После первого обильного снегопада папы ребятишек нашего большого семиподъездного дома выходили во двор с лопатами и строили горку, а по первому крепкому морозцу заливали её водой.
Кататься с горы меня отпускали под присмотром сестры, которая была старше на два года и уже ходила в первый класс.
Мы обували валенки, надевали шаровары с начёсом, натягивая штанины поверх голенищ, и брали картонки от больших коробок, заранее припасённые для нас родителями.
Этот день мы ждали как праздник.
А праздник этот продолжался всю зиму. Но не для меня. Этот год стал исключением. А случилось вот что...
На катания с ледяной горы всегда собиралось много ребятни, шум и веселье не стихали до самых сумерек. Двор был закрытым, просматривался из окон дома, поэтому родители были спокойны за нас.
И вот наступил долгожданный момент счастья, когда сидя на картонке, с замиранием сердца мчишься с горы с нарастающей скоростью, и только одно желание, чтобы счастье это длилось как можно дольше. Но снежный вал в самом конце горки сбивал скорость, заставляя остановиться, и мы, прихватив свою уже потрёпанную картонку, снова бежали к вершине, поднимаясь по снежным ступеням, за новой порцией счастья!
Когда кто-то из нас не успевал быстро подняться и уйти в сторону, внизу образовывалась куча-мала, что только добавляло веселья в наше катание.
Мы скатывались с ледяной горы «паровозиком», крепко держась друг за друга.
Мальчики, как водится, любят хвастаться, показывая перед девочками свою удаль и выдумку.
Такие выдумщики нашлись и в этот раз. Один мальчик, расстегнул пальто, лёг на живот, раскинув полы по сторонам, второй сел на него сверху и они с радостными криками помчались с горы.
- А давай так же! – предложила мне сестра, и я, недолго думая, согласилась.
- Ложись! – приказала мне она.
Я послушно расстегнула свою шубку, сестра удобно устроилась на мне и мы поехали с горы.
И вот он, финишный снежный бугорок. Но быстро встать не получилось, сестра замешкалась. Я помню сильный толчок сзади, резкую пронизывающую боль в руке и испуг от непонимания того, что со мной произошло. Едва сдерживая слезы, я побежала домой, знала, что мама дома.
- Дочка, расскажи, как это произошло - попросила мама.
Выслушав, она сделала заключение, что у меня вывих, и решительно принялась мне его вправлять.
Дело в том, что мама не раз наблюдала, как моя бабушка Анна Спиридоновна делала эту процедуру и помогала жителям деревни и окрестных мест справиться с такой травмой. Врачей в деревнях не было.
Мама принесла таз с горячей водой и стала распаривать мою больную руку, затем обильно натёрла её хозяйственным мылом и начала разглаживать своими ладонями. Но легче мне не становилось.
Процедура на этом не закончилась. Мама попросила расслабить руку и, взявшись за кончики моих пальцев, начала подергивать за них, от чего боль в руке только усиливалась. Я противилась, а мама настаивала.
Утро тоже не принесло облегчения, появился синяк, и меня повезли в детскую поликлинику на Студёной горе.
Доктором оказался мужчина, средних лет. Его шею обнимал стетоскоп, холодный кругляшок которого он согревал в нагрудном кармане своего белого медицинского халата. Доктор встретил меня с доброй улыбкой.
- Что случилось, моя Хорошая?
- Ничего хорошего не случилось - ответила я сквозь слёзы, показывая ему свою посиневшую руку.
Доктор осмотрел меня и направил на рентген.
- Перелом - тихим голосом произнёс он, взглянув на чёрно-белый снимок.
Мне немедленно наложили гипс и отпустили домой с условием приезжать на приём к доктору каждую неделю.
День приёма в поликлинике я ждала с нетерпением.
Как только мы с мамой появлялись на пороге кабинета, передо мной раскидывались два белых ангельских крыла. Я бежала через весь кабинет навстречу к доктору и тоже раскидывала свои крылышки, одно из которых было переломано.
- Моя Хорошка, пришла! - каждый раз восклицал доктор, заключая меня в свои объятия.
Я тыкалась курносым носом в его накрахмаленный до хруста халат и забывала о своей больной руке.
Для меня, непоседы, ходить с гипсом целый месяц было тяжёлым испытанием. Рука под гипсом чесалась. Тогда папа, переживший к тому времени открытый перелом ноги, и получивший личный опыт в этом деле, брал длинную мамину вязальную спицу с коричневым шариком на одном конце, аккуратно просовывал её под мой гипс и, проводя из стороны в сторону, успокаивал мой кожный зуд.
- Надя, не смей так делать! - с ужасом в глазах восклицала мама, когда заставала меня в позе, стоящей вниз головой у стены. Я опиралась на здоровую руку, но и рука с гипсом получала свою долю нагрузки.
Украдкой я продолжала делать своё любимое упражнение.
- Мне придётся пожаловаться на тебя доктору! - строго говорила мама, пуская в ход последний аргумент, чтобы я, наконец, послушалась.
Этот зимний месяц длился бесконечно долго. Сестра, прихватив картонку, ходила кататься с горки без меня.
И вот наступил день моего последнего посещения поликлиники. Гипс сняли.
Доктор внимательно осмотрел меня и улыбнулся, потом обнял своими белыми накрахмаленными крылами.
- Вот ты и здорова, Хорошка моя! – сказал он.
Когда я подняла свою голову, на меня смотрели счастливые и одновременно грустные глаза моего Доктора. А кругляшок стетоскопа он, почему то забыл положить в нагрудный карман своего медицинского халата.
30 июня 2022г.