Крымский хан Девлет-Гирей устраивал набеги на южные рубежи России с упорством, достойным лучшего применения, организовав не менее 12 крупных вторжений с участием нескольких десятков тысяч всадников. Мелкие набеги никто даже не считал. За 25 лет Ливонской войны крымцы не беспокоили южную границу России лишь три года. В итоге на крымской границе нужно было держать десятки воевод с полками. Крымское ханство на протяжении веков было для России огромной проблемой и угрозой, которую никак не удавалось решить ни дипломатическими, ни военными методами. После смерти в 1505 году московского великого князя Ивана III недолгий русско-крымский союз распался, и правители ханства начали последовательно проводить враждебную России политику. В особенности ситуация обострилась после того, как в Крым пришла могущественная Османская империя, чьим вассалом по сути и стали крымские ханы.
Разбойничьи набеги, продажа пленников на невольничьих рынках в Крыму, вымогание даров и поминок (подарков) за обещания не совершать нападения были практическим единственным средством существования этого пиратского государства, так как скудное местное скотоводство никак не могло удовлетворить амбиции ханского двора к обогащению. Война на границах с Крымом шла непрерывно и с переменным успехом. Иногда русские воеводы успевали преградить дорогу крымцам, разбить их и отнять захваченных пленников. Но порой бывали и поражения, оплаченные кровью.
Взятие войсками Ивана Грозного Казани в 1552 году, а четыре года спустя и Астраханского ханства вызвали весьма негативную реакцию в тюркском мире, так как павшие ханства были союзниками османского султана и его крымского вассала. Такое развитие событий весьма беспокоило Османскую империю и Крымское ханство. Набеговое хозяйство, составлявшее большую часть экономики Крыма, по мере укрепления Московской Руси оказывалось под угрозой. Султана беспокоили перспективы остановки поставок невольников и добычи из южнорусских степей, а также безопасность крымских вассалов. Целью османской и крымской политики стало возвращение Поволжья в орбиту османских интересов и восстановление былого кольца вокруг Русского государства.
Весной 1571 года поддержанный османами и новообразованной Речью Посполитой, Девлет-Гирей решил воспользоваться возобновлением активных боевых действий российской армии в Ливонии, и совершил поход на Москву. Для этого он собрал 40-тысячное конное войско крымцев и ногайцев.
Поскольку основные силы России в тот момент находились на западе, то в распоряжении «береговых воевод» на Оке было не более 6 тысяч человек. К тому же в этот раз хан сумел переиграть противника, благодаря информации от перебежчиков, которые указали ему безопасный путь на Москву и провели крымское войско с запада в обход русских сил, защищавших берега Оки.
Хану удалось обойти Серпухов, где с опричным войском находился сам царь Иван Грозный, и он устремился к столице. Получив сведения о присутствии у себя в тылу крымцев, опричные части во главе с царем спешно отступили в свою резиденцию – Александрову слободу. Добравшись до Москвы, татары не стали втягиваться в гибельные для себя уличные бои с московскими защитниками, а предпочли другой способ. Они зажгли деревянные столичные посады, и вскоре при сухой погоде и сильном ветре весь город, за исключением каменного Кремля, превратился в огромный костер. Жители бросились спасаться в Кремль, но он не мог принять всех. И в огненном смерче погибла большая часть войска и жителей города.
Штурмовать Кремль Девлет-Гирей не решился и, взяв большое количество людей в полон, ушел обратно в степи. В это время князь Михаил Воротынский командовал земским передовым полком и участвовал в обороне Москвы. Он отбил все атаки крымцев, но в условиях гибели остального войска не смог полноценно биться с войском хана и противостоял лишь отдельным отрядам нападавших. Действия Воротынского мало повлияли на общую ситуацию.
Разгром России был полным, крымский посол в Литве хвастался тем, что «ханским людям» удалось убить 60 тысяч человек и столько же угнать с собой в полон. После этого военного успеха Девлет-Гирей вынудил русских покинуть укрепления в предгорьях Кавказа и потребовал у царя Ивана Грозного вернуть Казань и Астрахань. Одновременно с этим часть казанских и астраханских татаров восстала, а на сторону Крыма перешла Большая Ногайская орда в низовьях Волги, до того находившаяся в вассальных отношениях с Москвой. В этой ситуации Иван Васильевич соглашался отдать Астрахань, но при этом стремился затянуть дело долгими переговорами.
Амбициозный хан Девлет-Гирей решил не терять завоеванную инициативу и стал готовиться к новому вторжению. И летом 1572 года во главе огромной армии снова двинулся на столицу России.
Момент для нападения был выбран крайне удачный для ханской армии и неблагоприятный для русской. В это время русское царство сражалось сразу с тремя сильными противниками – Речью Посполитой, Швецией и Крымским ханством. Это противостояние требовало титанических усилий и велось на огромном фронте – от донских степей до Карелии. Основные армии России воевали в Ливонии, и крупное восстание в Казани требовало отправки туда дополнительных войск. То есть ситуация была – хуже некуда. В случае победы Крыма Османская империя получала контроль над Волгой и значительной частью Восточной Европы. А это могло бы резко изменить расклад сил в Европе и Передней Азии.
Об опасности ситуации говорит тот факт, что в начале 1572 года Иван Грозный эвакуировал государеву казну, архивы и высшую аристократию, включая свою семью, из Москвы в Новгород, где находился и сам. То есть столица Русского царства на какое-то время фактически переместилась на север.
Девлет-Гирей явно собирался остаться в истории, поэтому в походе на златоглавую он не ограничился требованием Поволжья, а поставил перед собой более масштабную цель – завоевать всю Россию. Хан пообещал турецкому султану, что захватит всю нашу страну за год, а царя Ивана Васильевича приведет пленником в Крым.
Таким образом, впервые со времен Мамаева нашествия над нашей страной нависла угроза потери независимости.
***
Битва при Молодях или Молодинская битва — крупное сражение, произошедшее между 29 июля и 2 августа 1572 года в 50 верстах южнее Москвы, в котором сошлись в бою русские войска под предводительством князей Михаила Воротынского и Дмитрия Хворостинина и армия крымского хана Девлета I Гирея, включавшая, помимо собственно крымских войск, турецкие и ногайские отряды. Несмотря на значительное численное превосходство, крымско-турецкая армия была обращена в бегство и понесла тяжёлые потери.
В поход крымский хан Девлет I Гирей вывел всю доступную орду, до 60 тысяч всадников. По дороге к нему присоединились крупные отряды из Большой и Малой ногайских орд. Ханские пушки обслуживали турецкие пушкари, а в его войск находились янычары. Всего он собрал 140-тысячный экспедиционный корпус.
В это время царь находился в Новгороде, а в сгоревшей Москве не было крупных войск. К тому же ее укрепления еще не были восстановлены. Единственной силой, прикрывавшей столицу с юга, было войско князя Михаила Воротынского. В распоряжении князя было не больше 20 тысяч воинов, да небольшие отряды донских казаков и немецких наемников.
Не зная, где именно хан форсирует Оку, Воротынский был вынужден растянуть свои войска вдоль реки. Сам он с большим полком и пушками встал в Коломне, чтобы преградить прямой путь к Москве.
Главные силы крымцев в ночь с 27 на 28 июля 1572 года форсировали Оку в двух слабо защищенных местах – у Сенькиного брода и у села Дракино. Место переправы охранял небольшой сторожевой полк «детей боярских» под командованием Ивана Шуйского, состоявший всего из 200 воинов, хотя скорее всего 200 – это дворяне, офицерский состав. Первоисточники дают другую цифру – «Со князем Иваном Петровичем Шуйским: выборных 15 чел., колужан 200 чел., Ярославля большого 430 чел., углечан 200 чел., лихвинцов 40 чел., и с Перемышля 1 чел., лушан и кинешемцов 70 чел. И всего со князем Иваном Петровичем 956 чел.».
На этот сторожевой (пограничный) отряд обрушился весь ногайский авангард крымско-турецкого войска под командованием Теребердей-мурзы. Представьте себе: среднерусская равнина, невысокие, топкие бережка, ни одной высоты, за которую можно зацепиться, и 20-тысячная ногайская конница слева, справа и сзади..
То есть шансов выстоять – ни одного. Была лишь надежда задержать переправу – хотя бы на день, хотя бы на час – и дать, таким образом, собрать основные силы где-то там, пока убивают здесь.
Неизвестно, как долго сражалась эта застава. Оказать помощь им было некому. Помощь просто не успевала. Есть только скупые строки «не бежали», «вступили в бой», «потрепали ногайскую конницу настолько, что в основной битве она уже принимала только вспомогательное участие», «были рассеяны».. Они не отступили и все геройски погибли.
Летописи скупы и лаконичны: «А как крымской царь приходил, и на Сенкине перевозе стояли по сю сторону Оки двести человек детей боярских. И Теребердей мурза с нагайскими тотары пришол на Сенкин перевоз в ночи и тех детей боярских розгромили и плетени ис подкопов выняли да перешли на сю сторону Оки реки».
Однако направление движения противника и численность и расположение его в приграничных сражениях стало известно. Требовалось принять решение.
Расклад был невеселый:
— Девлет Гирей: 140 тыс. крымских татар, турецких янычар и ногайцев.
— Воротынский и Хворостинин: около 20 тысяч стрельцов, дворянской конницы и служилых ливонских немцев, 7 тысяч немецких наемников, около 5 тыс. казаков Михаила Черкашенина, а также, возможно, посошная рать (ополчение).
Русское командование расположило основные силы под Коломной, надежно прикрыв подходы к Москве со стороны Рязани. Но оно учло также возможность повторного вторжения татар с юго-запада, из района Угры. На этот случай командование выдвинуло на крайний правый фланг в Калугу воеводу князя Д. И. Хворостинина с передовым полком. Именно этому полку и его командиру суждено было сыграть ключевую роль во всех последующих событиях. Рассмотрим его повнимательнее:
«С окольничим со князем Дмитреем Ивановичем Хворостининым: выборных 15 чел., олексинцов 190 чел., галичан 150 чел., старичан 40 чел., вереич 30 чел., медынцов 95 чел., Ярославца Малово 75 чел. 118. Деревские пятины 350 чел. 119. И всего со князем Дмитреем Ивановичем 945 чел.».
Именно во главе этого войска опричник Хворостинин спешил к переправам. Спешил помочь сторожевому полку Шуйского, но не успел, и, влетев на полном ходу в самый центр уже переправившегося ханского войска, моментально превратившем его в партизанский отряд, вынужден был решать сразу две нерешаемые проблемы:
— Как остановить продвижение хана к Москве, находясь чуть ли не в середине оккупационной зоны? Какую такую позицию занять, чтобы он, хан, не мог ее обойти?
Вот тут и проявился полководческий талант князя, которому не было еще и сорока лет.
Вот как описывают его действия военные историки: "Пропустив мимо себя основные силы неприятеля и подождав, пока колонна растянется на неприличное расстояние в 40 верст, Хворостинин ударил с тыла, не давая развернуться в боевые порядки и методично скатывая в рулон толпящихся на узкой дороге ордынцев.
Тактика ударов была зубодробительной: полк Хворостинина выстраивался полумесяцем, выгнутым в сторону неприятеля, где на флангах располагалась пищальная пехота и артиллерия, а центр составляли подвижная конница и лучники. В резерве находилась тяжеловооруженная поместная кавалерия, офицерский корпус, белая кость и голубая кровь царской армии. Центр, вытянутый, как указательный палец, наскакивал на арьегард, громил и рассекал обозы и также стремительно отходил, как только подтягивалось охранение.
Разъяренная наглостью «микроба», ханская конница бросалась в погоню. Теперь выгнутый месяц превращался в вогнутый серп, и как только погоня втягивалась внутрь, серп превращался в огненный мешок, где с трех сторон — и с фронта, и с обоих флангов на ордынцев обрушивался огонь из всех стволов, буквально выкашивая атакующие колонны.
Разгром довершала тяжеловооруженная поместная конница, показательно нанизывая на длинные трехметровые пики гордых детей степей, которые своим оружием не могли достать даже до лошадиных морд русской кавалерии.
Сосредоточенно вырубая арьегард и громя ханские тылы, Хворостинин «дожал» крымский сторожевой полк до самой ханской ставки. Чуть не попав вместе со штабом в плен к наглому опричному московиту, потеряв за неполный рабочий день почти все обозы, взбешенный хан остановился. Пришлось высвистывать авангард, уже почти доскакавший до ворот Москвы, укреплять его элитной кавалерией, одним словом с марша разворачивать стотысячную армию на 180 градусов. Сто тысяч – это серьезно и разворот такого войска требует значительного времени и усилий.
Пока это все упиралось, толпилось и разворачивалось, не понимая, что происходит, Девлет I вынужден был бросить на помощь своим, командовавшим арьергардом, сыновьям, весь свой резерв — полнокровную кавалерийскую дивизию — 12 тысяч крымских с приданными им остатками ногайских всадников. Противостояние приближалась к своему апофеозу.
«Щас мы им!» — разворачивалась степная лава, вдесятеро более широкая по фронту, чем изрядно поредевший «батальон» Хворостинина. И тут Князь Дмитрий Иванович, оказавшись один на один с резервной ханской кавалерией, начал отводить своих солдат от самоубийственного столкновения с ней, делая элегантный разворот, в результате которого, мимо стен уже развернутого и готового к бою гуляй-города князя Баратынского, сначала парадным маршем проследовал Дмитрий Иванович Хворостинин и сопровождающие его лица, а следом устремились догонявшие его ханские кавалеристы.
Гуляй-город — это было удивительное сооружение - передвижная крепость из толстых деревянных досок, заранее сбитых в щиты. В промежутке между стенами располагались стрельцы, которые могли через бойницы расстреливать неприятеля. Одна повозка – 6 бойниц, за каждой из которой скрывались пищали, извергающие один раз в три минуты до двух фунтов (около киллограмма) смертоносного огня. И вот мимо фронта такого гуляй-города, состоявшего из 40 повозок (240 бойниц) и потащил за собой Хворостинин распаренных от беспрерывной гонки ханских кавалеристов. Известно было, что в боях с крымскими татарами это было суперэффективное средство, поскольку взять его всадники не могли. На старинном рисунке в начале этой главы изображен гуляй-город.
«Бум-бум!» — сказала крепость, когда первые ряды девлетовской конницы уверенно втянулись в узкую полоску между холмом, на которой стояла крепость и рекой Рожайкой. «Трах-тибидох-тибидох», — ответил в унисон из трех тысяч ручных пищалей, стоящий в засаде у подножия холма стрелецкий полк.
Полтонны свинца, равномерно распределенные на сомкнутый кавалерийский строй – это очень много, даже если строй состоит из 20 тысяч храбрых воинов. Пищальная пуля легко пробивает два человека и застревает только в третьем. Залп из более чем четырех тысяч стволов смел преследовавшую Хворостинина ханскую конницу в реку Рожайку, как мух.
Остатки преследователей, вернувшись к хану, несли что-то бессвязное про шайтан-арбу, идиота-начальника и жаловались на всякие разные обстоятельства.."
***
Крымцы понесли огромные потери и отступили. Так закончился первый этап битвы – Хворостинин остановил прорыв Девлет-Гирея к Москве и навязал ему крупное сражение.
Во время одной из конных атак русского сторожевого полка в плен был взят сам главнокомандующий орды Дивей-мурза, а лидер ногайской конницы Теребердей-мурза – убит. Сколько же погибло простых крымцев, точно сказать невозможно, но хан прекратил атаки и два дня приводил свое войск в порядок, так что потери, скорее всего, были немалыми.
Однако и положение русских сил было сложным. Полки поредели, и всех ратников пришлось укрыть за стенами «гуляй-города». Поскольку русские гнались за крымской ордой быстро, то они шли без обозов. В войске начался голод, поэтому пришлось зарезать часть лошадей и питаться кониной.
2 августа Девлет-Гирей возобновил натиск. Он торопился, потому что московский воевода князь Токмаков подкинул татарам ложную грамоту, будто бы на помощь к Воротынскому идет сам царь с большой ратью из Новгорода. Надо было спасаться и хан бросил на «гуляй-город» свои основные силы. В битве при Молодях наступила кульминация.
Крымцы сражались с мужеством отчаяния, а их лидер не считался с потерями, ожидая победы. Но конница не могла взять укрепления, поэтому Девлет-Гирей решил совсем порвать с традициями и велел конникам спешиться и вместе с янычарами идти на приступ пешими. Накал сражения дошел до того, что атакующие в ярости пытались разломать деревянные щиты гуляй-города руками. Но русские воины бились не менее самоотверженно и «рук татарских бесчисленно обсекли». За спиной у них находились Москва и вся Россия, их дома и семьи.
Ожесточенность, с которой ханское войско долбило русскую оборону вполне можно сравнить с Курской битвой, когда стороны прекрасно понимали – «или пан, или пропал»! Развязка наступила на третий день штурма, когда, увлекшись таким близким «ну вот еще чуть-чуть и мы их доломаем!», хан прозевал очередной «сюрприз».
Воспользовавшись тем, что враг сосредоточился на одной стороне холма и увлекся атаками, князь Воротынский предпринял смелый маневр. Дождавшись, когда главные силы крымцев и янычар втянутся в кровавую схватку за гуляй-город, он незаметно вывел большой полк из укрепления, провел его лощиной и ударил в тыл татарам. Одновременно, сопровождаемые мощными залпами пушек, из-за стен гуляй-города сделали вылазку и воины Хворостинина.
Ханская орда не выдержала двойного удара, к тому же по полю битвы разнесся слух, что это ударили крупные силы самого царя Ивана Грозного. Девлет-Гирей сам подал пример своим воинам, вместе с телохранителями и приближенными спешно побежав к Оке.
Вот как описывает это летописец: «Августа в 2 день в вечеру оставил крымской царь для отводу в болоте крымских тотар три тысячи резвых людей, […] а сам царь тое ночи побежал и Оку реку перелез тое же ночи. И воеводы на утрее узнали, что царь крымской побежал и на тех остальных тотар пришли всеми людьми и тех тотар пробили до Оки реки. Да на Оке же реке крымской царь оставил для обереганья тотар две тысячи человек. И тех тотар побили человек с тысячю, а иные многие тотаровя перетонули, а иныя ушли за Оку».
Однако спастись из ордынцев удалось немногим. Русская конница преследовала отступавших и 3 августа разбила на Оке 5-тысячный арьергард.
Потери были огромны – погибли все семь тысяч янычар, большинство крымских мурз, а также сын, внук и зять самого Девлет Гирея. Множество высших крымских сановников попало в плен. Во время преследования пеших крымцев до переправы через Оку было перебито большинство бежавших, а также еще один 5-тысячный крымский арьергард, оставленный на охрану переправы. В Крым возвратилось не более 10 тысяч воинов.
И вот к царю Ивану IV в Новгород прибывают гонцы и вручают ему трофеи, взятые у Девлет-Гирея после сражения при Молодях.
Поражение при Молодях в 1572 году потрясло крымскую мощь. Войска Девлет-Гирея понесли огромные, и, главное, невосполнимые потери, так как в походе участвовало большинство боеспособного населения Крыма. Были перечеркнуты планы хана и его сюзерена, Османской империи, на господство в Восточной Европе и возвращение Поволжья.
Список использованной литературы:
1.Васильев С. Битва при Молодях.
2. Володихин Д. М. Специалист по южному направлению. Князь Михаил Иванович Воротынский.
3. Каргалов В. В. Русские воеводы XVI-XVII вв.
4.Леденев Д. Битва при Молодях 1572 года: забытая победа забытого полководца. https://vk.com/wall-162479647_1788381
5.Скобелкин О. В. Служилые «немцы» в военных действиях на территории южного фронтира (вторая половина XVI – начало XVII в.)
6. Скрынников Р.Г. Иван Грозный.
7. Скрынников Р.Г. На страже московских рубежей.
8. Шефов Н.А. Все войны мира. Русь. Российская империя.