Мои женщины. Июль 1964. Детский санаторий. Еда.
Александр Сергеевич Суворов (Александр Суворый)
Мальчикам и девочкам, юношам и девушкам, отцам и матерям о половом воспитании настоящих мужчин.
Иллюстрация из сети Интернет: Детсадовская столовая в 60-е годы XX века. Точно также в июле 1964 года дети младшей группы кушали в столовой детского санатория в доме бывшего купца Милёнушкина, построенного в 1916 году в городе Лихвине (город Чекалин, ул. Калужская, д. 34), Дети 60-х знали и понимали значимость вкусной и обильной еды. Это было последнее лето моего детства и отрочества. Впереди было юношество и ранняя молодость.
Детский санаторий в маленьком старинном городе Чекалине Суворовского района Тульской области располагался в старой усадьбе какого-то дореволюционного богатого купца и когда-то это здание с высоченными окнами и дверями, со старинной стёртой мраморной лестницей на второй этаж, с длинным тёмным коридором и большими комнатами, располагавшимися во все стороны от коридора, а также с двором-детской площадкой и сараем-конюшней, в котором располагалась санаторская тихая и пахучая лошадь с телегой, доживал последние месяцы, потому что после нас этот санаторий закрывали из-за его ветхости. Вот почему, вероятно, в эту последнюю летнюю смену в санаторий набрали разновозрастных детей, среди которых были уже почти «взрослые» мальчики и девочки.
Как всегда при приёме в санаторий всех детей измерили: рост и вес; осмотрели на предмет чистоты тела, волос и ушей; выслушали жалобы детей и просьбы родителей; завели на каждого лечебное дело; назначили диеты в столовую и развели по спальням – мальчишескую и девчачью. Спальни были большие на полтора десятка коек, расставленных торцами вдоль окон в ряды, а некоторые койки стояли вдоль стены, в которой была вмонтирована печь с красивыми выпуклыми синими изразцами.
Ребята с визгом, криками, ссорой и даже с пиханием друг друга в груди, завоевывали себе койки у окон, а я замешкался в коридоре, пропуская самых нахальных ребят, поэтому занял койку в центре палаты у самой дверцы изразцовой печки, которая уже не топилась, потому что в санатории было центральное отопление. Такой же визг, крики и обидные восклицания доносились из спальни девочек, которая располагалась по соседству. Там, видимо, тоже боролись за место «под солнцем».
У всех коек вдоль больших высоких окон были рядом тумбочки. Возле моей одиноко стоявшей койки тумбочки не было, поэтому нянечка, которая нас принимала в спальне и помогала нам устроиться, молча показала мне на встроенный в стену двустворчатый шкаф. Она сказала, чтобы я взял в шкафу себе одну из внутренних полок для своих вещей. Так я оказался владельцем «огромной» кладовой, в которой мой чемодан и мои вещи уютно устроились как нельзя лучше.
Моя койка оказалась самой лучшей, потому что на неё не дуло из окон и дверей, потому что рядом была входная дверь, ведущая в коридор и в туалет, и потому что я мог видеть всех ребят в койках, как в амфитеатре – то есть вокруг. Потом кое-кто хотел отобрать у меня мою койку, даже сменил мою постель на свою, но я молча всё вернул назад, а потом также молча так сильно толкнул наглеца в грудь, что он отшатнулся, ударился спиной о никелированную спинку кровати, охнул и больше не посмел меня беспокоить. Ребята вокруг также молча поддержали меня и обидно рассмеялись, когда «верзила» сморщился от боли.
Да и вообще, с самого начала, с первых минут пребывания в этом детском санатории ребята отнеслись ко мне с некоторым уважением, потому что главврач и нянечки санатория здоровались со мной, а я с ними, как старые знакомые – приветливо, доброжелательно, не строго.
- Ты что? – задал мне вопрос один из полувзрослых пацанов. – Знаешь их?
- Знаю.
- Как? Когда
- Я тут уже бывал не раз и не два, - ответил я кратко, разобрал свои вещи из чемодана и аккуратно, как учила меня моя мама, уложил их на глубокой и широкой полке встроенного в стену шкафа. Сюда же на нижнюю полку уместился мой чемодан и осенняя обувка (на дождь и слякоть). Начиналась привычная санаторная жизнь…
Я был сумрачным и неразговорчивым ещё и потому, что перед отъездом в этот детский санаторий в Чекалине узнал от Юры, что наша мама и наш папа поссорились. Из-за чего они поссорились – я не знал. Юра тоже. Мы оба встревожились, пытались догадаться, что же произошло между мамой и папой, но ничего не смогли придумать. Ведь у нас дома всё было так хорошо!
Папа уехал в свой дом отдыха под Алексиным. С собой он взял материал и заготовки плетёных корзинок, к которым вдруг в это лето очень пристрастился и начал плести их творчески – одни просто, по старинному шаблону и методу, другие вычурно, красивыми, объёмными, с крышкой, как плетёная сумочка.
Сначала он добыл материал для плетения корзинок – ивовые прутья разной толщины и длины. Потом он привёз из леса разной толщины прутья орешника и сделал из них заготовки для крепких хозяйственных кошелок – мы в них потом собирали картошку, морковь, капусту, свёклу и только это чуть-чуть примирило нашу маму, которая сначала резко отрицательно отнеслась к новому увлечению нашего папы. Мама считала, что нашему папе – учителю труда и машиноведения, почти инженеру, главе нашего семейства негоже заниматься крестьянскими поделками.
Юра поддержал маму и тоже стеснялся, когда папа с гордостью показывал нам всем свои сначала неказистые произведения, а я наоборот, поддержал папу и сам увлёкся плетением корзинок, но плёл только из соломки кривые тарелки и блюда, а из берёзовой бересты кривобокие туески для вишни, малины, смородины и клубники. Вот от этого интересного занятия моя мама отвлекла меня и отвезла почти насильно, строго в приказном порядке, в детский санаторий в Чекалине, в котором я уже стеснялся находиться, потому что в это лето 1964 года я очень сильно подрос, но оставался худым и слабосильным.
В июле 1964 года мне уже было 11 с половиной лет, а я, по сути, всё ещё был мальчишкой. Я никак не мог стать похожим на моего старшего брата Юру, который вовсю хвастался своим стройным мускулистым жилистым телом, «квадратиками» на животе, тугими бицепсами, цепкостью пальцев, силой борцовских захватов и мощью ударов своими кулаками. Юра даже бил кулаками в доску нашего забора, обмотанную толстой пеньковой верёвкой, которую он притащил с какой-то стройки за городом. Я попробовал бить кулаками в эту верёвку и доску, но из-за боли в костяшках быстро перестал…
В детском санатории всё было привычно, знакомо, понятно, поэтому просто и скучно. Я свободно и уютно устроился на своей одинокой койке и с любопытством начал наблюдать за ребятами, которые всё никак не могли успокоиться и беспокойно сновали по спальной палате, присматривались, знакомились, обменивались мнениями, спрашивали друг друга, что их ждёт дальше.
Я вспомнил, как сам в прошлые годы также смотрел «круглыми глазами» вокруг и около, задавался вопросами, пытался узнать, что, как и почему здесь, в санатории, происходит. Теперь я просто ждал звонка-сигнала на обед и заранее готовился не медлить, а также нахраписто, как это делали другие пацаны, занять своё привычное место в столовой возле кадки с огромным фикусом, куда удобно было мгновенно выливать из ложек противно-горький глюконат кальция.
В нашей палате-спальне были почти все мальчишки приехавшие в санаторий. Только самые маленькие были ещё в одной спальне, расположенной рядом с кабинетом главврача, который имел большие двустворчатые сплошь стеклянные двери. С другой стороны кабинет была такая же маленькая спальня для маленьких девочек. В коридоре рядом с этими спальнями располагался диван и рабочее место дежурной медсестры и нянечки.
На первом этаже дома детского санатория располагались прихожая-гардеробная, столовая, классная комната со школьной доской на стене и со стеклянными шкафами, набитыми старыми книгами (библиотека), кухня, прачечная и ещё какие-то помещения, куда нам строго было запрещено заходить. Однако я уже знал, что в этих помещениях располагаются: изолятор, процедурная, аптека и кладовые. В конце коридора первого этажа был «чёрный выход» на кирпичное крыльцо на «задний двор» - к игровой детской площадке и сараю-конюшне, в котором дышала, всхрапывала и расточала «ароматные» деревенские запахи санаторская лошадь.
На втором этаже, над столовой и классной комнатой, располагался большой холл с кадками, в которых росли разные домашние древовидные растения с чудными названиями. Одно из самых любимых наших развлечений в былые времена в санатории было придумывание своих наименований этим растениям, среди которых были даже пальмы.
Здесь были: пальмовидная агава с коротким стеблем и крупными мясистыми линейными листьями, часто с шипами по краям; вечнозеленый кустарник ардизия почти метровой высоты с тёмно-зелёными листьями, мелкими цветками и яркими оранжево-красными, как у рябины, плодами; странное небольшое деревце с утолщением в основании ствола и длинными узкими листьями на его верхушке. Это растение (бокарнея, нолина, или бутылочное дерево) одновременно своим стволом было похоже на «слоновью ногу», а пышной кроной лохматых длинных листьев на «лошадиную гриву или хвост».
Мне очень нравились пальмы, которые росли в этом санаторном холле (перистолистые пальмы), у которых лист по форме напоминает птичье перо и веерные пальмы, листья которых короче, но зато распускаются веером, как пальцы ладони (вашингтония, хамеропс, трахикарпус, пальма Ливистона). Я часто садился на детский стульчик в гуще этих пальмовидных растений и воображал себя индейцев в тропическом лесу.
Ещё в холле детского санатория и в других местах (в коридоре, в кабинетах, в прихожей) были растения с крупными кожистыми листьями (геликония), как у бананов на картинках в учебнике и фикусоподобные растения, например, очень красивое и ценное деревцев в кабинете главврача – пахира или малабарский каштан.
Традицию развести в детском санатории диковинные комнатные растения зародила первая молодая и красивая «главврачиха», которую мы сначала называли «Глюка», потому что она строго следила, чтобы нам всем давали перед обедом по ложке горького и противного глюконата кальция. Это с её подачи в санатории появились пышные листья аглаонемы антурикма, которые с ворчанием протирали тряпочками от пыли нянечки и санитарки, а наши девочки им помогали. Мне же опять нравились стебли аукубы с глянцевыми пёстрыми жёлто-зелёными листьями, которые вновь увлекали меня в воображении в тропические джунгли, в которых тенями чудились мальчик Маугли, медведь Балу, пантера Багира и тигр Шерхан.
Мне только не нравились огромные листья диффенбахии, которые казались мне немецкими из-за созвучия названия растения. Зато я застывал в фантазийном молчании рядом со стволиками и кронами драцены с кронами крупных, кожистых, блестящих листьев разнообразной формы и расцветки: от зелёных до пёстрых с жёлтыми, красными, коричневыми и почти чёрными оттенками.
Наши санаторские девочки млели от красивых стеблей и больших надрезанных на доли листьев монстеры – монструозного дерева, как мы его называли. Эти листья казались им опахалами и они тоже любили стоять или сидеть на детских стульчиках рядышком с этим растением в дождливые вечера. А ребятам больше всего нравились деревца радермахера, похожие кронами на маленькие липы. Это название деревца ребята использовали для своего «пацанского» общения друг с другом и дружески обзывали друг друга «радермахерами».
Все эти названия растений я узнал раньше, поэтому уверенно и авторитетно сообщал ребятам их «клички», немедленно порождая в нашем сообществе «юморное» весёлое настроение и зарабатывая свой «первичный» авторитет. Может быть, поэтому никто не посмел согнать меня с моего места в столовой рядом со знаменитым огромным фикусом, который всё здоровел и разрастался под поливом порций нашего глюконата кальция.
В детском санатории Чекалина было 6-ти разовое усиленное питание. Одна смена в санатории длилась 21 день (три недели). Первая смена начиналась в первых числах июня, вторая смена – в первых числах июля, а третья – в августе с таким расчётом, чтобы закончиться как раз перед началом занятий в школе. Разрывы между сменами были всего в несколько дней, во время которых санаторий усиленно мылся, чистился, дезинфицировался, ремонтировался, приводился в порядок, пополнялся запасами и отдыхал.
В июле 1964 года вторая смена в санатории началась в пятницу 10 числа с заезда родителей с детьми и их приёма в санаторий. Это делалось для того, чтобы в выходные дни (субботу и воскресенье) дети могли привыкнуть к жизни в санатории, а родители могли забрать домой тех своих детей, которые, ни в какую не хотели быть и оставаться в санатории. К тому же в выходные дни детей кормили и развлекали почти по-праздничному.
В детском санатории в городе Чекалине нас кормили утренним завтраком, затем 2-м завтраком, потом обедом, затем полдником, после этого ужином и «на сон грядущий» – 2-м ужином. Такой режим питания был не случайным, а строго рассчитанным по нормам лечебного питания, но нам, ребятам и девчонкам, это не интересно и неважно было знать, так как нас всех такой режим питания устраивал. Чего греха таить? Мы все в это время и в этом возрасте ощущали недостаток питания, правда, в разной степени. Время было такое в стране…
В первый день пребывания в детском санатории нам давали: на завтрак (каждому) одно яйцо варёное, кашу овсяную, чай с лимоном, хлеб пшеничный, кубик масла сливочного и лепесток сыра. Второй завтрак – сок фруктовый и пышную свежеиспечённую булочку. На обед: салат из отварного куриного мяса с помидорами; суп овощной с мясными фрикадельками (я потом просил маму сварить такой супчик у нас дома), запечённую в сухариках рыбу, овощной гарнир, хлеб ржаной и компот из сухофруктов. После дневного сна перед выходом на детскую площадку нам опять давали сок фруктовый, но теперь без булочки. На полдник были зразы творожные с изюмом, шоколадная конфета и яблочко. На ужин нам давали шницель из говядины, овощи запечённые в сметанном соусе, чай с вареньем и пшеничный хлеб, кто сколько хочет. Перед отбоем нам давали по полстакана кефира или ряженки.
На другой (второй) день пребывания в санатории меню было таким: завтрак - творожная запеканка с джемом, молочная каша пшённая с яблоками, чай с сахаром, хлеб пшеничный с маслом сливочным; второй завтрак - сок фруктовый и булочка; обед - салат картофельный с кукурузой и морковью, солянка сборная мясная, бефстроганов из отварного мяса с картофельным пюре, кисель из вишни или смородины, хлеб ржаной (без счёта); полдник - чай с молоком и свежеиспечённая булочка с маком; ужин - оладьи из печени, рагу из овощей, напиток из шиповника, хлеб пшеничный (без счёта); на вечер – кефир или ряженка.
Чтобы быть максимально точным и правдивым, сообщаю меню и состав кушаний остальных 12 дней пребывания в детском санатории (первой половины смены), потому что потом меню повторяется.
На третий день нам давали: завтрак - яйцо варёное, молочная каша пшенично-гречнево-пшённая с джемом, какао со сгущённым молоком, хлеб пшеничный с маслом сливочным и орешек – миндальный или фундук; второй завтрак - сок фруктовый с булочкой; обед - салат из курицы, консервированной кукурузы, отварных яиц, майонеза и ещё чего-то, не помню; свекольник со сметаной; котлета говяжья со свиным салом, лучком, чесночком и сухарями; макароны отварные с овощами, компот из свежих фруктов, хлеб ржаной без счёта и чай с молоком; на полдник - блинчики с мёдом и один банан; на ужин рыба минтай, запечённая по-русски, чай с сахаром и хлеб пшеничный; на ночь – кефир.
4-й день: завтрак - сосиска отварная, каша рисовая, чай с сахаром, масло сливочное и хлеб пшеничный; 2-й завтрак – орешки (миндаль или фундук) и сок фруктовый; обед - салат фруктово-овощной с растительным маслом, суп-лапша с курятиной, кура отварная (как правило, грудка, крылышки и бёдрышки), баклажаны тушёные с помидорами, кисель клюквенный и хлеб ржаной без счёта; полдник - чай с молоком и пирожок с яблоком; ужин - салат из свежих овощей, «ленивые» вареники с маслом, компот из консервированных фруктов и хлеб пшеничный (без счета); на ночь – ряженка или что-то сладко-кисло-молочное.
5-й день: завтрак - яйцо варёное, каша кукурузная с молоком, какао со сгущённым молоком, сыр, хлеб пшеничный и масло сливочное; 2-й завтрак – только сок фруктовый; обед - винегрет овощной с сельдью, суп-пюре из кабачков, курица запечённая в молочном соусе, овощи припущенные с маслом, кисель из кураги и хлеб ржаной (без счета); полдник - чай с молоком, шанежка с картофелем и орешки (миндаль или фундук); ужин – овощная смесь (микс) с растительным маслом, лапшевник с творогом, соус молочный сладкий, чай с сахаром и хлеб пшеничный (без счета); на ночь – ряженка.
6-й день: завтрак - творожная запеканка с вареньем, каша пшеничная, чай с сахаром, заморские орешки кешью, масло сливочное и хлеб пшеничный; 2-й завтрак – только сок фруктовый; обед - салат со свёклы и чернослива с растительным маслом, рассольник домашний с мясом и сметаной, рагу из говядины, компот из яблок и лимонов, хлеб ржаной (без счёта); полдник - чай с молоком и «гребешок» с повидлом, груша сладкая; ужин - зразы из говядины с рисом, картофельное
Пюре, соус сметанный, чай с сахаром, хлеб пшеничный; на ночь – кефир.
Перед отъездом в этот детский санаторий мама тихо сказала мне «на ушко»:
- Сашенька, постарайся кушать всё, что вам будут давать. Это не просто еда, а еда – лекарство, то есть лечебная еда. Она сбалансирована по витаминам, жирам и углеводам так, что даёт растущему молодому организму всё самое необходимое для роста.
- Та же хочешь быть таким сильным, крепким и стройным, как наш Юра? – спросила серьёзно моя мама.
- Хочу! – невольно воскликнул я так, как будто выдал затаённую личную тайну.
- Ну, так вот, кушай всё, что вам будут давать. Ничего не оставляй и никому не отдавай. Всё ешь сам, тогда ты будешь получать весь комплект витаминов, жиров и углеводов, который тебе необходим для роста.
Та меня понял, Саша?
- Да, мама, - ответил я, думая, что не делиться с кем-то едой – это плохо.
- Почему я тебе говорю, чтобы ты кушал всё сам и никому ничего не давал? – спросила меня мама, словно прочитала мои мысли.
- Потому что вам всем и каждому будут давать ровно столько и ровно то, что вам нужно для роста каждого, - спокойно, авторитетно и веско ответила сама на свой вопрос моя мама.
- Каждый может кушать столько, сколько сможет, сколько хочет. Набор кушаний вам составлен так, чтобы каждый получил ровно столько, сколько нужно.
- А вот переедать, особенно на ночь, это вредно, - сказала моя мама. – Запомни это и не вреди тем, кто будет просить у тебя больше, чем ему нужно было. Ясно?
- Ясно, мама. Теперь ясно, - сказал я, действительно убеждённый её разъяснением.
- И ещё об одном я тебя попрошу, Сашенька, - сказала моя мама.
- Старайся между завтраком, обедом и ужином больше двигаться, играть, заниматься чем-то подвижным. Нужно, чтобы энергия, которую ты принимаешь с пищей, расходовалась, усваивалась, отлагалась в мышцах. Тогда ты будешь не тяжёлым и рыхлым, а сильным и твёрдым, как Юра. Ты меня понимаешь?
- Да, мама. Я тебя очень хорошо понимаю. Слушаюсь и повинуюсь, - со смехом сказал я маме, действительно понимая всё ею сказанное. – Я буду двигаться, играть, бегать и скакать, баловаться и шалить так, что ты меня после санатория не узнаешь!
- Ну, это уже слишком, - строго сказала мама, и мы поехали на автобусе в Чекалин.
Вот почему в санатории я кушал всё, что мне давали в столовой, честно жевал кашу, с удовольствием кушал супы, салаты, бефстроганов, котлеты, рыбу и картофельное пюре. Только булочки полдника я всё же отдавал своим друзьям, каждому и каждый день по очереди – сегодня одному, завтра – другому, послезавтра – третьему и т.д. Булочки полдника были для меня излишками…
Таким образом, я не подкупал своих друзей булочками, а помогал им утолить желание кушать что-то больше, чем обычно. Так я отваживал желающих обвинить меня в жадности и скопидомстве, одновременно, не нагружал себя лишними граммами веса. Иначе трудно было шалить, баловаться, играть, бегать, прыгать, лазить по крыше сарая и в чужие сады-огороды…
На 7-й день пребывания в детском санатории, нам, как правило, подавали самое вкусное меню: завтрак - яйцо вареное, каша ячневая, какао со сгущённым молоком, сыр, масло сливочное, хлеб пшеничный и орешек миндаля; 2-й завтрак - сок фруктовый и булочка; обед - салат «Мозайка» с крабовыми палочками, борщ украинский, жаркое по-домашнему, компот смородиновый и хлеб ржаной; полдник - чай с молоком, булочка ванильная (сам ел, но иногда отдавал), мандарин и кусочек шоколада; ужин - зразы рыбные рубленые, рис припущенный с овощами, напиток из шиповника и хлеб пшеничный; на ночь – ряженка.
8-й день: завтрак - яйцо вареное, каша гречневая, какао со сгущённым молоком, сыр, масло сливочное и хлеб пшеничный; 2-й завтрак - орех миндаль и сок фруктовый; обед - салат овощной
с яблоками, суп-пюре гороховый с копчёной колбасой и гренками (уплетали только так!), морепродукты с соусом, картофель отварной, компот из свежих груш, хлеб пшеничный; полдник – молоко (кипячёное), запеканка творожная, яблоко; ужин - язык отварной (очень вкусный), какое-то «соте» из овощей с картофелем, чай с мёдом, хлеб пшеничный; на ночь – ряженка или ещё какой-то сладковатый кисломолочный продукт.
9-й день: завтрак - суфле творожное запечённое с вареньем, каша пшённая, какао с молоком, сыр, масло сливочное, хлеб пшеничный, орех миндаль или фундук (вот это было настоящее лакомство!); 2-й завтрак – только сок фруктовый; обед - салат картофельный с зелёным горошком; суп крестьянский с мясом и сметаной, рыба запечённая под молочным соусом с гарниром; компот
из вишни, хлеб пшеничный; полдник - чай с молоком и булочка ванильная, банан или зелёный кисло-сладкий киви; ужин - печень тушеная в сметанном соусе, макароны отварные с овощами, чай с сахаром, хлеб пшеничный; на ночь – ряженка, кефир или что-то сладковато-кислое молочное.
На 10-й день состав еды чуть-чуть менялся и «беднел»: завтрак - яйцо варёное, суп молочный, сыр, чай с сахаром, масло сливочное, хлеб пшеничный; 2-й завтрак – только сок фруктовый; обед – ощная смесь (микс) с растительным маслом, щи из свежей капусты, с мясом и сметаной, фрикадельки из говядины, запечённые в соусе, картофельное пюре, компот из алтайских или сибирских ягод (брусника), хлеб пшеничный; полдник – молоко, печенье творожное и яблоко; ужин – солянка или квашенная капуста с мясом («бигос» называется), чай с молоком, хлеб пшеничный, орехи миндаль или фундук; на ночь – кисломолочные продукты.
11-й день: завтрак - творожная запеканка с джемом, каша манная, какао со сгущённым молоком, масло сливочное, хлеб пшеничный; 2-й завтрак - сок фруктовый; обед – винегрет, суп картофельный с мясными фрикадельками, жареная курица в томатном соусе, картофель запечённый с сыром и специальным соусом, компот из консервированных фруктов (наш самый любимый с абрикосами), хлеб ржаной (без счёта); полдник - чай с молоком, оладьи с джемом, банан; ужин - рыба в морковной корочке, рагу из овощей с кабачками, чай с сахаром, хлеб пшеничный; на ночь – кефир.
12-й день: завтрак - сосиска отварная, каша овсяная, сыр, орехи (миндаль или фундук), масло сливочное, хлеб пшеничный, чай с сахаром; 2- завтрак - сок фруктовый; обед - салат овощной с морепродуктами (кальмары, креветки, крабовые палочки); рассольник с мясом и сметаной, кура запечённая (ножки) с картофелем, компот из кураги, хлеб ржаной; полдник - чай с молоком, пудинг творожный с джемом, яблоко; ужин - солянка мясная, напиток из шиповника, хлеб пшеничный; на ночь – ряженка.
На 13-й день опять состав кушаний был почти праздничный: завтрак - творожная запеканка с джемом, каша пшеничная, какао со сгущённым молоком, орехи миндаля или фундука, масло сливочное и хлеб пшеничный; 2-й завтрак - сок фруктовый со свежеиспечённой булочкой; обед - салат из свеклы с огурцом с растительным маслом, суп с клецками и зеленью, зразы из говядины с манной кашей, овощи припущенные с маслом, компот из яблок и вишен, хлеб ржаной; полдник - чай с молоком, блинчики с медом, груша; ужин - мясо тушеное (любимое кушанье для всех), капустная запеканка, соус белый, чай с сахаром и хлеб пшеничный; на ночь – ряженка.
14-й день самый «бедный» по составу пищи: завтрак - яйцо вареное, плов «бухарский», какао со сгущённым молоком, масло сливочное, хлеб пшеничный; 2-й завтрак – только сок фруктовый; обед - сельдь с гарниром, суп-пюре из разных овощей, гуляш из говядины (тоже всем нравился), картофельное пюре, компот из изюма, хлеб ржаной (без счёта); полдник – молоко с коржиком молочным, апельсин; ужин – обжаренные кусочки мяса, тушенные в томатном соусе с луком, с обжаренным картофелем и кусочками солёного огурца («азу» называется), чай с сахаром, хлеб пшеничный; на ночь – ряженка или кефир (на выбор),
После четырнадцатого дня (половина срока смены в санатории) режим питания повторяется с меню первого дня. Кто-то уже забыл, чем кормили в санатории в первый день, а кто-то – помнит, поэтому во второй части смены все уже кушают не «залпом», а выборочно, меняются кушаньями, просят добавки или делятся со «страждущими», которых у нас в санатории называли «голодающими».
Первые 14 дней смены в санатории я кушал честно, всё подряд и полностью, но потом начал разбираться в том, как приготовлены те или иные блюда, кто их готовил, готовили ли их честно или с «убавками» и т.д. На 14-й день мы уже видели, кто и сколько уносит после работы из столовой и кухни недоеденной или невостребованной пищи. Почти у всех жителей города Чекалина были в домашнем хозяйстве куры, свиньи, коровы, козы, овцы, собаки и все они тоже хотели кушать…
Каждый день нас взвешивали на больших весах и результаты взвешивания записывали в специальные журналы и на небольшую доску из линолеума, чтобы мы соревновались – кто, сколько грамм набрал веса за день, за неделю, за смену. Я набирал вес очень медленно, потому что очень много двигался, бегал, прыгал, играл, шалил и баловался весь день до позднего вечера, а по вечерам я читал книги…
Но еда в детском санатории в городе Чекалине в 60-х годах XX века была на первом месте нашего ещё детского внимания. Хотя мы почти равнодушно и бездумно относились к санаторской кухне и столовой, потребляли еду по расписанию как нечто обычное и обязательное, но все и каждый из нас остро воспринимал недостаток еды в своей тарелке; особенно разницу в размерах сосисок, котлет или кусочков мяса в супах, ревниво соизмерял уровни компота в своих и соседских стаканах и чашках.
В этот раз, будучи в чекалинском детском санатории летом 1964 года, я сразу заметил, что недостаток еды ребятами и девочками воспринимался как некое несчастье и впервые тогда подумал, что для многих «Счастье – это быть с частью чего-то большего». От этой мысли мои внутренние голоса: деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново, Феи красоты и страсти и даже моих мамы, папы и старшего брата Юры молчали. Возможно, впервые я с гордостью почувствовал, что это мои собственные слова, мысли и открытия. Я начал взрослеть…