Каким ветром занесло иглотерапевта в рыбацкий поселок никто не знал. Год назад он купил квартиру сгоревшего по пьяни бригадира рыбколхоза, повесил на двери табличку «Ян Дворжецкий. Дипломированный иглотерапевт". Скоро обзавелся обширной клиентурой.
И это справедливо - ведь он обладал немалыми умениями восточной практики врачевания. Постоянные пациенты - свои и приезжие из города, охотно посещали его, рекомендовали своим знакомым, приукрашивая фантазиями чудодейства.
Доктор ходил важно, вид у него был значительный. Множество грамот, дипломов в нарядных рамах занимали стены кабинета. Развлекалочки вроде проектора бесконечно показывали глянцевые картинки, манящие почти неземной красотой. Их собственная жизнь на краю студеного моря под низким куполом неба, беспросветная и унылая, отчасти скрашивалась визитами к лекарю.
Его уважали.
В конце недели Доктор обычно садился ужинать в сопровождении подаренной кем-нибудь из клиентов навороченной бутылки поддельного коньяка. Живущая с ним Вера, незаметное создание, брошенная мужем из-за того, что ее милое лицо перекосило на одну сторону (неврит лицевого нерва), после долгих мытарств попала к доктору Дворжецкому без средств и какого-либо имущества.
Все было продано, чтобы вернуть себя, прежнюю. К неописуемой радости Веры, болезнь доктор победил иголками. Взамен оплаты он позвал ее к себе домработницей. Долго думать не пришлось - ей решительно негде было приклонить голову. И вот уже пять лет она не то домработница, не то жена...
Как обычно, в день «торжественного ужина» она готовилась к скандалу и очередному унижению. Находила неотложную работу, чтоб не попадаться на глаза.
Насытившийся и возбужденный, доктор приступал к следующей части программы. Один и тот же сюжет: "Кто в доме хозяин" посвящался Вере и отличался угрожающим тоном, усиливающим оскорбительные и обидные эпитеты. Молчаливая, терпеливая, покорно сносившая все, она идеально служила мишенью для разрядки. А потому прилипала к стенке и медленно двигалась в глубь коридора.
- Че, опять в телефон лазила? Сколько раз говорить, чтобы ты своими корявыми пальцами его не касалась, даже если бы там любовницы
гроздьями на мне висели, - голос его принял свирепую интонацию, - тысячу раз твержу, безмозглая: кухня, уборка, шесток и молчок, убогая!
Лето, душно, дверь открыта. Сосед, вернувшийся с рыбалки, принес доктору гостинец - симу. Услышав то, что не предназначалось для его ушей, он сделал шаг
назад через порожек, прикрыл дверь с фамилией на
золотой пластине, шепотом позвал свою жену, ожидающую у приоткрытой двери напротив:
- Маша! - Сглотнул комок в горле. Сдавленно произнес: «никогда»...
Лицо его густо покраснело, глаза заволокло пеленой, он неуверенно шагнул вперед, руки разжались и рыба с громким шлепком оказалась на полу.