Свет моей звезDы

ПРОЛОГ

Что мы видим, когда смотрим в ночное небо? Самый очевидный ответ — звезды. Сотни и сотни маленьких светящихся точек где-то высоко над нами в абсолютной темноте. Они подмигивают. Иногда мерцают. А иногда, после непродолжительного полета, моргают и пропадают из вида насовсем. Недостижимые загадочные огоньки, до которых не дотянуться ни рукой, ни разумом. Всю свою историю человечество задумывалось, что же такое звезды. Среди звезд находили место сюжеты о многочисленных богах и героях; далекие небесные светила объявляли душами воинов, что должны сойтись в последней битве, а иногда принимали за бесконечное количество глаз какого-нибудь всесильного и жестокого божества, вечно следящего за своими творениями. Со временем появились варианты гораздо проще, вплоть до объявления звезд красивой, но банальной частью декораций небосвода. Не унимались только возвышенные натуры, что в посвященных очередному объекту обожания стихах сравнивали прекрасных дам с яркими и уникальными звездочками. Но, как в таких запущенных случаях бывает, в один прекрасный день посреди этой мистическо-романтической вакханалии появились люди, которые все испортили. Они создали науку астрономию, и от предположений прошлого не осталось камня на камне.

Созвездия, принимаемые древними за героев, оказались всего лишь группами звезд, которые находятся не то, что не в одной плоскости, как нам кажется с Земли, а на очень даже огромных расстояниях друг от друга. И с так называемыми душами или божественными частями тел у звезд общего не больше, чем с женской красотой. Попробуйте в порыве нежности прошептать любимой женщине, что она подобна звезде из водорода и гелия, причем с возрастом масса последнего заметно увеличилась. И вопрос романтики будет закрыт. Единственные, кого, пожалуй, не так сильно задела печальная правда о звездах - это писатели фантасты, но, к сожалению, большинство представителей этого цеха вместо того, чтобы взять на вооружение науку, предпочли продолжить полуграмотные изыскания романтиков. Вы легко узнаете таких писателей — им ничего не стоит заселить людьми Венеру или использовать световой год как единицу измерения времени.

А что же сами господа астрономы? Любой астроном скажет вам, что, когда вы смотрите на ночное небо, вы видите прошлое. Не сами звезды как физические объекты, а их свет, доходящий до нас с огромной задержкой во времени. И если информация о наличии Проксима Центавра доходит до нас всего за какие-то восемь с лишним лет, и еще можно с полной уверенностью сказать, что эта звезда на месте, то насчет Бетельгейзе уже имеются сомнения, ведь свет от этой ярчайшей звезды доходит до нас с задержкой в целых пять сотен лет. И это не предел. Мы можем видеть свет звезд, которые давно взорвались сверхновыми, трансформировались в звезды другого типа  или погасли еще до того, как на Земле появились первые бактериальные колонии.

— Мы видим прошлое! —  еще раз назидательно повторит вам любой астроном и лязгнет себе об зубы стаканом кубинского рома. Он поступит так, чтобы вы больше не приставали к ему с примитивными для человека науки идиотскими вопросами. Да и через дно стакана на космос смотреть иной раз приятнее, чем с помощью телескопа.

Мы видим прошлое. А прошлое смотрит на нас из неисследованных глубин космоса, оттуда, где не знают о человеческих жалких попытках упорядочить великую пустоту в наборы из цифр, аббревиатур и бесконечных теорий. Там царят свои законы и порядки, и может происходить все что угодно, пока мы силимся разглядеть тени давно исчезнувших, равнодушных по отношению к нам миров. И придется признать, что для нас время – это ползущие по циферблату стрелки часов, а для испещренного бесконечным количеством звезд мрака и его обитателей – это пустяк. Или даже шутка.

Игра.

* * *

Вот и сейчас происходит нечто, что коснется нас сегодня или завтра. А может быть коснулось уже вчера. В скрытой для посторонних глаз галактике рушатся один за другим тщательно выстроенные к ней межзвездные коридоры. Истошный крик не слышен в вакууме, но резонирует с несколькими реальностями одновременно. Везде и одновременно нигде рвется пространство, порождая самые причудливые аномалии. Обитающая здесь Сущность поймала нарушителя  и теперь крепко держит его в клетке сомкнутых когтей.

Звучит немой вопрос.

Робкими, исполненными благоговейного почтения радиосигналами нарушитель обращается к Сущности. Это молодой, некогда коллективный разум на метеорологической основе, совсем недавно прошедший путь становления от примитивных чешуекрылых Gugo Horribilis до разумного планетоида, научившегося поглощать энергию нейтронных звезд. Подгоняемый странными видениями он спешил сквозь слои времени и пространства сюда, чтобы узнать настоящее имя своего создателя. Когти сжимаются и вновь радиоактивный вакуум сотрясает крик. Реальности наслаиваются одна на другую, как странички настенного календаря, пока не останавливаются на случайной. В этом варианте события к Сущности взывает изгнанник, называющий себя Манифестом. Сплетенный из высвобожденной психической энергии миллиардов сверхразумных существ, развязавших гражданскую войну из-за запятой в уравнении, он довольствовался положением бога, но однажды безумная мясорубка закончилась, и любое упоминание о паразитирующем на геноциде Манифесте было вычеркнуто из истории и ему пришлось уйти. Гордый и кровожадный, он пришел спрашивать: нет ли где еще для него потенциальных жертв в нужном количестве? Но он не вызывает любопытства у Сущности. Как котенок, который учится ловить мышей, Сущность отпускает Манифеста только затем, чтобы он еще немножко повозился рядом, а потом беззлобно душит его. Слои сменяются дальше и гнусный нарушитель личного пространства оказывается безумным слепым сгустком из плоти и магии, усердно дудящим во флейту на разные лады… пылинкой с книжной полки...   посетившим христианский Ад космическим кораблем с планеты Земля... скучающим искусственным интеллектом... вопросом...

Эта реальность схлопнулась слишком быстро, но вопросу хватило времени, чтобы  прозвучать. Сущность выбрасывает вперед лапу и успевает буквально схватить этот момент.

«Хочешь услышать историю?»

Хорошая история сгладит неприятное вторжение. Сущность довольно щурится, ее глаза переливаются еще не открытым в нашей галактике цветовым спектром. Когтистый кулак разжимается и из него выпадает, нарушая все известные нам законы мироздания, небольшой блестящий круглый предмет цвета платины.
История, которая уже происходит, преодолела нужное ей расстояние, время и пространство, собрала все нужные компоненты и шестерни событий пришли в движение.

* * *

ТЕНИ

Часовые его не заметили. Их больше занимала игра в кости. Вьючные многоножки принялись верещать слишком поздно. Вставшие на ночь небольшим лагерем караванщики — торговцы водяными грибами, подчиняясь охватившему их чувству тревоги, стали выползать из своих палаток, чтобы вглядеться в темноту. У некоторых были наготове ножи. Но, когда гигантская птица приблизилась, чтобы выдать себя, и свет костров выхватил Его из мрака, их руки опустились. Один из часовых запоздало крутанул своей трещоткой, за что схлопотал от напарника подзатыльник.

Сидящий верхом на ездовом казуаре идальго внимательно изучал напуганных ночным вторжением людей. Единственное, что выделялось на фоне его черных одежд  - это удерживающая на могучих плечах плащ золотая фибула в виде восьмилучевой звезды с красным карбункулом по центру. Точно так же красным светились его глаза, и вряд ли это было отражение света костров.

— Вы знаете, кто я? — нижняя половина лица ночного гостя была закрыта плотной тканью повязки, но голос его услышали все.

Они прекрасно знали этого идальго. Кто-то отворачивал перепаханное язвами от лучевой болезни лицо, кто-то уставился себе под ноги, другие подняли руки ладонями к себе и принялись полушепотом молиться. Всадник тронул поводья. Оставляя глубокие следы от когтей на красной земле, ездовой казуар неторопливо зашагал вдоль выстраивающихся в ряд, как по команде, людей. Бескрылую птицу совершенно не интересовали караванщики и их скарб, она крутила по сторонам своей бронированной головой.

Визитер поднял руку и направил ее к рукоятке меча, что покоился в ножнах, прикрепленных к седлу казуара. Плащ при движении распахнулся так, что стало видно набранную из нескольких металлических пластин красную кирасу. Раздался щелчок запирающего механизма.

— Я не услышал ответа, — сказал воин.

С шипящим звуком меч нагамаки покинул ножны. Три фута обмотанной накрест кожаным шнуром рукоятки, круглая металлическая гарда — цуба, и три фута слегка изогнутого однолезвийного клинка. Он удерживал свое оружие на вытянутой руке параллельно земле.

— Quien soy? — красноглазый на всякий случай продублировал вопрос. — Кто я?

— Ты – покойник!

Удар вышиб его из седла с металлическим звуком. Ездовая птица, рассекая воздух серпообразными когтями, прыгнула в сторону атаковавшего с диким животным воплем, но тут же захлебнулась.

Мечник перекатился по земле, быстро поднялся на ноги, перехватил меч двумя руками — правая рука под цубой, левая у навершия рукояти — и встал в стойку. Смотрящие поверх острия выставленного перед собой меча глаза засветились ярче. Нанесший ему удар противник стряхнул с себя тряпки, под которыми скрывался, и выпрямился. Он был выше всех присутствующих минимум на голову и значительно здоровее. Из одежды на нем были только рваные бриджи с металлическим гульфиком в виде зубастой акульей морды и тяжелые ботинки. Гипертрофированная от мутаций гора мышц сжимала в лапище мачете с треугольным шипом на обухе. Вот что выбросило всадника из седла.

Пока бойцы выжидающе смотрели друг на друга, часть караванщиков вышла из оцепенения и принялась тихонько расползаться в стороны. Несколько купцов побежали прочь, самые любопытные предпочли спрятаться за палатками с пожитками и товаром, только головы торчали из-за укрытий. В течение нескольких секунд на освещенном участке земли остались только два вооруженных человека и лежащий между ними разрубленный почти напополам казуар.

Первым напал пришелец. Молниеносным движением он сорвался с места и, целясь в верхнюю часть корпуса противника, нанес несколько уколов, пользуясь своим мечом как копьем. Его оппонент оказался не менее проворным, несмотря на свои габариты, и ни одна из атак не достигла цели. Уродливая физиономия — один глаз ниже другого, превращенный многочисленными драками в лепешку нос, лоб высотой в толщину пальца — расплылась в улыбке. Амбал крутанул мачете в руке и нанес свою серию пробных ударов заточенной стороной. Размеры оружия и длина рук сделали свое дело. От первых двух ударов мечник увернулся без труда, а третий достиг бы цели, не успей он принять его на цубу. Удар был такой силы, что на земле отчетливо стало видно пропаханные подошвами его сапог борозды. Что ж, «знакомство» состоялось. Можно переходить к танцам.

Правая рука идальго сместилась от гарды к середине рукоятки, поближе к левой. Он сменил хват. Амбал хмыкнул, глядя на это. Теперь они могут контролировать друг друга почти на равной дистанции. Бой стал осторожнее, но не медленнее. Физическая сила мутанта позволяла игнорировать инерцию тяжелого мачете. Ему не составляло труда комбинировать удары лезвием и обухом, на котором торчал шип. Он то рубил по широкой горизонтальной дуге, пытаясь снести голову своему противнику, то, помогая себе второй рукой, ударял по вертикали сверху вниз. Красноглазый оказался скупее на атаки, он старался обойти мутанта, уколоть его в бок или полоснуть по ногам или спине. Уже несколько раз острие меча достигло цели — из длинных порезов на теле амбала текла кровь, но это, похоже, его не особо волновало. Он вдруг перебросил мачете в левую руку и ударил обухом. От первой атаки мечник увернулся, второй удар пропустил. Он пошатнулся, но не упал и снова встал в боевую стойку. Его оппонент довольно перевел взгляд с заметной пробоины на кирасе на окровавленный наполовину шип. Воин не издал ни звука во время удара, и полученный урон его, кажется, расстроил не больше, чем амбала порезы. Глаза над черной повязкой по-прежнему горели красным.

— А говорили тебя невозможно ранить, bastardo, — накачанный мутант еще раз перебросил мачете из руки в руку. — Я первый, кто пустил тебе кровь. Значит, я тебя и убью!

Темп поединка ускорился. Стоило мутанту теперь сменить руку, как мечник оказывался с противоположной от вооруженной конечности стороны и наносил столько уколов и порезов, сколько успевал. Амбал сообразил, что рискует пропустить укол в подмышку или под ребра, яростно заревел, стал вертеться и размахивать мачете еще быстрее, неожиданно меняя направление своих атак. И вот он – удачный момент. Недостаточно далеко отскочивший идальго снова получил точный удар шипом, прямо между сегментами брони. В этот раз амбал не выдернул свою железяку обратно, а лягнул мечника по сжимавшей меч правой руке, но тот не выпустил оружия. Впрочем, что он теперь сделает этой своей нелепой версией катаны? Попался, как рыба на крючок.

— Вот и все, так просто?

Амбал подергал мечника из стороны в сторону. Прочно засело. Тот захрипел. Из пробоины в кирасе толчками хлестала кровь.

— Мой senor будет доволен, когда я принесу ему твою тупую башку. Это надо же придумать, открыто выступить против Железного Пса и его стаи, — уродливый наемник довольно хрюкнул. — А из остальных твоих косточек я сделаю бусы и раздам их шлюхам. Вот только эту штуку, пожалуй, оставлю себе на память.

Торжествующий мутант указал взглядом на фибулу в виде звезды. Красный камень заманчиво сверкнул. Мутант отвлекся на драгоценность, и этого оказалось достаточно, чтобы его противник подсунул меч ему под вооруженную руку, схватился левой за рукоятку с противоположной стороны и нечеловечески быстрым движением крутанул. Затрещала разрываемая плоть, хрустнула кость. Сломанная рука, в отличие от порезов, вызвала у мутанта крик боли, и он отпустил мачете. Со скрежетом оно провернулось шипом в броне мечника, прежде чем вывалилось и упало под собственной тяжестью на землю. Чуть пошатнувшись, он отступил назад и рубанул амбала по второй руке, по предплечью. Тяжелая конечность с чрезмерно развитой мускулатурой упала под ноги амбалу, тот замолк и глупо на нее уставился. Последним ударом была рассечена страшная физиономия. Колени мутанта подкосились, он упал и завалился на бок, удобряя и без того красную почву вокруг себя кровью. Красноглазый отошел от него подальше.

Из за палаток каравана высунулись целиком первые любопытные. Полуползком, на четвереньках, они вылезали как будто из под земли. Сторонясь фигуры в черном, караванщики, как муравьиная орда, набросились на умирающего силача и стали рвать его на куски. Одни просто со злорадством терзали туловище могучего бойца, другие деловито отрезали ему ножами пальцы ног и рук — сделать талисманы на удачу. Вот кому-то удалось оторвать здоровяку нижнюю челюсть. Еще одному счастливчику достался мутировавший член — полезная в колдовских делах вещь. Жизнь отказывалась покидать мощное тело, что только продлевало страдания несчастного. Он все еще стонал, когда в ночном небе послышался писк и хлопанье кожаных крыльев.

До этого молча наблюдавший над расправой идальго поднял меч и произнес:

— Кто выпустил почтового мыша?

Голос его прозвучал спокойно и четко, но возившиеся над трупом караванщики замерли, как будто услышали рев хищника. Из за палаток вышел стареющий мужчина с бугристой опухолью на шее. На нем было нарядное пончо, перехваченное под объемным животом широким поясом с бляхами, на шее висела цепочка с ножнами, а пальцы украшали кольца. В руках он держал пустую клетку.

— Я выпустил, senor Sombra, — произнес он дрожащим голосом и указал клеткой на растерзанный труп. — Слуга Железного Пса приказал нам так поступить, если с ним произойдет... то, что произошло. Или он, или почтовый мышь должны вернуться к хозяину, иначе стая придет и сожжет нашу деревню. Простите нас, senor.

Мужчина склонил голову. Остальные караванщики последовали его примеру. В перемазанной кровью толпе вперемешку с молитвами звучало слово «sombra».

— Значит, вы все таки знаете, кто я, — идальго повернулся к караванщикам. — Но предпочли молчание. Предпочли укрыть у себя человека моего врага. А теперь, предупредив его, вы пируете на трупе подручного. Откуда взялась сейчас смелость? Почему вы не набросились на него раньше, вас же много? Да, нескольких бы он убил, но ценой их жизни большинство бы спаслось. Вы жалкие трусы.

Снова подал голос мужчина с клеткой:

— Мы всего лишь торговцы водяными грибами – не воины. Я – Гораций, как старший в караване, принял решение, что для моих людей будет лучше подчиниться. Кто мы такие, чтобы выступать против Железной Стаи? Вот если бы нами правил такой человек как Вы, senor Sombra. Берите, что хотите, господин. Мы еще только на пути на ярмарку в Городе Игр...

Один из людей, судя по одеждам служка каравановожатого, поспешно подбежал с внушительных размеров корзиной и бухнулся на колени рядом с Горацием. В корзине весело ползали друг по другу личинки водяных грибов — маленькие синие цилиндрообразные создания на суставчатых лапках свистели и щелкали клювами. Если такого малыша посадить на грядку, он будет питать ее влагой целый сезон, пока не состарится и не умрет. Если засунуть в посудину и кормить семечками подсолнуха, то произведенной грибом воды хватит на очень продолжительный переход. Суп из такого тоже неплох в голодные времена.

Сомбра моргнул. Упоминание Города Игр стало последней каплей. Мало того, что эти жалкие ублюдки готовы лебезить перед каждым встречным, так еще и держат путь в это проклятое место. Тот, кого караванщики называли Sombra, взмахнул мечом. Каравановожатый рухнул, так и не выпустив из рук мышиную клетку, а его голова упала в корзину к водяным грибам. Любопытно застрекотав, они принялись клевать свалившуюся на них сверху голову Горация, с лица которого так и не сошло выражение абсолютной покорности. Принесший корзину человек на это никак не отреагировал, он все так же лежал в раболепной позе уткнувшись носом в землю. Идальго замахнулся мечом, но в последний момент передумал и вместо удара вытер клинок своим плащом.

— Вы всегда побежите на поклон к тому, кто окажется сильнее. Вам без разницы, кому целовать ноги. У вас нет достоинства и воли. Я вас презираю.

Последнюю фразу он почти прорычал. Караванщики не шевелились, пока Сомбра изучал останки своей ездовой птицы. Удар страшного мачете разрубил казуара вместе с седлом. Ножны к счастью уцелели. Идальго отряхнул футляр и убрал в него меч. Щелчок фиксирующего оружие механизма раздался второй раз за ночь. И зашагал прочь.

Когда закутанная в черный плащ фигура растворилась в кромешной тьме, служка, притащивший в дар корзину водяных грибов встал, деловито отряхнулся и посмотрел вокруг. Затем наклонился, чтобы снять пояс с обезглавленного тела Горация и нацепить его на себя. Полированные медные бляхи звякнули на худой талии нового владельца. Сменили хозяина и кольца, и маленький нож в затейливо украшенных ножнах с цепочкой, чтобы носить его на шее. Купец вынул ножик, подцепил им за открытый рот уже изрядно поеденную грибами голову, небрежным движением выбросил из корзины и повернулся к коллегам:

— Теперь, полагаю, я здесь главный?

* * *

Даже оставшись без казуара, идальго отошел от стоянки каравана уже достаточно далеко. Местность сменилась на более каменистую. Злость все еще кипела в нем, правая рука сжимала рукоятку меча. Пожалуй, стоило убить еще нескольких убогих ублюдков, но на это нет времени. У него есть дела важнее. А еще кто-то очень быстро настигал его с цокающим звуком. Он остановился.

— Зачем ты убил того человека, Сомбра?

Вслед за вопросом последовал тихий присвист, услышав который, воин положил меч на плечо, но не повернулся к говорившему.

— Он предал меня.

Голос за спиной возразил:

— Так ведь он тебе и не присягал.

— Какая разница? Что с господином, что без него – это был всего лишь гадящий от ужаса под себя предатель, — сказал Сомбра.

— Потому что он хотел жить. Хотел защитить своих людей.

— Если бы он хотел их защитить, то не вел бы себя как побитая собака. Даже мой казуар не пожелал умирать без боя и бросился на того детину. Теперь он мертв. И караванщик мертв, а его люди все равно обречены.

— Твоя птица меня постоянно пыталась склевать. Теперь мне не придется бежать позади тебя, наконец-то можно будет снова беседовать.

Сомбра повернулся к говорившему и стащил повязку с лица. Усталое, слегка вытянутое. Под длинным благородным носом густые ухоженные усы. Острый подбородок выдается вперед из-за слегка неправильного прикуса. Никаких шрамов или следов мутации. Он не из этих краев. Его собеседник тоже был не совсем местным, хоть и не настолько далеко забрел от дома. С расстояния его еще можно было принять за человека, но вблизи это было исключено. Даже одетый в просторную рубаху и широкие штаны хаками он выдавал себя отсутствием ступней и крючковатыми отростками вместо пальцев на руках, не говоря уже о Т-образной голове с желтыми сферообразными глазами по бокам, на которую не налезет ни один человеческий головной убор. За спиной у антропоморфного жука был большой рюкзак, на боку висел многозарядный самострел с шестерней.

— Почему ты не подстрелил почтового мыша, Окарин? — Сомбра указал на самострел. — Ты же видишь в темноте не хуже меня.

Насекомый вполне по-человечески пожал плечами и со свистом набрал воздух в трахеи для того, чтобы ответить. Из-за специфики речевого аппарата он произносил все безэмоциональным, но, как Сомбре иногда казалось, осуждающим тоном:

— Lo siento, Сомбра, — ответил жук. — Когда ты распугал караван, в мою сторону очень уверенно побежал купец, в одежде которого я различил цвета Города Игр. Тут либо он, либо я. Ты знаешь этих психов.

Свист-вдох.

— Я потратил последние две стрелы на него. Мне, правда, жаль, но поверь, мы не отстаем от Железного Пса ни на день. К тому времени, как он узнает о неудаче своего прихвостня, мы будем ближе еще на половину ночи.

Свист-вдох.

Опять этот Город Игр. Сомбра уселся на ближайшую каменюку и положил меч себе на колени. Черт с ней, с мышью.

— Послушай, — насекомый Окарин снял рюкзак и вытащил из него тубус. — У меня есть идея.

Он бережно достал крючковатыми пальцами из тубуса свернутую в рулон шкуру и разложил на земле. На шкуре была выжжена карта. Им не требовалось освещение, оба действительно прекрасно видели в темноте.

— Если мы свернем с Торгового Тракта, — показал он на участок карты, — вот здесь, то возможно разживемся боеприпасами. А тебе похоже нужна новая броня. Я был в этом поселке однажды, еще до встречи с тобой. Одно из немногих мест, откуда меня не прогнали и не попытались убить, а приняли вполне дружелюбно.

— Нам надо догнать Пса, — возразил Сомбра. — Некогда сворачивать.

Свист-вдох. Окарин покачал Т-образной головой.

— Я же сказал, что мы не отстаем от Пса. А существует поселок все еще или нет — не так важно, потому что дальше мы свернем на менее пересеченную местность — Машина Предков в той области давно сломалась, и все превратилось в стеклянную пустыню. Мы ничего не потеряем.

Жук замолк в ожидании ответа товарища. Сомбра задумчиво провел пальцем по пробоине от мутантского мачете в кирасе. Пострадали крепления с одной стороны, разошлись пластины. Хорошие кузнецы здесь редкость, а подосланный Железным Псом последний убийца оказался гораздо сильнее предыдущих. Если там и правда окажутся люди, у которых можно разжиться новым панцирем, то почему бы и нет? Человек-насекомое редко ошибался прежде, он просто помешан на своих картах, потому Сомбра и взял его с собой на охоту на Железного Пса. Проводник он был полезный, только не затыкался ни на минуту. Упомянутые Машины Предков когда-то служили, по словам жука, для того, чтобы безжизненная ранее земля стала цветущим садом для людей. Те из машин, что еще работали, поддерживали существование лесов и полей, но зеленые пейзажи нынче все чаще сменялись бескрайними пустынями там, где древняя конструкция выходила из строя.

— Хорошо, веди. — сказал наконец Сомбра. — Уже показалась вторая луна, до рассвета не так много времени. Чем раньше свернем с дороги, тем быстрее сделаем дневной привал и доберемся в твой поселок.

Окарин поднял карту с земли, свернул в трубочку и аккуратно, почти с благоговением засунул обратно в тубус. А потом показал Сомбре разведенные большой и указательный пальцы. Так он изображал улыбку.

— Ты не пожалеешь, — сказал он и снова со свистом вдохнул. — Будем на повороте еще до того, как камни начнут отбрасывать тени.

* * *

ДОГОВОР

До нужного поворота они добрались куда быстрее, чем рассчитывали. Отклонившись на несколько миль от указанного Окарином участка тракта, путники оказались в сюрреалистических дебрях: участки голой земли чередовались с высокими древесно-кустарниковыми зарослями, посреди которых неровными участками росла трава в человеческий рост. Кое-где наличествовали сельскохозяйственные культуры. Посреди этой зеленой вакханалии возились насекомые размером с кулак и костяные ящерицы, которых вполне устраивало такое соседство. Удивительно, что дорогу протоптали подальше от такого оазиса. К тому времени, как путники закончили устанавливать тент солнце уже вовсю за ними подглядывало сквозь листья деревьев. Мечник тут же забрался под навес и натянул плащ себе на голову на манер капюшона. Насекомый принялся рыться в своем рюкзаке, извлек оттуда несколько коричневатых комков засохшей субстанции, по очереди отправил себе в рот и стал жевать. Четыре внешних подвижных пластины на его «лице» зашевелились, периодически открывая почти человеческие зубы. Наконец Окарин дожевал и проглотил свои комки.

Сомбру передернуло:

— Я ведь видел, как ты ешь нормальную пищу,— обязательно везде с собой таскать это дерьмо?

— Это не дерьмо, а заранее заготовленный запас, — ответил Окарин. — Кстати, я видел здесь ящериц, ел таких, когда еще был личинкой. Надо бы поймать пяток, перед тем, как двинемся дальше.

Насекомый знал, что его напарник снова скривится.

— Раз уж заговорили о еде, — Окарин засунул в рот еще один мерзкий комок и проглотил, не пережевывая. — Я никогда не видел, как ты ешь, Сомбра. Не видел, как ты спишь. Раны, после которых умрет кто угодно, зарастают на тебе невероятно быстро. Ты похож на человеческое существо, но человек ли ты?

Мечник сверкнул красным глазом из под плаща, но промолчал. Насекомый закончил с трапезой, вышел на середину небольшой полянки и начал осматривать ближайшие деревья. Сочтя одно вполне подходящим, он обошел его с солнечной стороны и принялся раздеваться. Без рубашки и широких штанов Окарин представлял собой довольно жалкое зрелище: гуманоидное худое туловище с мягким желтым брюшком без каких-либо видимых гениталий под ним, тонкие ручки и остроконечные хитиновые ножки. Лишь странная голова и спина защищены подобием панциря. Резким движением насекомый припал к земле - при этом его суставы сменили положение как на шарнирах – и, цепляясь крючками-пальцами, пополз вверх на дерево.

— А вид отсюда открывается неплохой, — сообщил Окарин сверху. — Одна из причин по которой я не жалею, что меня выгнали из Улья, это возможность видеть такие места. Все лучше, чем копать, копать и еще раз копать.

— Ты радуешься тому, что тебя прогнали свои же? — сказал Сомбра. — Напомню, что люди тебе не особенно рады. Ты везде — чужак.

С дерева раздался свист. Как показалось Сомбре, излишне веселый.

— Мы оба везде чужаки. Потому из нас вышла отличная команда. Но я стараюсь быть дружелюбным и думаю, что однажды где-нибудь найду свое место, пусть я и жук. А ты сторонишься любого общества и всюду видишь предателей. Я ведь даже твоего настоящего имени не знаю, Sombra. Никто не знает, но все слышали про ужасную тень, которая приходит в ночи. Даже Железный Пес бежит от тебя в свою крепость.

— Не добежит, — жестко ответили из под тента. — Я убью его раньше.

Снова веселый свист.

— Ты выбираешь себе противников в тяжелом весе, mi amiga. Или только тех, кого считаешь ровней? Там откуда ты пришел, Сомбра, ты тоже был военачальником? Mierda!

Рядом с Т-образной головой в дерево впечатался с мокрым звуком и отскочил мелкий камешек.

— Следующий крупнее и прилетит в тебя, если не заткнешься, — Сомбра наполовину вылез из под тента, чтобы запустить снаряд в насекомого. — Давай уже переваривай там свое дерьмо на солнышке, нам нельзя терять время даром.

Ответного свиста и остроты сверху не послышалось.

— Да... — сказал Сомбра, снова устраиваясь под тентом. — Я был военачальником.

Но насекомый его не слышал. Он замер, вцепившись в дерево, глаза его стали абсолютно черными, хитиновые надкрылья на спине распахнулись и весь внутренний мир Окарина предстал перед небесным светилом.

* * *

Когда стало понятно, что жук молчит не из вредности, а принялся за свои солнечные процедуры, мечник уныло огляделся вокруг себя. Чем ближе к цели, тем меньше мыслей о том, чем себя занять, чтобы скоротать время.

«Ты тоже был военачальником?»

Был. Не здесь. Давно.

Он все это прекрасно помнил до последнего момента. Помнил, как ему приходилось принимать бой с превосходящими силами, помнил свои славные победы, а еще не забыл, сколько на каждую такую победу приходилось ударов в спину. Хорошо отпечаталось в памяти и то, как его оговорили и кинули словно преступника за решетку, где он провел долгих двенадцать лет. Освободили только, когда поняли, что без его помощи и опыта не справятся с врагом. И как отплатили? Едва исход боя стал очевиден — зарезали. Те, кто себя называл «своими». Предатели.

Зарезали. Вот здесь неувязка. Он же... живой? Вот с этого момента начинаются сложности. Уместить в памяти случившееся не вопрос, а вот осознать до конца проблема.

Падение в посмертный сон затянулось. Тогда он в первый раз услышал Голос. То звучащий как идеально настроенный музыкальный инструмент, то срывающийся на издевательский смех, этот Голос стал требовать. А когда идальго имел дерзость сказать «нет», то началась пытка страшнее любой, что он видел в своей жизни. Голос знал про него все. И стал это пересказывать раз за разом. Заставил пережить его каждый неудачный момент своей жизни, каждое предательство повторилось бесконечное количество раз, стены хорошо знакомой ему тюрьмы то сдвигались, норовя раздавить, то отдалялись для того, чтобы помещение наполнилось крупными крысами с лицами предателей.

— Видишь, — потешался Голос. — Все было зря!

И он снова проваливался в бесконечный коридор предательств и тонул в живом потоке крыс.

— ЗРЯ! — торжествовал Голос.

Неизвестно сколько бы все это продолжалось, но однажды он не выдержал. Не вынесла гордость.

— Нет, ничего не было зря! — закричал он.

Мимо него проносились лица наемных убийц и пустословов.

— Я делал все, что в моих силах, в то время как остальные поджали хвосты! — его крик уже перекрывал грохочущие видения. — И если мог, то продолжил  бы свою работу. Сидеть без дела - вот что было бы зря!

Его оглушило тишиной. Он стоял посреди ничего.

— Хорошо, — Голос вновь прозвучал как музыка. — Тогда слушай внимательно. А потом соглашайся или исчезни.

И он выслушал условия договора. И согласился. Ведь исчезнуть просто так - было бы зря.

* * *

После полуночи они добрались до места. Поселок, в который так стремился Окарин, оказался погребенным в красном грунте комплексом древних строений, окруженным некоторым количеством глинобитных изб с тканевыми навесами. В избах горели тусклые огоньки, но местных жителей снаружи не было видно. Сомбра замедлил шаг и перехватил ножны с мечом поудобнее. Окарин убежал вперед, но не достиг границы с налепленными друг на друга домишками. Прежде чем Сомбра успел крикнуть насекомому «Стой!», как перед тем выскочил прямо из под земли мужик с взведенным самострелом. Одновременно с ним повыскакивали из своих засад-землянок еще человек двадцать и выстроились полукругом — вооруженные дозорные поселка встали перед незваными гостями. Почти метровый клинок со щелчком покинул ножны. Мечник зарычал. Окарин поднял руки и громко засвистел.

— А ты говорил, тебя встретили здесь дружелюбно, — скептически заметил Сомбра. — Видать, с тех пор многое изменилось. Ну или ты не такой популярный, как думал.

— Если здесь еще уважают слово Мануэля Дельгадо, вы не будете стрелять в меня, — громко сказал насекомый и обернувшись добавил: — И в моего очень нервного друга.

Напряженное молчание в темноте, блеск глаз поверх самострелов. Если бы Окарин верил в некую божественную волю, то уже молился бы, чтобы на них напали первыми. Еще несколько секунд и его одержимый спутник Сомбра не моргнет и устроит здесь самую настоящую бойню.

— Окарин, это ты, старый жук? — опустил оружие мужчина, стоявший в самом краю полукруга.

— А что, после того моего визита к вам зачастили другие представители Улья? — Окарин опустил руки. — Мне уже следует начинать ревновать, Рико?

Несколько стрелков позволили себе сдавленные смешки.

— Все в порядке, парни, это наш Оки! — объявил тот, кого насекомый назвал Рико. — Позовите старика Мануэля, то-то он будет рад. А ты, приятель, если и правда друг жучары, то можешь спрятать свою полированную оглоблю. Видели и пострашнее.

Последние слова были обращены к Сомбре. Он развернулся в сторону говорившего, демонстративно медленно убрал клинок в ножны с характерным щелчком и кивнул.

* * *

Их проводили в длинный дом для гостей, как его называли местные — столовая. «Старик Мануэль» действительно оказался стариком, но на редкость бодрым для своего преклонного возраста. Смуглый, с многочисленными боевыми шрамами, но без явных следов лучевой болезни, он постоянно жестикулировал, хохотал и хлопал себя по коленям. По молчанию и покорности ему местных было понятно, что уважение свое старик заработал отнюдь не одними прибаутками. Окарина и Сомбру усадили за накрытый стол, часть селян набилась в помещение и теперь подпирала стенку в надежде услышать историю путешественников. Местные, как и путники, предпочитали ночную активность. Мануэль отдавал приказы и одновременно делился с человеком-жуком новостями за прошедшее с их последней встречи время и до последнего делал вид, что не видит, как красноглазый идальго сидит за столом и ничего не трогает.

— ... А на следующий день, представляешь, этот идиот сам и свалился в свой колодец! — старик Дельгадо заразительно расхохотался и хлопнул себя ладонями по коленкам. — Но хватит о наших делах, Оки. Расскажи лучше о своих путешествиях и представь нам своего друга, а то он, кажется, растерялся.

Сомбра сидел и смотрел перед собой.

— Он не голоден? Или, может, он считает, что тут его хотят отравить?

Дельгадо схватил покрытой шрамами рукой со стола пузатый кувшинчик, отпил из него, довольно крякнул и протянул гостю.

— Тогда давай вместе выпьем грибного вина за встречу!

Жук опасливо посмотрел на Сомбру. Кто знает, как он отреагирует на гостеприимство? Но мечник, вопреки ужасам, которые успел себе напридумывать Окарин, просто снял с лица повязку, выдал усталое подобие улыбки и снизошел до ответа на предложение старика.

— Я никогда не пью... — он выдержал паузу. — Вина.

И снова раздались взрыв хохота и удары по коленкам.

— Честное слово, Оки, а я-то в первую нашу встречу думал, что это ты с приветом! — Мануэль протер заслезившийся от смеха глаз кулаком. — Не в обиду нашему гостю, конечно.

— Что это за место? — в свою очередь поинтересовался Сомбра. — Непохоже, чтобы твои люди его построили.

Раздался дребезжащий свист. Это Окарин выдохнул с облегчением. Контакт налажен, Сомбра никого не зарубит в ближайшее время. Да и старый Дельгадо – большой любитель поболтать о своем поселке.

— Да, ты верно подметил, эта и еще несколько построек – не наших рук дело, — согласился Мануэль. — Слыхал про Машины Предков? Конечно, слыхал. Тоже их заслуга. Когда почва стали сходить с ума их усилиями, огромные здания из стекла и металла разрушались, падали или проваливались под землю целиком.

— Да, я такое уже видел, — кивнул Сомбра.

Старик кивнул в ответ.

— Жуткие каменные лабиринты, уходящие на мили вниз! Разумеется, в большинстве таких сразу же заводится какая-нибудь гадость вроде светящихся пауков или обезумевших людоедов, и соваться туда себе дороже. Один такой древний лабиринт стал домом для нашей общины. Подземные фермы, некоторые уцелевшие производства, практически полная безопасность.

— Искатели, — вдруг сказал Окарин.

— Да, уж не знаю смельчаки они или глупцы, но находятся люди, которые готовы спускаться в такие подземелья глубже и глубже, чтобы найти полезные технологии Предков ... — Дельгадо с досадой посмотрел в почти опустевший кувшин. — Но те из них, кто выживает, бывает, приносят занятные вещицы. А иногда полезные.

Вовремя подскочивший молодой человек сменил старику емкость с напитком. Пока тот прикладывался к кувшинчику, Сомбра выложил меч на стол и обнажил клинок на полфута так, чтобы всем была видна лазерная гравировка «Макферсон». Что такое «лазер» Сомбра не знал, но некоторые утверждали, что такое клеймо на стали мог оставить только этот загадочный «лазер».

— Свой меч я отобрал у одного такого «искателя».

Стоящие вокруг люди неодобрительно зашептались. Для многих из них, особенно для детей, Искатели были вроде как героями.


— Тот «искатель» был рабом одного из военачальников, служивших Железному Псу.

— Служивших? — прищурился Дельгадо.

Сомбра кивнул, но тут в беседу встрял Окарин, уже пожалевший о том, что вспомнил этих дурацких Искателей.

— Так вот, о наших путешествиях, Мануэль...

— Заткнись! — вдруг рявкнул на жука старик.

От его веселья не осталось и следа.

— Ты тот, о ком болтают бродячие торговцы. Тот, кто убивает военачальников и ведет охоту на Железного Пса, — Дельгадо поднялся со своего сиденья. — Тень или как там тебя?

Идальго не шевельнулся. Старик сжал кулаки. Услышав про «тень» стоящие у стен столовой люди попытались просочиться через них прочь из помещения.

— Ты нам здесь не нужен. И эти мясники нам здесь не нужны. Вы можете прийти и устроить резню, но большую часть времени мы живем под землей, куда не сунется даже Железный Пес. Нас немного, но воевать с нами на нашей территории не осмелится никто. Уходи.

— Я не собирался причинять вам вред, — спокойно сказал Сомбра. — Окарин сказал мне, что здесь можно приобрести броню и стрелы.

Мануэль Дельгадо внимательно посмотрел в красные глаза и мотнул головой. Местные, повинуясь немому приказу, начали цепочкой выходить из помещения.

— Окарин добрый, — он перевел взгляд на насекомого. — Но при этом дурак, раз связался с тобой. Я ничего не продам. Я не якшаюсь ни с военачальниками, ни с теми, кто с ними воюет. И помощи от меня ни одна из сторон не получит.

Щелчок. Клинок исчез в ножнах. Сомбра взял меч за рукоятку, поднялся с места и плюнул себе под ноги.

— Я же говорил, что некогда сворачивать. Пойдем, Окарин.

Сомбра развернулся и направился к выходу. Насекомый машинально ринулся за ним, но на его плечо легла покрытая шрамами рука Мануэля Дельгадо. Окарин со свистом набрал воздух, чтобы задать вопрос, но старик покачал головой.

— Я сказал правду, помощи от меня не получит ни одна из сторон. Окарин, дружище, но лучше нам с тобой остаться внутри.

* * *

Снаружи откуда-то появилось полноценное освещение. Видимо у местных имелись солнечные батареи и сейчас на накопленной за день энергии заработали прожектора. Искусственный свет не был единственным, что ударило в глаза. Сомбра едва успел закрыть лицо плащом от хлестнувшей его волны песка с мелкими камушками. Последовавший за подлым приемом удар в голову едва не сбил его с ног. Обычный человек после такого удара бы умер на месте. Мечник отскочил, одновременно сбрасывая с себя плащ и обнажая меч. Хлесткий удар повторился, в этот раз он был сильнее и злее, но наткнулся на прочную как стена защиту.

Противник Сомбры отпрыгнул и дал возможность разглядеть себя как следует. Замотанный в кожаные ремни худосочный человечек немного ниже его ростом  пританцовывал, размахивая нагинатой, широким клинком сабельного типа на длинном древке. Удобная штука — можно с безопасного расстояния колоть, а еще лучше рубить. И швыряться с ее помощью песком в лицо. Что он снова и сделал.

В этот раз Сомбра просто увернулся и перешел в контрнаступление, прощупывая оборону противника. Удар слева — отведен плоскостью нагинаты в сторону, удар справа — отбит вверх с последующей контратакой, на удары сверху копейщик реагирует отступлением, выставив оружие перед собой. Ловкий, быстрый типчик. И соображает тоже быстро.

Пользуясь нагинатой как шестом, противник Сомбры отпрыгнул на значительное расстояние, снова запустил песком, а потом, резко сорвав дистанцию, попытался разрубить его пополам одним сокрушающим ударом. Для разнообразия попытался ударить Сомбру в ноги, однако эта затея чуть не стоила типчику жизни. Мечник подловил его на следующем уколе, наступил на копейный клинок, оттолкнулся и широко шагнул вперед, чтобы поразить врага. В последний момент копейщик увернулся, но часть ремней, составляющих его нелепый костюм, разошлись и свалились на землю. Вдоль спины брызнул кровью длинный, но, к сожалению Сомбры, неглубокий порез.

Человечек оценил удар и снова проявил чудеса акробатики, запрыгнув с помощью своей «палки» на крышу ближайшей избушки.

— Чуть не убил, чуть не убил! — визгливо захихикал копейщик и стукнул древком оружия по крыше дома, на котором стоял. — Эй, Правый, не хочешь мне помочь?

В стороне с натужным «бряком» распахнулся деревянный люк землянки, в которой могла укрыться дюжина дозорных. Но оттуда вылезла невероятных размеров пузатая образина с костяными наростами по всему телу. Довершали нелепую картину нависающие над маленькими глазками образины тяжелые ветвистые рога и то, что Сомбра сначала ошибочно принял за булаву. Правая рука жирного ублюдка была длиннее обычной левой за счет того, что ниже локтя переходила в монолитный костяной столб, в котором еще можно было различить сросшиеся между собой пальцы, сжатые в вечный кулак.

— Уже иду, Левый! — пробасила образина, на ходу замахиваясь рукой-дубиной. — Только не путайся у меня под ногами.

* * *

— Какого черта там происходит? — взвился и заорал на Дельгадо Окарин, когда снаружи донеслись звуки чего-то разлетающегося на куски. — Что ты наделал?!

Но старик силой усадил его на скамью.

— Угомонись и радуйся, что здесь нет окон, — сказал Мануэль. — Я не хочу, чтобы ты видел, как эти двое убивают твоего опасного попутчика.

— Их еще и двое?

— Личные телохранители Железного Пса. Они прибыли за несколько дней до вас, сказали, что чтут нейтралитет и просто заберут кого-то, кто может сюда прийти. Я не знал, что это окажетесь вы, Окарин.

— Какой «нейтралитет» ?! — Окарин предпринял попытку снова встать, но ему не позволили.

С улицы донесся визгливый смех и опять что-то разлетелось с тяжелым уханьем. Скрежет металла и знакомый свист трехфутового клинка.

— Ты знаешь, мы можем в любой момент уйти под землю и выдержать самую долгую осаду. Но я устал считаться с присутствием военачальников и их отморозков, — старик поднял руки. — Я понял, что можно хотя бы частично отвлечь их внимание от поселения. Тому есть одна причина, о которой я тебе пока сказать не могу. Может статься, что однажды военачальникам придется мириться с такими как мы, а не наоборот.  И если я прав, то уж лучше организованная шайки под началом одного живого Железного Пса, чем снова десятки шальных банд, насилующих, грабящих и убивающих все живое на своем пути. А люди вроде Тени, Sombra... они все портят. Будь на его месте кто угодно другой, я бы предоставил вам убежище. Но не таинственному убийце Сомбре.  Он действительно тебе приходится другом?

Стену столовой сотрясло, с потолка посыпалась крошка, снаружи послышались крики проклятий. Окарин потер круглые глаза суставчатыми пальцами и положив руки на стол протяжно свистнул.

— Да, Мануэль, я считаю его своим другом. Он, может, и чрезмерно жесток, но за все то время, что мы странствовали вместе, я никогда не видел, чтобы он без повода поднимал на кого-нибудь руку. Его решения порой сложно назвать справедливыми, но определенный кодекс чести у него есть. Ему даже плевать, что я жук. Как и тебе, когда я впервые нашел это место.

— Ты другое дело. Но Тень... он не похож на нас еще больше, чем ты. И это пугает.

Истошный визг донесся с улицы и резко оборвался. Как будто кто-то включил и выключил циркулярную пилу на высоких оборотах.

— Я тоже заметил, что он не такой, как вы, хотя и выглядит, как человек. И тем сложнее мне теперь вас всех понимать. Вы принимаете меня, но прогоняете его на верную смерть. В чем разница? В чем тогда смысл? В твоем гребаном нейтралитете или внезапном желании дышать под землей свободнее?

— Послушай, Оки...

Насколько Окарин поднаторел в прочтении человеческих эмоций, он видел, что старику неприятна сложившаяся ситуация, и он скорее сейчас оправдывается перед собой, а не перед насекомым. Их перебил властный крик снаружи.

— Мануэль Дельгадо!

Старик вздрогнул от звука голоса кровавой Тени.

* * *

Двое на одного? Он выходил победителем и из более невыгодных на первый взгляд схваток. Эта парочка прекрасно действовала сообща, каждый боец знал и выполнял свою роль: омерзительный толстяк с кулаком-дубиной вынуждал Сомбру отступать и даже иногда убегать, а его ловкий напарник то и дело кидался грязью в глаза мечнику и норовил забежать с противоположной толстяку стороны, теперь уже безнаказанно нанося удары по ногам и в голову. Вот кого надо выводить из игры для начала.

В очередной раз оказавшись между противниками, Сомбра увернулся от толстяка, но не стал парировать удар нагинаты и принял его на кирасу. Клинок врезался в металл и броня, пострадавшая в бою с предыдущим прихвостнем Железного Пса, с доблестью исполнила свою функцию в последний раз. Нагината соскользнула в сторону. Сомбра с ухмылкой перехватил рукоятку меча ближе к навершию, окончательно отвел вражеское оружие вправо, сорвал дистанцию одним шагом вперед и одновременно ударил копейщика по пальцам. Копье упало на песок. Пальцы посыпались на землю следом, как перезрелые ягоды с куста. Человечек в кожаных ремнях вытаращил глаза, а как только сигнал о боли достиг его мозга, завизжал. Сомбра снова двинулся вперед к противнику: еще шаг — лицо копейщика перерублено по диагонали справа налево, и еще шаг — идеальный горизонтальный удар слева направо обезглавил визжащего противника.

— Этого не может быть! — прошептал толстяк, но тут же опомнился и замахнулся костяной рукой. — Левый!

Сомбра отбросил бесполезный против такого грозного броненосца меч в сторону и уклонился от атаки. К тому времени как толстяк развернулся, Сомбра уже подхватил с земли нагинату и выставил перед собой. Еще две нелепых, натужных атаки разъяренного толстяка. Без напарника он уже не представлял серьезной угрозы. И похоже осознавал это сам, потому что колотил наугад.

— О, сколько раз я себе это говорил, — прорычал Сомбра. — «Не может быть». Но я здесь, и все это происходит на самом деле. В том числе и с тобой, выродок!

И ударил.

Толстяк, глядя на хлынувшую из него темную жидкость, всхлипнул и уронил мутировавшую занесенную для атаки руку. Потом перевел взгляд на две красные точки — глаза Сомбры — и его вырвало кровью. Нагината продолжала свое движение, скрипели и трещали служившие когда-то надежной броней костяные пластины. Красноглазому идальго этого показалось мало и он навалившись всем корпусом начал прокручивать клинок внутри пораженного мутанта.

Упершись ногами и издав нечеловеческий рык, Сомбра поднял на древке толстяка над головой, удерживая оружие вертикально, чтобы мутанта прошило насквозь под собственным весом. Но то ли клинок увяз в ребрах и позвоночнике, то ли на спине костяные наросты оказались прочнее, толстяк так и не продвинулся дальше. Тогда Сомбра посмотрел ему в лицо. Лицо ребенка этого отвратительного мира. Мечник уже встречал таких детей в теле взрослого — циклопы с невероятной физической силой, похожие на кротов создания, способные находить колонии водяных грибов, уроды всевозможных форм и размеров, которые могли выглядеть как угодно и на сколько угодно лет, но на самом деле были всего лишь детьми. Как и этот мерзкий жирдяй с  костяным кулаком, чья кровь заливает сейчас мечника с головы до ног. Взгляд под тяжелыми рогами остекленел. Сомбра сделал еще одно усилие, чтобы приподнять этакую тушу и с размаха воткнул древко копья в красный грунт, как знамя.

Он избавился от испорченной и бесполезной теперь брони — нагината испортила последний элемент крепления при ударе. Потом подобрал и надел плащ, нашел и отряхнул от песка меч, встал рядом с насаженным на нагинату поверженным врагом и зло закричал.

* * *

— Мануэль Дельгадо!

Окарин тоже вздрогнул, услышав голос Сомбры. Тот, кого он считал другом, был жив. Но пребывал сейчас не в самом лучшем настроении. И с этим надо было что-нибудь делать.

— Что ж... — старик Дельгадо направился к выходу.

— Он убьет тебя, Мани, — теперь уже Окарин перегородил ему путь. — Он убьет каждого, кто попадется ему на глаза.

— Зовет-то он только меня, — пожал плечами старик, оттолкнул жука и крикнул, уже будучи в дверях. — Я выхожу. Сам.

Чертыхаясь про себя, Окарин побежал следом.

* * *

— Не смотри на кровь вокруг, Мануэль Дельгадо, она не моя, — Сомбра провел по воздуху острием меча, указывая на тела поверженных врагов. — но скоро здесь будет твоя, а, может, и еще чья-нибудь. Кто-нибудь из твоих дураков уже держит меня на прицеле?

— Ты говоришь про кровь, и я вижу, что знаешь о чем говоришь, Тень, — старик приблизился с поднятыми руками. — Нет, никто из моих людей тебя не держит на прицеле. Это дело только между нами.

— Неужели? Почему тогда вы просто не спрятались в свою нору, когда пришли эти двое? Так вы обычно поступаете, верно?

— Да, мы так и поступаем. И если бы ты и Окарин пришли сюда, то вас здесь все равно встретили бы Руки Железного Пса.

— И я бы все равно их убил.

— Да, теперь я вижу, ты бы их убил, — согласился старик. — Так что не тяни, брось и мой труп на эту землю. И уходи, прошу тебя. Окарин сказал, что ты не тронешь невиновного, а здесь перед тобой виноват только я один.

Решительный старик. Сомбра оценил это кивком. Левая нога вперед, замах, шаг правой.

— Нет, Сомбра!

Он остановил меч ровно в тот момент, когда перед стариком выскочил, раскинув руки, насекомый.

— Хоть раз послушай меня и не убивай!

— Я могу разрубить и двоих, — заметил Сомбра и медленно отвел клинок обратно в позицию для удара.

— Знаю.

— И что я такого должен услышать, чтобы не убивать очередного предателя, Окарин?

Несмотря на то, что старик не отдавал никаких приказов, из землянок и глиняных домишек показалось несколько человек. Дельгадо сердито зыркал на них, но все внимание публики уже было приковано к месту бойни и противостоянию всем знакомого Оки и его странного спутника.

— «Предатели», везде тебе мерещатся предатели, — отрывисто свистнул и продолжил жук. — Мануэль мог бы нам помочь. Но они пришли и заставили его так поступить.

— Помочь? До того момента, пока не понял, кто я такой? Отличная помощь, — красное от крови противника лицо Сомбры скривилось. — Ты тоже хорош. Не предупредил меня, что твои друзья ведут себя как и все остальные.

— Послушай...

— Я уже все услышал. Отойди.

Насекомый остался на месте, но было заметно как он дрожит.

— Нет.

— Так ты с ним? Ты тоже предатель?

— Иди к черту, Сомбра. Забирай мои карты и заметки, ты ведь умеешь ими пользоваться. Иди и выполняй свою дурацкую миссию один. Но если ты хочешь зарубить этого человека, то тебе придется зарубить и меня тоже. Время, кстати, идет.

Послать к черту человека, который только что распотрошил самых приближенных к Железному Псу бандитов, было рискованно. Но у Окарина закончились аргументы, а Сомбра уважал смелость, пусть и граничащую с безумием в данный момент. Клинок со щелчком спрятался в ножнах. По публике прокатился облегченный вздох, старик Дельгадо удивленно вскинул брови.

— Тащи сюда свои проклятые карты. Ты прав, мне надо поторопиться, — Сомбра стащил повязку с шеи и вытер ею лицо. — А ты, старик, теперь обязан ему своей бесполезной жизнью. Помни об этом.

Мануэль Дельгадо стоял молча. Тень смерти миновала, и он чувствовал это. Жук уже успел притащить свой рюкзак и сейчас торопливо вытряхивал из него заплечную сумку поменьше, чтобы уместить туда тубусы со своими географическими изысканиями. Все это время он оглядывался на Сомбру, как будто ожидая, что тот передумает и выполнит свое страшное обещание разрубить двоих сразу. Но тот стоял и ждал.

— Вот, здесь все, — он протянул ему котомку. — Как я и говорил, если отсюда выйти на...

Пальцы Окарина клацнули, когда Сомбра вырвал у него сумку из рук.

— Разберусь. Теперь я снова один, а ты... видимо, нашел для себя то подходящее место, о котором мне говорил.

С этими словами он поглядел на светлеющее небо, выбрал нужное ему направление и направился за своей целью.

— Окарин? — сказал Дельгадо.

Свиста, служащего сигналом к тому, что жук набрал воздуха для ответа, не последовало. Человек-насекомое сел на землю и подпер Т-образную голову руками. Зато наконец под весом толстяка накренилось копье. Тяжелая туша рухнула и расплылась горой плоти посреди наземной части поселка.

Окарин вдруг подскочил и засипел.

Стоявший ближе всех к нему Мануэль Дельгадо расслышал в этом насекомом шепоте слова «Идиот, какой идиот! Скоро же рассвет!».

* * *

ДЕМОНЫ РАССВЕТА

Он знал, на что идет. С того самого момента, как обнаружил себя в этом проклятом мире. Точнее сказать, обнаружили его — вытащили из пластикового контейнера. Он принял их за демонов, только потом узнал, что это мутанты. Нет, это место не было Адом, хотя после заключенного с Голосом договора другого Сомбра и не ожидал. Но это просто оказалась другая земля. Чужая, больная, но населенная по большей части все теми же людьми — с их слабостями и страхами, с их нуждами и стремлением выживать. И конечно здесь нашлись те, кто привык выживать за чужой счет всеми правдами и неправдами.

Второй раз в жизни Сомбре пришлось стать живой мрачной легендой, и досужие байки не расходились с делом. О нем говорили, что он может не есть неделю — он не нуждался в пище вовсе. Рассказывали, как банда работорговцев загнала его на скалу и была перебита в ночи, потому что он не ослабел от жажды, так как он не нуждался в воде. Шептались между собой, что ни одно оружие не может причинить вреда зловещей Тени — никакие раны не могли ослабить Сомбру и затягивались очень быстро.  И то, что он видит в абсолютной тьме, тоже было правдой. По воле Голоса он обрел недоступные для обычного человека силу и скорость. Но в рамках договора и возложенной на него миссии все эти замечательные особенности работали только ночью. Светлое время суток для него было опасно.

— Так будет интереснее, — заверил Голос. — Тем более ты сам когда-то не выполнил клятв, что давал под светом этого Солнца. Пусть оно напоминает тебе об этом.

Но до цели совсем немного. Он настигнет Железного Пса до того, как тот закроется в своей  ближайшей крепости. У него больше не осталось лучших людей. Вместо того  чтобы держать их при себе, он раз за разом отправлял, как будто наудачу, своих прислужников в попытке одолеть Сомбру. Как бы сильны они не были, но теперь над их костями гуляет ветер.

Не сбавляя шага, Сомбра развернул карту. В отличие от насекомого, он не испытывал перед куском кожи трепета, для него это был всего лишь инструмент, а не работа всей жизни. Он искал ориентиры: разрушенные древние постройки, приметные возвышенности или следы деятельности Машин Предков. Может, он даже опередит Пса и застанет его врасплох. Надо только переждать день и тогда...

* * *

Примерно за час до рассвета Сомбра столкнулся с небольшой группой всадников. Перья ездовых казуаров раскрашены глиной в синий: похоже  кочевники ищут караван, чтобы наняться в охрану. А может и купцы. Завидев Сомбру они сначала просто остановились на расстоянии, с которого использовать самострел бесполезно, потом один из них спешился и приблизился к нему, размахивая головным убором в знак мирных намерений.

— Эй, companero, откуда путь держишь?

Сомбра указал большим пальцем себе за спину. Цепочку следов еще не занесло песком. Говоривший с ним даже привстал на цыпочки, видимо пытаясь заглянуть за горизонт.

— Ого. И давно идешь? Может, хочешь пить? У нас есть вода.

В ответ Сомбра мотнул головой.

— Понятно. А караваны не видел, может, кому нужны лишние руки?

— Встретил один прошлой ночью на Торговом Тракте. Он направлялся в Город Игр.

Услышав название города, всадник обернулся к своим, активно жестикулируя и часто показывая на свое лицо. Те пошептались между собой, и потом один из них, видимо, старший, махнул рукой и кивнул.

— Хорошо, приятель, спасибо. Точно ничего не нужно? Ну тогда удачи тебе.

Отступив на десять шагов, прежде чем повернуться, кочевник вытаращился на меч Сомбры. Он еще раз пожелал ему удачи и поспешил обратно. Табор пришел в движение, всадники приветствовали Сомбру, а он молча разглядывал идущих мимо него ездовых казуаров. Все с внушительными тюками, у каждого к седлу приторочена в петле банка с личным водяным грибом, оружие и примитивные амулеты. Группа наконец развернулась колонной след в след и направилась дальше в ту сторону, откуда пришел Сомбра. Он слышал, как они все еще выкрикивали ему пожелания удачи, позвякивая своими разукрашенными погремушками.

Сомбра не обернулся, но периферийным зрением он уловил что-то странное, не понял точно что и продолжил свой путь. Все его мысли были заняты приближением к заветной цели и последней схватке.

* * *

Только когда всадники совсем исчезли из поля зрения и с каждым шагом все больше поднимался над землей огненный шар Солнца, до Сомбры дошло, что именно он заметил среди погремушек и склянок с живым запасом воды. Это были не кочевники и не торгаши. Это эмиссары Города Игр. Они не тронули его потому, что опознали по глазам и оружию.

А одним из побрякивающих амулетов у седла одного из них была высушенная и набитая костяшками голова, такая же Т-образная и лупоглазая, как у одного его знакомого жука. Любимый трофей Игроков, ради которых они резали жуков десятками при каждой удобной встрече.

Он даже сбился с шага и остановился. Его тень на земле медленно, но верно росла. Местные называли его Sombra, что означает Тень. Но он выяснил, что попал не в мир мертвых. Голос изменил его природу, но изменил ли его суть? Должен он принимать такое новое имя, должен становиться лишь тенью себя былого?

«Человек ли ты?» — так его спросил Окарин, пока поедал свою дрянь на привале?

— Чтоб тебя! — скрипнул зубами Сомбра.

А потом развернулся и побежал.

* * *

Солнечный свет сыграл свою злую шутку. В ночное время Сомбра пешком без труда мог догнать даже отдельного всадника, не то что медленную группу. Он бежал так быстро, как мог, но все равно опоздал. «Кочевники» успели обмануть убиравших следы ночного боя селян, прикинувшись торговцами. Выманив несколько человек из подземелья, они устроили мясорубку и уже принялись за свои Игры в поселке старика Дельгадо. Компенсировать потраченное на погоню время можно было только одним способом.

— Окарин!

Крик Сомбры потонул в хаосе, устроенном Игроками. Они сбросили личины кочевников, нажрались своей наркотической дряни и начали издеваться над теми, кто не успел спастись. На глиняных зданиях уже красовался их герб в виде спирали Гластонбери, нарисованный кровью.

Большинство Игроков даже не осознавали момента своей гибели. Едва державшийся после дневной погони на ногах Сомбра наносил скупые удары и каждый взмах клинка означал смерть. На удары, которые успевали наносить ему, он не обращал внимания. Два Игрока разматывали человеческий кишечник, глупо хихикая и издавая неприличные звуки. Когда Сомбра зарубил второго, первый все еще продолжал хихикать и сделал попытку высунуть язык и «пукнуть» ртом. Дегенерат поблизости занимался кровавыми художествами, с видом профессионала возя отрезанными человеческими пальцами по стене. После того как мимо пробежала тень, на стене осталась одна длинная кровавая клякса, а сам художник, захлебываясь, сполз на землю. Несколько бесцельно бродивших по поселку Игроков оказали серьезное сопротивление, но напоследок только и смогли завопить от ужаса, потому что набросившаяся на них Смерть проигнорировала удары ножей, дубин и тесаков. Он просто шел и убивал. Увлеченному процессом насильнику, горланящему идиотскую песенку, Сомбра снес половину черепа, а когда тот не прекратил фрикций, наколол его на острие меча и отбросил в сторону как куклу. Жертва, хнычущий паренек лет восьми, даже не понял, что пытка окончилась.

— Окарин! — прорычал Сомбра.

Он зарезал еще одного Игрока, который кормил отрезанную голову селянина песком. Кто-то подал голос в ответ. Сомбра поспешил на крик. Из его спины торчали кривой кинжал и несколько самострельных болтов.

— Сомбра! Сомбра, сюда! — голос принадлежал Дельгадо.

Длиннорукий, похожий скорее на обезьяну, чем на человека, Игрок волочил старика за ворот по земле к костру, у которого его ожидали подельники  с самострелами, трезвые на всякий случай. Ноги старика странно изгибались и оставляли на земле темный кровавый след — похоже, что ему основательно переломали кости.

Стоявшие у костра Игроки заметили Сомбру, опознали в нем угрозу и успели поднять оружие. Крутящие механизмы застрекотали и в мечника стали впиваться один за другим короткие заточенные снаряды. Сомбра просто продолжал идти, пока не пнул в костер одного стрелка и не отрубил голову второму. Длиннорукий вышел из оцепенения, когда услышал дикие вопли загоревшегося товарища, но меч Сомбры уже рассек ему живот. «Обезьянин» хрюкнул, разжал пальцы и упал.

Мануэль Дельгадо, харкая кровью, поднял руку и указал:

— Они увели его туда!

Сомбра кивнул и пошел в столовую, где его недавно принимали как гостя.

* * *

Жуков безумные Игроки любили особенно. Предпочитали отрывать им конечности, накачивать наркотиками и вывешивать на городской стене, чтобы те медленно сходили с ума и заживо засыхали. Ради такого представления устраивали целенаправленную охоту и набеги на Ульи. Но здесь был не Город Игр и полуживую игрушку с собой вряд ли бы потащили. Зато был удобный стол и тесак, которым нашинковали правую руку Окарина с целью наделать бус и насладиться свистом боли несчастного насекомого в процессе.

Сомбра узнал того, кто прижимал Окарина к столу — это был тот парень, который выходил с ним говорить от табора. Он отрывисто дышал, зрачки его были расширены. Весь перемазан салатовой лимфой насекомого. В этот раз он Сомбру не узнал. И умер. Другие — энтузиаст с тесаком и обвешанный «кольцами» из насекомого наркоман отправились вслед за ним. Дело двух взмахов меча.

— Sombra? — приподнял голову и сфокусировал зрачки-стаканы жук.

— Окарин, — кивнул Сомбра.

И рухнул на пол истекая кровью.

* * *

ПОЛЕ ТРОИЦЫ

В этот раз не было никаких видений. Просто тьма. И это конец? Он проиграл окончательно и договор разорван? Нет. Он что-то слышит. Звуки шагов? Скрип чего-то неприятного по земле? Что-то еще. Голоса? Тьма начала отступать, а голоса становились громче.

— Надо было его сжечь вместе с этими ублюдками.

— Не говори ерунды, если бы не он...

— Или закопать так далеко и глубоко, чтобы не выбрался.

Свист. Звук удара.

— Тупой ублюдок! Сам то прятался!

— Что ты сказал?!

— Спокойнее, спокойнее, вы оба.

Снова скрипящие звуки.

— Если он еще раз скажет об этом, то я за себя не отвечаю.

— Аналогично.

Скрип.

Сомбра обнаружил, что опять лежит в гробу. Точнее в ящике, похожем на тот, из которого появился в этом мире. Сомбра несколько раз ударил в крышку. Та отозвалась глухим стуком, но не поддалась.

— Эй, вы слышали?

Скрип прекратился. Снова голоса.

— Давай, сам открывай. Посмотрю, как он тебе первому башку отрежет.

— Ерунда, его меч у нас.

— Значит оторвет голыми руками!

Свист. Знакомый голос.

— Вы на полном серьезе заколотили ящик? Тут же есть специальные защелки.

Послышались невнятные возражения.  Пластиковые щелчки и противный звук вытаскиваемых гвоздей.

— Рико вообще предлагал обмотать его цепью. На всякий случай.

Сомбра увидел ночное небо и принял сидячее положение. Ящик, в котором он сидел, покоился в наспех изготовленных санях-волокушах, запряженных двумя казуарами с синими перьями. Сопровождали сани Окарин, четверо пеших селян с огромными рюкзаками, один из которых толкал перед собой кресло на колесиках. В кресле сидел старик Дельгадо с коробом на переломанных ногах. На коленях у него лежала весьма продвинутая модель многозарядного самострела.

— Сколько времени прошло? — спросил Сомбра.

— Он в порядке, — обернулся ко всем присутствующим Окарин.

— Мы в долгу перед тобой. Ты был как решето, мы и правда собирались тебя закапывать, но Оки возразил и оказался прав, — сказал Дельгадо. — Ты очнулся, хотя я и не понимаю как.

Сомбра проигнорировал старика.

— Сколько времени прошло?

Идальго буквально «восстал из гроба». От его рычания в воздухе зазвенело. Окарин прыгнул ему наперерез. Сомбра увидел, что там, где у жука раньше была правая рука, плотно прилегала пластиковая чашка, закрепленная на туловище широким ремнем. Для насекомого потеря конечности не так критично сказывается на здоровье, как для человека. Теперь на этом ремне висел еще и рюкзак насекомого с его сокровищами.

— Девять дней. Тебе нанесли слишком много ран. На регенерацию понадобилось больше, чем если бы тебя ранили ночью.

— Девять дней, — прошептал Сомбра и схватился за голову. — Это значит, что Пес уже в своей крепости!

— Боюсь, что это так, Сомбра, — Окарин очень человеческим жестом протянул оставшуюся руку. — Но мы...

— Мы? Никаких «мы»! — его голос снова перешел в рык. — Где мое оружие?! Черт, черт, черт!

Окарин опасливо убрал оставшуюся руку. Старик Дельгадо скрипнул коробом на ногах и взял переговоры на себя:

— Послушай, senor, наш поселок тебе сильно обязан. Мы подлатали твою одежду, но больше ничем помочь не можем. Ездовые птицы Игроков по большей части разбежались, остались только те, что ты видишь. Доспехи и оружие, которые тебе обещал Окарин... Мы давно обрушили и засыпали производственные цеха, которые у нас были под землей, чтобы ни один военачальник не заставлял нас делать для него оружия. А твой меч — вот он.

Щуплый мужичок протянул Сомбре его нагамаки. Сомбра взял оружие. Мужик смотрел на идальго с суеверным страхом. А вот во взгляде Мануэля Дельгадо страха не было, как и в прошлый раз. Сомбра кивнул. Над одеждой действительно хорошо поработали. Порядком выцветший, но все еще черный плащ занял свое место и был закреплен восьмилучевой звездой с драгоценным камнем. Не сперли.

— Дайте мне птицу и проваливайте.

Дельгадо дернул подбородком и другой мужичок стал откручивать упряжь, освобождая одного казуара.

Свист-вдох.

— И что ты будешь делать, Сомбра? Пойдешь штурмовать крепости одну за другой в одиночку, надеясь там обнаружить Пса? — еще никогда голос Окарина не звучал так издевательски. — Или подождешь пока он найдет себе еще толпу головорезов и соберется в очередной поход, чтобы ты снова стал его преследовать? Может хотя бы скажешь, на кой он тебе так сдался?

— Если придется, то буду штурмовать, — ответил Сомбра. — Слушая такие речи, я начинаю подозревать, что мог бы опоздать в ваш уютный поселок на часок-другой, а то и вовсе не приходить, чтобы вы из своего бункера послушали, как мучают ваших товарищей.

Селяне дернулись от таких слов, но стали усердно пялиться кто куда.

— Погоди, Сомбра! Да постой же ты! — Окарин подошел опасно близко.

Он схватил за уздечку казуара, которого уже приготовился седлать Сомбра. Мечник сильно стукнул его ножнами по плечу. Жук склонил голову набок, свистнул-вдохнул и заговорил обычным безымоциональным тоном.

— Тебе не придется ничего штурмовать. Я не хотел тебя обидеть. Мы получили сообщение на четвертый день после того, как ты перебил маньяков из Города Игр. Все поселения получили такое сообщение.

Красные глаза внимательно сверлили насекомого.

— Почтовый мышь принес послание.

Окарин присвистнул и сделал пару шагов назад.

— В нем говорилось, цитирую: «Я следил за тобой, Тень. Пора заканчивать беготню. Мы разрешим наш вопрос на Поле Троицы. Условий два. Первое: приходи днем. Как бы хорошо ты не видел в темноте, ночью ты меня там не найдешь. Второе — поторопись. Если не хочешь, чтобы я навсегда укрылся за стенами своей цитадели и натравливал оттуда на тебя новых, улучшенных охотников»

— Поле Троицы, — произнес Сомбра. — Как раз на пути к одной из его крепостей.

Все присутствующие, кроме Окарина и старика, зашептали молитвы и заговоры, услышав это название.

— И мы почти рядом, — Окарин свистнул. — Тащить тебя по колдобинам по указанному адресу было моей идеей. Так что еще одно условие.

Было слышно, как Мануэль Дельгадо выругался.

— Я пойду с тобой.

Ножны ударили насекомого между глаз так, что он упал своей тощей задницей на землю. Сомбра замахнулся снова, но рука жука хоть и дернулась, однако не поднялась для защиты.

— Если бы Игроки не увидели меня среди этих людей, то возможно только поторговали и ушли. Но они начали резню когда заметили меня, — грустно произнес Окарин. — Не думаю, что мне будут рады в поселке в ближайшее время.

Вступился Мануэль Дельгадо:

— Я еле защитил его от расправы на месте. Мой авторитет высок, но, как видишь, я нынче недееспособен. Задержись Оки на лишний день, то вас бы обоих похоронили в этом ящике, наплевав на мои приказы. Потому я и здесь, — он приподнял самострел. — Контролирую, так сказать. Мы проделали до Поля значительную часть пути, но я не считаю, что искупил свой долг перед тобой. Все еще можешь меня убить, все равно нет никаких сил тащиться обратно в этой тележке.

— И я иду с тобой, — еще раз напомнил жук.

— Значит, ты ухитрился стать чужаком и в новом доме? — покачал головой Сомбра.

Жук пожал плечами и присвистнул:

— Так получилось. Но мы, чужаки, должны держаться вместе.

Казуар, которого от саней не отвязывали, вдруг почувствовал свободу и рванул в одному ему известном направлении, волоча за собой опустевший контейнер. Сомбра хлопнул по шее птицу, которую собирался седлать. Та тоже драпанула прочь.

— Раз вместе, — невесело усмехнулся идальго. — Тогда опять пешком. Ты же не хочешь все пропустить, потому что тебя склевали по дороге? А тебе, старик, все таки придется тащиться обратно.

* * *

Когда-то давно, теперь уже казалось, что в прошлой жизни, его провожали в бой с почестями. Искренне благодарные подданные снимали шапки, возносили молитвы и кланялись, когда его небольшое войско отправлялось на самое рискованное предприятие. И провалило его. Удача ли отвернулась, Бог отвлекся на секунду, но Сомбра нанес в темноте удар не тому человеку, чем подвел многих.

Теперь все по-другому. Вместо войска — странный однорукий человек-насекомое, с торбой полной карт и чертежей. Вместо диверсии — вроде как честный поединок. Сомбра не сомневался, что у Железного Пса еще осталась пара фокусов в запасе или хотя бы один особо свирепый головорез на подхвате.

Человек-тень и насекомый подошли пешком к Полю Троицы со стороны единственной возвышенности, чтобы провести хоть какую-то предварительную разведку. Солнце взойдет скоро, но время есть.

— Ves algo? Что-нибудь видишь, Сомбра? — прошептал Окарин и после этого громко свистнул.

— Вижу сотни статуй и задаюсь вопросом, —  ответил он насекомому, — если их здесь так много, то при чем здесь Троица?

Очередной свист.

— Я слышал истории людей, которым еще деды рассказывали, что именно после событий на Поле Троицы наш мир стал таким, каков сейчас, — сказал Окарин. — А эти истуканы когда-то были людьми.

Сомбра скептически нахмурился:

— Не очень-то они похожи на людей.

— А по мне вы все на одно лицо, — ответил Окарин. — В послании же четко было сказано — ночью ты его не найдешь.

— Именно поэтому я и стал искать ночью. Такими шарадами будет говорить только очень тщеславный или очень хитрый человек. Но что-то на ловушку это становится похоже все меньше и меньше. Впрочем, есть одна идея.

Сомбра достал из ножен меч и направился прямиком к Полю. Он сбежал по холму вниз и дошел до застывших в разных позах изваяний: бочкообразные туловища, головы похожие на ведра, руки и ноги как колонны. Сомбра не очень разбирался в искусстве, но подобное творчество счел сомнительным. Он прошагал еще сотню метров вглубь каменной толпы, а потом остановился и поднял меч над головой.

— Эй, пес! — заорал он во всю глотку. — Подай голос!

Но ничего не произошло. Вот только где тут прятаться?

— Придется ждать утра, — пробормотал Сомбра и с сожалением убрал оружие в ножны.

И они с насекомым стали ждать.

* * *

— Не мог бы ты хоть сейчас не жрать эту дрянь? — раздраженно проговорил из под накинутого на голову плаща Сомбра.

Они перебрались с холма к статуям и сидели на обломках так называемых скульптур.

Жук активно чавкал своей походной едой.

— Время обеда, ничего не могу с собой поделать. Вот только переваривать придется позже, если, конечно, переживем встречу с Железным Псом.

— А с чего ты взял, что не переживем?

Окарин пожал плечами и липко присвистнул.

— Может быть и переживем. Вдруг у него тоже обед и он не придет?

Из под плаща донеслось нетерпеливое рычание.

Солнце напоминало о себе каждую секунду. Еще до полудня Сомбру начал бить легкий тремор, а сейчас ему уже хотелось выплюнуть внутренности. Они пытались установить тент, но только испортили колья — здешняя почва оказалась сверхнепробиваемой, а при попытке растянуть навес между статуями он порвался. Так что оставалось только заворачиваться в плащ и трястись. Сражаться в таком состоянии будет очень непросто.

— А может быть, — продолжил говорить с набитым ртом Окарин, — что это историческое название из Эпохи Предков? В любом случае поэтично смотрится для последнего боя...

Сомбра вскочил и сбросил с себя плащ. Щелкнули и прошипели ножны. Он развернулся на месте и поднял меч над головой. Человек-насекомое тоже почувствовал ЭТО и раздавил в руке последний коричневый комок, который собирался съесть.

* * *

— Не хотел прерывать вашей беседы.

Неподалеку от места, где Сомбра и Окарин устроились, одно из изваяний ожило и в приветственном жесте распростерло руки-колонны. Голос его звучал приглушенно. Причиной тому был похожий на ведро шлем с гравировкой в виде оскаленной собачьей морды и длинной узкой прорезью для глаз.

— Тот самый жук-картограф, который ходит и всюду задает дурацкие вопросы? Может, он исполнит и роль летописца? — оживший колосс слегка наклонился в сторону Окарина. — Сегодня ты напишешь о том, как Perro de Hierro Эстебан очистил мир от caballero de la noche по имени Сомбра. Избавленные от кровавого ночного кошмара люди потянутся на службу ко мне, герою, и я соберу новые армии.

— Я был кошмаром только для твоих бандитов и подобной им швали, — прорычал Сомбра. — Если конечно ты тот, за кого себя выдаешь. Покажи свое лицо! Мы не встречались прежде, но я должен видеть, с кем говорю.

Мнимая статуя постучала себя металлическим пальцем по гравировке на шлеме.

— Вот мое лицо. Но если ты настаиваешь.

Он снял шлем. Без мутаций, но изрядно порезанная в свое время надменная смуглая физиономия неопределенного возраста. Ничего необычного. Таких в этом грешном мире полно, и даже если бы Сомбра видел его однажды, не запомнил бы. Но под шлемом эту нагло глядящую голову венчала Корона, которую Сомбра узнал сразу, ведь этот предмет — часть его договора. Значит это Железный Пес.

— Я вижу на что ты смотришь, Сомбра, — стальные пальцы прикоснулись к Короне. — Голос с тобой тоже говорил? Прежде чем мы оба схватимся за оружие, и ты умрешь, хочу поделиться с тобой одной историей. Записывай или запоминай, насекомое. Тебе ведь было интересно, почему это место называется Полем Троицы? Я очень много лет живу на этой земле. Не настолько давно, чтобы помнить, как ее начали заселять, но достаточно, чтобы помнить цветущей. Потом, как это было во все времена, случился бунт. Местные жители захотели независимости от своих господ, которые жили очень далеко. И они стали угрожать, что применят оружие, страшное оружие, если не получат свободы. Глупцы.

Железный пес положил руку на стоящее рядом изваяние.

— Господа надеялись исправить ситуацию силами армии. Но армия им уже не подчинялась. Мы встали на защиту своего нового дома. Мы вылавливали и расстреливали тех, кто еще осмеливался говорить в пользу господ. Вешали их на столбах целыми семьями. Тратили время впустую, как оказалось, хотя и думали, что делаем нечто важное. Но там, где не действует сила, действует подкуп. Наши лидеры, еще вчера кричавшие о свободе, захотели всех нас продать. Мы слишком поздно узнали о предательстве.

По лицу Железного Пса пробежала тень.

— Нас, простых людей, господа решили жестоко покарать за бунт, — оскалился Эстебан, демонстрируя крупные желтые зубы. — А нашим вождям пообещали деньги и убежище, если они сдадут коды от управления оружием и устройствами, которые все теперь называют Машинами Предков, но мы застали мерзавцев врасплох и бросились в погоню. Это поле такое ровное, потому что давным-давно сюда прилетали огромные железные корабли оттуда, где живут господа и не только. Один такой корабль господа прислали продажным ублюдкам в качестве знака доброй воли. Обещали забрать к себе.

— Летающие крепости! — воскликнул Окарин. — Я знал, что эти штуковины не выдумка!

— Не выдумка, жук, — сказал Эстебан. — И одна такая летающая крепость взорвалась прямо над нашими головами. Получив коды господа избавились от предателей, как только забитый ими корабль поднялся в воздух.

Сомбра кивнул:

— Это логично. Тот, кто предал один раз, предаст и второй. И третий.

— Богатый опыт, Сомбра?

— Я знаю, о чем говорю, — ответил Сомбра, все еще не опуская меча. — Ты еще долго будешь разглагольствовать? Я уже порядком устал от твоей болтовни.

 — Я уже почти закончил, — улыбнулся Пес. — Сначала я подумал, что это человек из моего отряда так удачно выстрелил из ракетницы и было обрадовался, но радость длилась недолго. Никто из моих стоящих рядом товарищей не мог шевелиться. Господа вовсю пользовались полученной информацией — они послали Сигнал. Сигнал, что заставил оружие, которое мы считали своим шансом на свободу, взорваться прямо у нас под ногами. Сигнал, который заставил Машины Предков постоянно калечить землю. Сигнал, который заживо сжег моих сослуживцев прямо в их доспехах... Всех, кроме меня и вон тех троих. Хикс, Хартман и Куотрич.

Железный пес указал рукой на статуи, о которых говорил.

— Подойди, жук, сотри красную пыль с их шлемов.

Окарин собрал мужество в трехпалый кулак и приблизился к упомянутым фигурам. На одном из шлемов грязь засохла так, что превратилась в корку. На втором, которого Пес назвал Хартманом, насекомому удалось поцарапать слой пыли. Окарин доскоблился крючками-пальцами до прозрачного участка на уровне глаз. Он вдруг громко свистнул, упал на землю и отталкиваясь остроконечными ногами отполз как можно быстрее, пока не уткнулся спиной в другие изваяния.

— Он что, живой?!

И снова демонстрация зубов Железного Пса. Даже Сомбра не выдержал, и покосился в сторону троицы.

— До сих пор, — в голосе Эстебана послышалась горечь. — Уж не знаю, как им так «повезло». Может неисправность какая, а может лезли со своими улучшениями в армейский боевой скафандр. Но их не поджарило, и рассчитанная на самые экстремальные условия система жизнеобеспечения не дает им умереть до сих пор. Точнее не давала. Хикс заживо сгнил по ноздри в собственных испражнениях лет семьдесят назад. Куотрич все еще жив, но он давно рехнулся. Хартман, как видишь, еще вполне себе бодрячком, но собеседник из него уже не тот, что прежде.

— А почему ты не стоишь рядом с остальными? — спросил Сомбра.

— Повезло, поломка шлема, который пришлось выбросить. Без него отключается вся связь и никакой Сигнал не сработает, — Эстебан постучал по шлему с гравировкой. — А это просто кусок металла, уже не первый в моей долгой жизни. Но благодаря доспеху я все еще хожу по красной земле с того дня.

Он коснулся Короны и добавил:

— И жду когда сработает мой личный Сигнал.

— Так ты дал название этому полю? — просвистелся и спросил Окарин.

— Да, я. Не хочу, чтобы моих друзей забывали.

— Но их забыли. Это место избегают и обходят стороной, а тебя все боятся и тихо ненавидят, — сказал Сомбра. — И тоже скоро забудут!

С этими словами он бросился на врага.

* * *

Они чуть не затоптали Окарина. Человек-насекомое перекатился подальше, выгнул суставы всех трех своих конечностей в обратную сторону и засеменил ползком подальше от звенящего металла. Из-за дневного света Сомбра двигался гораздо медленнее, чем обычно, потому Железный Пес отбил первые удары, метящие ему в лицо, без особых проблем левой  рукой. Правой он жестом уличного артиста подбросил свой шлем и когда тот перевернулся в воздухе, поймал его отработанным движением, водрузил в пазы воротника доспеха и звонко хлопнул по плоской тулье стальной ладонью. Снова раздалась приглушенная версия его голоса.

— Хороший клинок, Сомбра. Я заберу его себе, а пока воспользуюсь любимой игрушкой.

Из правой наручи Железного Пса, звеня раскладывающимися сегментами, выскочила прямоугольная полоска заточенной стали. Эстебан встал в стойку, какую обычно используют опытные бойцы на ножах: повернулся к противнику полубоком, левая рука поднята так, чтобы кулак был на уровне шеи и нижней части лица (в данном случае «ведра»), а локоть закрывал грудную клетку с левой стороны, правая отведена чуть назад, клинок параллельно земле. В тяжелой броне Пса в этом не было нужды, но, видимо, сила привычки. Очень старой и ставшей причиной множества смертей привычки.

В свою очередь, Сомбра уже перебирал в голове способы, чтобы лишить Пса — и, правда, оказавшегося Железным — единственного ненадежного элемента брони. Это нужно сделать как можно быстрее, потому что сейчас он лишен всех своих преимуществ. Мало того, что светит проклятое Солнце, из-за которого он может оступиться в любой момент или выпустить из рук оружие, так еще и эти статуи кругом, мешающие ему доминировать за счет и так упавшей скорости. Надо признать, что Эстебан хорошо подготовился. Выбрал это место не просто так. И судя по тому, как он легко двигается во всем этом железе, забежать к нему в слепую зону будет не просто сложно, а дьявольски сложно. Не говоря уже о том, что здесь бы не помешал что-то покрупнее его меча.

* * *

«Забавно», — подумал Окарин, который наблюдал за поединком, переползая из стороны в сторону. – «Сначала Железный Пес бегал от Сомбры по всему Тракту, а теперь Пес гоняет Сомбру посреди окаменевших солдат древности». Но увидев, что его другу приходится тяжело, дал себе мысленный подзатыльник. И стал подбираться поближе осторожными кругами.

* * *

В отличие от своих подчиненных Железный Пес предпочитал не играться с противником. Он наступал решительно и не давал передышки. Никаких финтов, никаких ложных выпадов. Полностью защищенный от меча, он наносил удары один за другим своим клинком, и большая их часть была удачной. Израненный Сомбра чувствовал, как силы покидают его вместе с кровью из каждого нового пореза. Эстебан решил измотать его, чтобы потом схватить и окончательно сокрушить. Все, что оставалось идальго в черном - это парировать, а чаще отступать, избегая атак, что оказалось непростым делом посреди хаотично расставленных тут и там человеческих фигур. Еще один удар Железного Пса угодил в цель — он резанул Сомбру по плечу. После такого ранения Тени пришлось сменить хват: в начале боя он держал свое оружие за верхнюю часть рукоятки, чтобы иметь дистанцию от противника, теперь ему пришлось удерживать меч ближе к цубе. Чтобы оружие просто не вылетело из рук во время отбивания вражеских ударов.

Эстебан заметил это и стал бить сильнее и чаще. Изредка промахиваясь по врагу он разносил на куски по несколько окаменелостей одновременно закованными в броню руками. Реверансы закончились, когда он стал вырывать из земли и бросать в мечущегося по Полю и истекающего кровью Сомбру окаменевшие тела старых боевых товарищей. Изваяния взрывались, разбиваясь друг о друга и об землю - такой силы это были броски. Крупный обломок ударил Сомбру так, что его развернуло и он упал вперед лицом. Бронированная нога тут же прижала его к земле.

— Да, ночью все могло быть наоборот. Но я не зря подослал к тебе столько убийц, чтобы узнать все твои приемчики и слабые стороны, — по голосу Эстебана было слышно, что он немного запыхался. — Adios, senor Sombra.

Но вместо того, чтобы нанести последний удар, Железный Пес неожиданно убрал ногу со спины Сомбры и завопил благим матом:

— А-а-а! Come mierda!

Сомбра перевернулся на спину и увидел, что на плечах у Железного Пса, упершись в него остроконечными ногами, восседает насекомый и пытается содрать с него шлем, засунув пальцы единственной руки в смотровую прорезь. Шлем провернулся в пазу и лишил Эстебана возможности видеть, потому он, изрыгая ругательства, отшатнулся назад и, топчась на месте, пытался нащупать бронированными пальцами наглого жука. Сомбра хотел быстрее  вскочить, чтобы помочь Окарину и попытаться повалить врага на землю, но опоздал. Пес поймал насекомого и его руки сомкнулись с омерзительным хрустом на хитиновом панцире. Окарин выдал хриплый треск, а затем, подброшенный прочь, пролетел по дуге и, ударившись об одну из статуй, рухнул ей под ноги.

С мечом в руках идальго обрушил череду ударов на шлем Эстебана, стараясь его развернуть еще дальше. Тот даже не пытался защититься, а сосредоточился на том, чтобы вернуть защиту головы в исходное положение. Хотя удары по «ведру» и скользящим по нему бронированным пальцам конечно раздражали.

— Похоже понадобится другой летописец, — громко и насмешливо заявил из под шлема Эстебан. — Этот творчески выжат!

Шлем наконец занял правильное положение, но вставить его обратно в пазы Эстебан не успел.

Сомбра коротким, но точным движением ударил его мечом прямо в прорезь для глаз. Эстебан хрипло выругался и отмахнулся от Сомбры запачканной в лимфе жука рукой. Меч, прошедший через множество битв, сломался. Ослепший Эстебан ударил наугад и попал Сомбре в живот.

* * *

— Вот так значит все и закончится? — Эстебан вытащил свободной рукой обломок меча. Из под шлема потекла кровь.

Он небрежным движением вырвал свое оружие из Сомбры, кровь мечника окрасила бронированные башмаки Железного Пса. Пластинчатый клинок спрятался в наручи и Эстебан стал стаскивать шлем. Из смуглого его лицо стало почти белым. Обломок меча Сомбры вошел в глазницу очень глубоко и должен был попасть в мозг со смертельным исходом, но системы скафандра пока удерживали Пса на ногах.

Сомбра шатнулся, сделал шаг вперед и ударил оставшейся в руках частью меча по диагонали вверх, слева направо, точно перечеркивая вторую глазницу противника. Обломок клинка при ударе звонко зацепил Корону и подбросил вверх. Сомбра отшвырнул сломанный меч, а потом лягнул Железного Пса ногой в грудь. Пес с грохотом опрокинулся на спину. Корона упала рядом.

— Голос... Голос говорил мне, что однажды ее заберут, — прохрипел умирающий Пес. — Но перед этим я получу все, что захочу. У меня было все.

Эстебан замолк. Сомбра плюнул ему в лицо.

— Это Голос подсказал тебе в тот день не надевать шлем. Я прав?

ПРАВ.

— Ты даже хуже тех, кто предал вас.

Но  Эстебан по прозвищу Железный Пес ничего не мог на это возразить.

Он был уже мертв.

* * *

Сомбра подобрал с земли Корону и, хромая, поковылял к жуку.

Тот представлял собой жалкое зрелище. Эстебан раздавил его в буквальном смысле. Из лопнувшего хитина отовсюду выпучивались цветные пузыри внутренностей насекомого. Его круглые глаза постепенно темнели, но он был все еще в сознании. Насекомые – живучие ребята.

Окарин отрывисто свистнул.

— Сомбра?

— Да. МЫ его победили, друг.

— Мы? — Окарин свистнул громче, чем в прошлый раз, и поднял руку, чтобы изобразить большим и указательным пальцами улыбку. — У тебя неплохо получалось мне помогать, согласен. А как я схватил его за голову, а? Жучиная сила!

Человек-насекомое закашлял ядовитого цвета лимфой.

— Уверен, ты не забудешь об этом написать, — Сомбра сказал это громко, чтобы перекрыть кашель умирающего. — Ты ведь и правда можешь переквалифицироваться из составителя карт в историка.

— О нет, об этом еще годами будут говорить и без меня. Слушай, покажи мне ту штуку, ради которой ты... ну, ты понял.

Сомбра протянул ему Корону, стараясь не задеть вывернутые внутренности насекомого. Тот провел по ней своими крючками. Зрачки-стаканы напряглись и сфокусировались на предмете.

— Вечно вы люди режете друг друга из-за какой-то чепухи, — Окарин еще раз кашлянул и свистнул, набирая воздух. — Этого ты хотел? Это искал?

— Да, это я искал, — ответил Сомбра. — Но не для того, для чего ее использовал тот маньяк. Я расскажу тебе эту историю.

В ответ жук сипло свистнул, пустил струйку зеленой лимфы изо рта и прошептал слабеющим голосом:

— Завтра. Расскажешь завтра. Сегодня я что-то устал от подвигов.

— Без вопросов, — согласился Сомбра.

— Только, — Окарин говорил из последних сил. — Для начала истории неплохо бы знать настоящее имя главного героя. Надо признать, что Тень все же звучит как избитое клише.

Мечник произнес свое имя и насекомый умер на руках человека, который впервые в жизни назвал кого-то другом и не ошибся.

* * *

ЭПИЛОГ

Когда Сомбра закончил обкладывать тело Окарина камнями, он услышал знакомый  противный пластиковый скрип. Это был казуар с гробом на санях, похоже его привлек шум битвы. Мечник ухмыльнулся — в его состоянии это подходящая шутка. Он надел Корону. Он поймал животное. Он лег в гроб и накрылся крышкой. И впервые за долгие годы, проведенные в поисках артефакта и заклятых врагов, Сомбра забылся сном. Это был спокойный и безмятежный сон со сновидениями. Не все в них было понятно до конца, но ведь сон - это игра разума в конце концов, кто ее поймет? Ему снился ночной пейзаж со звездным небом, с родными лесами и замками. Кажется, он даже слышал волчий вой.

* * *

Огромная тень с ревом накрыла землю. Сошедшая с ума от нарастающего грохота птица билась на своей привязи, но была слишком обессилена, чтобы освободиться от груза и убежать. Груз, протащенный черт знает сколько времени по красной пустыне. Прогрохотавший выстрел послужил животному милосердной эпитафией. К пластиковому гробу подошли два человека. Тот, что был повыше, наклонился и постучал в крышку.

— Ты еще поищи коврик ноги вытереть, — плюнул на песок второй, державший в руке дымящийся обрез двуствольного ружья. — Давай, открывай.

Высокий хмыкнул и легким движением сдвинул крышку. Человек внутри ящика как будто бы спал. Аристократичные черты лица, золотая фибула в форме восьмиконечной звезды на плаще и обруч цвета платины на голове.

Второй убрал дробовик в кобуру и сдернул обруч с головы «покойного» :

— Так вот что пиликало аж за тридевять световых лет. Да и клиент как на картинках. Грузим.

Его напарник захлопнул крышку, как следует врезал по ней кулаком и потянул гроб за веревку. Стрелявший посмотрел на него как на идиота.

— Ослеп, что ли? Птицу отстегни сначала.

Здоровяк ухмыльнулся. Абсолютно лысый, кожа на голове как будто была сшита из лоскутов. Глазами ему служили два граненых драгоценных камня.

— Все не пойму, почему я должен тебя слушаться? Меня когда-то называли Завоевателем.

— Приятно познакомиться, — второй тоже хмыкнул и похлопал обрез на поясе ладонью. — Только когда я тебя встретил, то назывался ты скорее Чайным Сервизом.

Он развернулся и весело крутя платиновый обруч на пальце зашагал в обратном направлении, оставив напарнику возню с грузом. Тот без особых усилий потащил гроб вместе с мертвой птицей следом.

Направлялись оба к приземлившемуся звездолету.

***

Пилот плюхнулся в свое кресло, поправил кобуру с дробовиком на поясе и обнаружил в подлокотнике недопитый стакан бурбона марки «Твидли». Он отложил обруч, опрокинул стакан в себя и вернул емкость на место. Желтые огоньки сменились зелеными — шлюз закрыт. Пилот защелкал тумблерами на приборной панели.

— Я, черт бы вас побрал, ученый! Исследователь, — возмущенно обратился он к мониторам с различными показателями и похлопал себя по нашивке на плече. — А приходится возиться с какими-то мутными реликтами, то и дело оживающими непонятно где и по какой причине.

Слева от себя, со стороны штурманского кресла он услышал Голос, от которого дернулся:

— И что же ты исследуешь? Выпивку?

— В данный момент да, — не оборачиваясь на собеседника пилот потянул рычаг маневровых двигателей на себя. — И после вот таких твоих фокусов мне понадобится еще.

Обруч цвета платины медленно проплыл по воздуху к штурманскому креслу. Оборачиваться смысла не было, Голос всегда принимает те формы, которые считает правильными или забавными в определенный момент.

— Эту штучку я забираю, — промурлыкал Голос. — Передумала выбрасывать.

Нос звездолета задрался почти до 90 градусов. Двигатели обдали красный песок пламенем и летательный аппарат рванул вверх, прочь от этого разрушенного мира. Когда космический корабль преодолел границу притяжения, пилот отпустил рычаги управления и потянулся к портативному холодильнику рядом с креслом. Из него он извлек новую бутылку бурбона «Твидли». Щелкнула крышка, медового цвета жидкость по закрученной траектории полилась в стакан. Пилот повернулся к месту штурмана. Ни обруча, ни обладателя Голоса.

— Ну конечно... — пилот салютовал стаканом. — Будем!



 
*сцена после титров*



Румыния. Наши дни

Туристический автобус остановился у киосков с сувенирной продукцией, чуть подальше от монастыря. Сидящий на лавочке у декоративной ограды ксендз Дорн неодобрительно разглядывал прибывших. Кряхтя и потягиваясь, любители «все включено» стали вылезать из транспорта. Толстая семейная пара с тремя шумными детьми — явно русские, потому что сразу побежали к лоткам, несколько чопорных немецких пенсионеров, решивших посмотреть мир на старости лет, два смуглых молодых человека, тихо переговаривающихся между собой по-французски, целая вереница унылых чешских физиономий, даже парочка негров, один азиат и наконец странная компания — бородатый мужик в мятом плаще, как у детектива из старых кинофильмов и молодая девушка в псевдовоенной форме, тащившая в руках переноску с котом. Они общались на звонком скандинавском диалекте, кот же смотрел из своей передвижной тюрьмы на окружающих его людей, как и полагается коту — с презрением.

— Монастырь Снагов! — громко объявил бородатый и хлопнул в ладоши.

Один из французов при звуке его голоса вздрогнул, а выбравшийся из автобуса последним экскурсовод с кислой рожей посмотрел на нарушителя спокойствия. Этот пассажир ему всю дорогу мешал, а потом и вовсе начал откровенно угрожать, когда встал вопрос о недопустимости присутствия котов на экскурсиях. Что-то в этом типе гиду не понравилось, и он смирился с тем, что эта компашка резко отличалась поведением от обычно  тихих скандинавских туристов.

Заметив ксендза, бородатый оставил свою спутницу и направился быстрым шагом к нему. Дорн заерзал на месте и пожалел, что пять минут назад не отошел за мороженым. Он подслеповато прищурился и надул щеки, готовясь на ломаном английском сказать что «не понимает языка», но мужик в плаще успел обратиться к нему на не очень хорошем греческом раньше.

— Он ведь пропал, а потом чудесным образом вернулся, да?

Дорн от неожиданности промямлил:

— Что?

Незнакомец навис над ним как тень отца Гамлета и медленно произнес:

— Другой вопрос, отче — куда пропали дикие волки?

На обычно по-церковному зловещем и торжественном лице ксендза читались печаль и ужас галактического масштаба.

— Твою мать, — сказал Дорн на непритворном сносном английском и перекрестившись добавил. — Я надеялся, что этот проклятый день никогда не наступит.

КОНЕЦ

2021-01.08.2022