Мы, советские туристы, остановились в отеле «Боролина».
Из окна видна берлинская телевышка с шариком. Как на ладони ; сердце города - Александрплатц, площадь с именем русского царя. Широкие, прямые улицы. Высотные, белокаменные здания. Чистенькие бульвары, ухоженные парки. Проспекты почему-то очень знакомые, российские. Да знакомое лицо матери в Трептов-парке и солдата с девочкой на руках...
Благодарная за мир немецкая молодёжь сидит на лавочках под плакучими берёзами и качает новенькие коляски с прелестными малышами. Немцы беседуют не спеша, птички поют гимн любви, их птенцы учатся летать.
У нас - свадебное путешествие. Семьдесят третий год... Стремительный, оптимистический взлёт человечества ко всеобщему счастью. «Запомни меня молодым и красивым», - навевал Берлин свою мелодию. Как все влюблённые, мы, держась за руки, счастливые и беззаботные с восторгом шли по главной улице «Унтер ден Линден», пока не столкнулись с реальностью: Бранденбургские ворота с вооружёнными часовыми; забор, разделяющий мир пополам; грозные, громадные надписи «Ахтунг!». Берлин ; пограничный город...
Мы были наивными патриотами, верили в свои идеалы и боялись нечаянно попасть на «Дикий Запад», к классовому врагу или угодить под подозрение своих, на мушку у тех и других. Эти «глаза напротив»... Они всюду были с нами... Мы, молодожёны, хотели, чтобы в нашу личную жизнь никто не вмешивался и не учил нас жить. «Мы сами с усами!»
Тридцать лет спустя... Теперь я - житель этой страны. Я опять в Берлине. Уже не вдвоём, уже один. Всё прошло как вода сквозь пальцы. Она там, где раньше было нельзя ; в бывшем западном секторе, за несуществующим забором. Забор этот - берлинскую стену - сломали, но она возникла в сердцах, душах, семьях, кошельках, в карманах...
Я всё такой же патриот, как раньше. Наверное, по-прежнему наивный, но всё ещё влюблённый, и это хорошо. Я верю в будущее, но не кляну настоящее, потому что благодарен прошлому. Мне не всегда здесь сладко, но и не плохо. Мне было тяжело, мне и сейчас трудно, но я хочу быть благодарным. Я благодарен Отечеству за то, что питаюсь без талонов, могу путешествовать без рекомендации, что в благоустроенном жилье современная бытовая техника. Компьютер, видик, магнитотрон, авто ; всё есть. Никто не вмешивается в мою личную жизнь и не учит меня жить.
После объединения в Берлине появилась новая энергетика, здесь началась вавилонская эпоха, смешались менталитеты: восточный, западный и остальной. В метро слышна вьетнамская, турецкая, русская речь. Читают. В руках «Русский Берлин». «Едут, едут по Берлину наши русаки».
Берлин купается в делах, берлинцы добывают деньги. Он стал цветным и полиглотом. По-моему пришельцы рвут из-под себя, другие злобно плачут. Вместо «спасибо» многие рычат. Они называют город «Русский Берлин». Переименовали страну, их приютившую. Даже в «грохочущие годы» никто не говорил «немецкая Россия» или «французская Москва». За «державу обидно», но городу на «моську» наплевать!
Берлин ; всегда Берлин. Он стоит и хорошеет, молодеет и цветёт «унтер ден линденами». «Берлинер Дом» восхищает дух и воображение, как снаружи, так и изнутри, своей роскошью и трудолюбием, любовью, преданностью и порядком. Некогда пограничные пустыри у Бранденбургских ворот застроены.
От «забора» не осталось и следа. На купол рейхстага бесплатно могут подняться все, но без оружия, хотя следы от пуль всё ещё видны на его стенах. Многие здания Берлина носят на себе эти шрамы войны. Давно нет отеля «Беролина» - нашего острова счастья. Там сейчас «Ратхаус». И эти «глаза напротив» исчезли, угасли. Навсегда?
Под плакучими берёзами Трептов-парка вчерашние малыши из колясок качают уже собственных ребятишек. И в старом рождается новое.
Берлин - опять столица, граница снова далеко.
Берлин ; древний и вечно юный, светлый, просторный город. Новые кварталы, «Потсдамер Плац», поражают архитектурой будущего. Продуманная красота объединяет и лечит всех. Сверху, с телевышки, открываются новые горизонты, новые перспективы, надежда окрыляет сердца и строит планы. Сверху заборов не видно. А с земли отовсюду видна эмблема Берлина ; телевышка с шариком. Шарик над Берлином всё так же вертится, и Берлин на шарике тоже вертится.
...Наконец-то я дома. Стабильных тебе рассветов, Берлин.