Имея в хозяйстве (мои родители) две коровы (соответственно и два теленка), с десяток овец, сена заготовлять приходилось много. Но это теплое и солнечное время – заготовка сена – для всех оказывалось праздником, если так можно сказать. Женщины надевали белые ситцевые платья и косынки, мужчины белые рубахи. Тяжелый труд. Но для человека, по- настоящему любящему землю, труд этот в радость. Да и в любом деле – это так.
Но речь не об этом. А вот о чем. Запах керогаза, на котором на скорую руку мама варит суп из тушенки, добавляя в него много, много зеленого лука. Вкуснее этого супа после дня на сенокосе ничего нет! Кружка парного молока! Залпом! А потом бежишь в деревенский клуб, смотреть кино. Новое, ранее не виденное.
Потом бегом бежишь домой по остывшей от дневного жара улице – в клубе прохладно. А кино идет часа 1, 5. Добежав до дому – юрк под одеяло – еле согреешься от холода и озноба. Под полудрему переживаешь, пересматриваешь виденное на экране – и проваливаешься в сон. До утра! Рано, рано надо гнать на пастбище коров, а сон не отпускает.
И как не вспомнить добрым словом деда Людвига! Ах! Как он, жалея нас, чтобы не сбить этот сладкий молодой сон, гнал всех коров: и своих и наших, и соседских, вне очереди, на пастбище. Как они с мамой или с бабушкой тихонько договаривались потом, чтобы нас не наказывали, никто не узнает теперь. Высокий, седой, с белорусским говором, который все отлично понимали.
И – мама:
- Опять проспали! – улыбается.
Молчим. Знаем, попадет старшей из нас, так уж заведено, старшая - отвечает.
-Да! Молчи, хуже будет, если заспоришь. Все равно - виновата!
Ну и: голова в плечи - молчишь, думаешь, как бы завтра не проспать. И голова, почему-то, болит.
- Хорошо дед Людвиг угнал коров! А так заставила бы целый день пасти их! Не первый уж раз! В кино больше не пойдешь! – ворчит бабушка.
Годы шли, мы взрослели. Задавали вопросы взрослым:
- Мама! Откуда дед Людвиг?
- С Белоруссии. Он – спецпереселенец.
- Как это?
- Да так, вот как-то! Тетя Ядвига у дяди Кирилла жена, тоже из спецпереселенцев.
- Она хорошая. Ласковая.
- Не наше это дело. Иди лучше посуду помой, чем вопросы задавать.
Тихое молчание. Тикают ходики-часы. По радио поют песню «На тот Большак, на перекресток…»
- Да, терпеливые, трудолюбивые люди они. Вот ведь как бывает. Участок земли между магазином и домом коричневым, Людвиг засеяли с женой турнепсом. Урожай - отличный. Он все удивлялся, что имея здесь такие хорошие земли, люди не выращивают ни помидоры и огурцы. Хорошие они, много нам помогают. - проговорила тихо мама.
Разные были ситуации. Но мы, дети, интуитивно чувствовали, от кого идет тепло доброты, принятия жизни такой, какая она есть, не теряя трудолюбия и радости от бытия.
Как быстро проходят годы! А в детстве, отрочестве, юности, молодости - когда чего-то все ждешь – как медленно тикают часы времени.
Уклад жизни в нашей семье был установлен строгий. Утром – завтрак, днем обед, вечером – ужин. Все садились за стол, во время еды не разговаривали. Кто нарушал этот закон, получал в лоб ложкой, тяжелой, отцовской ложкой. Эту ложку отец привез с войны.
Ах! Если бы побольше рассказывали наши родители! Но время было другое, люди были другие. Теперь обо всем и обо вс
ех говорят, бежим, торопимся.
И, все-таки, жизнь прекрасна и жить здорово! Не спеша, все идет своим чередом: и хлеба растут, и сады цветут, и на столах не пусто.