Герда

               
                Старики мечтают умереть во сне

     До недавнего времени я говорил про себя так: я вполне самодостаточная личность, давно живу один, привык к собственному укладу, отчего научился получать  удовольствие и радость.
   
    Позади три брака: официальный (регистрация в ЗАГСе и банкет), гражданский (это когда люди живут вместе, но без штампа в паспорте) и гостевой (мужчина и женщина навещают друг дружку, иногда остаются на ночлег, но каждый проживает в своём доме).

   Первая жена – Галя Попова, сокурсница, красивая была, блондинка, дерзкая и шлюховатая малость.  Да я и не западал на неё никогда, первокурсницы нравились. А тут всеобщее ликование – сдали без торчков научный коммунизм у профессора, который обычно половину группы валит ни за что. Набрали портвейна и рванули к Мишке Зазулину, у него хата огромная и родители вечно по командировкам. Мы тогда с Поповой зажигали весь вечер под Бони М, поплёлся её провожать, она затащила к себе домой чаю попить, ничего не помню. Отец её утором пивом  угощал  и что-то втирал вкрадчивым голосом продажного мента. С Галей старались не пересекаться даже взглядами.
 
   Я начал встречаться с Люсей Комаровой со второго курса, симпатичная девчонка такая, наивная немного, но с пухлыми губками и влажными глазами как у оленёнка Бэмби. Она влюбилась в меня, как кошка мартовская, на переменах между парами забегала в аудиторию и  кидалась на шею, при всех целовала без стеснения, шептала на ушко всякие глупости.  Наши парни глумились надо мной, а я взрослый выпускник - дипломник смущался и краснел, как прыщавый подросток. Наши девочки фыркали и посмеивались над Людкиными простенькими нарядами.

   Как-то после подобной сцены подошла ко мне  Галя и сказала, что беременна. Так обыденно, что я даже и не понял о ком и о чём речь вообще. После череды скудоумных вопросов: кто, от кого, когда и зачем,  я всё же вышел из оцепенения, Галя горько ухмылялась, а за её плечами как будто маячил образ отца  в парадном кителе со всеми регалиями. Пришло осознание, что участь моя решена, стало жаль себя, Люську, Галю и даже не рождённого ребёнка.
 
   Душа требовала водки и уединения. Но не успел  дойти до лифта, как меня догнала рыдающая Люська. Она комично подпрыгивала и неумело била меня по лицу, потом прижималась мокрыми щеками к груди, оставляя на белой рубашке следы от растёкшейся туши, - Никому тебя не отдам, ты только мой!

   На следующий день Комарова забрала документы и уехала на свою родину  в Тулу, там тоже политехнический институт имеется.

   Настали горячие деньки: подготовка к свадьбе, защита дипломных проектов, пересмотр распределения, переезд на жилплощадь невесты, к радости моих братьев и сестёр.

   В общем, типичная совдеповская свадьба по залёту. Под неугомонный клич подвыпивших гостей «Горько!» молодые нехотя целуются, потом невеста шепчется с подругами, перетирая что-то своё девичье, а жених бухает с друзьями как в последний раз.

   Родители велели: «Жить-поживать, да добра наживать!», а мы так и сделали и притёрлись довольно-таки быстро. Вместо Нижневартовского химического комбината  нас, как молодых специалистов,  перераспределили на наш Воронежский «Химпром». Меня  взяли мастером в цех, а Галя попала в финансовый отдел, видать папаня расстарался.

   Каждый вечер после работы, мы под ручку бродили по паркам и аллеям города, торопились в кино или пережидали дождик в кафе. Галя умная и острая на язычок, с ней всегда интересно. Животик округлялся и рос. Вместе с ним возрастала моя самооценка,  встречные парни завистливо сворачивали головы, ещё бы: «Такой простой с виду, а такую красавицу урвал!»
 
   В такие моменты я ликовал и думал про себя: «Ай, да везунчик, ты – Юрка Зимин!». И почему я даже не пытался к Поповой подкатить за все пять лет учёбы, наверное, подсознательно считал её недосягаемой для себя.

   В канун Нового года Галя родила сына, тесть доставил в приёмный покой нарядную ёлку и завалил коньяком акушеров и врачей. Никитос, крупный бухряк, шёл тяжело, но Галя отказывалась от кесарева сечения, сама справилась. Самый счастливый Новый год! Мы с друзьями собирали кроватку, тёща накрыла богатый стол, и мы с тестем впервые пили, обнявшись, утирая скупые слёзы радости.

   Рождество отмечали полным составом, сынок посапывал в постельке, устланной стерильными пелёнками, бабушки и дедушки пили Токайское и шёпотом пели «Расцветали яблони и груши, поплыли туманы…». А вот Галя, похорошевшая после родов, таскала моё бренное тело по всем закуткам и кладовкам, - Юрочка, ну давай доченьку зафигачим, прям сейчас хочу!

   Не знаю, как это всё у неё получается, но не прошло и года, а у нас в спальне появилась вторая колыбелька для красавицы Ксюши с тёмными волосиками и глазками-черешенками.


   Тесть с тёщей  обожали нянькаться с малышами, подолгу гуляли в тенистом парке, водили на представления кукольного театра и в цирк, а если надо, то и в поликлинику. Им нравилось, когда их принимали за родителей наших детей. Может, додавали то, чего не получала их собственная дочь, а может, просто переживали вторую молодость.

   Галю часто дёргали на работу, ну не может без неё кисель сесть, энергия бьёт ключом.

   И вот нашу девушку, мать двоих детей, выбирают в профком. Отстаивая интересы трудящихся, она левой ногой открывала двери директорского кабинета. Народ уважал мою жену и побаивался.

   Через три года, уже и не знаю, за какие заслуги, меня назначили начальником цеха. Всеми почитаемый Михалыч был с помпой отправлен на пенсию, а мог бы ещё пахать и пахать. Говорят, заскучал Михалыч на заслуженном отдыхе, запил и помер.
 
   А ещё через год мы получили трёхкомнатную квартиру, со всеми удобствами, с роскошным видом из окна на реку Воронеж.
 
   Импортная мебель в те времена считалась дефицитным товаром, и в свободной продаже никто ничего подобного не видел.

    Директор нашего комбината Илья Петрович позвонил товарищам в Москву, выделил свою служебную  «Волгу» с водителем Борей на трое суток, и мы с Галей гоняли по столичным базам в поисках диванов, кухонных гарнитуров и кроватей.

   Как раз к новоселью подоспел контейнер с мягкой югославской мебелью, польской стенкой и финской белой спальней.

   Было такое впечатление, что двери нашей квартиры никогда не закрывались:  постоянные полуночные посиделки на кухне с друзьями, родственники из глубинки.

   Сваты, то бишь наши родители, так сдружились, что чуть ли не через день являлись, якобы внучат проведать. А сами глушили Amaretto  или  Royal как не в себя. Тёща стригла модно волосы, носила зауженные джинсы и курила сигареты с ментолом, от наших подруг мало чем отличалась. Тесть заревновал и пустился во все тяжкие: закрутил роман с Леной Плетнёвой, нашей тихоней, увёл из семьи, наобещал золотые горы и увёз в Адлер.
   
   Тёща стала опекать нашего девственника, пухляка Севу Дунаева. Тот шарахался от неё, но не приходить к нам он никак не мог, слишком весело и спето гуляли друзья. В итоге свежие рубашки и наваристые борщи сделали своё дело.

   Прошло знойное лето, Лена Плетнёва вернулась в семью. Тёща сама прогнала Севу Дунаева, освобождая место для блудного мужа, но тот остался жить в Адлере.

   Детки подрастали, Ксюша занималась музыкой и живописью, а Никита играл в футбол в подростковом клубе и плавал в бассейне. Особых хлопот с ними не было, заводили друзей на районе, влюблялись, ссорились и мирились, нормально развивались.
 
     На предприятии началась глобальная реконструкция: вагонами получали мы днём и ночью промышленное оборудование из Италии. Следом прибыла многочисленная делегация из Милана: инженеры, конструкторы, сборщики и управляющие.  Руководил миссией представитель посольства  Фабио Манчини, темпераментный как армянин, но более импозантный и вальяжный.

    Руководящий состав расселили в гостинице «Брно», а остальных распределили по общежитиям предприятия. Вот где оторвались наши незамужние барышни!

   Фабио Манчини выразил желание ознакомиться с бытом простых советских инженеров без показухи. Директор распорядился организовать приём иностранных гостей в приличной и достойной квартире.  Ну кто бы сомневался, что самой подходящей ячейкой общества для этой цели окажется наша семья. Водитель Боря замучился таскать коробки с коньяком и деликатесами, банкет оплачивал «Химпром».

   В пятницу вечером семерых самых главных итальянцев привезли к нам домой. Нарядные дети, да и мы с Галей в парадно - выходных костюмах радушно встретили гостей. Всё вокруг блистало чистотой - Галя с подругами неделю корячились. Стол, накрытый в зале, ломился от яств – два повара из ресторана были откомандированы нам в помощь. Итальянцы офигели, 
 
   - Простые советские инженеры по пятницам едят паюсную икру и осетрину,  а запивают французским коньяком?

   - Ну почему же только по пятницам,  - как можно равнодушнее ответила смелая Галя.

   Мы предупреждали, мы просили никого не приходить к нам в гости, друзья божились и клялись, но к ночи в жилище было не протолкнуться. Все хотели общения с иностранцами запросто, за одним столом. Переводчик оказался слабым звеном, водитель Боря ещё в десять часов вечера увёз  безучастное тело. Да и не нужен уже никакой переводчик. Под музыку из Сан-Ремо народ контактировал на адском суржике, но все понимали друг друга,

   - Дринк за аморе!

   Спать никто не собирался, гостей невозможно было разогнать. В субботу с утра свежевыбритый водитель Боря по нашей просьбе отвёз детей и тёщу на её жилплощадь, чтоб дети выспались и выучили уроки. Тёща брыкалась, не хотела уезжать. К вечеру по нашей настоятельной мольбе водитель Боря привез директора. Илья Петрович обнял  Манчини, выпил с ним на брудершафт,

   - Друг мой, Фабио, ещё столько прекрасных мест в Воронеже, поехали ко мне на дачу, там баня, рыбалка.

   - Дорогой Петрович, здесь собрались самые красивые девушки, у тебя таких нет на даче, да и закуски мы ещё не все попробовали.

   Илья Петрович только развёл руками, опрокинул в себя полный фужер коньяка и, расслабляя галстук, запел низким с хрипотцой голосом,

   - Лашате ми кантаре кон ла китара ин мано…

   Хорошо спетая и спитая к тому времени компания хором подхватила,

   - Лашате ми кантаре соно ун италиано…   

    Лишь к полудню воскресенья водителю Боре удалось-таки увезти визитёров в гостиницу, наши подруги пытались навести порядок, мыть посуду, но Галя бесцеремонно отослала всех куда подальше, и мы упали одетые в не разобранную постель и мгновенно провалились в сон. По нашим комнатам разгуливал Челентано в семейных трусах в горошек и на чистейшем русском пел «Там, где клён шумит над речной водой…». Неизвестно, что снилось Гале, но она то и дело взбрыкивала и бубнила «Феличита, феличита…».

   В общем, жили мы и не тужили, припеваючи, можно сказать. 
 
   А однажды всё порушилось, в одночасье.

   Лёха Санкин уехал в своё время по распределению в Нижневартовск, да там и осел, женился, расплодился. Впервые прибыл  навестить мать, та вроде как приболела, а друзья притащили к нам бывшего однокурсника. Лёха Санкин, простой как три рубля, увидев нашего Никитоса, громко воскликнул,

   - Глянь, пацан, ну вылитый Саня Волков!

   Пауза затянулась, было слышно лишь, как набирается вода в сливной бачок унитаза.

   Все знали, что Попова и Волков встречаются. Саня - красавчик, в модных фирменных  шмотках, в группе на соло гитаре играет. На учёбу забил,  и его из-за хвостов не допустили к зимней сессии. И это на пятом курсе, на финишной прямой! Волков оформил академический отпуск, а чтобы откосить от армии, в марте завербовался на комсомольскую стройку куда-то за Урал. Больше его никто не видел, как в воду канул.
   
   Госэкзамен по научному коммунизму мы сдавали в мае, Никитос родился слишком крупным для семимесячного ребёнка. Почему я никогда не сопоставлял эти факты и не мог сложить два плюс два.
 
   Пятничный отрыв забуксовал и рассыпался в тишине. Компания по-тихому растворилась.

   - Мы теперь будем прислушиваться к ереси, которую наплёл недоумок Санкин? – Галя сдвинула бровки и положила руки мне на плечи.

   - Волкова будешь обнимать, - я грубо оттолкнул жену.

   Мы тогда разругались в дрыбодан, орали друг на друга, обвиняя во всех смертных грехах. Я кидался на Галю с кулаками, она когтями драла мне лицо. Это у порядочных женщин ногти, а у гулящих профурсеток – когти!

   Самое страшное, что дети – подростки свидетели мордобоя понимали, о чём сыр-бор,  они плакали как маленькие и всё пытались нас разнять.
 
   - Получается, я вам не родной? – Никита был белее полотна.
 
   Соседи стучали по батареям, по телефону вызванные детьми на помощь  деды долбились в запертые двери. Галя никого не впустила на порог,

   - Баста, теремок больше не работает!

   - Дурак ты, Зимин! Хочешь войны? Будет тебе война, - прошипела гадюка в мою сторону и заперлась в спальной.

   Дети затихли в своей комнате, а я залёг в гостиной, уснуть не мог, пил крупными глотками неразбавленный Royal и ждал, когда остановится раненое сердце.

   Все выходные я пропьянствовал в звенящей пустоте, Галя с детьми уезжали на дачу.

   На работу явился небритым и растрёпанным. Свои люди нашептали,

   - Илья Петрович и Галина с утра на служебной «Волге» отбыли в неизвестном направлении.

   Напрасно я тряс как сливу директорскую секретаршу Эллочку, ничего вразумительного так и не услышал,

   - Манчини звонил, из горсовета, ещё из обкома, а куда поехали мне не доложили…

   - Ладно, Эллочка, я приглашаю вас пообедать со мной в ресторане, - но она забилась в угол, прикрывая синей папкой глубоко декольтированную блузку.

   Надо отметить, что на предприятии много красивых и одиноких женщин, так мужики говорят. У меня и мыслей не было на кого-то пялиться, а в мою сторону даже посмотреть никто не смел, все боялись начальника финансового отдела.
 
   Я  нормальный мужчина, были  одноразовые  романчики на стороне, в командировке или на отдыхе в санатории, но это даже не считается, потому как семья – это святое! 
 
   Написал заявление на отпуск за свой счёт, и плевать, что собирались всей семьёй ехать в Сочи. Вечером в поисках приключений в гордом одиночестве метнулся по ресторанам. Довольно быстро нашёл подходящую женщину.
Беспринципная барменша Марго жила в убогой  квартирке на окраине города,

   - Оставайся, живи сколько хочешь, - уходя Марго кинула на подушку запасные ключи.

   Из кровати не вылезали, там же ели и курили. Пили водку, которой было море: Марго каждый день подворовывала в баре, вот и накопилась.

   Домой вернулся через три недели, обрюзгший и грязный как из канализационного коллектора. Галя как воды в рот набрала. Дети, было,  радостно кинулись мне навстречу, то ли смрад остановил, то ли неприятные воспоминания, ушли на улицу.

   Я помылся под душем, сварил пельменей из морозилки, принципиально не тронул готового супа и котлет. Закрылся в гостиной, включил телик и ушёл в тяжёлый беспокойный сон: беременная Галя в белом платье, Волков обнимает невесту, Челентано в трусах и шляпе на чистейшем русском поёт «Ах, эта свадьба пела и плясала»…

   Вот так и повелось, друзья перестали бывать у нас, затаились, ждали,  когда ситуация нормализуется.

   Мне не сообщили, когда у Никиты выпускной бал, а я и не очень-то жаждал узнать. Парень собирался поступать в политех, по стопам родителей, но уехал учиться в Волгоградское  Качинское военное училище.
 
   Лето казалось невыносимо бесконечным и тянулось, как старая резинка от трусов.

   Первый шаг к примирению никто не делал. Чего ждал я? Может, когда сердце перестанет колоть, не знаю…

   Как-то погожим субботним утром, Ксюша, уходя в школу, громко крикнула: «Всем доброго утра!»

   Всем – значит и мне тоже, лёд тронулся, это добрый знак!

   Галя варила кофе, запах сногсшибательный, позвала меня на кухню, я не стал упрямиться.

   - Юра, надо серьёзно поговорить.

   - Да, Галь, давно пора. Хоть теперь расскажешь, как дурила меня?

   - Давай так: время всё расставит по своим местам. Ты поверил сплетням и не можешь переступить своё эго. Мне тяжело простить то, что ты избил меня. Дел наворотили,  хотя и жили хорошо, и семья образцово показательная была.

   - Да что там я, разок ударил. Ты посмотри, у меня всё лицо в шрамах!

   - Вот и я о том же. Получится склеить кувшин?  Навряд ли. Я подаю на развод и уезжаю жить в Италию. Фабио Манчини позвал замуж. У него дом в Милане и вилла у моря, яхта, виноградники. Ксюша пока переедет жить к маме, выпускной класс, пригляд нужен, сам понимаешь.

   - Ах ты, тварь гидроперитная, прошмандовка косорылая! Ты меня бросаешь? Меня? Вместо того чтоб валяться в ногах и вымаливать прощения?  Дочь не увидишь никогда!

   Сатанинским огнём загорелись глаза у волчицы, она ощерилась, выпустила когти, приняла оборонительную стойку,

   - Ах, так? Ну, ты сам напросился:  забудь меня, забудь детей! Они не твои! Дочь Ксюша от Ильи Петровича. И чтоб близко к нам не подходил. Утрись, слизняк, хватит сопли жевать…

   - От Ильи Петровича? – тело моё обмякло как пустой мешок из-под навоза.

   Не помню, как оказался у Марго.  Она не задавала вопросов, поставила передо мной стакан, наполнив до краёв водкой.

   Домой вернулся, когда там уже никого не было. В полупустых шкафах одиноко корчились мои рубашки и галстуки. Вот и всё! Была семья и не осталось ничего! Ни жены, ни детей. Каким ветром занесло к нам слугу дьявола Лёху Санкина, будь он неладен.

   Пил – да, рыдал – да, хотел умереть – да, хотел собрать всех вместе и зажить как прежде – да! Разговаривал сам с собой,

   - Не важно, что дети не от меня, я был хорошим отцом, я им попки мыл и на закорках таскал. Мы были счастливы! Но как эта тварь смогла так одурачить меня, кукушат воспитывал. Хватит, так и до дурки недалеко, надо дальше жить, забыть всё и жить!

   Поначалу подруги приходили по хозяйству помочь: помыть полы, напечь пирогов, наварить борща. Друзья приносили спиртные напитки и поучали,
 
   - Юрка, завязывай хернёй страдать, помирись с детьми, они не причём. Галю не вернёшь, но ведь ты так молод ещё, найдём тебе новую жену, без причиндалов, но работящую. Вздрогнем! А Лёхе Санкину мы тогда рыло-то начистили, даже не сомневайся.

   Мне не нравилось водить девок к себе домой, каждая норовила что-нибудь «забыть»: перчатки, шарф или даже лифчик, чтоб потом был повод вернуться. Без сожаления выбрасывал в мусоропровод оставленные вещи. А когда дубасили в двери, просто не открывал.

   Ксюша изъявила желание учиться в Московском  институте нефти и газа имени Губкина. На этой почве родители Галины воссоединились, накопали связей, повезли внучку в столицу. После успешных вступительных экзаменов тёща уехала жить в Адлер к мужу, квартиру сдала в аренду, а ключи от дачи вручила мне, чтоб присматривал за недвижимостью.

    Летом на природе отменно: шашлыки с дымком, зелень с грядки, широкая бочка с водой, а если очень хочется – с километр до озера в ивах.

   Совсем другой расклад. Приезжаем, к примеру, с некой Иришей на выходные, недурно проводим время. В понедельник с утра пораньше собираюсь на работу, а подруга не прочь остаться, да бога ради! Надо траву прополоть, малинник проредить, сад полить, дел полно. Иришка  не школьница, понимает, что путь к сердцу мужчины тернист. Впахивает всю неделю, да на дорогу поглядывает. А я уже и забыл про неё. В пятницу везу новую знакомую Маришку, готовую на всё после бокала шампанского. Заезжаем на участок, а тут сюрпрайз – Иришка руки в боки. Я молча иду на озеро поплавать, пусть девки сами разбираются, кому я достанусь, мне по фиг все эти Иришки и Маришки, но всегда хочется, чтоб обе остались.

   В моей жизни появилась преданная подруга, соседка баба Шура, шпион и партизанка,

   - Юрочка, ваша приятельница всю неделю на крылечке семечки щёлкала, да ногти пилила, сегодня с утра дорожки подмела – пыль столбом, да в хате полы помыла. Ничего не поливала, это уж я из шланга, через забор, где достала.

   - Спасибо, баба Шура, значит,  будем искать новую, работящую!

   Осенью на даче приятно оттягиваться с умной девушкой – вальс Бастон, Шопенгауэр, неспешные прогулки по лесу, благородные напитки, звездопад в ночном небе, в доме запах спелых яблок.

   А зимой так самый настоящий Romantik. За окошком снегопад, а в доме тепло от электрообогревателей, в камине дровишки потрескивают, свечи оплавляются на мандариновую кожуру, на полу пара бокалов с красным вином. На белом лохматом меху «А ля Умка» валяется знойная красавица, выгибает спинку, щурит глазки, соблазняет одним словом.

   Баба Шура перебирается в городскую квартиру с первыми заморозками, её домишко как следует не утеплён и совсем не приспособлен к зимним условиям.

   С внедрением  в социум интернета и сотовой связи качество жизни заметно улучшилось. Отпала необходимость ухаживать за женщинами, каждый раз устраивая театр. Выбрал фотку, где я копировал брутальную улыбочку Брюса Уиллиса, разместил на сайте знакомств, добавил немногословный текст: «Холост, бездетный, ищу единственную и неповторимую от 25 до 30». Дело в шляпе, хоть каждый день на свидание ходи. Выявил закономерность: чем старше я становился, тем моложе нравились девушки.

   С друзьями встречались редко, периодически созванивались. Многие из них побывали в Милане по приглашению четы Манчини. Галя и там развила бурную деятельность, скучно русской женщине на яхте прохлаждаться, да по мониторам контролировать сбор урожая. Прикупили винодельческий завод, сами виноград перерабатывают, и теперь вино по всему миру продают, известный бренд «La Gallo». 

   Пробовал я это вино, ничего особенного, баба Шура лучше делает.

   Иногда смотрю в соцсетях фотографии Ксюши. Получила красный диплом, осталась на кафедре, закончила аспирантуру, преподаёт в академии, защитила диссертацию, вся в своего умного папашу. Илью Петровича.

   Друзья поведали, что Галина прилетала в Москву, встречалась с детьми. Никиту Зимина, военного лётчика,  как раз награждали в Кремле, мать и сестра были на церемонии. За какие такие заслуги? И что же Волков не подтянулся, такое событие!

   Бывали моменты, никого не хотел видеть, тем более изображать из себя мачо. Тогда покупал Киевский торт и шёл к бабе Шуре. Она дама мудрая, всю жизнь проработала терапевтом, знает,  чем душу лечить. Чай с травами заваривает, а сама уже вишнёвую наливочку по сверкающим рюмочкам разливает,

   - Юрочка, все болезни от переживаний. Самые здоровые люди – пофигисты.

   - Как же не переживать? Я всю душу вложил в этих детей, а они теперь и не вспоминают обо мне, пустое место я для них.

   - Юрочка, а вы свою гордыню куда-нибудь подальше засуньте, сами позвоните им, поздравьте с успехами, напроситесь в гости, позовите к себе. Дети хорошие у вас, вот увидите, обязательно откликнутся.

   И то верно, надо налаживать отношения. Скоро внучата пойдут, может, доверят понянчить малышей.

   Да видать, слишком долго я сомневался и настраивался.

   Позвонила тёща из Адлера,

   - Юрий, у нас горе, Никита погиб. В Чечне. Написано: «При исполнении служебного воинского долга». Тело не найдено. Гале привезли его награды.
 
   Я заорал как резаный, кулаки в кровь сбил об бетонную стену,

   - Какой на хер долг? Кому так сильно двадцатисемилетний пацан задолжал? Будь проклята война! Будь прокляты политики, которые не умеют договариваться, и отсылают мальчишек на бойню…

   В школе, напротив дома, среди цветущих петуний  установили стелу с именами воинов-интернационалистов, погибших в Чеченской республике. Семь имён. Все выпускники этой школы. Среди них лётчик-истребитель капитан Никита Зимин.
 
   Я часто приношу гвоздики к памятнику, а больше и некуда.

   - Что же ты, Никитушка, уехал тогда от нас в Качу, а не стал поступать в политех. Был бы сейчас химиком, как мечтал. Что же мы наделали…

   Баба Шура вручила листок с «Отче наш», исписанный корявым врачебным почерком. Показала, как нужно молиться. И я молился за Никиту и не рождённых его детей.

   - Юрочка, вам надо жениться, найти приличную женщину, и угомониться уже, хватит гарцевать, шестой десяток разменял.

   - Баба Шура, так не на ком жениться, молодые все дуры набитые, с ними даже поговорить не о чем.

   - Зачем же вам молодая жена, вдоволь нагулялись и достаточно, найдите постарше с жизненным опытом, образованную, которая понимает всё с полуслова.

   На своей страничке сайта знакомств убрал из текста возрастной ценз, поменял фото. Седина в висках, грустинка во взоре, добавил лишь одну фразу: «Для серьёзных отношений». Эх, что тут началось, бабьё как с цепи сорвалось. Не то, что на свидания, не всем успевал отвечать. Тех, кто интересовался зарплатой и наличием недвижимости сразу блокировал. Ещё тех, кто начинал сходу грузить своими проблемами. Сорокалетнюю дамочку в парк не пригласишь, нужно в кафе или бар вести.  Они зачастую полноваты, на лбу написано «Хочу замуж», стараются изо всех сил понравиться. Приятный бонус – в постели более раскрепощены.

   Одна особо настойчивая мамзель прислала сообщение: «Привет, Юра! Пишу третий раз, наверное, ты занят на работе…»

    - Ага, для тебя я всегда буду занят на работе. Я и сорокалетним не всем успеваю отвечать, а тут полтинник, даже не скрывает. Ты чего возомнила о себе? – подумал я.

   «А ты почти не изменился…», - не изменился! А мы раньше встречались? Бочкарёва Людмила, технолог, город Тула. Тула… Тула…

     Рассмотрел повнимательнее лицо: очки в тонкой оправе, светлые волосы, реденькая чёлка. И тут меня жаром обдало – так это же Люська Комарова! Где же твои пухлые губки? Разом нахлынули воспоминания, вот кто любил меня по-настоящему. И я незамедлительно ответил: «Здравствуй, мой оленёнок Бэмби! Давненько тебя дожидаюсь».

   И понеслось! Мы могли вечерами по несколько часов подряд говорить по телефону. В рабочее время писали СМС и обменивались милыми смайликами. Улыбка не покидала моего лица.

   Люся из многодетной семьи, так же как и я. Когда после второго курса она перевелась в Тульский политех и вернулась домой из Воронежа, родня была не очень-то и рада, так как её считали отрезанным ломтём. Люсе приходилось учиться и работать, помогать матери по хозяйству. Порог стал оббивать Гриша Бочкарёв, полукриминального вида по  прозвищу Бочка. Таким жиганам нравятся хрупкие, интеллигентного вида девушки. Несколько раз Бочка устраивал цирковые показательные выступления. Если Люда возвращалась после работы домой одна, к ней подкатывали хулиганы с целью поиздеваться и обидеть. Но тут неожиданно из кустов выскакивал Бочка и одной левой укладывал полдюжины гопников. Потом плёлся за девушкой на заслуженном основании – защитник. И ни одного парня не подпускал к ней близко, сразу морду бил. И что оставалось делать, замуж выходила без любви. Мать настаивала, да и самой не терпелось поскорее свалить из дома.

   Бочка говорил, что работает на базе, поэтому имеет возможность доставать дефицитные продукты и вещи. Сначала жили в заводской общаге.  Потом появилась странная одинокая бабуля, которая пожелала встретить старость в деревне. Бочка перевёз старушку в недорогой крепкий домик, а взамен получил дарственную на двушку в центре города. То, что домик оказался без света, газа и отопления в вымирающей деревне история умалчивает.

   Один за другим народились детки Паша и Даша. Гриша не жалел денег на своих детей, дом ломился от дорогих игрушек. Жене тоже подарки часто перепадали – часы, серьги, брошки. Но Люда не любила всего этого, считала показушным.

   С годами Бочкарёв становился жестче, пропадал на несколько дней, а потом заявлялся: «Жрать давай!» и никакого тебе «Здрасьте». Он, наверное, погуливал.  Люда бесила его своим равнодушием: «Что же ты за деревяшка такая!». Своих друзей Бочка не приводил, а подруг жены быстро отвадил. Люда жила как в вакууме: избалованные дети и агрессивный муж.

   Однажды ночью нагрянули менты, скрутили сонного Гришу, изъяли золотые украшения, видеомагнитофон, игровую приставку Денди. На допросах выяснилось, что Бочкарёв член местной ОПГ, а попросту – бандит. И светит ему немалый срок.   
 
   Глупые дети поначалу ходили гордые, задрав носы, ещё бы – их батя настоящий гангстер! Но когда на столе вместо икры и балыков появились овсянка, да картошка с хлебом, а в школе перестали их бояться, стало ясно, что жизнь не будет прежней.

   Криминальные разборки продолжились на зоне, какие-то деньги так и не нашли. В одной из драк был убит заточкой в сердце Григорий Бочкарёв. Мутные типы толклись какое-то время у подъезда, но и они пропали. А деньги всплыли через много лет. Паша Бочкарёв устанавливал пластиковые окна в квартире, при демонтаже подоконников обнаружился тайник с банковскими упаковками сотенных купюр. Много. Очень много. Но это были уже не деньги, а фантики.

   Людмила восстановилась на химкомбинате по специальности. Мужчины подкатывали с непристойными предложениями, но их чаяния обращались в пыль, попадая под испепеляющий взор равнодушия. Люда решила для себя, что побывала замужем и достаточно, дети выросли, тихая спокойная жизнь её вполне устраивала. Дочь выдала замуж,  Даша попала в хорошую семью, где заботятся и о внуках, и о стариках.

   Паша привёл в дом сноху, деловую безработную деваху. Первое время и неплохо было: к вечеру грибной суп и блины с мясом, намытые полы. Но мать стала замечать, если не выйдет на кухню к ужину, то её могут и не позвать. Постепенно квартира превращалась в коммуналку. Двум хозяйкам на одной кухне стало тесно. Сноха уже нашёптывала мужу: мать вечно путается под ногами, не моет за собой ванну, покупает просрочку.

   И надо же такому случиться: нашёлся принц на белом коне из Воронежа, когда-то с матерью у них был роман,

   - Мама, жизнь даёт тебе шанс, ну почему бы не попробовать, вернуться ты всегда сможешь. А вдруг это судьба и всё сложится?

   Мы продолжали созваниваться, Люся тарахтела без умолку,

   - Какой же ты красивый был и сильный. Я так любила тебя, замуж хотела. А когда всё произошло, чуть руки на себя не наложила, столько слёз пролила. Никого так не любила и не люблю.

   - Мой оленёнок Бэмби, я тоже тебя люблю. Жизнь меня наказала, чужих детей поднимал, я же тебе говорил. Прости меня. Два месяца разговоров, пора бы уже и повстречаться.

   - Я как технолог химического предприятия имею право на досрочную пенсию, сейчас как раз занимаюсь оформлением бумаг. Так что, без пяти минут свободная девушка ждёт свидания с одиноким красавцем.

   - Не такой уж и красавец этот одинокий мужчина…

   - Признаться, молодая тоже не очень уж и молода…

   Я начал всерьёз обдумывать место встречи, в Тулу я не поеду, у меня работа, у неё дети. В Воронеже на даче можно неделю – другую перекантоваться, а там если притрёмся, то и на квартиру впору въехать. На всякий случай, дома стал наводить порядок, заправил чистую постель, протёр пыль со стеллажей, перемыл до блеска бокалы и тарелки. Телефонный звонок отвлёк от дел,

   - Привет, милый! Я в Воронеже, сажусь в такси, говори адрес!

   Посуда посыпалась из рук. Как так? Мы ещё толком не договорились. Надел новые джинсы и чистую футболку, а она уже в дверь тарабанит.  Открываю…стоит женщина с потёртым чемоданом и огромным клетчатым баулом. Люся Комарова? Скорее её мама. А чего я ждал? Тридцать лет прошло.

   - Ну, проходи, что у тебя в сумке, приданное?

   - Не, зимние вещи, пальто да сапоги.

   Да уж, придётся притираться. Сам позвал. За чаем выяснилось, что Люся выписалась из своей квартиры, и переехала жить ко мне навсегда. Как-то так…

   Люся хорошая, спокойная, немногословная. Удивительно, два месяца мы наговориться не могли, а тут что, темы для диалога иссякли?

   На телевизоре и журнальном столике появились ажурные салфетки, видать угадал, приданное с собой привезла. Как-то после работы зашёл на кухню водички попить и обомлел: через всё помещение натянута верёвка, а на ней бельё сушится. Что это? Как это называется? Рейтузы, панталоны? Бабки такие носят и Люся. Начал говорить про стринги, а она даже не понимает о чём речь.
 
   Были и приятности. Люда рано просыпалась, готовила завтрак, варила кофе. В пергаментную бумагу заворачивала бутерброды мне на обед, а ведь раньше никто так не делал.  К спиртным напиткам не приучена:  одинаково морщилась и кривилась от палёной водки и элитного вина.  Иногда с пивом и чипсами  мы усаживались у телика и смотрели старые комедии.

   По весне поехали на дачу, набрали мяса для шашлыка, овощей и лавашей – открытие сезона. Пока я занимался мангалом, Люся ходила с граблями по участку, намечая грядки,

   - Это под картошку, тут тепличку поставим, здесь баклажаны и перцы.

   На обед я пригласил бабу Шуру, та принесла свою фирменную наливочку. Люда лишь пригубила вишнёвку,

   - Фу, что за гадость, как вы её пьёте? Бабуся, не поделитесь с нами рассадой помидоров?

   Баба Шура с прищуром посмотрела в мою сторону, а мне осталось только развести руками.

   Люсе нравилась просторная и светлая квартира. Стала она цветы разводить на подоконнике, пригляделся, а это рассада. И не запретишь. Исчезли плотные импортные портьеры, их место заняли занавески из ситца в цветочек – так веселее и глазу приятнее. Спорный вопрос. Через какое-то время жилище стало напоминать деревенскую избу, диваны и кресла устланы тряпками, на полу непонятные половики, по углам во всех комнатах банки с закрутками, как будто в кладовках мало места.

   Друзья прознали, что мы сошлись с Люсей и завалились в гости, посмотреть на новую хозяйку, и порадоваться за товарища. Я молча курил в сторонке. Люда весь вечер рассказывала, как в пенсионном фонде втирают нелепицу народонаселению, как лечить печень и как из стакана манки и муки испечь пирог. Через час все ушли в лёгком недоумении.

   - Люд, давай тебе джинсы и макасины купим.

   - Зачем мне такое. Вон у меня и платья и сарафаны есть, всего полно.

   - В торце нашего дома открыли салон красоты.  Может, запишешься на педикюр и маникюр?

   - На фига деньги тратить, я и сама пятки пемзой почищу.
 
   Необходимо признать, что Люда выглядела старше своих лет, и на людях я чувствовал  себя неловко рядом с ней.

   Зато готовит вкусно, стирает, убирает. В общую тетрадку записывает все расходы по хозяйству и отчитывается передо мной каждую неделю, хоть я и прошу этого не делать. Всю зарплату я складываю в хрустальную вазу, Люся берёт, сколько считает нужным. Свои пенсионные деньги она не тратит. Но и я не так прост, премиальные – это только моя добыча.

   Вот так размеренно проходит год, другой, третий. Иной раз меня берёт оторопь, а что если бы я тогда женился не на Поповой, а на Комаровой, и вся моя жизнь была бы пресной как пирог из манки и беспонтовой как ситцевые занавески.

   Мои родители отравились газом. Не специально, так вышло. Говорят, поставили чайник кипятиться и забыли, старость, деменция. Вода забурлила и загасила огонь, жильё наполнилось газом.  Соседи учуяли запах, но было слишком поздно. На поминках, братья и сестры стали выяснять отношения, делить имущество. Люся, было, вступила в активный спор, но я утащил её домой. Нам ничего не надо, у нас всё есть.

   Со своей роднёй Люда не часто созванивалась. Более всех она была дружна с младшей сестрой, Еленой. Та вышла замуж по большой любви, родила дочку, и была счастлива до поры до времени. Как это часто бывает, да почти у всех. Пока добрые люди не открыли глаза: а муженёк то погуливает! Лена выследила разлучницу, потаскала за косы. А мужику хоть бы хны, другую завёл, и перестал шифроваться. Лена забрала дочку и ушла к родителям. А там и без них тесно. Дочка поступила в колледж,  и кое-как пробили для неё место в общежитии. Елене было едва за сорок, работала на водоканале. Сотрудник овдовел, ему далеко за пятьдесят. Но мы-то знаем, что мужчина нажился с ровесницей и ему теперь по нраву молодухи. Вот он и присмотрел Елену. А ей что делать, с женихами полный швах. А у этого отдельная квартира, сын взрослый, давно своей семьёй живёт. Тяжесть бытия в родительском доме сделали своё дело, Лена переехала к приятелю. Любви никакой с её стороны, но договорились жить в уважении и согласии, вести совместное хозяйство, ходить в кино и по гостям вдвоём сподручнее. Прожили вместе больше десяти лет, сделали шикарный ремонт, всю бытовую технику совместно приобретали. Он не раз звал Лену замуж, но она отмахивалась, мол, что народ смешить, нам и так хорошо.  Как-то раз на объекте мужчине стало плохо, неотложка его забрала.  Оказалось онкология, последняя стадия, что-то где-то оторвалось, готовят срочную операцию, ждут денег. Лена прибежала в больницу, а там сын с невесткой уже сидят по обе стороны кровати. Отец слабым голосом даёт строгий наказ,

   - Сынок, жить мне совсем мало осталось, поклянись при свидетелях, что дашь Елене дожить в нашей квартире.

   - Папа, не переживай, всё исполню, как скажешь, пусть Лена живет, сколько потребуется.

   Погребение оплачивала Елена, поминальный обед на девять дней тоже никто не помогал. Когда люди разошлись по домам, пасынок огласил ультиматум,
 
   - Тётя, даю тебе три дня, чтоб духу твоего тут не было.

   - Как же так? Ты отцу обещал. Я десять лет положила на эту квартиру, все деньги вложила в ремонт, в технику, в операцию,  у меня за душой ни копейки, все эти годы коту под хвост?

   - Забирай телик, или пылесос. Эта квартира моей матери, моего согласия никто не спрашивал, когда сюда тебя приводил. А расширять жильё  мне самому сейчас нужно, дети подрастают. Три дня!

   Так и вернулась к старикам совсем взрослая нищая дочь.

   Люда изложила печальную историю своей сестры и, заглядывая мне в глаза, спросила,

   - Ты ведь со мной так не поступишь?

   - Разумеется, нет. Но имей ввиду, что здесь заложены доли Ксюши и Галины.

   - Так Галя итальянская миллионщица, ей зачем какая-то там доля.

   - По закону положено. Мы же не будем ничего нарушать? – а сам подумал, - Ни за что больше не женюсь.

   Меня всё больше раздражала верёвка на кухне с бабскими хлопковыми лифчиками на ней. Как будто в пансионате для престарелых.

   На восьмое марта подарил Люсе комплект  кружевного белья красного цвета. А в ответ вместо благодарности наслушался,

   - Я что, проститутка, такое носить? А эта ниточка трусами называется? Ты сколько за это заплатил? Не могут три лоскутка девять тысяч стоить…

   Бельишко всё же забрала, наверное,  дочке отослала.

   Меня стало раздражать всё: как тапками по полу шаркает, как храпит, как вилку держит, как борщ хлебает, как носки штопает, я их выбрасываю, а она достаёт из мусорного ведра и штопает. Дошло до того, что домой не хочется идти. Позвонил и сказал, что срочно в командировку посылают в область. А сам поехал к Марго.  Как водится, выпили водочки, и я впервые спросил у неё совета,

   - Марго, что мне делать? Сошёлся с женщиной, с которой был в отношениях в молодости, была любовь, думал вот оно – счастье, но чем дальше, яснее понимаю, что счастье то, что не женился тогда. Раздражает, сил нет терпеть, но и выставить не могу, она ради меня всё бросила и приехала.

   - Может быть не ради тебя, а чтоб детям её комфортнее жилось? Запомни, милый, женщина долго может терпеть и много чего простить, но не равнодушие.

   Через три дня вернулся домой, поел и лёг спать. Я молчу, и она ничего не спрашивает. Демонстрирую полное равнодушие, а ей как будто тоже всё равно, лежит на диване телик смотрит.

   Поехал на дачу, её с собой не позвал, зато нормально с соседкой попьянствовали,

    - Баба Шура, что же делать, замуж брать Люську я точно не хочу, чужие мы, как дальше жить не знаю.

   - Юрочка, я вам молитву давала, вы её не посеяли? Молитесь, просите и дано будет.

   Проявляю апатию, читаю «Отче наш», прошу помощи у отца небесного. Прошло некоторое время и всё разрешилось как будто само собой. Люсин сын Паша и его супруга после долгих усилий всё же родили ребёночка, но с какими-то отклонениями. Малыш почти всё время плачет. Требуется огромное терпение и любовь. Специалистам надобно платить. Мы тоже пару раз отсылали по тридцать тысяч,  из хрустальной вазочки а не с Люсиной карты. Через полгода у снохи что называется, поехала крыша. Оставила записку  «Прости, не ищи» и сбежала то ли с цыганами, то ли с молдаванами. Сын не захотел отдавать ребёнка в дом малютки, прикипел к малышу, врачи прогнозировали положительный исход. Паша взмолился,

   - Мама, я понимаю тебя. Ты живёшь сейчас для себя, как у Христа за пазухой. Приезжай, пожалуйста, помоги нам с сыночком! Хочешь, с мужем приезжайте.

   - Надо парню помочь, если не мать, то кто? – я кинулся искать баул.

   - Юра, зачем ты упаковываешь пальто и тёплые вещи, думаешь, до зимы не вернусь?

   - Вдруг лечение затянется, будешь мёрзнуть? Как доберёшься, сразу дай знать, - сделал озабоченный вид, достал все купюры до единой из вазочки и вложил в сухонькую Люськину ладошку, - тебе нужнее.

   На вокзале она что-то говорила про холодильник и суп, а я еле скрывал шкодливую улыбку. Едва дождавшись отправления поезда, погнал на дачу. И устроили мы с бабой Шурой пир горой: шашлыки, шампанское и вишнёвка. Впервые за много лет я уснул счастливым!
 
   Дома первым делом я избавился от Люськиных вещей. Занавески в цветочек, коврики, фартуки и тапки без сожаления отнёс на помойку. Прокисший суп вылил в унитаз. Пожарил яичницу, попил кофейку и залёг на диван, который отныне ни с кем не надо делить. Простирнуть в автомате вещички и прибраться я могу и сам. Для этого не надо терпеть чужого человека с его укладом и упрёками. Больше никаких баб! Люся звонила, но я не сразу отвечал, через несколько дней с прохладцей отбрёхивался, что был в командировке.

   - Ты что, уже завёл себе нового оленёнка?

   - Как здоровье малыша, - я специально игнорировал её вопросы, пусть думает, что хочет.
 
   Она нервничала, повышала голос, я отключался. Звонки были всё реже и в последствие иссякли.

     Предприятие наше перешло в руки новых владельцев, цех расформировали, большинство рабочих уволили, меня отправили на пенсию. Как-то быстро и неожиданно, даже сообразить не успел, а я уже в парке на лавочке полдня прохлаждаюсь.
 
   Дома дел особых нет. Уехал пожить на дачу, привёл в порядок лужайку, для чего приобрёл новую газонокосилку. Баба Шура призналась, что ей тяжеловато ухаживать за грядками, а лужайка эстетично, и обихожено выглядит. Взялись мы её  участок выравнивать,  монтировать систему полива, сеять семена.  Дело не быстрое, с перекусами, да наливочкой за месяц управились. Но когда заколосилась изумрудная густая трава, а я как опытный барбер газонокосилкой ровно подстриг поле, и это выглядело настолько привлекательно, что захотелось поваляться в мураве.
 
   На день рождения баба Шура подарила мне кресло качалку из ротанга.

   - Но это дорогой подарок, - я слабо сопротивлялся, кресло мне очень нравилось.

   - Так мне две качалки ни к чему, берите, пока дают.

   Креслу нашлось место на веранде, и я, покачиваясь и попивая утренний кофе, умиротворённо созерцал клеверную роскошь.

   Дома от нечего делать разбирал кладовку и в коробке нашёл скомканные Люсей  наши портьеры. Постирал, погладил и повесил на место. Вспомнил, как мы радовались, что раздобыли дефицит. Галя забралась на шаткую стремянку, а я делал вид, что поддерживаю её ниже талии. Жена поскользнулась и полетела вниз, увлекая меня за собой, было больно, но чтоб не пугать детей мы начали смеяться и кататься по полу. Детвора радостно присоединилась к нам. И это счастье было в моей жизни!

   Зимой одному в загородном доме не комильфо. Надо спутницу найти, и я восстановил свою страничку на сайте знакомств. Выставил новую фотку, не стал скрывать залысины. Возраст указал реальный. В анкете набрал: «Для приятного время провождения». Стал ждать вагон предложений. На третий день дождался: «Дедушка, а вы реально не женаты? Вам ваша бабушка по рогам не настучит?», - что за дела, какой дедушка, не понимаю такого юмора, это наверняка Люся Комарова мстит с чужого адреса, - подумал я.
 
   Были немногочисленные сообщения, и в каждом вопрос о моей состоятельности. С одной дамой заспорили по этому поводу,

   - А вы что думали, вам носки за «спасибо» будут стирать?

   - Мне не надо ничего стирать, русскими буквами написано – для приятного время провождения!

   - Дедуля, для этих дел полно мужичков помоложе!

   Обидно стало. Я внутри ощущаю себя двадцатилетним ухарем.

   Весной с бабой Шурой облагораживали лужайки, подсеивали проплешины. По вечерам вели неспешные разговоры об урожае малины и вишни.  И мне подобная беседа уже не казалась «стариковской».

   Но, по сути, я крепкий молодец: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!». Подумал малость и решил баньку построить, сауну с душем.  За купелью, за бочкой с водой, если быть точным, вбил колышки. Целый день просчитывал пиломатериалы, а оказалось, ничего считать и не надо было, всё посчитано до нас. Просто выбираешь картинку с баней, а там уже все расчеты: двери, окна, печка, шпингалеты. Соответственно, цены. Но я же не ищу лёгких путей. Печку срисовал из одного проекта, душевую с раздевалкой из другого. Инженер! Заказал всё из разных мест. И доставка сожрала всю экономию. Стройматериалы грудой лежали у сарая. Я залил фундамент, ждал печку, но никто не брался её сварить, или ломили заоблачную цену.

   - Юрочка, ну хоть в следующем сезоне косточки попарим? – из бабы Шуры чирлидерша, как из меня экономист.

    Сентябрь выдался дождливым, в доме стало зябко и неуютно, один обогреватель я отнёс соседке. Но она уже настроилась на переезд в город. Даже толком не попрощались, таксист поторапливал, рассчитывая до ливня выехать на трассу.

   Волею случая на Авито нашлась подходящая печь, не новая, но вполне пригодная. С доставкой совсем недорого выходило. Приехали ребята на Газели, выгрузили красавицу. Один из них, видать, бригадир, оценив ситуацию, предложил,

   - Мы занимаемся строительством, опыт более пяти лет, бригада трезвая, бани такие ставили, максимум за две недели управимся.

   Цена оказалась приемлемой, я со своей стороны обещал обеспечивать бригаду горячим чаем с бутербродами, и мы ударили по рукам.

   Я мечтал, чтоб они до зимы управились, но за десять дней банька была готова. Печка выложена камнем, чан с водой, всё как положено. Черепичная крыша, противоскользящая плитка на полу в душевой.
 
   В октябре месяце я попарился на славу, - жаль, что баба Шура так рано уехала.

   Для меня остаётся загадкой, откуда они получают информацию. Позвонили друзья,

   - Юрка, отстроил баньку и затаился, старых товарищей не зовёшь, поляну не накрываешь, не порядок.

   - Берите пива,  да приезжайте, с жёнами будете?

   Приехали одни ребята, подруги не захотели, позже стало ясно почему. Для начала выпили немного, разделись и расселись по полкам. В последний раз мы видели друг друга полуобнажёнными на пляже после защиты дипломов. Все были стройными и подтянутыми. А сейчас сидел хоровод толстопузых лысых мужиков. Наши девочки не захотели светить перед всеми шестидесятилетними телесами, им ведь тоже пришлось бы раздеваться. Жарились до пота, по очереди ныряли в купель, и опять бежали в сауну. На улице свежо, от тел пар столбом. Позже у камина пили пиво с рыбной нарезкой. На завтра уговорились повторить, но с утра разъехались по домам.

   Стареем что ли? Посмотрел на себя со стороны, ну есть пузико, но небольшое, не то, чтоб зеркальная болезнь. Кушать стал меньше, спиртное не идёт. Телевизор перестал включать – одно враньё. Слушаю музыку, смотрю хорошие фильмы, читаю книги. Текст иногда неконтрастный, приходится щуриться. Пошарил в ящике комода и нашёл очки в старомодной чёрной оправе, вероятно, тёща для чтения приобретала. Надел, а оно как тут и было, буквы чёткие, крупные. Но если смотреть вдаль – всё расплывчато.   А ведь думал, что никогда очки не надену. Не бывает вечной молодости.

   С нетерпением ожидал нового сезона, так хотелось в сауну, да с липовым чаем. В отделе «Всё для бани» закупил коробку эфирных масел: эвкалипт и бергамот, пачули и можжевельник, мята и розмарин. Дюжину берёзовых и дубовых веников. Яркие махровые  полотенца и белоснежные простыни.

   Весна нагрянула неожиданно, ещё вчера под деревьями громоздились угрюмые сугробы, а сегодня солнце плещется в лужицах, и птицы щебечут на все лады. В апреле прохладно, но участок можно приводить в порядок, сгребать прошлогодние листья, подправить калитку. Срезаю сухие ветки, а сам поглядываю: вот-вот баба Шура появится, а я ей: «Мадемуазель, не желаете ли попарить косточки?» и поведу её в сауну, а там всё по полочкам разложено и запах неземной благодати. Но баба Шура не объявлялась, телефон молчал. Может, приболела, надо навестить, но адреса не знаю. Заехал в правление, там все данные хранятся,

   - Юрий Иванович, померла твоя баба Шура осенью в прошлом году, её наследники приезжали оформляться,  так что встречай новых соседей.

   Я чувствовал себя никому не нужным сиротой. «Им там хорошо и без нас, а нам тут как без них?»  - мысль не совсем изящно изложена, но правильная и понятная, оставлю как есть. Пусто стало, оказывается, баньку не для себя, а для бабы Шуры строил.

   В скором времени услышал я негромкое пение с соседнего двора: «Я сама себя открыла, я сама себе шепчу, я вчера была бескрыла, а сегодня полечу», - новые жильцы осваиваются, за домом не видно, хоть бы не скандальные и непьющие оказались, - беспокоился я.

   В тёщиной небогатой библиотеке попадались и хорошие книги. Лениво раскачиваясь в любимом кресле, с томиком Чехова и зелёным чаем коротал я майский вечерок.

   - Извините, здравствуйте, не найдётся ли у вас немного соли взаймы?

   В очках для чтения усмотрел размытую фигурку за забором, голубые джинсы и белая блузка. Голос низкий, а женщина стройная, молодуха стало быть. Схватил банку с солью и кинулся на выручку. Вблизи оказалось, что ровесница, но приятной внешности с тонкими чертами лица.  Отсыпал добрую жменю в одноразовый стаканчик, она запротестовала,

   - Спасибо, но это слишком много, мне завтра пачку привезут. А хотите картошки в мундирах с малосольными огурцами? Приходите, минут через десять будет готово.

   Я надел опрятную футболку, достал из запасов запайку лосося, баночку оливок, бутылку белого вина, и помчался в гости. В доме ничего не изменилось, та же скатерть, те же тарелки и сверкающие хрустальные  рюмки.

   - Давайте знакомиться, - она протянула руку, - Герда Генриховна.

   - Юрий Иванович, - я наклонился и поцеловал даме руку, - здесь раньше жила баба Шура, мы с ней были очень дружны.

   - Надеюсь, мы с вами тоже подружимся. Александра Витольдовна моя двоюродная тётя. У нас даже фамилия общая – Бауэр. Мы из поволжских немцев.

   - Я знал, что она врачом была, а вопросов о родословной не возникало.

   - У нас в роду почти все медики. Мой отец заведовал кафедрой хирургии в первом медицинском, мама была практикующим  эндокринологом. Сын обучался на фармацевтическом факультете, сейчас соучредитель совместной компании «Farma».
 
   - А у нас почти все химики.  Родители от сохи, коренные воронежцы. Сам я работал начальником цеха, теперь на заслуженном отдыхе.

   - А я преподавала литературу и русский язык.

   - В какой школе? Есть у меня знакомые в системе образования.

   - Это там, в Москве, вы не знаете...

   За непринуждённой беседой опустела бутылочка белого, но я - то знаю, где баба Шура вишнёвку прятала. Повысили градус, стало веселее. Я припоминал забавные истории из студенческой жизни. Герда заливалась колокольчиком, мне было приятно, что она так реагирует.

   - Герда редкое имя, в Воронеже группа была «Герда», не хуже «Алисы» и «Машины времени», а может быть и лучше. Говорят в Америку уехали, «Парк Горького» вернулся, а они остались. Не слышали?

   - Нет, не слышала. Мне Пугачёва нравилась, Жанна Бичевская, Марыля Родович.  Имя мне  папа давал. Герда – сильная, могучая. А я худышка, заморыш с детства, домашние называли Геля, сокращённое от ангелочек. Можете и вы меня так называть.

   - И вы обращайтесь ко мне, просто Юра, без отчества и церемоний.

   Ужин затянулся, было далеко за полночь, когда мы вышли на порог. Мы не раз пили на брудершафт и были на «ты».

   - Надо людям запретить спать в мае, смотри, Юра, какая красотища!

    Вокруг  деревья в цвету, от них пахнет мёдом и счастьем. Небо в звёздах, комаров нет.

   - Геля, а хочешь, завтра я приду и лужайку тебе подстригу?

   - Какую такую лужайку ты мне собрался стричь? Завтра сын приедет, он нас не поймёт.

   - Газон перед домом, а ты что подумала?

   - Газон хочу. Ничего не подумала. Спать не хочу.

   - И я не хочу спать. Давай тогда песни петь.

   - Не, я петь не умею. Это что, рассвет? «И полосы зари не за горами, они давно окрасили восток». Пора, мой друг, пора. Светлеет горизонт.

   На востоке тем временем небо стало молочно-розовым. Я поцеловал Геле руку на прощанье и в отличном расположении духа отправился к себе домой.

   Утром как штык, с газонокосилкой и букетиком нарциссов, я стоял у её порога. Я был умыт, побрит, причёсан, хоть сейчас сажай в красный угол с прибаутками: «У вас товар, у нас купец, готовый тотчас под венец». Подъехала иномарка, молодой красивый мужчина отворил калитку, пропуская вперёд водителя, загруженного пакетами и коробками. Оба удивлённо затормозили, завидев постороннего на участке.

   - Здравствуйте, Богдан Генрихович, - спохватившись, представился парень, увидел цветы и слегка ухмыльнулся,  - Цветочки, надеюсь, не с нашей клумбы сорвали?

   - Обижаете, со своей срезал. Юрий Иванович, ваш сосед. Мне Геля про вас вчера говорила.

   - Геля? Любит наша принцесса поспать. Мама, открывай, мужчины кофе хотят.

   Геля вышла помятой и заспанной в шелковой пижаме, потянулась грациозно, как кошечка, и первому улыбнулась мне. Я покраснел, как юный пионер. Богдан громко  хмыкнул.

Мы сидели на веранде, и пили Арабику со сливками. Круассаны с кремом делали завтрак по-европейски полноценным.

   - Юрий Иванович, ближайшие продуктовые магазины желательно в шаговой доступности где здесь расположены? Дело в том, что мне необходимо сегодня вернуться в Москву, переговоры, сами понимаете. Провизии на пару недель хватит, даже на двоих, -  он хитро прищурился, - Но вдруг я не смогу приехать, поможете маме с покупками?

   - Богдан Генрихович, работайте спокойно и не волнуйтесь. В двух километрах отсюда, через поле напрямки,  село «Рассвет», -  мы невольно переглянулись с Гелей, и это опять не осталось незамеченным, - там завсегда продают овощи с огородов и молоко со сметаной, яйца с двумя желтками, цены ниже, чем на рынке. В сельском магазине  хлеб и консервы, если что. И плюс к этому я езжу в город пару раз в месяц на рынок за мясом и рыбой, в гипермаркет за остальными товарами. Так что, за маму будьте спокойны.

   Богдан засиживаться не стал, пока водитель прогревал двигатель, мы обменялись телефонами,

   - Юрий Иванович, звоните сразу, если что с мамой не так будет.

   - Всё будет отлично, обещаю!

   Потом я методично с газонокосилкой носился по полю, а Геля раскладывала скошенный мятлик у забора для просушки.

   В сумерках мы усталые уселись на крыльце, идеально ровный ковёр газона радовал взор.

   - Геля, может, наливочки с устатку? Или винца лёгенького? У меня в запасе есть.

   - Не, меня чё-то рубит, я щас ласты сверну…

   - Геля, а ты точно в школе литературу преподавала?

   - Ой, Юра, так это я у детей и нахваталась!

   - Геля, пойдём завтра в село, купим сметаны и творога, нажарим сырников, ты любишь сырники со сметаной?

   Но она уже посапывала у меня на плече, - Завтра, всё завтра…

   На прогулку в село я оделся по-походному, кроссовки и спортивный костюм. Геля вышла в длинном голубом сарафане из тонкого хлопка и белой марлевой блузке с шитьём на рукавах. Плетёная корзина дополняла образ девушки – крестьянки. Мы брели по полю, разнотравье головокружительное, такое только в Воронежской области бывает. Васильки, маки, ромашки, гвоздика.

   - В какой красоте нам выпало жить! Юра, а ты все названия цветов знаешь?

   - Знаю, что полевая гвоздика это горицвет.

   В село «Рассвет» далеко не пошли, на окраине у бабушки купили, не торгуясь, две баклажки молока, банку сметаны и пакет зернённого творога, пообещав вернуть банку в следующий раз.

   На обратном пути уселись под берёзами отдохнуть, попили молока. Вкусное, с магазинным не сравнить. Мы смеялись, глядя друг на друга, молоко бежало по подбородкам. Геля срывала ромашки и плела венок. Я прилёг, положив голову ей на колени.

   - Хочешь, я выучусь шить, а может, и вышивать,
    А хочешь, я выучусь жить, и будем жить-поживать.
   А детей у нас будет пять, а может быть даже шесть,
   Хочешь, я выучусь прясть, а может и сматывать шерсть…

   Геля пела тихо, будто колыбельную, я прикрыл глаза, сквозь ресницы видел, как капелька пота повисла у неё на кончике носа. Мне так захотелось, чтоб эта капля упала мне на губы.

   - Геля, а ты смогла бы родить ребёнка? Мальчика, или девочку хотя бы?

  - Юра, дорогой, как же мне ответить на обычный, естественный вопрос, чтоб ты поверил? Давай не будем торопить события, может, эдак,  лет через десять…

   Не знаю, откуда прилетела мысль, и заполонила всё моё сознание, и ничем я не смог её сбить, в висках стучало, в ушах звенело, во лбу било в набат: «Что сейчас на Геле, там, под сарафаном, стринги или панталоны?»

   Оказалось – ничего, совсем ничего…

   Домой мы возвращались в обнимку довольные друг другом. Её губы припухли от моих поцелуев. 

   Сырники мы жарили до самой ночи, они то и дело подгорали, потому что мы часто отвлекались. Уснули в постели моего ангелочка.

    Она спала, тихонько посапывая, я не стал её будить. Чтоб не греметь посудой пошёл к себе варить кофе. Попил сам и принёс для неё. Она всё ещё почивала, хотя солнце катилось к полудню. Чтоб не скрипеть дверьми оставил поднос с чашкой капучино и шоколадкой на крыльце. А сам пошёл топить печь в бане.

   Хорошо просушенные поленья от фруктовых деревьев, давали приятный запах. Я капнул маслом пачули на камни, оно должно возбуждать, - куда же  белее, и так всё на пределе, - переживал я.
   
   Геля пришла сама, может дымок её разбудил, - Да тут шикарная сауна припрятана в кустах!

   Мы лежали в парилке на девственных простынях, потом голышом бежали в купель, с головой погружаясь в холодную воду, тела быстро остывали, опять парились, похлопывая берёзовыми веничками по розовым телам. Я принёс из холодильника белое вино.  Мы оживились и опять ушли в разнос.

   Спали, где придётся, вернее где заляжем, там нам и постель, не принципиально в каком доме. В помещении ходили обнажёнными, не стесняясь.  Во двор Геля надевала мою разношенную футболку для приличия, а я широкие трусы. Когда собирались в город на рынок, то наряжались, я в рубашечке, белых штанах, Геля в модных джинсах с дырками на коленях. Покупали свинину на шашлык и барбекю, филе белого амура, овощи и фрукты. Ведёрками  клубнику и черешню. Появились абрикосы – ведро абрикосов. Дома все продукты распределяли по холодильникам, в один всё не умещалось.

   Каждый день готовили мясо на живом огне, овощи запекали на решётке или в фольге. Запивали ледяным винишком или текилой, по настроению.

   Неизменно после завтрака ходим на озеро. Мой ангелочек в голубом купальнике,  который идеально оттеняет подзагоревшую кожу. Вода прозрачная, комфортная, как парное молоко. Мы ныряем как дельфины, смеёмся как дети, играем и гоняемся друг за другом  до изнеможения. Утомлённые, возвращаемся к обеду. 

   Несколько раз звонил Богдан. И я, и Геля убеждали его, что у нас всего с избытком, настроение и здоровье превосходные,  приезжать не надо с целью проконтролировать. Он присылал денег на карту  и на какое-то время успокаивался.

   В самые знойные дни лета, когда припекало так, что не хотелось даже носа высовывать из тени, закрывали плотно ставни, врубали на всю вентилятор. В морозильниках изготавливался лёд в огромных объёмах. Пластины льда плавали в мисках и тазиках, способствуя снижению температуры воздуха  в комнате. Ледяные кубики громоздились в бокалах с пивом.  Сами ложились на пол, перед собой устанавливали ноутбук  и смотрели старое доброе кино.
 
   Ещё нам нравилось на закате дня сидеть в купели, вести неспешные разговоры. Рядом на табуретке спиртные напитки, нехитрая закусь. Посреди лужайки заранее расстилали стёганое одеяло, чтоб скошенная трава не колола спину. Когда тела достаточно охлаждались, обнажёнными ложились на  подстил и смотрели в небо. Капельки влаги постепенно испарялись, и мы опять прыгали в бочку с водой. В городе такого неба не увидишь, иллюминация проспектов забивает всю природную красоту ночи. Звёзды мерцают и подмигивают нам, невольно посвящённые в нашу тайну. Небо глубокое, бархатное и бесконечное. Найдём ли мы там друг друга?

   Не дай бог, если бы я жил один, смог бы столько бухать, до глубокой ночи торчать в бочке с водой, валяться посреди газона голым? Даже во времена самой бесшабашной юности не мог себе такого позволить. Позволить себе быть счастливым?

   В августе жара спала, мы каждодневно прогуливались по лесу. Я уже решил, что зимовать мы будем в моей квартире. Или в нашей, если Геля не откажет и выйдет за меня замуж. Мы заведём щенка, мопса  Бэтти или Рассел терьера Майло. А может, сразу двух. Будем гулять в парке. Каждую неделю покупать цветы и относить к школе напротив. Заниматься приготовлением обедов и ужинов я буду сам. Я люблю свою принцессу, но её совсем не научили готовить. И чтобы  не обделять мою девочку, доверим ей варить кофе, что неплохо получается.  Купим по акции абонементы  в бассейн с сауной. Будем навещать детей в Москве. С друзьями знакомить не стану, чтоб подруги не завидовали. Обязательно пойдём в кино, в тёмном зале будем целоваться и обжиматься как подростки.

   В середине  сентября у Гели носом пошла кровь. «Почему так рано» - прошептала она и потеряла сознание. Я всерьёз перепугался, вызвал скорую помощь, позвонил Богдану.  Неотложка добиралась вечность, хотя медики утверждают, что тридцать минут для пригорода неплохой показатель. Врачи сделали укол, принесли носилки, но Геля пришла в сознание и отказалась от госпитализации. К ночи приехал Богдан и забрал моего ангела, выдернул из моей жизни. Геля не сопротивлялась ему. Я порывался поехать с ними. Богдан отвёл меня в сторонку и разъяснил, что врачи ждут Гелю на обследование. Клиника закрытая, меня не пустят. А если анализы будут неважными, придётся  везти маму в Израиль или Германию. «Что с Гелей?» - я боялся услышать страшный анамнез, а он как-то шаблонно ответил: «Обострение щитовидной железы, профессиональное заболевание».

   - Когда Геля вернётся?

   - Весной!

   Я сходил с ума от отчаяния, молился богу и просил здоровья моему ангелочку. Звонил Богдану, но он ни разу не дал переговорить с Гелей: то она на процедурах, то спит, а то и вовсе не отвечал на мои звонки.

   Мне ничего не оставалось делать, как ждать весну. Никогда ещё зима не была такой большой и долгой. Среди ночи я просыпался от ощущения вселенской пустоты и одиночества. Такого не может быть, что бы она оставила меня одного! Гнал подальше дурные мысли и продолжал ждать весну.

   В апреле подстриг её лужайку, починил забор. Навесной замок на двери оставался нетронутым. Ходил в поля, собирал  букет и в вазе синего стекла ставил на пороге. Вдруг приедут, а я не услышу или усну, не смогу встретить. Геля увидит цветы и будет знать, что я здесь,  рядом, жду её.

   В начале мая позвонил Богдан, он был немногословен и не стал дожидаться вопросов,

   - Юрий Иванович, я на завтра забронировал вам билет до Москвы, приезжайте.

   В руках появился лёгкий тремор. Стало страшно, но я, сжав кулаки,  очень тщательно стал собираться в путь.  Подстригся в барбершопе, надел лучший костюм, новую белокипенную рубашку.

   Ранним утром Богдан встретил меня на перроне, - Юрий Иванович, мама просила вызвать вас, хотела проститься, но потом запретила: «Пусть я для него живой останусь». В ноябре её не стало, почти полгода прошло. Она мне часто сниться и говорит: «Юра тоскует, надо ему помочь». А как тут поможешь? Я долго думал и всё же  решил вызвать вас, рассказать всю правду.

   «Мне нечем дышать, отворите все двери…» Мои худшие опасения подтвердились, её больше нет. Как жить дальше? Плечи осунулись, как будто десяток лет навалились разом. Давящая боль в грудине отозвалась в ступне, и я захромал, шаркая и спотыкаясь. Богдан замедлил шаг, взял меня под руку.

   На выходе из Казанского вокзала зашли в цветочный павильон. Богдан выбирал лилии, а я обратился к рыженькой девчушке,

   - Пятьдесят алых роз, пожалуйста.

   - Дедушка, вы определитесь, сорок девять или пятьдесят одна, дарить следует нечётное количество.

   - Милая барышня, уважаемый человек попросил пятьдесят роз, значит пятьдесят, - Богдан увидел, как мне стало тяжело дышать,  не то, что говорить.

   - Да, конечно, извините, я мигом, - засуетилась юная продавщица, сочувственно глядя в мою сторону.

   Мы сели в чёрный джип, водитель уточнил,

   - Богдан Генрихович, в отель или сразу на Троекуровское?   

   - К маме.

    От центрального входа мы шли не долго, я сразу увидел её.

    Двухметровый памятник из чёрного гранита, на нём во весь рост молодая девушка с гитарой наперевес. Кожаные штаны, косуха, волосы торчком, вздыбленная чёлка, широкая улыбка и надпись золотыми крупными буквами «ГЕРДА».

   Я ведь с самого начала знал, что это она, догадывался. Слёзы затуманили взор, обессиленный плюхнулся на лавочку. Богдан уложил на плиту принесённые цветы. Потом достал из портфеля бутылку Абсолюта и два стаканчика, выпили, не чокаясь.

   - Мама говорила вам, что работала учителем словесности? Это версия для досужих. Она никогда не работала. Даже институт не закончила.

   Богдан разместил на столике контейнеры с сырной и мясной нарезкой, огурцы и хлеб. Выпили ещё по одной, водочка пошла как родная, и он продолжил,

   -  Герда была единственной дочерью в семье поволжских немцев. Родители были обручены чуть ли не с детства, так заведено. Вместе в школу, потом в институт, поженились в ординатуре. В этот период разрешили немцам уезжать на историческую родину. Но они были востребованными специалистами, а в Германии врачей из России был переизбыток. Решили не торопиться. Родилась дочь,  с малолетства традиционному воспитанию не поддавалась.  Училась в обычной школе, дралась с мальчишками, была непослушной и делала всё наперекор. Отдали в музыкальную школу по классу скрипки, занятия часто прогуливала, но навыки пригодились,  самостоятельно выучилась играть на гитаре. К пятнадцати годам с лёгкостью снимала Джимми Хэндрикса и Эрика Клэптона.  А Джимми Пэйджа из Лед Зеппелин так вообще один в один, считали знатоки. Зарождался русский рок. «Машина времени» гремела в Москве, «Аквариум» и «Воскресенье» в Питере. Воронежские музыканты приглашали талантливую девочку отыграть с ними хоть один концерт. Она соглашалась, но в итоге сбила свою группу и назвала просто, без затей «Герда». Но народ рассуждал так: это как в «Алисе»  не было никакой Алисы, а был Кинчев, то и в «Герде» нет так называемой Герды, и это всего лишь сценический псевдоним солистки.

   Герда исполняла только свои песни и быстро стала мегапопулярной. Многочисленная толпа поклонников дуром валила на её выступления. Задолго до Цоя и его бессмертного хита «Мы ждём перемен», Герда пела в жёстком роковом стиле,

   - Мне нечем дышать, отворите все двери!
     Пробейте проёмы в бетонном барьере!

   Музыкантов из группы дёргали на беседы в КГБ: «Вы что, призываете снести Берлинскую стену? Вам плохо живётся в СССР? Свободы не хватает? Может вам все границы открыть?»

   Пришло время определяться и продолжать образование, но тяги к биологии и химии не выявилось, а напротив, пробелы в знаниях. Медицина, гуд бай, тут никакой блат не поможет. Пришлось документы отдавать на филфак в педагогический. Учиться не сложно, если вовремя сессию сдавать. Через год родителей пригласили работать в московскую клиническую больницу. Герда пожелала остаться в Воронеже: «Не маленькая, справлюсь, да и сессия на носу», - прикрывалась учёбой, а у самой концерты расписаны на месяцы вперёд.

   Приезжали ребята из Москвы специально послушать её песни. Кто-то обещал записать виниловую пластинку на фирме «Мелодия», кто-то тур по Дальнему востоку. Но чаще приглашали в действующие  коллективы на базе ДК Энергетиков или ДК имени Горбунова, в народе «Горбушка». Герда понимала, что в Москве найдутся музыканты посильнее и профессиональнее, рано или поздно придётся покорять столичные залы и стадионы, но бросить своих музыкантов она никак не могла. Ребята полностью выкладывались на сцене, за кулисы уходили мокрыми. Потом, с трудом пробираясь сквозь скопище фанатов, ехали в кафе или на квартиру, было принято спиртными напитками пригасить адреналин.

    В тот раз, как обычно, после удачно отыгранного  концерта всех музыкантов повезли в компанию.  В квартире было полно парней и единственная девочка. Кто-то принёс пакет с наркотой. Просто покурить травку считалось особым шиком, а тут что-то новое. Никто не хотел выглядеть белой вороной, употребили все. Наркотик был плохо очищенным и смертельно опасным. Несколько человек со слабым иммунитетом отошли сразу, но никто этого даже не заметил. Больше суток продолжалась дикая оргия,  в бешеной эйфории девушку безостановочно гоняли по кругу, даже друзья участвовали.  Отходняк был страшен: в заблёванной квартире прибавилось трупов. Менты выносили покойников, врачи на месте реанимировали выживших юнцов. Истерзанную Герду еле откачали.

   Спецрейсом отправили в столичную клинику. Профессор Бауэр задействовал  все связи. Из комы вывести дочь не удавалось. Она находилась под наблюдением лучших специалистов, поэтому беременность была выявлена на ранней стадии. Но баланс между жизнью и смертью был настолько зыбок, что трогать девушку никто не посмел. Плод развивался на удивление нормально. Родители молились и православным, и лютеранским  богам. Чудо произошло через четыре месяца, ребёночек начал толкаться в утробе и разбудил свою мать. Герда очнулась, но не помнила даже своего имени, не узнала отца и маму, была явно не в себе. Бауэры решили так: их дочери выпало страшное испытание, ведь почти все тогда погибли от передоза, возможно и отец ребёнка, но бог дал ей этого младенца, чтоб возродить её к жизни. Богом данный, так потом и назвали мальчика – Богдан.

   - Юрий Иванович,  как вы себя чувствуете?  Получше?  Помянем маму и всех ушедших, - Богдан разлил по полной и через некоторое время  возобновил повествование,

   - Много времени и усилий пришлось приложить, чтоб в глазах Герды забрезжила осознанность. Богдана Бауэры записали на себя, официально он считался братом Герды. Девушка практически проживала в психиатрической клинике имени Гиляровского в отдельной палате с улучшенным уходом. Долго не говорила, пугалась мужчин, от медбратьев пряталась, с головой укрываясь одеялом. Испытывала панические атаки, заслышав звуки музыки. И только после многочисленных  усердных процедур и занятий с логопедами и дефектологами наконец-то произнесла по слогам: «Ма - ма».

   Дела пошли в гору, девушку выводили погулять в парк. Она бежала навстречу родственникам и радовалась их гостинцам. Говорила медленно, но членораздельно и понятно. Стала задавать вопросы. Память потихоньку возвращалась к ней. Разрешили пожить дома, но косуху и гитару надёжно припрятали. Психотерапевты при помощи метода Эриксона  убедили пациентку в том, что она учитель литературы и русского языка. Герда гоняла нерадивого братца по правилам «жи – ши», «одел – надел», и надо сказать, у неё отлично получалось. Воистину говорят, если человек талантлив, то он талантлив во всём.

   Профессор Бауэр возил свою дочь на консультацию в Германию. После обследования  зарубежные светила были приятно удивлены: советские психиатры прекрасно справляются с казалось бы  не разрешимой задачей, восстановление  идёт полным ходом.

   Летом с мамой и братом отдыхали в Болгарии, или подмосковном ведомственном санатории. И каким бы расчудесным не было состояние Герды, к осени всё резко ухудшалось, наступало обострение. Приходилось  возвращаться в клинику, в свою палату, отгораживаясь стеной забвения от внешнего мира. Бесконечный церемониал и так до самой весны. Своего мобильного телефона у девушки никогда не было, даже в здоровый период. Компьютер в дом не покупали, а ноутбук прятали, но каким-то невероятным  образом, Герда ориентировалась в сети, в тайне от родителей, разумеется.

   Как и предполагалось, Богдан поступил в академию. Учёба давалась легко. Было две мечты: изобрести лекарства от старости для родителей и для сестры что-то такое, чтобы она никогда не возвращалась в психушку.

   Когда Герда жила дома, то ничем не отличалась от здоровых людей, а может и была гораздо адекватнее некоторых. Как-то Богдан застукал её в косухе с гитарой перед зеркалом. Значит, она давно нашла заначку. А однажды спросила, глядя пристально ему в глаза: «Признайся, ты мой сын?»

   Перепуганный Богдан побежал за разъяснениями к родителям, и те решили, что пришло время открыть семейную тайну. Богдан плакал, уткнувшись, матери в плечо, а Герда и глазом не моргнула, дослушав всё до конца, видать, некогда сама вспомнила происшествие, но никогда не говорила об этом.

   В итоге постановили так: Богдан сын Герды от неразделённой любви с женатым аспирантом. Герда преподаёт в школе, но иногда ездит в санаторий подлечить щитовидную железу, профессиональное заболевание педагогов.
 
   Время шло, распорядок оставался прежним. Богдан проработал в аптечном бизнесе несколько лет, прежде чем решился открыть своё дело. Не сразу, но всё отлично сложилось. Денег вполне хватало на дорогостоящее лечение Герды. Деды теперь спокойно могут отдыхать на пенсии, без подработок. Богдан уже подумывал, что неплохо прикупить недвижимость на Кипре для летнего отдыха. Даже несколько раз летал с друзьями, присмотреться и прицениться. Но весь мир накрыла огромная надутая резиновая обезьяна, границы загородили, население запугали, обложили штрафами.

   Не зря говорят в народе: «Пришла беда – отворяй ворота».  С высокой температурой попали в красную зону пожилые супруги Бауэр. Через неделю Богдан и Герда получили их тела в чёрных пластиковых мешках, вскрывать запретили. На гранитной плите не стали высекать их профили, стетоскоп и рядом скальпель, скромненько, как и вся их совместная жизнь, отданная медицине.
 
   Не успели прийти в себя, прилетело извещение из Воронежа: Александра Витольдовна отошла в лучший мир. На погребении я был один, мама с обострением в клинике лежала.  И вот через полгода мы вместе приехали вступать в наследство, думали недвижимость сразу выставить на продажу, но мама захотела лето пожить на даче. Ну а дальше вы и сами всё знаете.

   Богдан разлил остатки водки поровну, пустую бутылку убрал в портфель, чтоб не мусорить. Майские сумерки сгущались над погостом. Герда улыбалась нам, казалось вот-вот и ударит она по струнам, и зафонит микрофон, а многотысячная толпа взревёт «Мне нечем дышать, отворите все двери!».

   Личный водитель дремал, но завидев нас, бодро выбежал навстречу, помог мне разместиться  на заднем сиденье.

   - Юрий Иванович, я для вас номер в отеле забронировал, а если хотите, то можно и у нас дома отдохнуть.

   - Спасибо, Богдан за всё, но я поеду восвояси, в поезде отдохну.

   - Вам, наверное, одному хочется побыть, понимаю. Сейчас с билетом решим.
   Он что-то поискал на плоском мониторе айфона, пиликнуло, и на экране моего телефона высветился электронный билет в СВ до Воронежа.

   Проводы были недолгими, мы подъехали к вокзалу аккурат за двадцать минут до отправления. Богдан достал из багажника электрогитару Gibson, протянул мне,

   - Мамина, я думаю, она теперь успокоится.

   - Спасибо, сынок, - вот и всё, что я смог сказать, в горле ком застрял.

   - Вам спасибо, мама ушла счастливой!

   Так я и ехал всю дорогу, не сомкнув глаз и ни на минуту не выпустив из рук гитару.



   На даче весной хорошо, вишня в цветах, как невеста в фате. Воздух свежий и прозрачный.  Мятный чай с мягким пряником. Раньше горчичные сухарики любил, но зубы уже не те. Ногу так и не отпустило, прихрамываю, пришлось тросточку покупать. Но водить машину мне это никак не мешает.  Что это, старость? Так быстро прилетела, и не пожил толком.

   Вот так, за утренним чаем мне позвонила Ксюша,
 
   - Папа, здравствуй, завтра буду в Воронеже, встретишь меня?

   - Здравствуй, доченька, что с мамой?

   - Всё в порядке, у меня дела в администрации, будет немного свободного времени, есть о чём поговорить.

   Я даже не пытался уснуть, погладил рубашку, почистил ботинки, в голове сумбур,

   - Какой же я старый козлища, Ксюша меня папой называет, а я за столько лет ни разу не вышел на связь с ней. О чём будет разговор? Может, пора квартиру делить, так пусть всё на себя оформляет, я и на даче проживу. Может, обида осталась, что я на похороны в Адлер не прилетал. Так там Галина с Фабио были, посчитал не удобным. Интересно, жив ли Илья Петрович?

   С утра тщательно побрившись, срезал самые красивые тюльпаны и поехал на вокзал. Переживал немного, что не узнаю девочку, столько лет не виделись,  но нет, вон бежит навстречу мне копия Галины, не спутаешь. Обнялись, расцеловались. Хотел везти домой, но всего пару часов было у Ксюши, заехали в ближайшее кафе, заказали кофе и заварное пирожное.

   - Папа, не обижайся на маму.

   - Я давно всё ей простил, она – лучшее, что было в моей жизни.

   - Она тоже так говорит. Привезла документы  для тебя, ознакомься, - Ксюша достала из деловой папки два листка формата А4, положила предо мной. Я достал очки для чтения, текст поплыл перед глазами.
 
   «Генетическая экспертиза ДНК на отцовство…»  Из бумаг следовало, что Ксюша и Никита мои родные дети!

   Я сидел как пришибленный, ничего не понимал.

   - Папа, прости нашу маму. Она очень злилась на тебя, ей пришлось тебе соврать, ты был слишком агрессивно настроен. Когда уезжала в Италию, впопыхах прихватила твою зубную щетку. Через некоторое время успокоилась, пришла в себя, а когда мы встретились в Москве, то срезала волосы у меня и Никиты. Тест делала в Милане, в принципе только лишь для тебя, у неё на этот счёт сомнений не было. Не знаю, почему она раньше не отдала тебе эти документы, может, ждала, когда ты остынешь и проявишь хоть какую-нибудь инициативу. Не мне вас судить.

   Сердце закололо, мне и вправду нечем стало дышать. Официант по просьбе дочери принёс стакан холодной воды.  Мы с Ксюшей обнялись,

   - Прости меня, доченька, я старый тупой баран!

   - Прости, пожалуйста, маму. Как там у Стругацких: «Счастье для всех, и пусть никто не уйдёт обиженным!», золотые слова. Мне пора, приезжай ко мне в Москву на пару недель хотя бы, в театр сходим, в ресторан. Звони, папа!

   И Ксюша помчалась к выходу, набегу вызывая такси. А я ещё долго сидел и тупо смотрел оловянными глазами в одну точку.
 
   - Галя, Галочка, Галина, что же мы натворили!

   
    С некоторых пор я полюбил спать. Во сне можно летать с Никитой, он складывает руки как супергерой и взмывает ввысь. У меня так пока не получается, для этого наверное нужно быть героем. С Гердой мы прыгаем на батуте, она отталкивается и летит рядом с Никитой, похоже, они тут спелись. Просто Герда тоже герой.  Я могу прыгать через провода и деревья, с крыши на крышу. Но я знаю, что однажды я останусь с ними и полечу рядом к далёким неизведанным мирам.

   Просыпаюсь каждый раз с неким разочарованием, что же меня здесь держит?  К дочке надо съездить, обещал ведь, и она ждёт. Вдоволь наговориться, посмотреть совместно спектакль в приличном театре. Сводить Ксюшу в старый московский ресторан с отменной кухней. И как-то изловчиться пригласить туда же одного замечательного парня, фармацевта и просто красавца, в которого невозможно не влюбиться. И я засобирался в дорогу…


   Девочки мои! Мама, сёстры, Галя, тёщенька, Люда, Ксюша, баба Шура, Герда! Простите меня! Счастья для всех! 
 
   Пусть никто не уйдёт обиженным!


31.07.2022