верно,  в  курсе, что через пару недель состоится  их венчание?

    Новицкий посмотрел на Василину. Та сидела хмурая, в глазах блестели прозрачные  капельки  слез. Ему стало неловко, стыдно и по-человечески жаль несчастную девушку.
—Хорошая была идея, Василина, позвать Варвару Саввичну в гости. Тем более  что она будущая твоя родственница.  Гордей, пойди  узнай, скоро будут пироги? Конфект  шоколадных  барышням  не забудь, я знаю, у тебя в заначке есть. Есть-есть, не смотри так!  Как поживают ваш батюшка и братец названный? — спросил Новицкий Вареньку, не зная, о чем говорить с девицей.
—Хорошо. Все живы и  здоровы, слава богу.  А меня    сегодня  чуть не убили.
—Что? — Василина вскрикнула и  расширила глаза в ужасе.
     Новицкий даже привстал со стула.
—Кто? При каких обстоятельствах это могло случиться?
—По дороге сюда на наш экипаж напали двое. Вооруженные люди, которые называли себя революционерами. Они отобрали пролетку  и угрожали нам ружьем. Крестьянин, что подвез нас и согласился доставить кучера в город, назвал имя одного из нападавших. Советовал обратиться в полицию.
—В полицию  действительно следует обратиться. Кстати, вы сказали, что крестьянин назвал имя нападавшего? 
—Я не могу ручаться, действительно ли это был тот человек, о котором говорил крестьянин. Он называл его имя, сейчас вспомню. Да, вспомнила: Половников.

    В этот момент за дверью на пол грузно упало что-то тяжелое. Новицкий  выскочил из-за стола, побежал к двери, распахнул ее настежь. На полу, раскинув руки, лежала в глубоком обмороке Лукерья. Рядом с ней валялся поднос с пирогами.

               
                Примечания
 
1. Выкупные платежи – после реформы 1861г., уничтожившей крепостное право, крестьяне, став лично свободными, были обязаны за приобретенную у помещика землю внести определенную сумму. Рассрочка платежа была установлена в 49 лет с ежегодной выплатой государству 6 процентов от суммы задолженности. 
2. Моченец – лен, при способе выделки которого применялся процесс мочки.