Тело казнённого оставлять на кресте на ночь запрещалось по еврейскому закону, тем более, что день казни был особенный - предстоящая ему суббота совпадала со вторым днём Пасхи, считавшимся священнее первого, ибо в этот день Богу предлагалась жертва снопа.
Римляне распятых оставляли на крестах пока они не истлевали или не уничтожались птицами и бездомными собаками, но разрешалось передавать тела казнённых для погребения по просьбе родственников и ближайших друзей.
По еврейскому обычаю их обязаны были похоронить до наступления вечера на не освящённом кладбище.
Весенние дни короткие и день быстро клонился к вечеру. Иосиф нервничал, шагая взад-вперёд перед входом в Преторию.
Пилат явно не спешил с ответом, хотя вскоре вернувшийся ассистент заявил, что он передал игумену просьбу Иосифа.
То, что Пилат разрешит выдачу тела, Иосиф не сомневался. Зачем ему лишние неприятности и народные возмущения, тем более в праздники.
Иосиф не ошибся, когда грек переводчик в сопровождении сотника Лонгина, того самого, что руководил казнью, объявил решение Пилата.
Игумен удивлён скорой смертью распятого и посылает сотника убедиться, что тот готов к погребению.
На Голгофе кроме охранников, кучки по-прежнему рыдающих женщин и нескольких мужчин, стоящих поодаль, никого не было.
Лонгин приказал одному их охранников ткнуть копьём в грудь иудейского царя. Очевидно острие копья пронзило сердце - из раны вытекли кровавые сгустки и бледная водянистая жидкость.
- Готов. Можете снимать, - разрешил Лонгин, кивнув головой в сторону креста. - А вы, - обратился он к охранникам, - перебейте остальным голени, чтоб не мучились напрасно.
Видимо распятые были настолько измучены, что им не в силах было вскрикнуть от новой острой боли. Они только с хрипом выдохнули и вскоре скончались от удушья.
Иосиф подозвал мужчин и попросил снять с креста тело. Молодые парни, явно все из Галилеи, что выдавал их диалект, быстро справились с просьбой.
Они вытащили из подножья креста забитые туда плиты и, приподняв крест медленно опустили на землю.
Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли сострадания, они, дрожащими руками осторожно раскачивая гвозди, вытащили их из запёкшихся кровью запястий и стоп и, завернув в льняную плащаницу, положили тело на носилки.
И плащаницу, и носилки Иосиф заставил своего слугу принести ещё до ухода его к Пилату.
По пути к нему он зашёл в дом к своему другу Никодиму, попросив принести благовоний к его гробнице.
Никодим и Иосиф из Аримафея были членами Синедриона и оба принадлежали к одному из трёх богатейших семейств Иерусалима.
У Иосифа был сад, недалеко от Голгофы, взращённый у подножия холма, в одной из скал которого была заранее вырублена гробница для него самого.
У многих зажиточных евреев были собственные гробницы, подготовленные за долго до востребования и даже передавались по наследству как личная собственность.
Гробница Иосифа как у всех состояла из двух камер : входной и погребальной. Вход в пещеру был вырублен как было принято с восточной стороны. Место погребения, ложе, возвышалось над полом и по длине соответствовало росту Иосифа.
Верхняя часть-софит - была высечена в виде полукруглой арки высотой слегка выше среднего человеческого роста. Высота входа была чуть больше трети роста человека.
И потому в гробницу входили согнувшись в три погибели, почти на корточках.
Иосиф первым проник в гробницу, но там его уже ждал Никодим.
Пахло благовониям, ярко пылали светильники.
- Как же я забыл про светильники, совершенно забыл, - мысленно укорял себя Иосиф и, глядя в глаза Никодима, сказал, - спасибо.
Никодим пожал плечами. Они понимали друг друга без слов. Осторожно втянули носилки с телом вовнутрь и внесли в погребальную. Носилки опустили на пол.
- От земли изошёл в землю отошёл, - тихо произнёс Иосиф сакральную фразу. - Обмыть не успеем. Солнце уже за горой.
Погребение закачивалось обычно до первой звезды в согласии с законом Моисея, когда прекращалась любая деятельность и категорически запрещалось касаться мёртвых тел.
Оба они были фарисеями и потому свято соблюдали заповеди Моисея.
Ухватив концы плащаницы, они подняли тело и опустили на ложе.
Откинув полы плащаницы в стороны, Никодим черпал горстью из горшка порошок алоэ и посыпал на обнажённое тело от ключиц до кончиков пальцев на ногах.
Затем закрыли одной полой тело и Иосиф помазал её мирром, который ему наливал Никодим из кувшина в ладонь. Натянув вторую полу, точно также умастили её мирром и, закончив, спешно покинули гробницу.
- Успели, - облегчённо вздохнули все, глядя в темнеющее небо, где только что проклюнулась первая звезда. Вход закрыли плитой из песчаника. Иосиф пригласил всех к себе в дом.