Почему классика всегда актуальна? Потому что неизменно можно провести параллели между «лучшими книгами всех времен и народов» и современностью. Вечные ценности, вечные проблемы. Однако восприятие одних и тех же литературных источников в молодости и зрелости различается. Опыт, знания человека, его понимание мира с возрастом меняются. То, что казалось на заре жизни только смешным, спустя годы наполняется уже и грустной иронией или вообще видится трагикомичным. Когда по молодости смотрел фильм про Швейка, картина представлялась мне лишь уморой… Судьба «бесприданницы» поначалу напоминала личную трагедию, а впоследствии стал смотреть на пьесу шире, обнаружив социальный аспект – ужасная доля героини в архаичном обществе, когда счастье девушки заключается единственно в том, чтобы удачно выйти замуж. «Вещь» – так называется постановка пьесы Островского в одном из питерских театров. Классическая литература – постоянный источник размышлений и впечатлений.
Круг любимых писателей со временем расширяется очень медленно. На то они, видимо, и любимые, чтобы их было немного. Как и 30 лет назад, все так же читаю Чехова, Куприна, Цвейга, Мопассана, Пристли, Моэма… «Праздник, который всегда с тобой» – в отношении любимых произведений, а не воспоминаний о парижской жизни, явно не метафора. В тяжелую минуту, при подавленном настроении – книжки из моей маленькой библиотеки всегда под рукой. Куда бы я ни отправился отдыхать поездом или самолётом, книги любимых авторов, сложенные в чемодане наряду с банальными пляжными аксессуарами, ждут своего часа. После моря, пляжа, променада и «шопинга глазами», этой праздничной суеты, наступает очередь чтения книги – настоящего «праздника, который всегда с тобой» в любое время суток, при какой угодно погоде и всяком времени года.
Если мне грустно, то непременно буду читать остроумные рассказы Чехова или О.Генри. А то прочитаю в сотый раз «Меченого» Дж.Лондона, а потом «Мистера Всезнайку» С.Моэма. Теперь один раз в полгода меня тянет к «Скучной истории», так как каждый из нас задумывается о смысле жизни, когда приходит время. Что это за тяготение к произведениям любимых авторов, которые перечитываешь сотни раз?
Пустившись в авантюру, решаюсь прочитать толстенный современный китайский роман (мировую сенсацию, как его преподносят на суперобложке), но через десять страниц с горечью захлопываю книгу, и, поскольку других новинок в данный момент нет, открываю томик Мопассана и в какой раз удивляюсь тому, что в основе рассказа «Ожерелье» – анекдот, мастерски поднятый на вершину трагикомедии. Насмотревшись на всех этих политиков, я беру с полки памфлет С.Цвейга «Жозеф Фуше», который впервые прочитал, когда мне было лет тридцать. Ничего не меняется в этом мире! Алчные, продажные, непотопляемые! Для того, чтобы собраться с мыслями, по-моему, нет лучшего лекарства, чем чтение новелл С.Цвейга. Безупречная логика, отточенность мыслей, совершенство стиля в его произведениях – быстро вернут вас в работоспособное состояние... Не сразу смог я понять, почему в Китае не так много крупных писателей, которых можно поставить рядом с Чеховым, Диккенсом или Мопассаном. И это несмотря на древнюю историю, культуру и столь же давнюю письменность, которая зародилась в Китае еще за две тысячи лет до нашей эры. Мне думается «виной» этому само китайское письмо; оно отличается от «алфавитного» тем, что каждому иероглифу приписано какое-то значение (не только фонетическое), и число знаков очень велико (десятки тысяч). Причём, один иероглиф может означать одновременно и угрозу, и возможность. То есть в самом китайском «алфавите» заложено богатство оттенков, образов и значений, что, собственно, и создаёт литература, основанная на стандартном наборе знаков.
Не существует писателя, который бы превосходил всех остальных по всем статьям: по драматургии, психологизму, увлекательности, юмору… Л.Толстой как романист превосходит А.Чехова, тогда как в качестве автора коротких рассказов уступает ему: «Ты можешь одним штрихом передать главное, что характерно для лица или пейзажа, люди у тебя, как живые» (из «Чайки»). Проза Бунина, вне всякого сомнения, поэтична (ведь автор и поэт), но по психологизму Чехов, по-моему, выглядит значительно мощнее. Ч.Диккенс, классик мировой литературы, один из крупнейших прозаиков XIX века, написал огромное количество произведений (30 томов). Но его юмор, как кажется, не обладает той тонкостью и деликатностью, как юмор и ирония О.Уайльда. О.Генри в качестве автора многостраничного произведения («Короли и капуста») не производит сильного впечатления, но рассказы «американского Чехова» потрясающие. А поскольку вкусы и предпочтения читателей, как правило, различны, каждый может выбрать тех авторов, которые ему по душе. Одни не могут оторваться от приключений с многочисленными персонажами и опасностями, другие – заворожены драмой, пьесой автора, в которой лишь он и она, и все действие происходит в купе поезда.
В январе 2013 года я купил на книжной ярмарке роман Ж.Амаду «Габриэла, корица и гвоздика». Залпом прочитал! Мне открылся чудесный мир, который прежде был известен лишь под углом футбольного болельщика. Страна многонациональная, противоречивая, яркая, сочетающая в себе христианство, ислам и африканские верования. Бразилия поразила меня! «С вашего разрешения, полковник», – про себя произносит персонаж романа «Большая засада», нажимая на курок винтовки. Полковниками там называют крупных землевладельцев. А какие яства в Латиноамериканской стране! Какой колорит! Неведомые фрукты и удивительные обычаи. Без всякого преувеличения, в каждой культуре есть свой шарм.
Странное дело, до этого времени у меня в библиотечке много лет стояла книжка автора: роман «Дона Флор и два ее мужа». Сколько раз я его начинал читать, столько же раз бросал через пару страниц. Видимо, до всего надо дорасти… 2013 год для себя я объявил годом Жоржи Амаду, и перечитал (чередуя с произведениями других авторов) почти все его романы. Я был в таком восторге от него, что его имя и фамилию, в комбинации с цифрами и символами длительное время использовал, задавая электронные пароли. Самым последним произведением Ж.Амаду, которое я прочёл относительно недавно, был роман «Старые моряки». Поразительная гармония интригующего сюжета, драмы, комедии, блестящих жизненных рассуждений и философских обобщений. С сожалением дочитывал роман. Это чувство, кстати, всегда приходит к тебе, когда подбираешься к концу повести или рассказа любимого писателя. Точно так же я не сразу открыл для себя С. Кинга. Его рассказы поначалу мне казались простоватыми на фоне блестящей философской фантастики Р.Брэдбери и Р.Шекли. Прочитав давным-давно «Мясорубку», я решил, что автор этих ужасов, скорее всего, псих. Но вот я посмотрел фильм «1408» (по повести С.Кинга) и понял, что комплексы, фобии, страхи живут в человеке до тех пор, покуда он не покинет этот мир. По самой своей природе человек психопатичен, а С.Кинг, превосходный писатель, пишет, собственно, о том, что есть…
Часто так и подмывает ответить на вопрос собеседника названием романа или фразой оттуда. Разве «Все смешалось в доме Облонских» не отражает семейные отношения так же, как и 150 лет назад? «Полковнику никто не пишет» – досадую я на то, что деньги не пришли… «Боливар не выдержит двоих» – какое великолепное выражение (из известного рассказа О.Генри), которое уместно и в шутку, и всерьез! Сколько жизненных ситуаций созвучно этой фразе! А ведь как это замечательно, если ваш конфидент – на одной «литературной волне» с вами и вы понимаете друг друга с полуслова! С таким собеседником точно не будет «Ста лет одиночества». «Черт побери, грек должен искать гречанку!» – с тоской 64-летнего мужчины подумал я, чуть изменив название рассказа Ф.Дюрренматта, когда наблюдал, как молодой симпатичный грек-бармен на пляже заигрывал с красивой русской девушкой. После четвертого курса университета (1980 год) мы были на военных сборах, в Луге. Отчетливо помню, как однажды, выйдя из солдатской столовой, наш однокурсник, подражая актеру из известного фильма «Дама с собачкой», рассмешил нас: «А давеча вы были правы: осетрина-то с душком!». Культурная столица!
Видимо, многие самостоятельно приходят к тем или иным мыслям, которые впоследствии обнаруживают в великой литературе, в романах, пьесах и рассказах. Наш жизненный опыт – строгий учитель – даёт немало поводов для размышлений. Однако далеко не в каждом случае мы способны возникшие мысли отшлифовать до сияния крылатых выражений. Человек безусловно осознаёт ценность любви, понимает, как многим она движет. Но только прочитав (или посмотрев спектакль) «Коварство и любовь» (Ф.Шиллер), мысль о любви предстанет перед нами во всем своём блеске: «Душа обретает совершенство только в любви»… Умом понимаешь, что в человеке важна не только внешность – душевные качества. А между тем, прочтя пьесу Чехова, делаешь ясный вывод, что в твоих собственных рассуждениях о прекрасном в человеке про его мысли не было и слова… Опыт и наблюдения по крайней мере умозрительно позволяют нам иногда определить того, кто представляется тем, кем на самом деле не является. Но какой же силой и точностью обладает метафора – «дробь Толстого» на этот счет!
Как только мой возраст подошёл к пятидесяти, я подумал, что лучшего подарка к юбилею не смогу себе сделать, если осилю «Войну и мир». После прочтения произведения Л.Толстой не стал моим любимым писателем, равно как и Ф.Достоевский, но теперь я регулярно их читаю, так как это круг обязательного чтения любого здравомыслящего человека. У любимых писателей, как правило, вам нравятся почти все их творения, в то время как у других авторов – лишь некоторые произведения. С удовольствием перечитываю «Записки охотника» И.Тургенева, но «Дым» совершенно разочаровал. Не понравились и место действия, и герои, и дурацкая (как во многих известных классических произведениях) любовная история. А вот у Чехова почти все мне по душе: и небольшие юмористические рассказы, и «серьёзные»: «Палата №6», «Три года», «Дуэль», «Попрыгунья»… «О любви», по-моему, никто не писал лучше Чехова. Подобного восторга, правда, у меня не было сперва при чтении его пьес. Известно, Толстой и Бунин критиковали пьесы Чехова. И некоторые мои знакомые, знатоки произведений Чехова, аналогично не испытывают большого восторга от его драматургии. Если сопоставить это с тем, что пьесы Чехова идут по всему миру, уступая, как говорят, только Шекспиру, здесь есть над чем подумать. Вспоминаю своё первое восприятие чеховских пьес. «Чайку» я перечитывал несколько раз и как-то она не вызывала у меня большого интереса. Вялотекущее действие, простоватый сюжет… То ли дело «Опасный поворот» или «Визит инспектора» Дж. Пристли! Какие повороты, каким смыслом наполнены эти произведения! В один миг вывернуто наизнанку благополучное буржуазное общество с помощью лишь одной музыкальной шкатулки (одного полицейского)! С.Моэм утверждал, что пьесы пишутся не для того, чтобы их читали, а для того, чтобы их ставили на сцене. Быть может, в этом разгадка отношения к пьесам Чехова. Действительно, когда я посмотрел фильм «Успех» (режиссёр К.Худяков, 1984 год) в великолепном исполнении наших звёзд (Л.Филатов, А.Фрейндлих, Л.Удовиченко и др.), пьеса Чехова предстала передо мной со всей ясностью. Ужасно, когда тебя не понимают, не ценят, не любят, и еще ужаснее ощущать это со стороны близких и любимых тобой людей.
Выбирая куда бы сходить в театр, при прочих равных условиях – состав актёров, известность театра и цена на билет – предпочтешь пьесу, в которой указано: «по рассказам А.Чехова» или «по самому знаменитому произведению М. Булгакова». Ведь любимые писатели своего рода путеводители в нашей жизни. Если располагаю временем и мой путь должен пройти по нескольким улицам Санкт-Петербурга, то, как правило, выбираю не «кратчайший путь», а иду по улицам, где есть на что посмотреть: интересные здания, красивые фасады и пешеходные зоны. Как-то раз я шёл от улицы Пестеля до 3-й Советской, и по упомянутому критерию мне следовало бы идти по Литейному проспекту, а потом свернуть на улицу Жуковского, но я всё-таки в маршрут включил улицу Чехова (параллельна Литейному пр.), небольшую, не особенно примечательную, только с одним зданием, на котором может остановиться взгляд. Мне думается, именно русская литература и стала своеобразным путеводителем для С.Моэма, когда он был послан спецслужбой в революционный Петроград в 1917 году. Какими бы ни были соображения, которыми руководствовались шефы Моэма посылая своего эмиссара в Петроград, предполагаю, что и сам писатель, знаток и ценитель русской литературы, был заинтригован предстоящей поездкой, тем, что попадёт на родину Достоевского, Толстого и Чехова.
Вот сидишь за компьютером и готовишься к занятиям со студентами. Ни кошачий вой во дворе, ни резкий звук сработавшей автомобильной сигнализации не смогут оторвать меня от работы. За спиной негромко работает телевизор, только что одним ухом прослушал беспросветные новости, надо бы выключить телик и вновь браться за обратные матрицы и седловые точки… Но вдруг слышу, как знакомый голос произносит: «Есть в России заслуженный профессор Николай Степанович такой-то, тайный советник и кавалер…». С боксерской реакцией оборачиваюсь к экрану телевизора. Удивительно! Дважды смотрел телеспектакль по «Скучной истории» (режиссер Юрий Еремин, в ролях: Б. Плотников, О.Остроумова и др.), и бесчисленное число раз читал само произведение. Сумасшествие какое-то! Как бы я ни устал, и как бы ни хотел побыстрее закончить с формулами, знаю, что, как минимум, на полчаса переключусь на творение любимого писателя. Так что матрицы подождут.
Неоднократно можно лицезреть «Бурлаков на Волге», и только после заметить на картине вдали пароход (с паровым двигателем), выпускающий дым. Возможно, что нет ничего удивительного в том, что мы помногу раз перечитываем новеллу или повесть, получая удовольствие от нее и находя в ней всякий раз что-то новое для себя. Ведь мы же обожаем часто напевать или насвистывать понравившуюся нам мелодию и приходить каждый раз в восторг от исполнения романса, который слышали еще студентом. Дело, видимо, в том, что именно эти произведения искусства и литературы задевают струны нашей души, создавая таинственный резонанс.
«А у нас чечевицу вчера готовили». Каждый раз, когда я вижу блюдо из чечевицы (как вот сегодня утром в ресторанчике отеля), я уже не могу не вспомнить «Мальчиков» Чехова, непревзойдённого мастера давать своих героям смешные фамилии. В моей душе воцаряется уют, как в теплой семейной атмосфере чудесного рождественского рассказа. И обязательно улыбнёшься, ведь это Чехов и непременно будет комичная путаница: Чечевицина называют то Черепицыным, то Чибисовым… Всегда просматриваю биографию писателя, если она помещена в издание. Потому что жизнеописание автора так или иначе отражается в его произведениях. Читая строки биографии Чехова о том, как он жил в провинциальном городке, торговал в лавке, давал уроки, учился на медицинском факультете университета, сотрудничал с издательствами, водил знакомство с художниками и т.п., в памяти непроизвольно всплывают образы из рассказов «Письмо к ученому соседу», «История одного торгового предприятия», «Репетитор», «Сон репортера», «Попрыгунья», «Скучная история»... Между прочим, в биографии А.П.Чехова не так много комплиментов в адрес его знаний по математике. Пару лет я работал в школе учителем. Как только стали проходить задачи на составление уравнений, сразу же вспомнил чеховского «Репетитора». Подобные, как в рассказе, задачки можно решать логически, но лучше использовать «алгебраический рычаг», ввести неизвестные X и Y, составить и решить уравнение. И хотя репетитор в рассказе немного комичен, «заикается, краснеет, бледнеет», он все же дает верное направление: «– Эта задача, собственно говоря, алгебраическая, — говорит он. — Ее с иксом и игреком решить можно».
«…За ним остался ещё мой выстрел». Наверное, поэзию Пушкина в России любят все. Если в ответ на это утверждение кто-то скажет вам, что ему больше нравится Лермонтов или Маяковский, то в этом я вижу только позу, желание предстать оригинальным. Хотя бы потому, что круг любимых поэтов не обязательно должен быть в единственном числе. Но проза Пушкина почему-то не захватывает меня так же, как и его стихи. Я поначалу не понимал, в чем тут дело? С другой стороны, заметил: после просмотра замечательной экранизации «Дамы с собачкой» (режиссер И.Хейфиц, 1960 год), нередко и с удовольствием перечитываю первоисточник. Однако после того, как в очередной раз посмотрю великолепную экранизацию повести Белкина («Выстрел», режиссер Н. Трахтенберг, 1966 год), меня совсем не тянет к литературному оригиналу. Ведь все есть в повести «Выстрел». Достоверность, логика, интересный сюжет, интрига, краткость изложения, «эмоциональная пружина». С каким ужасом граф, счастливый новобрачный (Ю. Яковлев), узнаёт приехавшего продолжить дуэль Сильвио (М.Казаков), похожего в этот момент на демона! «Ты не узнал меня, граф?». Ответ на вопрос – почему я редко читаю прозу Пушкина – как мне кажется, я нашёл у С.Моэма не то в его «Записных книжках», не то в «Подводя итоги», где он анализирует произведения Достоевского и утверждает, что тот не был блестящим стилистом. Да, произведения Достоевского отнюдь не лёгкое чтение. Сам Моэм предполагал, что основные правила хорошего литературного стиля – это простота, ясность и благозвучие. Между прочим, и Пушкин говорит нечто подобное: «Поэзии живой и ясной, высоких дум и простоты». Я понял, что любимый писатель – это тот, который вам нравится всем: мыслями, обобщениями, юмором, тонкими наблюдениями и… присущим только ему литературным стилем.
Читаю рассказ именитого писателя и не понимаю, для чего он был опубликован? Неужели описание природы и ощущений героя в банальной ситуации могут у кого-то вызывать интерес лишь потому, что в начале рассказа указано имя знаменитого автора, а в конце: остров Капри, 1895 год. Или все это написано для того, чтобы не растерять писательское мастерство в те периоды, когда вдохновение покидает автора? А с любимым писателем по-другому. Подобно тому как моментально понимаешь любимого человека, так же быстро постигаешь произведение любимого автора, словно у вас есть некий ключ-шифр к текстам его творений. Когда впервые начинал читать «Визит старой дамы» Ф.Дюрренматта, мне почему-то сразу подумалось, что, по-видимому, все это закончится не только золотым дождем для города-банкрота… «Этот город сделал из меня шлюху, а теперь я хочу превратить его в бордель», – прочитал я в дальнейшем реплику миллиардерши в этой захватывающей истории смертельной обиды и жестокой мести. Мне было лет двадцать пять, когда я впервые прочитал рассказ Р.Брэдбери «Уснувший в Армагеддоне». До сих пор не могу объяснить, как я, в то время советский молодой человек с абсолютно не диссидентским сознанием, быстро уловил суть рассказа. Тогда сам термин «промывание мозгов» мне не казался чем-то ужасным, скорее ассоциировался с политинформацией, скучной и бесполезной. Прочитав рассказ, я понял, что сознание критически мыслящего человека должно бодрствовать ( – Нельзя спать! – вопил Сейл), в противном случае он быстро становится жертвой промывания мозгов. В рассказе заснувший космонавт уже через пару минут близок к безумию. А как молниеносно нацизм одолел Германию! С того момента, когда нацисты стали главными конкурентами демократов и центристов (1930 год), до вынужденной эмиграции А.Эйнштейна пройдет всего 3 года.
Для того, чтобы познакомиться с творчеством неизвестного вам писателя, нужен все-таки повод. Либо о нем говорят на телевидении, имя автора упомянул известный режиссер, или при посещении книжного магазина, первое, на чем останавливается ваш взгляд – это рекламный стенд с названием романа писателя и т.д. Если в данном случае есть повод, то в иной раз необходимо особое настроение. Так, выбирая чтение между произведениями классической литературы, из числа тех писателей, которых не относишь к своим любимым авторам, как минимум, нужен соответствующий настрой. Потому что предстоит читать текст, написанный тяжеловесным стилем, длиннющими предложениями. Читать это не просто, требуется особая сосредоточенность, как при разборе сложной научной статьи… Ничего подобного, ни повода, ни настроя не понадобится при чтении произведений любимого автора. Берешь первый попавшийся том Чехова и с упоением в сотый раз перечитываешь «Ведьму».
Если смотришь фильм и в основе его сценария – известное тебе литературное произведение, то появляется некий соблазн. Поставить клише на фильм «я это вижу не так», потому что при прочтении литературного оригинала мой мозг уже нарисовал совсем другую картину. И надо обладать деликатностью, что ли, чтобы постараться понять авторов фильма. Как правило, подобное происходит и тогда, когда кино снято по литературному источнику, которого прежде не читал. Теперь уже фильм довлеет над нашим сознанием, когда приступаешь к чтению литературы. Так было со мной, когда после просмотра великолепного фильма «Авария» (режиссер В.Жалакявичус, 1974 год) я взял в библиотеке томик Ф.Дюрренматта. Очень трудно во время чтения отделить героев повести от прекрасных исполнителей в фильме (Р.Адомайтис, Р.Плятт, Ю.Ярвет и др.). В таких случаях, как мне кажется, надо постараться уйти от стереотипа, представить себя хладнокровным ученым, беспристрастно изучающим явление.
Где-то одиннадцать лет я работал в коммерческих банках и из них лет семь – начальником отделений. Они, разумеется, не были такими крупными, как то региональное отделение, которое возглавлял мистер Кеттл (пьеса Дж.Пристли «Скандальное происшествие в Брикмилле»). Герою пьесы надоел неменяющийся ход вещей, однообразный порядок, рутина. Ему опостылела жизнь, из которой ушли непредсказуемость и непринужденность. Он говорит, что хочет быть чудаком, человеком несолидным и неразумным. Должность Кеттла выбрана не случайно. Банковская работа, регулируемая огромным множеством инструкций и положений, довольно однообразна, если только вы с утра до вечера не ищете клиентуру. И пусть мне никогда в голову не приходили подобные мысли (финансовые кризисы, поиск клиентов, переходы из одного банка в другой не давали мне скучать), я прекрасно понимаю Кеттла, смену его мировосприятия. А если прибавить к этому хорошенькую миссис Мун, глядя на которую хочется «сорвать ее дурацкие очки, растрепать ей волосы и содрать с нее этот чопорный костюм, одеть в какое-нибудь роскошное платье с кружевами и попробовать поухаживать за ней», то мне не кажется сильным художественным преувеличением желание управляющего бежать с ней куда глаза глядят.
Однажды я зашел в какой-то гипермаркет, чтобы купить молочные продукты и горшок для цветка. Причем, совершенно не думал о высоких материях, что иногда бывает, когда какая-то мысль засядет в голове. Но только я вошел в торговый зал, сразу же, рядом с отделом канцелярских товаров, увидел небольшой «предательский» стенд с книгами, которые, естественно, не требовали яркой рекламы, так как идут нарасхват уже второе столетие. Само собой разумеется, я подошел к стенду и увидел книги своих любимых авторов. Я взял одну и оценил издание: недорого, твердый переплет, крупный шрифт. Начал перебирать доводы, чтобы ни при каких обстоятельствах книжку не покупать. Можно взять ее в библиотеке, скачать электронную версию и, в конце концов, послушать аудиокнигу в интернете. Но все это перевесило то, что роман сей, который прежде был у меня дома, уже давно находится на даче, куда свезены многие старые издания. Так что, когда я отправился к кассам, в моей корзине рядом с бутылкой ряженки, пакетом молока и бирюзовым горшком для цветка краснела обложка книги:
Сомерсет Моэм
ТЕАТР