ВОЗДУХОПЛАВАТЕЛИ
«Безумству храбрых поем мы песню!»
М. Горький
И узнал я, что в жизни так важно
Вдруг понять, что родная земля
Тебя просит быть сильным, отважным,
Чтоб чужая не ползала тля.
Потому и люби свое детство,
Срок придет – ты солдатом пойдешь,
И за грудью твоей будет греться
Все, что Родиной ты назовешь.
Ю. Калюжин
Все дальше от нас уходит военное лихолетье. Все меньше остается тех, на чью долю выпало отстоять от лютого врага честь, свободу и независимость своей Родины. Мне хочется сохранить в памяти людей образ офицеров-тружеников войны редкой специальности, именуемых воздухоплавателями. Они, как и летчики, носили такую же военную форму, но в многомиллионной воюющей армии их численность была крошечной и о них никто, кроме посвященных, ничего не знал.
Конец апреля 1945 года. 4-й Украинский фронт ведет тяжелые бои по овладению Моравско-Остравским промышленным районом. Участие в этих боях принимает небольшая воинская часть фронтового подчинения – 3-й воздухоплавательный Свирский ордена Красной Звезды дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения – сокращенно 3-й вдаан. Для решения каких задач предназначалась эта воинская часть? Какова была ее организационно-штатная структура? Ответы на эти вопросы вы найдете в приведенной ниже справке.
Из самого названия этой воинской части следует, что основным ее назначением являлось ведение разведки наземного противника в интересах своей артиллерии и корректировка огня по разведанным целям. Из гондолы аэростата, выполняющего роль наблюдательного пункта, поднятого на высоту 800–1200 м, в хорошую погоду видимый горизонт удаляется на расстояние более 20–25 километров. Полностью просматривается вся тактическая глубина боевого построения войск первого эшелона. Видны позиционные районы артиллерии, колонны автобронетанковой техники, другие крупные военные объекты. Ближе к линии боевого соприкосновения войск видны небольшие скопления автомобилей и бронетанковой техники. Хорошо различимы разрывы снарядов своей крупнокалиберной артиллерии. При соответствующем навыке число вскрываемых военных объектов значительно увеличивается. Лунной ночью видны населенные пункты. В любое время ночи – вспышки стреляющих орудий и светомаскировочные огни движущейся военной техники. По виду вспышки при выстреле можно определить калибр стреляющего орудия.
Организационно воздухоплавательный дивизион в качестве основных боевых подразделений имел три воздухоплавательных отряда. Каждый воздухоплавательный отряд постоянно содержал в готовности к работе один аэростат и обслуживал одну артиллерийскую бригаду 122-мм пушек или 152-мм гаубиц артиллерийской дивизии Резерва Верховного Главного Командования. Схема сопряженной работы воздухоплавательного отряда с артиллерийской бригадой такова: вся разведывательная информация, добытая воздухоплавательным отрядом, передавалась на командный пункт артиллерийской бригады, где она оценивалась.
По результатам оценки полученной информации на командном пункте бригады принималось решение на огневое поражение тех или иных целей. Соответственно воздухоплавательный отряд получал задание на корректировку огня по избранным для поражения целям.
Из истории отечественного военного воздухоплавания известно, что до 1943 года Красная Армия имела всего один воздухоплавательный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения в составе войск Ленинградского военного округа. Дивизион числился под номером один и вел свое существование еще со времен Гражданской войны. Самолет и аэростат в борьбе за место на небе – постоянные соперники. Казалось бы, как мог соперничать привязной аэростат с современным боевым самолетом? На самом деле такое соперничество при решении военных задач имело место с началом их совместного существования вплоть до утверждения в небе вертолета в качестве высотного наблюдательного пункта. Во время советско-финской войны 1939–1940 годов 1 вдаан зарекомендовал себя с самой лучшей стороны и отличился при решении артиллерией задач разведки и уничтожения долговременных огневых сооружений противника. Во время блокады Ленинграда главной задачей дивизиона была разведка и уничтожение тяжелой артиллерии противника, стрелявшей по Ленинграду из района Пулковских высот. С этой задачей дивизион успешно справился. Используя опыт боевого применения 1-го вдаан, на базе его кадрового состава в 1943 году были сформированы еще два аналогичных дивизиона.
На вооружении воздухоплавательных отрядов состоял аэростат типа АН-540, что расшифровывалось как аэростат наблюдения с объемом оболочки 540 кубических метров. Подъемная сила аэростата создавалась за счет наполнения его оболочки водородом. Один кубический метр водорода поднимает один килограмм груза. Следовательно, общий вес груза, поднимаемый аэростатом АН-540 в полностью снаряженном состоянии с учетом размотанного троса, составлял 540 кг. Этот вес распределялся следующим образом: собственный вес аэростата около 340 кг, в том числе: оболочка – примерно 240 кг, такелаж, привязной трос и гондола – 100 кг; величина полезного груза – 200 кг. Если вес полезной нагрузки менее 200 кг, то компенсация недобора производилась балластом в виде мешков с песком весом около 20 кг каждый. Аэростат имел каплеобразную форму, что значительно уменьшало величину его сопротивления ветровому потоку. Для удержания аэростата в направлении движения ветрового потока в задней его части, как у самолета, имелись стабилизаторы и киль, представлявшие собою плоские подушки, надуваемые ветровым потоком с помощью воздухозаборника, располагаемого в киле. Ветровой поток хаотически нестабилен. Это вызывало постоянное рыскание аэростата и при неблагоприятной погоде крайне отрицательно влияло на самочувствие и работоспособность воздухоплавателей. В аэростате постоянно поддерживалось избыточное давление, более одной атмосферы, как на земле, так и в воздухе. Это было необходимо для того, чтобы основной диффузионный поток больше шел вовне, а не вовнутрь оболочки. Как известно, с подъемом на высоту плотность воздуха уменьшается. По этой причине без принятия защитных мер оболочка могла бы лопнуть. В аэростате имелась стягивающая система, регулировавшая величину возрастания его объема с подъемом на высоту. Оболочка аэростата клеено-сшивная из очень прочной прорезиненной ткани, именуемой перкалем. Для уменьшения нагрева водорода внутри аэростата в состав резины ткани вводился алюминиевый порошок. Аэростат артиллерийского наблюдения – не свободный, как дирижабль, летательный аппарат, а привязной. Прикрепление его к привязному тросу производилось уздечкой с вертлюгом. В случае обрыва троса конструкцией аэростата предусматривалась возможность вскрытия оболочки для быстрого выпуска газа или медленного его стравливания с помощью специального клапана при свободном полете аэростата. Инструкцией предусматривалось, что вскрытие оболочки для быстрого выпуска газа должно было призводиться немедленно, если в гондоле аэростата два человека, а также при одном, когда ветровой поток уносил аэростат в сторону противника. Если ветровой поток уносил аэростат в глубину территории, занятой своими войсками, то воздухоплаватель обязан был в свободном полете спасти аэростат стравливанием газа. Удержание аэростата от неуправляемого падения должно было осуществляться одновременным стравливанием газа и сбросом балласта примерно по такой технологии, какая описана в произведении французского писателя-фантаста Жюля Верна «Таинственный остров». Для технологических нужд в воздухоплавательном отряде хранился определенный запас газа. В качестве временных хранилищ водорода использовались газгольдеры, изготовляемые из такого же перкаля, что и оболочка, но в резину ткани вводился зеленый краситель, а не алюминиевый порошок. По форме газгольдеры напоминали железнодорожную цистерну для перевозки нефтепродуктов. Объем одного газгольдера – 120 кубических метров. Водород для наполнения оболочки аэростата и газгольдеров добывался с помощью специального газзавода, смонтированного на шасси автомобиля ГАЗ-АА. На марше аэростат перемещался либо на маневровом тросе, либо аэростатным расчетом пешим порядком, газгольдеры – только пешим порядком. Гондола аэростата – обычная четырехугольная плетеная из ивовых прутьев, корзина. Лебедка привязного троса монтировалась на шасси автомобиля ГАЗ-АА. С поступлением в войска американских тяжелых внедорожных автомобилей «Студебекер», лебедку стали устанавливать на них, что обеспечивало работу лебедки по подъему и спуску аэростата в движении.
Крупные габариты делали аэростат весьма привлекательной целью для наземных и воздушных средств поражения. Защитой от наземного противника являлось удаление от линии боевого соприкосновения войск на 4–6 км, от воздушного противника - прикрытие малокалиберной зенитной артиллерией. Подожженный аэростат не теряет остойчивости в течение 40 секунд с момента возгорания. Само начало возгорания не сразу заметно, особенно если оно началось в верхней части аэростата, недоступной для обозрения снизу. Оставление экипажем гондолы аэростата представляло определенную сложность, так как для этой цели использовался лишь один борт, а именно задний. Вперед нельзя, попадешь на трос, с боков – мешает подвеска гондолы. Если экипаж состоит из двух человек, то первым прыгает рядовой член экипажа, а вторым – старший, назначаемый перед подъемом в воздух. Любая заминка с оставлением гондолы чревата катастрофой второму прыгающему. Воздухоплавателю, выпрыгивающему из гондолы, необходимо было оказаться подальше от горящего аэростата. Падающие куски горящей оболочки, попадая на купол парашюта, прожигали его, увеличивая скорость спуска парашютиста, а она и без того большая.
Такова общая характеристика воздухоплавательного дивизиона как боевой воинской части.
Вернемся на Моравско-Остравское направление.
Утро 26 апреля. День обещает быть солнечным и теплым. Земля и воздух наполнены яркими красками и непередаваемым, опьяняющим запахом весны, особым чувством бушующего обновления жизни. А вокруг – неумолкаемые звуки смертельной борьбы во имя этой самой человеческой жизни. Первый воздухоплавательный отряд капитана Михайленко развернут на самом острие наступающих войск фронта. Это тот капитан, о котором вам расскажет любой солдат отряда. Однажды он очень насолил противнику, уничтожив две его артиллерийские батареи, стрелявшие по целям в расположении наших войск. В отместку вся тяжелая артиллерия врага обрушилась на аэростат. Один снаряд прошил аэростат по длине, пробив большие отверстия. Старший лейтенант Михайленко (он тогда был в этом звании) вместо того чтобы выпрыгнуть с парашютом, определился на местности и обнаружил батарею, поразившую аэростат. Пока он этим занимался, аэростат потерял много газа и стал падать. Использовать парашют было поздно. Казалось, выхода нет, но старший лейтенант его нашел. Подтянувшись на стропах подвески гондолы, он оказался в подвешенном состоянии – между гондолой и оболочкой. Аэростат перегнулся посередине, горбом вверх. В момент касания земли гондола и концы аэростата спружинили удар и благодаря этому старший лейтенант Михайленко отделался лишь царапинами. Виновница – батарея противника – на следующий день была отомщена.
Идет обычная подготовка аэростата к подъему. Руководитель подъема – старший лейтенант Лашин. По должности он – начальник летно-подъемной службы – старший воздухоплаватель. Сейчас он самый главный распорядитель. Даже командир капитан Михайленко, который сейчас старшим экипажа будет подниматься в воздух, четко выполняет команды, подаваемые старшим лейтенантом Лашиным. Вторым номером экипажа в воздух идет старший лейтенант Мальцев. Он под стать командиру, из числа самых опытных воздухоплавателей части. Один пример. В труднопроходимой лесисто-болотистой местности противник для снабжения своих войск построил низководную мостовую переправу через широкую и многоводную реку Великую. Обнаружить переправу с самолета не удалось. Привлекли воздухоплавателей. Через полдня переправа была обнаружена старшим лейтенантом Мальцевым на дальности более десяти километров от переднего края. Тяжелой артиллерией не достать – слишком далеко. Попробовали использовать авиацию – безрезультатно. Удар с большой высоты бесполезен – слишком узкая цель. Удар с малой высоты тоже успеха не принес: четыре зенитные артиллерийские батареи стеной огня перекрыли путь штурмовикам. На следующий день к аэростату подтянули батарею особой мощности – гаубицы 203-мм калибра. Одно попадание 250 кг снаряда этого орудия чувствительно для любого подобного объекта. С утра моросил дождь со снегом. Оболочка отяжелела. Аэростат двоих поднять не смог. В воздух ушел один старший лейтенант Мальцев без командира, который, как планировалось, должен был управлять огнем своей батареи. Наметанным глазом мост был быстро обнаружен, а четвертый пристрелочный снаряд точно попал в середину моста. Последующие за этим два залпа превратили мост в щепки, попутно уничтожив две зенитные батареи.
Первый утренний подъем проводился с новой позиции. Командиру отряда важно было оценить общую боевую обстановку и условия выполнения боевых задач воздухоплавателями. В этом, относительно кратковременном, подъеме было обнаружено несколько важных целей. По одной из них, стрелявшей по аэростату бризантными снарядами, пришлось открыть ответный огонь. Удача сопутствовала нашему экипажу. Батарея противника была подавлена. Весь этот день шла напряженная боевая работа. Было проведено три корректировки артиллерийского огня. Внешне это проявлялось лишь в том, что аэростат почти все время висел в воздухе, а в ближайшей от нас округе периодически грохотали выстрелы знакомой тяжелой артиллерии. Работа продолжалась и ночью. Погода стояла теплая, безветренная и безоблачная. Тренированный глаз замечает происходящие изменения в расположении противника. Это задел на будущее. День покажет, что сделано за ночь. Следующим утром первым в воздух ушел молодой воздухоплаватель с задачей оценить наиболее спокойные участки ветрового потока (постоянства скорости и направления его движения), а также – дальность видимости. На высоте 1000 м начался обстрел бризантными снарядами. Полагая задачу выполненной, аэростат был опущен. Место следующего подъема было удалено на пару километров в глубь своего расположения. Более двух часов в воздухе находился один из лучших воздухоплавателей нашего дивизиона старший лейтенант Лашин. За эти два часа он обнаружил несколько важных целей противника и, в порядке контрбатарейной борьбы, провел две корректировки огня. Эффективность огня наших батарей была столь велика, что вызвала бурный ответ со стороны противника. В аэростате насчитали двенадцать пробоин, в гондоле – две.
Вести разведку под сильным огнем противника может не каждый, для этого надо иметь мужество. Ведь наблюдатель полностью беззащитен и надеется лишь на счастливую случайность. Каждый подъем – испытание, порой очень не хотелось идти в небо, но недаром нас называли всевидящим оком артиллерии. Были отдельные смельчаки, которые ничего не боялись, но все остальные сознательно шли на риск, прекрасно понимая, что может случиться. В небо мы шли из чувства долга перед Родиной, перед сослуживцами, перед своим народом.
Утро 28 апреля. День обещает быть таким же, как и прошедший. С раннего утра на переднем крае идет интенсивная пулеметно-артиллерийская перестрелка. Вдруг, как по команде, полная тишина. Замолкли обе стороны. В воздухе появилась четверка «летающих танков». На небольшой высоте, чувствуя себя хозяевами положения, наши знаменитые штурмовики ИЛ-4 заходят на цель. Слышны звуки запускаемых реактивных снарядов и их взрывы на земле. Выполнив свою задачу, штурмовики улетают, и снова, как по той же команде, возобновляется прерванная их прилетом перестрелка. Накануне, в вечернем подъеме аэростата, командир отряда засек несколько артиллерийских батарей противника и получил добро на их уничтожение. Первым в воздух пошел старший лейтенант Мишин. Едва он достиг установленной высоты подъема аэростата, как из нашего тыла к нему приблизилась девятка краснозвездных истребителей «Аэрокобра», американского производства, поставляемых во время войны Красной Армии Соединенными Штатами Америки по ленд-лизу. Они ловко перестроились из боевого порядка «три тройки» в «журавлиную цепочку» и спиралью начали снижаться к аэростату. Приблизившись, головной истребитель длинной пушечной очередью прошил аэростат, но не поджег его. Следующий за головным был более успешным и такой же очередью поджег аэростат. Горение началось сверху. Прошло некоторое время, когда это увидел Мишин и все мы, находившиеся внизу. Не задерживаясь, Мишин выпрыгнул из гондолы. В момент раскрытия парашюта подлетел третий истребитель и открыл по нему огонь. А далее, как учили, все остальные поупражнялись в стрельбе по снижающемуся парашютисту. Аэростат прикрывался целым полком малокалиберной зенитной артиллерии. С началом этой драматической истории командир отряда связался по телефону с командиром зенитно-артиллерийского полка:
– Что случилось, почему стреляют по своим?
– Не знаю, что это значит, но знаю одно – в эту драку полк не вмешается: будет еще больше вреда, – ответил командир полка.
Истребители, выполнив свою задачу, улетели. Старший лейтенант Мишин благополучно приземлился, хотя его парашют сильно прогорел во многих местах. Здесь же, недалеко от него, упала несгоревшая часть оболочки аэростата. Военная судьба в четвертый раз миловала Ивана Васильевича. Он остался цел и невредим.
Итак, общий итог этого боевого эпизода. Задание на корректировку огня по разведанным артиллерийским батареям противника не выполнено по причине потери аэростата от обстрела своими истребителями. Из участия в боевых действиях в ответственный момент выпало подразделение, активно влиявшее на общий успех. Людских потерь воздухоплавательный отряд не имел, но материальные потери были значительными.
В этом боевом эпизоде была и другая сторона – моральная. Она, во-первых, определялась тем фактом, что произошедшее случилось по причине ошибок в управлении действиями нашей истребительной эскадрильи, и, во-вторых, продемонстрировала личное мужество и выдержку старшего лейтенанта Мишина.
Произошедшее – случай не единичный. К подобному на войне всегда готовы. Все мы – боевые товарищи старшего лейтенанта Мишина – были несказанно рады благополучному для него исходу этого боевого эпизода. В то время никому и в голову не пришло расспросить Ивана Васильевича о его самочувствии и о тех переживаниях, которые он испытывал с подлетом очередного истребителя для его расстрела. Время психологического анализа таких эпизодов и их влияние на психику и моторику человека было уже близко, но пока еще действовало время, символически характеризуемое словами песни:
... Выстрел грянет, ворон вскружит,
Твой дружок в бурьяне неживой лежит,
А дорога вдаль все мчится...
Нам же предстояло срочно добыть газ и наполнить им очередную оболочку. Прежде чем приступить к добыче газа, нам был дан приказ переместиться на другую позицию, что мы и выполнили. Без аэростата это просто и быстро. На маршруте движения всюду немые свидетели ожесточенных боев, которые шли в этом районе более месяца. Смотреть на все это грустно, в горле стоит ком. Дорога забита движущимися вперед войсковыми колоннами. В этих-то сложных дорожных условиях наш газзавод лег на бок, скатившись в кювет. Такое с ним произошло не впервые. Он имел высоко расположенный центр тяжести, что и являлось причиной его частого падения набок на неровностях дороги. Колонна продолжала путь без него. Прибыли на место, стали развертываться. Для транспортировки газзавода ушла машина помощи. К моменту окончания подготовительных работ прибыл газзавод и посланная за ним машина. Старший машины помощи доложил командиру отряда, что шофер газзавода – грузин по имени Илья – самостоятельно справился с постигшей его неприятностью и был готов к движению. Улыбчивый, застенчивый Илья был объектом постоянных шуток солдат. Дело в том, что в своих трудах по подъему обычно упавшей набок машины он был очень изобретательным. Видимо, когда-то в качестве рычага он использовал свой карабин. Ствол погнулся, и снайперски стреляющие солдаты в цель из его карабина не попадали. Шутки насчет кривого ружья и возможность стрельбы из него из-за угла были частой разрядкой напряжения среди солдат. Над этими шутками вместе со всеми смеялся и Илья.
В течение суток был добыт газ и наполнена оболочка. Уже во второй половине дня 29 апреля аэростат первого отряда капитана Михайленко находился в воздухе с двумя наблюдателями на борту. Один из наблюдателей – офицер-артиллерист чехословацкого корпуса, участвовавшего в освобождении Моравской Остравы. Велась активная разведка целей и оценка возможностей их поражения с минимальным ущербом для города. 30 апреля город Моравская Острава был освобожден от врага советскими и чехо-словацкими войсками. За помощь и содействие чехословацкому корпусу, участвовавшему в освобождении Моравской Остравы от неприятеля, все офицеры отряда были награждены медалями «За храбрость». После тяжелого поражения под Моравской Остравой противник стал быстро откатываться назад в сторону Праги. Наступление наших войск превратилось в преследование отходящего противника. Так мы и встретили День Победы.
С окончанием боевых действий весь наш воздухо-плавательный дивизион сосредоточился в городе Пардубице в 100 км восточнее Праги. Здесь на праздничном построении были оглашены предварительные итоги участия дивизиона в боевых действиях.
Жарким летом 1947 года мы, группа офицеров первого отряда, ехали поездом на полигон Вазиани, расположенный недалеко от Тбилиси. В одном вагоне с нами ехали летчики. Разговоры, шутки, смех. Летчики разговаривали между собою, пересыпая речь авиационными терминами, из которых было ясно, что это летчики-истребители. Их молодой задор коснулся, конечно, и нас. Начались расспросы. Воздухоплаватели не любили рекламировать себя, потому что их летную форму отождествляли не с аэростатом, а с газгольдерами, похожими на аппетитные сардельки, а именовали их не иначе как «колбасниками». Это шуточное, но несколько обидное слово мало подходило к таким мастерам артиллерийского огня, прославленным воздухоплавателям нашего дивизиона, как подполковник Джилкишев, майоры Михайленко и Криушенков, капитаны Лашин, Мальцев, Самарин, старший лейтенант Кончиц, впоследствии генерал-полковник, командующий войсками ряда военных округов. Все перечисленные офицеры были награждены орденами Александра Невского, помимо трех-четырех других боевых орденов. По статусу это орден за военное искусство и награждали им командиров батальонов и выше за умелое руководство подчиненными на поле боя. Перечисленные выше офицеры получили ордена Александра Невского в звании старших лейтенантов за умение точно определять важность обнаруженных целей и поражать их с минимальным расходом снарядов.
В разговорах с летчиками пришлось признаться, что мы тоже молодчики, но не летчики, а воздухоплаватели.
– Так бы и сказали, что колбасники, – сказал один из них.
– На каком фронте воевали?
– На 4-м Украинском, – последовал ответ.
– Мы тоже воевали на 4-м Украинском фронте. В конце войны сожгли свой аэростат. Наблюдатель выпрыгнул с парашютом, так мы и по нему прошлись. Удивительное дело – видим на боках аэростата такие же красные звезды, как на фюзеляжах наших самолетов. Докладываем на передовой пункт наведения: аэростат со звездами, а оттуда приказ – атаковать. Приказ есть приказ. Сожгли мы аэростат, ну а парашютиста – не знаем, убили или нет. А получилось это потому, что передовой наш пункт наведения из-за очень сложной конфигурации линии фронта оказался не впереди аэростата, как ему, передовому, положено, а сзади. Вот и получилась такая ошибка! Авианаводчик за свою ошибку серьезно наказан, но это не радует.
Помню, на этот рассказ капитана из команды летчиков командир отряда майор Михайленко ответил:
– Аэростат наш. Воздухоплаватель, выпрыгнувший из него, перед вами: капитан Мишин Иван Васильевич. Поклонитесь ему за его мужество в те считанные минуты, когда вы расстреливали его огнем своих пушек.
Удивительно: все вокруг замолчали и смотрели на Мишина, такого земного, со скромной улыбкой, с ямочкой на щеке.
Вдруг к нему подошел майор из группы летчиков:
– Извини, друг, это была моя эскадрилья. Все мы здесь перед вами.
Затем он обнял Мишина, поцеловал и сказал:
– Как в жизни сложно все бывает...
Разговор снова оживился. Выяснилось, что все следуем в Вазиани, только мы в учебный артиллерийский лагерь, развер-тываемый летом, а они в свой военный городок, расположенный рядом с аэродромом. В городке есть офицерский клуб. Познакомились. Договорились о встрече. Позднее мы много раз встречались, были желанными гостями в городке.
1975 год – тридцатилетний юбилей Победы советского народа в Великой Отечественной войне. По предложению Совета ветеранов в Ленинграде – колыбели советского военного воздухоплавания – состоялся большой сбор воздухоплавателей. Вечером 8 мая в моей квартире раздался телефонный звонок. В трубке голос командира 3-го вдаан подполковника Джилкишева Саида Демеубаевича:
– Завтра состоится сбор воздухоплавателей дивизиона. Приказываю: к 12.00 прибыть в Приморский парк Победы с женой. Сбор у Вазы. Форма одежды – парадная.
Отвечаю:
– Слушаюсь!
30 лет – большой срок. Одних уже нет, другие – далече. Необъятные просторы нашей Родины приютили своих защитников. Большинство в запасе или в отставке. Сбор был действительно большой.
Ранее на территории Белоруссии проводились большие показательные войсковые учения «Весна–75». Многострадальный белорусский народ, понесший неисчислимые жертвы в войне, днем и ночью приветствовал воинов Советской Армии. Это были незабываемые волнующие встречи. В Приморском парке Победы повторилось то же самое. За эти 30 лет жизнь заметно изменила нас. Мы оказались такими разными, но по-прежнему чувствовали себя единой дружной семьей. Трудности и невзгоды войны сблизили, сроднили нас, и теперь каждый стремился отдать тепло своей души в общую копилку воспоминаний. С волнением заслушали письмо Маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского командиру 1-го вдаан майору Филиппову: «Можно ли забыть ту большую роль, которую сыграл в завершающих боях в Берлинском сражении возглавляемый Вами 1-й воздухоплавательный дивизион аэростатов артиллерийского наблюдения. Воспоминания об этом сражении и об участниках сохранятся на многие-многие годы.
Все мы честно выполнили свой долг перед Родиной и этим имеем право гордиться перед потомством»
Через пять лет мы еще раз встретились, но уже сильно поредевшим составом. Я был самым младшим по возрасту среди участников этих встреч. Наступил день, когда, придя к известному месту, никого там не обнаружил. Жизнь взяла свое.