Зухра с вечера была чернее тучи. Она внутренне переживала за Мехри опа, та никогда не теряла сознание, при ней, во всяком случае, такого не было. Даже во время войны, когда они вместе ждали письма от сыновей с фронта, а получая, так же вместе читали и плакали от радости. Столько лет вместе делили и радость, и боль, что же произошло? Зухра пыталась оправдать себя, говоря себе, что она за сына любому не даст покоя и всё произошло не по её вине, а по вине Карины и даже Эркина. Женщина не могла ни понять, ни принять, что девочка, которую она приютила в своём доме, дав ей кров, тепло, еду и свою доброту, могла отвергнуть её сына, который для неё был самым лучшим в мире. Оно и понятно, Зухра - мать и видела то, что хотела видеть, когда люди, подчас, видели другое, со стороны-то виднее было.
Мумин не был красавцем, в юности, он вообще был толстяком, это он на войне здорово похудел, ведь воевал в пехоте, где не было ни минуты покоя. Характером он был мягкий и сговорчивый, в школе часто получал от товарищей тумаки, Эркин, защищая его, бывало и сдачи давал своим крепким и сильным кулаком, его в школе побаивались ребята и старше него самого.
Будучи от природы крепким и сильным, Эркин, напротив, в школе вызывал к себе уважение и страх, парни знали силу его кулака.
Но война всё перевернула. Зухра, по простоте своей, думала, что Эркин и на поле боя будет защищать её сына, а когда узнала, что их расформировали по разным частям, всю ночь проплакала, представляя Мумина в разных, совершенно страшных ситуациях, хотя понятия не имела, что происходит на войне. Мехри опа её успокаивала, видя по утрам опухшие от слёз глаза своей младшей соседки.
- Не гневи Аллаха, Зухра! Наши дети живы и вернутся живыми, дай Аллах. Лучше молись, Мумин уже не мальчик и как пишет Эркин, не хуже других бьёт врага, - говорила женщина и сама веря в это.
Но это было правдой, из желания жить, в экстремальных ситуациях человек пытается выжить любыми способами и Мумин не был исключением. Непонятно вообще, как он выжил в этой войне, может и правду молитвы Зухры уберегли его от смерти. Но никто не знал, как он однажды бежал с поля боя и упав в воронку, притворился мёртвым, обмазав себя кровью лежавшего рядом бойца. А когда мимо проходили немцы и стреляя, убивали тех, кто ещё жив, Мумин попрощавшись с жизнью, описался от страха. Но страх перед смертью, заставил его взвалить на себя тело убитого и пули немцев пришлись по мёртвому телу. А когда всё стихло, Мумин стал пробираться к своим, найдя раненого бойца и вместе с ним, пройдя много километров, всё же дошёл до своих, правда, в другую часть и раненого нёс на себе, изнемогая от жажды и голода. Проверка показала, что Мумин солдат Красной армии и его переправили в его же часть, а раненого отправили в госпиталь.
Зухра почти всю ночь не спала, ругая Карину и даже Эркина, хотя подсознательно понимала, что нет его вины, ведь как известно, мужчине можно многое, чего нельзя женщине, так её учили с детства. Батыр, видя состояние жены, конечно спросил, что это с ней, а когда она вновь стала говорить про Мумина, ах какой он бедный и его нарочно обидели, Батыр махнул рукой.
- Молчи, женщина! Видать, не судьба ему по жизни Карина, найдём ему достойную невесту и больше я о ней ничего не хочу слышать, - отрезал он.
- Я её сегодня видела рядом с Эркином, Батыр акя! А ещё брат называется! Они стояли близко друг от друга, как голубки, что это? Считаю, Эркин просто смеётся над нашим сыном и нами, - присев сбоку мужа, говорила Зухра.
- Не говори ерунды! Эркин не такой и не станет из-за женщины ссориться с братом, а Мумин ему брат! Не хочу портить отношения ни из-за тебя, ни из-за сына, они нам, словно родные. И на этом всё! - сказал Батыр и Зухра отползла от него в сторону.
Она никогда не могла заставить мужа делать так, как нужно ей, Батыр всегда был сам себе на уме, но мужчина он был властный и не любил, когда ему перечили.
Утром, Зухра всё же решила проведать Мехри опа, беспокоясь за неё, нехотя побрела к дувалу и прошла через калитку к ней во двор, будучи уверенной, что она дома одна в этот утренний час.
- Мехри опа, Вы дома? - удивившись тому, что во дворе очень тихо, громко позвала Зухра.
Женщина смотрела в сторону дома, потом взглянула на топчан, где и увидела Мехри опа. Зухра подошла ближе, женщина лежала на курпачи и спала. Зухра удивилась.
- Спать в такое время... она никогда не спала... Мехри опа? Мехри опа? Что с Вами? О, Аллах! Мехри опа! Люди! Помогите! - закричала Зухра, увидев, что Мехри опа бледная и не отзывается.
Зухра кинулась под навес, дрожащими руками зачерпнула воду из ведра и вернувшись назад, брызнула на лицо Мехри опа. Но та никак не отреагировала, Зухра выбежала на улицу с криками о помощи.
- Рихси опоки (обращение к женщине, много старше)? Быстрее! Прошу Вас! Там Мехри опа плохо, она не двигается, прошу Вас, посмотрите! - истошно закричала Зухра, забежав к соседям рядом.
Из дома вышла женщина, на ухо немного глухая, лет под семьдесят, поправляя на голове платок, она, вытирая руки, подошла к Зухре.
- Что с тобой, Зухра? Ты чего такая? Случилось что? - увидев, как напугана соседка, спросила Рихси опоки.
- Мехри опа плохо! Прошу Вас, посмотрите! Она не двигается, - громче воскликнула Зухра.
Рихси опоки пошла следом за ней и войдя во двор Мехри опа, нагнулась над ней.
- О, Аллах! Что же делать? Она же не дышит! Зови нашего Бурибая, он ветеринар, пусть посмотрит её, - зачем-то толкнув Зухру, громко сказала Рихси опоки.
Вскоре, Зухра вернулась с мужчиной, лет тридцати пяти, довольно грузным, плотным, невысокого роста, в тюбетейке и в старом, сером костюме, с саквояжем в руках.
- Бурибай, укажон, посмотри её, только бы она была жива, Аллах милостивый и милосердный, она ещё так молода, - причитала Рихси опоки, хлопая Бурибая по плечу.
Рихси опоки в махалле уважали, хотя она и не была самой старой или старшей среди всех, но женщина когда-то работала в райисполкоме, не Бог весть кем, но о профессии речи не шло, престиж или само название райисполкома, вызывало некое чувство страха и уважения. Бурибай положил саквояж на топчан и нагнулся над Мехри опа, пошупав ей пульс, приоткрыл поочередно глаза. Потом вытащил из саквояжа бутылёк и вату, намочив, сунул под нос женщине.
- Она жива? Бурибай акя? - испуганно спросила Зухра, раздражая своим нетерпением, когда все были сосредоточены.
- Что скажешь, укяжон? - всё же спросила и Рихси опа.
Тут Мехри опа резко вздохнула и открыла глаза, с недоумением взглянув на Бурибая.
- Слава Аллаху! Она жива... - воскликнула Зухра.
- Мехри? Как ты, сестра? Что это с тобой? А, Бурибай? Что случилось? Почему она, словно мёртвая была? - спросила Рихси опоки.
- Я думаю, был сердечный приступ. Но лучше доктора позвать, я лишь доктор животных, - закрывая саквояж, ответил Бурибай.
- Зухра, беги в поликлинику, позови нашего доктора, пусть посмотрит Мехри. С сердцем лучше не шутить, иди, дочка. А ты, Бурибай, не торопись уходить, побудь рядом с ней, мало ли что... - сказала Рихси опоки.
Зухра, кивнув головой, побежала к калитке и вскоре скрылась за ней, Бурибай грузно уселся на топчан, вытирая шею и лицо платком.
- На-ка вот, попей воды, Мехри. С чего это вдруг сердце у тебя? Может понервничала из-за чего, а? Шакир где? А дети? Рядом с тобой никого нет, что ли? - спрашивала Рихси опоки, оглядываясь по сторонам.
- Спасибо Вам, Рихси опоки, и Вам спасибо, Бурибай, сама не знаю, с утра у меня было недомогание, потом вроде и уснула, - ответила Мехри опа, чувствуя неловкость от того, что побеспокоила таких уважаемых и занятых людей.
- Конечно недомогание, ты ж отдыха не знаешь, с утра и до ночи на ногах. Ты уже не такая и молодая, нужно себе и отдых давать. Я ведь тесто поставила, пойду, посмотрю и позже вернусь. А ты, Бурибай, дождись нашего доктора, не оставляй Мехри одну, я скоро... - сказала Рихси опоки, шаркая старыми калошами, на пару размеров больше своей ноги и уходя к калитке.
- Так у меня же работа! - воскликнул было Бурибай, но Рихси опоки махнула рукой и не оборачиваясь, ответила:
- Работа никуда не убежит, я сказала жди!
Тяжело вздохнув, мужчина вновь вытер лицо и шею и посмотрел на Мехри опа.
- Бурибай, Вы идите, мне намного лучше, правда. Работа ждать не станет, идите, - сказала Мехри опа.
- Неееет, я не могу ослушаться Рихси опоки, при всём моём уважении к ней, так нельзя. Узнает, что я Вас оставил, не одобрит, я её знаю, - ответил Бурибай.
- Ну тогда я чай поставлю, что ли... в самоваре вода оставалась, я сейчас, - сказав это, Мехри опа поднялась, но тут же побледнев, опустилась на топчан.
- Прошу Вас, Мехри опа, Вам не стоит делать резких движений, я чай дома попил. А Вы, вот, лучше полежите, пока доктор придёт, - сказал Бурибай, поднимаясь с топчана.
- Да разве ж... можно лежать... перед мужчиной... Бурибай? Сама не пойму, что это со мной. Никогда такого не было... а мой сын в ТашМИ поступил... на врача учиться будет. У нас в махалле свой доктор будет, - слабым голосом, но с некой гордостью сказала Мехри опа.
- Здорово! Молодец, Эркин, о нём вся махалля говорит. Героем с войны вернулся, вся грудь, говорят, в орденах и медалях, а теперь и в институт... в институт? А как это возможно? Конец сентября, экзамены давно закончились, разве такое возможно? - словно внезапно вспомнив, спросил Бурибай.
- Ему сам ректор экзамены устроил... в своём кабинете... там и профессора были... сам министр разрешение дал... моему сыночку... - облокотившись о подушки на топчане, с трудом, едва говорила Мехри опа.
- Надо же! Какой молодец! Ваш сын - гордость всей нашей махалли, Мехри опа, - искренне радуясь за Эркина и эту женщину, ответил Бурибай.
Эркин, приехав в ТашМИ, прошёл к учебному корпусу, в огромном холле которого и увидел Карину. Она стояла с девушками, в стороне от ребят. Эркин подошёл к парням и с каждым поздоровался за руку. Вчерашний урок по химии, вызвал уважение к Эркину и то, что сам ректор вошёл в аудиторию, вместе с Дилором Икрамовной, которую студенты жутко побаивались и очень уважали, тоже вызывало некое чувство превосходства Эркина. Хотя сам Эркин этого превосходства не чувствовал, он просто был рад, что стал студентом ТашМИ.
- Где воевал, Курбанов? - вдруг спросил один из ребят, глядя на Эркина.
- В танковых войсках, прошли через всю Европу до самого Берлина, - спокойно ответил Эркин.
- Верно и награды есть? И ранен был, да? - спросил тот же парень, светловолосый, высокого роста, в очках, за которыми Эркин видел серые, умные глаза.
- Есть. И ранен был, как и многие другие, - ответил Эркин, отходя в сторону.
Ему был неприятен этот разговор и этот парень был неприятен, правда почему, Эркин понять не мог. Может потому, что он часто поглядывал на Карину, Эркин не знал. К Эркину подошёл Рустам, Эркин мельком взглянул на него и отвернулся.
- Это Слава, сын Виталия Ивановича, ему нравится Карина. Кажется, его мама тоже армянка, - сказал Рустам, стоя в ожидании начала занятий.
- Да мне как-то всё равно, чей он сын. Пошли, две минуты осталось, - взглянув в сторону Карины, уходящей с группой девушек к парадной лестнице, сказал Эркин.
- А он ведь не воевал, вроде, ему выдали бронь из-за плохого зрения, - сказал Рустам, шагая рядом с Эркином.
- Что ж, веская причина... - с безразличием ответил Эркин.
Занятия шли до полудня, следом была большая перемена, студенты высыпали из аудитории и спустились вниз. Эркин решительно подошёл к Карине, но и Слава подошёл к ней и тут же предложил ей пойти в буфет. Эркин молча выжидал, что же она ответит.
- Мы с девочками пойдём, Нигора, Вера? Девочки, пошли в буфет, там сейчас пирожки горячие можно поесть, с чаем, - обернувшись к девушкам, сказала Карина.
Девушки молча пошли к выходу из здания. Сорок минут между парами, затем оставалась ещё одна пара. Эркин почувствовал голод, присущий молодому организму. Вместе с Рустамом, он пошёл следом за девушками, тогда как Слава шёл рядом с Кариной. Поев, все вернулись назад и поднялись в аудиторию, куда вошёл и преподаватель. Это была пара Дилором Икрамовны, по хирургии.
- Собирайтесь! Сегодня два часа будут практические занятия, в морге! - громко объявила она и направилась к выходу из аудитории.
Пройдя за отделение эндокринологии, студенты, во главе с Дилором Икрамовной, подошли к моргу. Дилором Икрамовна остановилась и подождала, когда все подойдут ближе.
- Сегодня ночью привезли тело молодой девушки, произошла остановка сердца, мы должны выяснить причину внезапной остановки сердца. Всем понятно? - громко спросила Дилором Икрамовна.
Получив ответ от своих студентов, она провела всех по коридору, выложенному крупным белым кафелем к открытому помещению, с бетонными выступами, в виде кушеток. Все они были пустыми, лишь на одной из них лежало тело, накрытое сероватой от частой стирки хлором, простыней. Паталогоанатом сидел за столом и спокойно ел бутерброд, запивая чаем, несмотря на запах в помещении. Кажется, это его совсем не смущало, но глядя на мужчину, девушки брезгливо отвернулись, кто-то едва не выскочил из морга, её затошнило.
- Слабонервных прошу удалиться! - сказала Дилором Икрамовна и откинула простыню до пояса девушки, чьё тело успели вскрыть и грудная клетка была распахнута, наглядно показывая все органы. Упругая грудь, находилась у подмышек, Нигора и ещё две девушки узбечки, стыдливо опустили головы. Дилором Икрамовна оглядела всех и взяв в руки указку, ткнула в сердце, побагровевшее от приступа.
- Вы будущие врачи! Стеснение, брезгливость, сомнение не для врача! Все посмотрели сюда! Курбанов, подойдите ближе! - громко, властным голосом говорила Дилором Икрамовна.
Эркин прошёл между студентами и подошёл близко к телу. Затем взглянул на педагога.
- Поверхностное объяснение, от чего произошла остановка сердца? Не торопитесь, изучите вот эти клапаны, сосуды, проходящие между мышцами сердца, ну? - в ожидании спросила Дилором Икрамовна.
- С точностью сказать не могу, видно, что произошёл разрыв сосуда из-за образовавшегося тромба, вот тут... скопление крови, сгусток... но я могу ошибаться, - ответил Эркин и посмотрел на педагога.
Дилором Икрамовна снисходительно улыбнулась.
- Рада, что мы в Вас не ошиблись, Курбанов. Ведь месяц Вы не учились, что ж... Сароян, что можете сказать о работе печени? - взглянув на Карину, спросила Дилором Икрамовна.
Карина подошла ближе, да так, что плечом касалась крепкой, мускулистой груди Эркина, от чего по его телу побежали мурашки. Только Карина просто ждала помощи от него, подсказку, Эркин этого не понял, лишь стоял рядом, чувствуя её плечо и запах её тёмных волос.